***
Юнги с утра нянчился с Хёнчжуном, так как Хёну нужно было уехать по делам. Чимин отвёз Хоби в детский сад, а потом заехал в больницу на плановый осмотр. Врач порадовал омегу тем, что его малыш развивается как положено, и сказал, что совсем скоро можно будет определить, кто именно растёт в животе. Если честно, Чимину, как и Чонгуку, было всё равно, кто у них будет. Главное, что ребёнок здоров и ему не пошло во вред вынужденное приключение в начале беременности. Чимин пожаловался врачу на то, что ему не хочется секса, на что врач только пожал плечами и сказал, что такое бывает. Чимин спускался к машине, когда на телефон пришло сообщение от Чонгука. Омега сразу же ответил, боясь, что альфа всполошится и снова ограничит его передвижение по городу в одиночестве. Чимин проходил мимо лотка, где продавалась острая лапша с другими закусками, пока набирал сообщение мужу, и ему захотелось есть, поэтому он стал в очередь, которая состояла из трёх человек. Но пока он стоял, у него вдруг разыгралась изжога, что раньше с Чимином никогда не случалось. Чимин направился к своему автомобилю, и как только он в него сел, изжога пропала. Омега выпил воды, бутылка с которой всегда лежала в бардачке, и выехал со стоянки. На следующий день он краем уха услышит новость, что несколько жителей попали в больницу с отравлением из-за уличной лапши, но не придаст этому значения, так как будет занят другим. По пути домой он увидел книжный магазин и остановился, чтобы выбрать книгу для Джина. Старший омега увлёкся рукоделием, и у него получались действительно красивые и потрясающие вещи. Чимин купил подарочное издание по рукоделию, а также кулинарную книгу с яркими иллюстрациями для Хёну. У Юнги увлечения менялись со скоростью света, и не было смысла ему что-то подбирать, но Чимин все же приобрел красивейшую книгу с изумительными иллюстрациями редких и экзотических цветов. Приехав домой, Чимин попросил Нанду две книги занести в его комнату, а книгу для Хёну он решил вручить сам, так как омега давно о ней мечтал. Чимин не знал, что Хосок дома, поэтому сразу направился в их комнату. Постучавшись, он, не дожидаясь ответа, открыл дверь, и замер, впитывая огромными глазами происходящее. Два красивых идеальных тела сплелись на широкой постели и двигались в одном ритме. Хёну обхватил своими маленькими, но красивыми ножками талию мужа, двигаясь ему навстречу. Руки омеги постоянно скользили по спине и шее альфы, зарываясь пальчиками в волосы на голове, а затем снова возвращались к широкой спине. Хосок был крупнее омеги, и он почти закрывал его своим телом, на что от омеги не поступало никаких жалоб. Наоборот, он сильнее прижимал к себе любимого и не выпускал из своих объятий. Красивые и сильные бёдра альфы равномерно совершали поступательные движения, на что бессовестно залип подглядывающий. Пошлые звуки соития, поцелуев и признаний в любви разносились по комнате, вызывая приятные ощущения у Чимина внизу живота. Хёну отпустил талию мужа и раскинул ноги в стороны. Хосок тут же приподнялся над омегой, держа свой вес на вытянутых руках, и ускорил темп, выбивая стоны из мужа. Чимин увидел между их животами маленький возбужденный член омеги, из которого брызнула сперма, пачкая его живот. Хёну взглядом, полным открытого обожания, следил за тем, как Хосок продолжал двигаться в нём и как он задрожал, получив свою разрядку. Хосок упал на омегу, удерживая вес на локтях, но Хёну снова обнял его и прижал к себе, принимая вес альфы на себя. Хосок всё-таки скатился с мужа, чтобы не задавить своё сокровище и обнял его, шепча ласковые слова ему на ухо. Чимин с удивлением увидел, как хрупкий Хёну без труда перевернул сильного альфу на спину и оседлал его бёдра, промежностью дразня член альфы. Они были заняты только друг другом, и никто из них не увидел наблюдателя, который, казалось, совсем не собирался никуда уходить. — Ай-яй-яй, Чиминни! Некрасиво подсматривать! — Чимин отмахнулся от автора, как от назойливой мухи, и вернулся к парочке, облизывая пересохшие губы, с волнением ощущая, как желание растекается по собственному телу. Давно он его не чувствовал. — Ты хочешь ещё, любимый? — со смехом проговорил Хосок, удобнее укладываясь на подушках, принимая слегка полусидячее положение. Хёну что-то промурлыкал в губы альфы, на что получил тихий грудной смех и ладони с длинными пальцами на ягодицах, которые стали мять их, направляя движения тазом по большому и снова возбуждённому члену. — Мой ненасытный малыш, обожаю тебя. Никак не могу тобой насытиться! Я безумно тебя люблю. Мне тебя всегда мало. Люблю тебя, малыш… — Хосок-и, солнышко, и я тебя люблю. Очень сильно люблю… Жаркие мокрые поцелуи, томные вздохи и шумное дыхание, переплетённые