***
Некоторое время назад
Обычный съемочный день не предвещает чего-то из ряда вон выходящего. Группа подростков бурно обсуждает какое-то событие, сбившись в кучку в отдалении от площадки, пока Биллу накладывают последние краски. Он привычно растягивает губы в зловещей улыбке, чтобы визажист смогла проверить качество грима, подмечая, как нервно вздрагивает девушка и краснеет, заглядывая в его глаза. Скарсгорд хмыкает про себя, забавляясь подобной реакцией. Знай она, кто на самом деле сидит перед ней в кресле, скорее всего упала бы в обморок. Ведь люди такие впечатлительные. Девушка робко улыбается ему, откладывая кисти в сторону, и Билл поднимается со своего места, направляясь в сторону декорации. Для сегодняшней сцены всё давно готово, и режиссер ждет только его сигнала. Он проходит мимо подростков, столпившихся около крыльца, и чуть втягивает воздух, наслаждаясь щекочущим нёбо тонким невинным запахом свежего ветра после первой летней грозы и только что сорванных полевых цветов. Обладатель аромата сторонится, чтобы пропустить его, хмурится, на ходу повторяя заученные реплики. Джейден Либерхер. Милый маленький омега. Шестнадцать лет — а именно столько подростку исполнилось несколько дней назад — вполне подходящий возраст для определения своей принадлежности. Скарсгорд, лишь раз увидев мальчишку, не сомневался, кем именно тот станет, а вот сам паренек, похоже, был неприятно удивлен. Всё случилось обыкновенно и быстро — до этого «чистый» подросток проснулся в сегодняшнее утро совсем другим человеком. Даже проходящие мимо альфы из съемочной группы не могут сдержаться, чтобы не задержать взгляд на хорошеньком омеге дольше положенного, хотя, в общем-то, смотреть пока особенно не на что: худая, нескладная мальчишеская фигура, непропорционально длинные руки и ноги, неловкие, по большей части скованные, движения, как у механической куклы. Но взгляд притягивает совсем другое. Серьёзные светло-голубые глаза, при ярком свете отливающие холодноватой сталью, пухлые искусанные губы, поджатые от излишней сосредоточенности, стеснительно алеющие щёки и россыпь родинок вперемешку с теплыми бледно-коричневыми веснушками по всему лицу. Красивый. Скарсгорд и сам до конца не знает, почему порой задумывается о подростке, в котором по сути нет ничего особенного. Его сердце редко трогают посторонние истории и переживания, ему чужда круговерть бесконечной суеты, которую философы гордо, со знанием дела, именуют жизнью. Чушь. Жизнь не имеет ничего общего со спешкой и нервозностью, она созерцательна, глубока и постижима в любое мгновение, стоит лишь остановиться и обратить свой взор дальше поверхности бытия. В Джейдене же есть что-то особенное. Несвойственная подростку серьёзность, вдумчивость странным образом переплетается с детской наивностью, простотой и добродушием. Такое сочетание редко встречается в мире, увязнувшем в грехах, сластолюбии и жесткости, невольно покоряет, маня обратить чуть больше внимания, чем на иных представителей человеческого рода. Кроме этого, подросток им явно заинтересован. Билл замечает на себе его робкие, спешные взгляды, несмелые полуулыбки при встрече, хрупкую симпатию, неумело скрываемую за преувеличенной хмуростью. Глупый малыш, не представляющий, с кем его столкнула судьба.***