пальцы и взгляд полный обжигающего желания. Интересно, со стороны они с Чонгуком так же выглядят? Чимин сделал шаг назад, чтобы выйти из комнаты и не тревожить любовников, но, наткнувшись спиной на стену, снова замер. Хёну подвинулся назад, выпуская одну руку альфы из своей и стал ласкать свободной рукой его возбуждённый член. Чимин удивился, увидев размеры альфы, и спросил себя, как ТАКОЕ может поместиться в маленьком и хрупком Хёну. У него появилось огромное желание хлопнуть себя по лбу, ведь пару минут назад он наблюдал за тем, как большой член альфы спокойно доставляет удовольствие обоим участникам процесса. Хосок следил за действиями мужа и нисколько его не торопил. Хёну приподнялся над мужем и направил его член к себе в отверстие, легко насаживаясь на него и принимая полностью. Они снова взялись за руки и омега, опираясь сомкнутыми ладонями и переплетенными пальцами на руки мужа, стал двигаться на члене, всё больше ускоряя движения и не прерывая зрительного контакта с любимым. Чимин выскользнул из спальни и закрыл за собой дверь, ощущая, как его трясёт от возбуждения. Он побежал к себе, проигнорировав Нанду, который умудрился поклониться на ступеньках, влетел к себе в комнату, бросил книгу на стол и заперся в ванной. Он запустил дрожащую руку в свои штаны и стал ласкать напряжённый член, скуля от ощущений. Получив оргазм, Чимин не испытал никакого облегчения, наоборот стало только хуже. Появилось жжение в заднем проходе и огромное желание увидеть любимого Чонгука. Не только увидеть, а чтобы он затрахал его до потери сознания, и чтобы каждая клеточка от этого болела. Как будто у него течка началась. Но как же так? Он ведь беременный. Откуда взяться течке? Чимин нашел телефон и позвонил своему врачу, описывая симптомы. Тот успокоил его и посоветовал позвать своего альфу и не вылезать из постели, пока желание не пройдет. Ребёнку вреда от этого никакого не будет, а также сказал прийти к нему на приём после того, как омега станет себя лучше чувствовать. Чимин дополз до кровати и забрался под одеяло. Прохладное постельное бельё приятно холодило разгоряченную кожу и возбуждённый член, но вскоре оно испачкалось от выделений и смазки, которой так и сочилось анальное отверстие. Чимин снова стал ласкать свой член, но повторный оргазм опять не принёс ему облегчения. Он взял телефон и набрал номер мужа. Чонгук ответил мгновенно, несмотря на то, что был на совещании. — Чиминни, в чём дело? — спросил с беспокойством Чонгук. В последнее время омега писал сообщения и редко отвлекал альфу от работы звонками, поэтому сейчас разволновался. А Чимина, как только он услышал голос альфы, накрыла новая волна возбуждения, от которой он даже забыл, что хотел сказать мужу. Он часто задышал, извиваясь на кровати, и чуть не выронил телефон из дрожащих рук, из динамика которого вновь доносился обеспокоенный голос альфы. — Чо-о-онгу-у-у-уки-и-и, — томно простонал омега. Он снова стал гладить член ладонью, тяжело дыша в трубку, а потом проскулил: — Ты мне нужен, Чонгук-и, очень нужен. Я умру без тебя, Чонгук-и. Чонгук вскочил с кресла, поклонился присутствующим, кивнув своему заместителю, выскочил из конференц-зала и побежал к автомобилю. — Любимый, тебе плохо? Болит что-то? Позови папу, он же дома? — Мне папа не поможет. Мне ты нужен, Чонгук-и, только ты, приезжай скорее. Я так хочу тебя, Гуки. Мне плохо без тебя. Поторопись, Гук-и-и-и-ии… — Да, я еду уже. Потерпи, мой хороший. Чонгук гнал автомобиль быстро, но аккуратно, не нарушая правил и успевая проезжать на светофоры до того, как загорится красный. Дома он был уже минут через пятнадцать, встретив по пути невозмутимого Нанду, который тепло улыбнулся встревоженному младшему хозяину. Чонгук взлетел по ступенькам и направился к своей комнате, с удивлением отмечая, что из неё доносится тонкий персиковый аромат. Аромат его омеги. Его истинного. Вот это новость! Чонгук закрыл дверь, щелкнув замком, и прошел к постели, на которой лежал ворох одеял, из которого и исходил головокружительный аромат. Дрожащими руками альфа стал разгребать одеяла, добираясь до своего любимого, которого трясло от возбуждения. Дрожащий, потный Чимин заплаканными глазами уставился на ошеломленного супруга и тут же потянулся к нему за объятиями и поцелуями. Чонгук отвечал ему, чувствуя, как сильное возбуждение накрывает его с головой. Чимин уже, раздвинув ноги, потирался о ширинку мужа промежностью и напряженным членом, пачкая его дорогие брюки своими выделениями. Чонгук запустил ладонь в волосы омеги и, несильно ухватившись за них, легонько потянул его голову от себя, заглядывая в голодные от желания глаза. — Чиминни, ты знал, что мы истинные? — Ах, Чонгук! Я хочу тебя, Гуки. Пожалуйста, Гуки… — жарко шептал Чимин. — Я не сделаю ничего, пока ты не ответишь на мой вопрос. Ты знал, что мы истинные? Чимин обиженно посмотрел на альфу, но через секунду обида исчезла, уступив желанию. Он достал ладонь альфы из своих волос и положил на свой изнывающий член, требуя ласки от мужа, но тот ничего не делал, держа горячую ладонь на возбуждённом члене. — Какой ты жестокий, Гуки… Мне врач говорил, что, возможно, ты мой истинный… Второй… но потом он сказал, что ты настоящий истинный, а тот… ах, Чонгук… Возьми же меня, Чонгук! — Почему ты мне не говорил об этом? Чонгук строго смотрел в глаза омеге, всем своим видом показывая, что не собирается его удовлетворять, пока не услышит ответы на свои вопросы. Чимин заплакал, отталкивая от себя упрямого альфу. Он повернулся к нему спиной и обнял свои колени, сворачиваясь калачиком. У него всё болело, слёзы душили и мысли путались, а любимый альфа не собирался ему помогать. Ведь это всё можно выяснить и после того, как омеге станет легче! Когда Чонгук уже потянулся к мужу, чтобы обнять его и успокоить, Чимин заговорил: — Я не был уверен, что мы истинные. Ты ведь говорил, что тебе это неважно. А когда я забеременел, то врач стал уверенней в своей теории. Он сказал, что после родов ко мне вернётся запах и обоняние, и я подумал, что пока нет смысла тебе об этом говорить. Ты хотел заняться со мной сексом и теперь, когда я горю от желания, ты заводишь дурацкие разговоры, мучая меня, вместо того, чтобы трахать и доводить до оргазмов. Ненавижу тебя! Не трогай меня! Чонгук в это время быстро разделся и обнял сопротивляющегося омегу. Он убрал мокрые волосы со лба и поцеловал пухлые губы, лаская рукой его член. Чимин мгновенно перестал сопротивляться и прильнул к любимому, плавясь от его действий. — Тебе не интересно узнать, как я понял, что мы истинные? — Врач позвонил? — не открывая глаз и не выпуская шею альфы из плена своих рук, спросил Чимин. Чонгук уложил омегу на спину, располагаясь между его ног, и стал медленно входить в него без растяжки, одновременно смотря в распахнутые глаза старшего, проговаривая: — У тебя офигенный запах, Чиминни. Мои любимые персики. Тебе очень идёт этот аромат. Какой же классный у него омега! Как Чонгук соскучился по нему! Они три месяца не занимались сексом. И сейчас Чонгук не сдержался, срываясь на быстрый темп, вколачивая омегу в кровать, который не имел абсолютно никаких возражений, сильнее впиваясь пальцами в плечи альфы. Кончили они одновременно, и младший, уложив омегу на бок, обнял его, наслаждаясь ответными объятиями. Чимин прижался к груди альфы и слушал, как его сердце и дыхание постепенно приходят в норму. А потом поднял к нему лицо и спросил: — У меня появился запах? — Да, жизнь моя, появился. Ты не чувствуешь его? — Нет. Врач сказал, что, возможно, обоняние вернётся ко мне после родов. Я так хочу почувствовать твой запах! Чонгук поцеловал мужа в лоб и хотел подремать немного, но маленькая ладошка не дала ему этого сделать, снова принимаясь ласкать его всё ещё возбуждённый член. Чимин с восторгом ощущал, как орган мужа снова наливается кровью в его руке, становясь твёрже, и, прошептав ему «Хочу ещё», перевернулся на живот, выпячивая немного зад. Чонгук навис над омегой, сразу же входя в него на всю длину и опаляя поцелуями левое ухо и шею с меткой. Правой рукой он перехватил его через грудь, удерживая ладонь на левом плече, прижимал к себе сильнее и, продолжая двигаться в муже, заставлял того стонать от ощущений. После того, как они снова кончили, они не вышли к ужину и всю ночь неторопливо занимались любовью. Утром Чонгук всё же поинтересовался, с чего вдруг омега так возбудился, и Чимин, краснея щеками, признался, что подглядывал за Хосоком и Хёну. Выползая из грязной постели, Чимин хихикнул, что член Чонгука ему нравится намного больше, чем половой орган его брата, и поспешил скрыться в ванной. Чонгук хотел броситься за мужем в ванную, но в этот момент в дверь постучали. Альфа впустил прислугу с завтраком, и пока они с мужем принимали душ, им поменяли постельное белье и проветрили комнату. Юнги пришел в восторг от того, что запах у его друга проявился, и он не отходил от него весь день, вдыхая его запах. Хоби тоже не отлипал от папы, и они втроём провели весь день в крытом бассейне, плавая в теплой воде. Чимину пришлось признаться Юнги, при каких обстоятельствах у него проявился запах, и тот хлопал ресницами, слушая подробности от смущенного друга. Когда к ним присоединился Хёну с ребёнком, Чимин покраснел, как маков цвет, и попросил прощения у него. Маленький омега, ничуть не удивившись извинениям, сказал, что не сердится на него, раз подглядывание смогло помочь ему решить его проблемы. Оказывается, омега