Камера приближается к ним и Скарсгорд рукой, затянутой в белую перчатку, медленно закрывает лицо мечущегося в панике ребёнка, слыша за спиной дрожащий, заикающийся голос. — Эд-дди! Мужчина оборачивается, дико улыбается, впиваясь в напуганного Джейдена пристальным, слегка косящим взглядом ярко-жёлтых глаз. Каждое движение максимально отточено, выполнено согласно сценарию, и такой профессионализм доставляет некое особенное удовольствие. — Это недостаточно реально для тебя, Билли? — Он делает грустное лицо, и голос срывается на высокую, режущую слух тональность. — Я тоже недостаточно реален?! Подросток не отрывает от него напряженного взгляда, и даже на расстоянии, разделяющем их, Скарсгорд слышит бешеное биение чужого сердца, заходящегося от слишком частых сокращений. Что-то не так. Либерхер дрожит, боится по-настоящему, хотя рядом с ними камера и, как минимум, несколько человек съемочной группы. Но остановиться сейчас — значит растратить зря отснятое время, и мужчина продолжает играть роль. — А для Джорджи все было по-настоящему! Он бросается вперед, не отпуская взгляд омеги, уже зная, что справа сейчас выбежит София, но происходит то, чего никто не ожидает — ведь судьба любит совершать неожиданные повороты там, где, кажется, не произойдет ничего. Джейден закрывает глаза и медленно сползает по стенке, теряя сознание прямо посреди съёмки.***
Все происходящее далее кажется альфе подёрнутым зыбкой рябью тумана, воспоминанием на смазанной фотокарточке, сделанной руками неумелого ребенка. Аромат, неожиданно окрепший, усилившийся в разы, бьёт по самым кончикам нервов, сплетаясь где-то в груди, наполняя тело странной лихорадкой. Он расталкивает всех и склоняется над неподвижным подростком, поднимает его на руки, с трудом отдавая отчет своим действиям. Инстинкты чистые, голые движут им, оспоряя право разума на главенствующее положение. Дети слишком напуганы и ещё не понимают, что случилось с их другом, а Мускетти уже звонит кому-то по телефону, осознав сложность ситуации. Билл прижимает к себе худое тело, с удивлением ощущая внезапно проснувшийся внутренний зов, скребущий нутро, будто голодный зверь в ожидании еды. Добыча рядом, в его ладонях — тёплая, сочная, мягкая, стоит только склониться и укусить, поставить яркую, багряную метку, свидетельствующую о том, кому принадлежит этот омега. Скарсгорд хорошо понимает, что это означает. Проблемы. Большие проблемы.***
От удара ноги дверь почти слетает с петель дверь трейлера, где сладко посапывает средних лет доктор, не подозревая о том, что сейчас его грубо тряхнут за плечо, выдернув из сна. Бета открывает глаза, судорожно лепечет что-то, шарит по тумбочке, и, наконец, нацепляет на пухлый нос очки, удивленно уставившись на тяжело дышащего альфу и подростка, покоящегося на его груди. Док понимает все с полуслова, избавив Скарсгорда от необходимости выжимать из себя какие-то объяснения. Билл опускает Джейдена на кровать и стремительно выходит из трейлера, громко захлопнув за собой дверь. Ему сейчас необходим глоток свежего воздуха.***
Он докуривает сигарету и неторопливо убирает бычок в карманную пепельницу, тяжёлую, украшенную витыми узорами, идеально помещающуюся во внутренний карман чёрной кожаной куртки. За спиной раздается тихий скрип, и от громкого оклика из травы, полем раскинувшейся от ног альфы и вниз, до самого оврага с мелодично журчащим ручейком, вспархивает испуганная пичужка. — Билл, пойдем внутрь! Скарсгорд разворачивается и неспешно поднимается на веранду огромного дома, выполненную эбеном, тёмным, отсвечивающим красноватым в лучах заходящего солнца. В этом месте всё дышит воспоминаниями о его детстве и юности, не давая забыть, кто он такой и в какой семье вырос. — Виски? Александр подает ему бокал, в котором плещется янтарная жидкость, стоящая баснословных денег. Макаллан тысяча девятьсот двадцать шестого года не самое изысканное, что Билл пробовал за свою долгую жизнь, но, определенно, один из любимых его напитков. Скотч ласкает горло приятным теплом, прокатывается вниз, оставляя после себя едва ощутимое послевкусие ириса, сочное, терпкое. Достойное изобретение человеческой цивилизации. — Неплохо, правда? — Александр