почуял запах Чимина еще до того, как оседлал тогда Хосока, и он тем самым отвлекал внимание мужа, так как тот бы точно не простил подглядывания, и устроил бы скандал. Чимин обнял друга и поцеловал в щеку в знак благодарности, после чего Хёну с сыном пошел плавать. Хёнчжуну было уже полтора года и он уже вовсю бегал по дому. В воде он чувствовал себя, как рыба, уплывая от папы далеко, но рядом был Хоби, который тоже хорошо плавал и подстраховывал игривого ребёнка. Когда Чимин был на пятом месяце, живот у него уже был виден хорошо, и скрыть в толстовке его было нельзя, у него произошел интересный разговор с сыном. Чимин, как всегда, укладывал мальчика спать и тот попросил полежать немного с ним. Ребёнок положил свою ладошку на папину щеку и погладил его, тихо спросив: — Пап, почему у тебя такой большой живот? — В нём живёт твой братик. — Правда? Я смогу играть с ним? — Да, котёнок. Совсем скоро он родится. Но чтобы тебе играть с ним, ему нужно будет подрасти. — Ясно. Он будет, как Чжунни? Постоянно спать, плакать, есть и какать? Так неинтересно. Я и так долго жду, когда он вырастет. А сейчас он только и делает, что бегает и везде лазает. А когда же я смогу с ним поиграть трансформерами? А в приставку? Ему это всё не интересно, — Хоби явно расстроился перспективе того, что теперь «орущее бесполезное существо» появится и на его этаже. Чимин обнял расстроенного сына и поцеловал в щеку. — Котёнок, ты ведь тоже был когда-то маленьким. И также только и делал, что спал, ел, какал, кричал и плакал. Это самые необходимые потребности ребёнка в его возрасте. Пока он спит — он растёт и привыкает к окружающему миру. А так как он не умеет еще разговаривать, то плач и крики — это его единственные способы привлечь к себе внимание. Тебе же нравилось наблюдать за тем, как Чжун учится ходить? Помнишь, как ты смеялся с него и поддерживал его, когда он вставал на ножки? Ещё немножко он подрастёт и сможет играть с тобой в конструктор и манипулировать другими предметами. До приставки, правда, еще долго ему расти. Так же и твой братик, который скоро родится, подрастёт, и вы сможете играть. Ты будешь учить его всему, что сам знаешь, а он будет всем с гордостью говорить, какой у него замечательный старший брат. Я люблю тебя, малыш. И с рождением брата не буду любить тебя меньше, всегда помни об этом. Хоби улыбнулся папе и положил свою ладошку на его живот, как будто знакомился с братиком. — Он на Новый год родится? — Нет, мы не успеем к Новому году, до него ведь неделя осталась. Малыш родится в апреле, через четыре месяца — Это сколько? — Хоби выставил раскрытую ладонь и загнул четыре пальца: — Столько? — Да, верно. Люблю тебя, солнышко. Очень сильно люблю, — Чимин снова обнял мальчика и стал целовать его, отчего ребёнок счастливо смеялся. Чонгук наблюдал за ними и снова чувствовал безграничную любовь и нежность к этому маленькому омеге, который так кардинально изменил его жизнь и принёс в неё любовь. Альфа не удержался и прошел к своим родным людям, забрался под одеяло и обнял сразу всех. Впервые малыш толкнулся, когда Чонгука рядом не было. Чимин тут же написал об этом мужу, на что получил восторженное сообщение вместе с грустным смайлом. Позже настойчивому Чонгуку удалось всё-таки почувствовать удар ножкой, и он был в диком восторге. Беременность протекала без осложнений и приносила омеге только радость. Сейчас Чимин уже был на седьмом месяце и вместе с Джином они вернулись из больницы. Врач обрадовал омег тем, что у ребёнка не выявлено никаких патологий, и он растёт здоровым и активным, что легко может подтвердить Чимин, который всё чаще стал чувствовать, как малыш пинается. Врач сказал, что у Чимина растет омежка, и тот сразу же сообщил новость мужу. Чимин уже примерно неделю дуется на Чонгука, так как тот отказывается заниматься с ним любовью. Хотя нет, от этого он не отказывается. Он не отказывается от оральных ласк и ласк пальцами, но Чимину этого мало. Альфа отказывается трахать омегу, мотивируя тем, что не хочет долбить собственного ребёнка по голове членом. Чимин обиделся на мужа, ведь врач не запрещает заниматься сексом и ребёнку не принесет это никакого вреда, но альфа был упорен в этом вопросе. Он ублажал Чимина любыми доступными ему способами и просил омегу потерпеть ещё два с половиной месяца. После этого Чимин с Чонгуком не разговаривает уже неделю, но от его поцелуев, ласк и объятий не отказывается. Четыре омеги снова сидели в теплой оранжерее, наслаждались цветочными ароматами, и полдничали. Альфы были на работе, Хоби в детском саду, а Хёнчжун копошился в песке возле кресла Хёну, который зорко следил за сыном и за тем, чтобы он не ел песок. Чимин задумчиво гладил свой живот, медленно поглощая фруктовое мороженое, и был хмурым. Да и настроение у него было плохое. Джин погладил его по руке и привлёк к себе внимание омеги: — Чиминни, как же я тебе по-доброму завидую! Я всю жизнь мечтал о сыне-омежке, но у меня не получилось. Теперь хоть внука понянчу. — Так в чём дело, Джин-хён? Вам всего сорок пять, вы еще молоды и можете родить. Седлайте хённима и доводите дело до сцепки, раз он сам не хочет. — Ай, Чиминни, ты что такое говоришь? — всплеснув руками, воскликнул румяный Джин. — Где твоё уважение?! Ты забыл, с кем ты разговариваешь?! — Простите, Джин-хён. Забудьте то, что я сказал и дальше мечтайте о сыне-омежке, — снова нагрубил Чимин старшему. Он зыркнул на обалдевших Юнги и Хёну и пожал раздраженно плечами, а потом, посмотрев на поникшего омегу, тихо добавил: — Или же последуйте моему совету и осуществляйте сами свою мечту. Когда у вас течка? — Через месяц, — Чимин взял старшего за руку и, поглаживая её, сказал: — Простите меня за грубость, Джин-хён, я очень вас люблю и не хотел обижать. Но пока у вас есть ещё время, и вы можете выносить малыша без угрозы для жизни, вам нужно сделать это. — А вдруг родится еще один альфа? — пробубнил обиженный Джин. — Я почему-то уверен, что если вы осмелитесь настоять на своём именно в эту течку, то у вас родится омега. Не знаю почему, но я уверен в этом. Ещё раз прошу у вас прощения. Я люблю вас, Джин-хён. Джин улыбнулся омеге и придвинул к нему вазочку с клубничным вареньем, которое Чимин положил в мороженое и снова стал его кушать. Чимин уплетал лакомство, Джин погрузился в размышления, Хёну следил за сыном, а Юнги пытался не встретиться взглядом с младшим, так как попой чувствовал, что он сейчас прикопается к нему. Чимин, и правда, прожигал взглядом Юнги, доедая порцию. Юнги начал подниматься со стула, чтобы уйти в свою комнату, когда раздраженный голос друга спросил: — Хён, ты долго будешь бегать от Тэхёна? Когда тебе надоест заниматься ерундой? — Мне он не нужен. Я до сих пор люблю Седжина и скучаю по нему. Чимин хмыкнул на это заявление. Он не слепой и видел, с какой тоской смотрел Юнги на Тэхёна, когда тот приходил к ним в гости. Но дурацкая гордость не давала ему принять истинного и его знаки внимания, постоянно напоминая об обиде. Чимин не стал развивать тему, так как он и так уже кое-что задумал, чтобы свести этих двух упрямых баранов. У Юнги через два дня началась течка, и Чимин просто пригласил Тэхёна к ним домой. Это была уже третья течка, которую Юнги собирался провести без альфы, и он обычно уходил на этот период в самую дальнюю комнату на этаже, чтобы не возбуждать Чонгука своим запахом. Он с утра наглотался блокаторов и спокойно проспал весь день. Чимин прервал недельное молчание и попросил Чонгука пригласить Тэхёна в гости, что тот без вопросов сделал. Когда альфа прибыл к ним домой, Чимин спросил его, любит ли тот Юнги, на что незамедлительно получил утвердительный ответ. Тогда Чимин всунул альфе в руки поднос с едой и направил его к Юнги. У Тэхёна сердце в груди грохотало, пока он шел к комнате омеги. Он тихонько открыл дверь и прошел в комнату. Внутри было темно, так как плотные шторы на окнах были занавешены. Тэхён постоял немного, привыкая к темноте, а потом двинулся к столику и поставил на него поднос. После он прошел к кровати и сел на край, наблюдая за спящим омегой. В комнате витал легкий аромат ванили, так как блокаторы приглушали запах. Но действие таблеток заканчивалось, и Тэхён чувствовал усиливающийся запах омеги, который возбуждал его. Он убрал прядки волос с гладкого лба старшего и легонько поцеловал его в скулу. Минуты через две Юнги нахмурился, а потом застонал, сгибаясь пополам. Он стал тихонько поскуливать от неприятных ощущений, которые снова охватили его тело. Он думал, что ему мерещится возбуждающий виноградный аромат истинного, и готов был заплакать от того, как сильно хотел, чтобы Тэхён оказался рядом. Но когда он почувствовал поглаживания ласковых рук, то открыл глаза и с силой оттолкнул альфу от себя. — Ты что тут делаешь? Пошел вон отсюда! Я не хочу тебя видеть! — Юнги кричал на альфу, пытаясь спрятаться от него в одеяле. — Юнги-я, позволь помочь тебе. Мне неприятно видеть, как ты мучаешься. Пожалуйста, не прогоняй меня, маленький мой. — «Маленький»? Я вообще-то тебе хён! Ты не то, что не любишь, ты не уважаешь меня нисколечко! — Неправда, я очень сильно тебя люблю и никто, кроме тебя, мне больше не нужен. Юнги, прошу, поверь мне. Хён, пожалуйста. Я люблю тебя, хён. Юнги позволил альфе обнять себя и поцеловать. Он плавился в его руках, растекаясь, как сливочное масло по тёплой сковороде, теряя голову от горячих страстных поцелуев и длинных пальцев, порхавших по всему телу. Юнги