склоняет голову к плечу. — Что ты намерен делать, Билл? Младший Скарсгорд пожимает плечами и делает ещё глоток, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Островок луны медленно набирает цвет, воцаряясь на тёмном небосводе, окруженный миллиардами маленьких вспышек далёких звёзд, загорающихся одна за другой. Что он намерен делать? Впервые за сотни лет он чувствует сомнения, не зная, какое решение стоит принять. — Я не собирался связывать свою жизнь с кем-либо, — Билл ставит гранёный стакан на стеклянную поверхность стола и опускается в кресло. — Тем более, с ребенком. — Помню, братец. — Александр подмигивает ему, широко улыбаясь. — Но твоя пара далеко не ребенок. — Ему шестнадцать. — Больше, чем было нам, когда… — Это не имеет значения. Старший брат хмыкает, примирительно жмёт плечами, и достает телефон, скользя пальцами по гладкой поверхности. — Сеть просто разрывает от новостей о вас. Кто-то не умеет держать язык за зубами. Билл откидывается в кресле и хмурится, напряжённо размышляя. Если событие уже стало достоянием широкой публики, ситуация усложняется. Конечно, можно просто исчезнуть, растворившись в толпе, как десятки лет до этого, навечно стерев свое имя из памяти каждого. Это будет непросто, но вполне ему по силам. Вот только перед глазами всё ещё стоит серьёзный взгляд светлых, пепельно-блакитных глаз, подтачивая его уверенность так же, как тёплые воды ручья сглаживают каменное дно, не оставляя после себя ни одного острого угла. — Посуди сам, это далеко не худший вариант. Тебе сейчас завидует четверть населения планеты. — Не важно. — Ты слишком сильно сопротивляешься, — Александр указывает куда-то пальцем, на котором огнем вспыхивает перстень с кровавым рубином. — Паренёк может стать тебе неплохим прикрытием. Подумай об этом. Билл опускает веки, придавая лицу расслабленное выражение. Доводы брата имеют в своей основе разумное зерно, подсказывая наиболее выгодное решение. Мысли упорядочиваются, и в голове постепенно сам собой выстраивается простой план действий, с которым согласна даже самая древняя и тёмная часть его души, требующая немедленно заполучить то, что принадлежит им по праву. Это будет даже забавно.***
Джейден приходит в себя от резкого, неприятного запаха, будто кто-то оставил продукт на горячей батарее, забыв про него на несколько дней. Он привстает с постели, держась за голову, ощущая, как сильно саднит затылок, резью отдавая в виски. — Очнулся? Подросток переводит взгляд на подошедшего мужчину, узнавая в нем мистера Рейнера — медицинского работника, сопровождающего их на съемках. Бета склоняется над ним, заботливо заглядывая в глаза. — Как ты себя чувствуешь? Джейден неопределенно жмет плечами, прислушиваясь к себе. Его слабо морозит, и есть ощущение, будто в голову кто-то налил чугуна, настолько медленно и трудно оказывается думать. — Чт-то произошло? — Тебе стало плохо во время сцены, — Рейнер внимательно осматривает подростка, от чего тот чувствует некоторую неловкость. — Организм слишком сильно отреагировал на напряжение и присутствие пары. — Что? — Джейден отодвигается назад, освобождая себе пространство. — О ч-чём вы? — Твой альфа — Билл Скарсгорд. Он и принес тебя сюда. Подросток сжимает в руке краешек тонкого одеяла, комкая разноцветную ткань во вспотевшей ладони. Это шутка? Я же просто внезапно отключился. При чем здесь он? — Я не знаю, о чем вы говорите. П-почему вы решили, что мистер Скарсгорд и я… п-пара? Док чинно складывает руки на пухлом животе, выглядя при этом, будто персонаж забавной карикатуры, и отходит на шаг от ошарашенного новостью Джейдена. — У меня довольно богатый опыт в подобных вопросах, сынок. Вспомни, при каких обстоятельствах ты потерял сознание? Он