не заметил, как его раздели. Он чувствовал только горячие пальцы, которые посылали разряды тока по коже, заставляя выгибаться и извиваться в сильных руках. Мягкие влажные губы блуждали по бледному телу омеги, осыпая его поцелуями-бабочками. Тэхён задержался на сосках любимого, лаская их языком, а рукой спустился к животу. Он пальцами нарисовал непонятный узор на подрагивающем животе, выбивая тихие судорожные стоны, а потом спустился к маленькому аккуратному члену и стал ласкать его, заставляя омегу теряться в ощущениях. Тэхён легко перевернул омегу на живот и поставил его на четвереньки, не прекращая ласкать член. Юнги ожидал, что почувствует в себе пальцы альфы, но тот очень сильно удивил омегу, приникнув губами к колечку мышц. Старший громко застонал, когда почувствовал, как горячий язык ласкает его там, где ещё никто его так не ласкал. Он вцепился пальцами в простынь, сжимая её в кулаках, и вилял задом в такт движения языка. Что же творит с ним альфа?! Язык мягко оглаживал анальное отверстие, проникая внутрь, вылизывая и даря наслаждение. Тэхён ускорил движения рукой на члене омеги и тот вскоре кончил, пачкая руку альфы спермой. Омега дрожал в руках младшего, а он прижал его к себе, целуя в висок и проходясь поцелуями по тонкой шее к плечам. Юнги повернул лицо к альфе, с нежностью заглядывая ему в глаза, потом обхватил его лицо ладонями и поцеловал в губы, потираясь задом о немаленькое возбуждение. Тэхён застонал в поцелуй и проник пальцем в омегу, растягивая и подготавливая к дальнейшему действию. Юнги снова встал на четвереньки, но Тэхён, растянув его, уложил парня на спину, шепча в губы: — Хочу видеть твоё лицо, когда ты будешь чувствовать меня в себе. И хочу, чтобы ты кричал моё имя своим офигенным голосом. Не молчи, Юнги-я. Хён. Мой любимый хён. Тэхён поднял левую ногу омеги вверх и, придерживая её рукой, которой опирался на кровать, медленно вошел в него. Вторую ногу Юнги закинул альфе на талию, теснее прижимаясь к нему и запуская пальцы в волосы. Тэхён мощными толчками двигался в омеге и прожигал его взглядом, полным желания. Юнги обжигался этим взглядом и не мог его долго выдерживать, поэтому то отводил взгляд, то просто закрывал глаза, шепча без остановки имя истинного. Шепот Юнги, который, как заклинание, произносил его имя, еще больше заводил Тэхёна и он ускорил темп, вбиваясь в омегу, держа его член у основания, чтобы тот не кончил раньше времени. Ошеломительный оргазм накрыл обоих, как волна прибоя, оглушив на пару минут. Отдохнув в родных объятиях, они снова занялись любовью, медленно и неторопливо, исследуя тела друг друга. Чимин периодически подходил к двери и подслушивал. Но так как ругани не слышал, то успокоился и вернулся в свою комнату, к упрямому мужу, который сладко спал и даже не собирался просить у омеги прощения. Чимин грустно вздохнул и решил, что ночью бесполезно обижаться на младшего, так как одному спать неуютно. Омега подполз под бок к альфе и тот сразу же обнял его, придвигаясь ближе и укладывая ладонь на живот, носом утыкаясь в шею строптивого, но любимого мужа. Четыре дня пара не вылезала из постели, а по окончании течки затраханный Юнги выполз из-под альфы и, гордо прошествовав по коридору, громко хлопнул дверью своей комнаты перед носом у Чимина и Тэхёна, прокричав, чтобы оба убирались и не показывались ему на глаза. Чимин грыз ногти, раздумывая над тем, что делать дальше. Тэхён растерянно посмотрел на дверь, за которой спрятался его омега, а потом спросил, подействует ли обручальное кольцо на Юнги. Чимин закивал головой, как китайский болванчик, и отправил альфу в душ, а потом в ювелирный магазин. Чимин разволновался, и ему стало плохо, да и малыш сильно пинался. Джин заварил травяной успокаивающий чай, который сам часто пил во время своих беременностей, и Чимину полегчало. Вечером умытый и причесанный Юнги спустился к ужину и демонстративно не разговаривал с Чимином, считая, что тот предал его, пустив альфу к нему в постель. Чимин дул губы от обиды и с нетерпением ждал появления нерадивого альфы. Тэхён явился при полном параде, в белом смокинге и с бабочкой. Встал перед Юнги на одно колено и предложил выйти за него замуж, протягивая ему коробочку с великолепным колечком, и смотрел на него взглядом полным любви и обожания. Юнги прижал ладони к красным щекам и не смог сдержать слёз. Он растеряно посмотрел на Чимина, и тот закивал, хлопая тихо в ладоши. Юнги сказал «да» и заплакал ещё сильнее, чувствуя, как альфа надевает колечко на палец и обнимает его, целуя в висок. Пара стала принимать поздравления и пожелания счастливой семейной жизни. Юнги после ужина уволок Чимина в свою комнату, чтобы повизжать от радости, поделиться впечатлениями и обсудить детали свадьбы. Перед сном пятилетний Хоби тоже стал представлять, какой омега может ему встретиться и почему-то утверждал, что тот будет младше его. На что Чимин со смехом заметил, что в их семье так не принято. Ведь абсолютно все омеги старше своих альф на два года, поэтому на возрасте даже не стоит зацикливаться.***
У Джина наступила долгожданная течка, и он провел её с Намджуном от начала и до конца. С того момента, как супруги вспомнили, что в постели можно не только спать, повернувшись друг к другу спиной, Намджун проводил все течки с мужем. Но до сцепки редко доходило дело. В этот раз Джин решился и, следуя совету Чимина, выждал нужный момент, когда уставший Намджун не контролировал своё тело после очередного оргазма, перевернул его на спину и снова насадился на член, чувствуя, как внутри набухает узел. Намджун с удивлением посмотрел на мужа и спросил: — Ты что творишь, Джинни? — Исполняю свою давнюю мечту. Я хочу сына-омегу. И если ты мне его не подаришь, я больше не буду с тобой разговаривать. Намджун обнял мужа, укладывая его себе на грудь и укрывая одеялом, проговорил: — Хоть ты и старше меня, но глупый, как ребёнок. Почему раньше не сказал об этом? Я всегда готов исполнить любое твое желание. У нас в запасе еще два дня течки и каждый раз мы можем заканчивать сцепкой, пока ты не получишь своего омежку, — довольный Джин расплылся по груди мужа, а тот потом спросил: — Почему ты уверен, что сейчас получится у нас омега? А вдруг альфа будет или бета? — Не знаю. Чимин сказал, что уверен в этом. — А, ну да… Чимин сказал… Раз Чимин так сказал, значит так и будет. Точно. Джин ударил альфу по плечу и шутливо послал его в далёкие дали. Они провели эти два дня занимаясь любовью, сцепляясь еще раза четыре, может больше. Джин волновался, что у него не получилось забеременеть, так как течка закончилась сама по себе. Но через пару недель тест на беременность показал положительный результат, что вызвало бурю радости не только у омег, но и у альф. В феврале отпраздновали День рождения Хосока, а через месяц День рождения Юнги. Чимин был уже на восьмом месяце и часто разговаривал с омежкой в своём животе. Они с Чонгуком долго выбирали имя малышу, пока Чонгук не предложил назвать ребёнка Чонмином и звать его ласково Минни. Чимин надулся, так как ему не нравилось имя. Минни. Прям, как кличка для собаки. Но ребёнок пинался именно на этот вариант, когда Чонгук вздумал поиграть с малышом и выбирать вместе с ним. И Чимину пришлось смириться. Зато он теперь мог обращаться к своему сыночку по имени.***
После Дня рождения Юнги, к Чимину обратился Хосок с просьбой помочь ему в выборе подарка для Хёну на его День рождения. К папе альфа не стал обращаться, так как при всей к нему любви, Джин не особо умел хранить тайны. Чимин напомнил, что Хёну мечтает о собственном ресторане и даже присмотрел для него помещение. Они вместе поехали и выкупили помещение, сразу же устроив там ремонт по эскизам, которые Хосок стащил у мужа. Они постоянно шушукались, обменивались многозначительными взглядами и даже закрывались в кабинете, что сильно нервировало ревнивого Чонгука. В самом начале он учуял запах Хосока на Чимине и стал приглядываться к ним, замечая нетипичное для них поведение. Хёну тоже видел, что Хосок и Чимин сблизились и что-то постоянно обсуждают, но он верил любимому мужу, который каждую ночь доказывал ему свою любовь, и не ревновал. А Чонгук не выдержал и, обнимая омегу, который уже засыпал, спросил: — Что у вас с Хосоком? Вы спите вместе? — Дурак ты, — сонно пробормотал Чимин. — Если бы я не хотел сейчас спать, то ты давно бы уже валялся на полу. — Вы в последнее время очень сблизились, — продолжил свою мысль Чонгук. — Постоянно вместе, постоянно о чём-то шепчетесь, я даже чувствую его запах на тебе, значит, вы обнимаетесь. — Я не пойму, ты ревнуешь или не доверяешь мне? Чонгук задумался над вопросом, и подумал не одно и тоже ли это? А потом понял, что нет. Он сильнее обнял мужа и поцеловал его в висок, укладывая свою щеку на его голову. — Я тебе доверяю, но всё-таки немножко ревную. Мне не нравится, когда от тебя пахнет чужим альфой, пусть и моим братом. Я хочу чувствовать на тебе только свой запах. — Я помогаю Хосоку с подарком для Хёну. Что это — узнаешь совсем скоро. И я вообще-то уже на восьмом месяце, если ты забыл, и мне сложно ходить целый день. У меня под вечер поясница болит и ноги отваливаются, а Хосок пару раз помог подняться мне в комнату. Вообще не вижу в этом криминала. Тебя же нет никогда дома, чтобы знать всё это. Что? Чего ты смеешься? — Ещё совсем недавно ты жаловался, что я тебе жить не даю нормально и душу своей заботой, а сейчас ты говоришь, что меня дома почти не бывает. Ты