недоверчиво хмурится, пытаясь припомнить всё, что было до неприятного происшествия. Сцена сама собой встает перед внутренним взором, воспроизведенная воспаленным мозгом до мельчайших деталей: реплики мистера Скарсгорда, его нечеловеческий, устрашающий взгляд и эта странная атмосфера — чувство давлеющего господства чужой ауры, силы альфы, почти осязаемой, от которой его сердце вдруг заходится в сумасшедшем ритме, и с организмом творится что-то неправильное, непривычное. Страшное. Он поднимает на врача затравленный взгляд в надежде на объяснение, предполагая самое худшее. Джейден читал о подобном в подростковых журналах, но никогда не думал, что это произойдет с ним самим, да ещё и так. Что… теперь? — Не беспокойся, я дал тебе безопасные подавители с согласия твоих родителей, разумеется. К вечеру станет несколько хуже, нужно будет принять таблетку, — Док протягивает ему баночку с белыми капсулами и Либерхер механически берет её. — Достаточно одной таблетки утром и одной вечером. Через пару дней всё окончательно нормализуется. Значит оно. Вот так сразу, в тот же день, как только его организм определился со своей принадлежностью, проблемы падают одна за другой, словно снежный ком, погребая неподготовленного подростка под своей тяжестью. Хочется скорее убраться отсюда, вернуться к себе, закутаться с головой в теплое одеяло, привезенное из дома, представив, что это — только сон. — С-спасибо. Я могу идти? — Но все уже уехали в отель. — Бета разводит руками. — Если хочешь, то можешь остаться здесь. — Я д-доеду на такси, — Либерхер поднимается на ноги и убирает таблетки в задний карман коротких синих шорт, надеясь, что они помогут пережить внезапно возникшую течку без особых последствий. — До свидания. Док кивает и протягивает его рюкзак. Джейден натянуто улыбается и, взяв вещь, с облегчением выходит из небольшого трейлера, захлопнув за собой окрашенную дверцу. Вечерний ветерок обдает лицо прохладой, и он ежится, жалея, что не додумался взять с собой сменных вещей после съемок. Хотя кто мог предполагать, чем для него обернется сегодняшний день, не задавшийся с самого утра. Он проходит мимо декорации старого дома к парковке, где их обычно дожидается автобус, на котором они добираются от гостиницы, и останавливается, как вкопанный. Неподалеку от него, опираясь на бампер Шевроле Импала, точно такой, как в любимом сериале Джейдена, стоит Скарсгорд, раскуривая тлеющую сигарету. Заметив подростка, он неторопливо поднимается на ноги. — Привет. — З-здравствуйте, — Джейден сглатывает вставший в горле сухой комок, нервно оглядываясь по сторонам. Зачем он здесь? — Я подвезу тебя до гостиницы, — Мужчина кивает, указывая на машину и убирает недокуренную сигарету обратно в пачку. Джейден вцепляется в лямку рюкзака побелевшими пальцами, не зная, как вежливо отклонить предложение альфы. — Эм, спасибо, н-но… я лучше возьму т-такси. Билл поднимает на него внимательный взгляд, очевидно не ожидая такого ответа. Подросток краснеет и отводит глаза, с преувеличенным вниманием рассматривая сваленные в кучу материалы для бутафории, мирно покоящиеся около погнутого плетеного забора. Его реакция слишком очевидна, чтобы альфа не почуял страха, плотным облаком окружившего взволнованного омегу. — Я не собираюсь делать с тобой ничего плохого, Джейден. Только хочу поговорить. Подросток мнётся, неуверенно рассматривая Скарсгорда из-под полуопущенных ресниц. Он знает, откуда-то чувствует, что мужчина говорит правду, но сердце всё равно колотится от волнения, а ладони и ступни покрываются холодным, липким потом. Если он моя пара, то это нормально? Закусив губу, он нехотя плетется к дверце автомобиля, сопровождаемый тяжелым взглядом альфы. Поговорить. Только поговорить.