определись, что мне делать. — Просто приходи домой пораньше. Кстати, у нас с Хосоком как-то разговор зашел о том, что я сильно при нём краснею. Я, конечно, не стал ему рассказывать, что видел его во всей красе в процессе занятия любовью, из-за чего дико его и смущался. Но Хосок сказал мне, чтобы я смотрел на него, как на старого бету без половых органов, так как он никогда не позарится на омегу своего брата и что он безумно любит своего мужа. Поэтому, как видишь, поводов для ревности у тебя совсем нет. Я люблю тебя, Чонгук, и изменять тебе ни с кем не собираюсь. — И я тебя очень сильно люблю. И прости меня за вспышку ревности. Я больше не буду. Я верю тебе и доверяю. На следующий день Чимин и Хосок отправились в ресторан принимать работу. Ремонт был великолепно выполнен, дизайн сделан именно так, как было в эскизах, даже придраться было не к чему. Хосок дал команду выгружать мебель, и весь день ушел на её расстановку. Чимин в это время крутился на кухне, контролируя тут установку оборудования. Специалисты установили печки, вытяжки, холодильники, столы и шкафчики. Довольные проделанной работой, Чимин и Хосок направились домой, но по дороге Чимин вспомнил, что обещал Чонгуку пирожки с токпокки, которые они попробовали в одну из своих прогулок, и которые были безумно вкусные. Их продавал милый пожилой омега, который жил недалеко от нового ресторана. Чимин попросил Хосока подождать его в машине и направился к аджосси, перейдя дорогу. Чимин шел уже обратно с большим пакетом, в котором пирожков хватит на всех членов семьи, задумался и совсем не смотрел по сторонам. Минни пихнул ножкой, пытаясь вырвать папу из задумчивости, но тот лишь положил ладонь на живот, успокаивая малыша, продолжая двигаться к проезжей части. Малыш снова пнул ножкой посильнее, и опять не получил никакого результата. Когда Чимин уже стоял на тротуаре, и по-прежнему не смотрел по сторонам, Минни со всей силы ударил в живот пару раз. Чимин скрутился пополам от боли, оседая на бордюр, и именно в этот момент мимо него на огромной скорости пронесся желтый спорткар. Чимин отдышался и с ужасом заметил, что если бы его не скрутило от боли, то он бы сейчас лежал весь переломанный на дороге и вряд ли бы дышал. Омега погладил живот и поблагодарил сына за спасение, а потом увидел, как бледный Хосок бежал к нему. Хосок поднял омегу с земли, постоянно выспрашивая его о самочувствии, а потом подхватил пакет с пирожками и омегу под руки, повёл его через дорогу к автомобилю. Чимин попросил не рассказывать Чонгуку о произошедшем, иначе не видать ему улицы до старости. Хосок улыбнулся омеге и согласился сохранить все в тайне.***
На следующий день в семью Чон нагрянула новая беда, как говорится, откуда не ждали. Объявился истинный Хосока. Красивый и милый на подиуме и обложках журналов, и такой же мерзкий в жизни. Омегу звали Сун Чхве, и происхождение его имени из двух фамилий было покрыто мраком. Он был популярной моделью и фотомоделью с пятнадцати лет. Самые именитые модельеры дрались за него, чтобы именно он показывал лучшие модели их коллекций. Фотографы молились на его красивое лицо и идеальное тело, так как омега был безумно фотогеничный. Камеры обожали его лицо и запечатлевали его красоту в недрах цифровых пикселей. Поклонение перед омегой было колоссальное, его любили и обожали. Новенькие в стаффе были завороженные потрясающим омегой до тех пор, пока тот не открывал рот. Требования, приказы, капризы, ругань и крики беспрестанно доносились из божественного ротика великолепного омеги. На самом деле он был капризным, избалованным, вздорным, вспыльчивым, упрямым, взбалмошным, истеричным и двуличным. А ещё у него была звёздная болезнь, а раз он «Звезда», значит, его должно быть всё, что он захочет. Или кого захочет. Чимин упрашивал не ходить Хосока и Хёну на этот вечер. Он чувствовал, что произойдет что-то плохое, но Хёну сказал, что там будут его друзья, с которыми он долго не общался, и они ушли. На вечере Чхве моментально почувствовал своего истинного, хоть никогда его не искал и даже не думал о встрече с ним. Запах он обычно скрывал, но только не тогда, когда искал для себя богатого любовника. Омеге было двадцать три года, и в любовники он выбирал только тех альф, запах которых его возбуждал. И вот неожиданно для себя он встретил свою половину. Он знал Чон Хосока, старшего наследника конгломерата «ГолденЧон», читал все статьи о нём, и даже думал подкатить к нему года четыре назад, но его отвлекли выгодным контрактом. А вскоре разнеслась по стране новость, что альфа женился. И хоть это не было препятствием для честолюбивого омеги, с женатыми он всё же предпочитал дел не иметь. Но сейчас Чхве послал подальше престарелого миллиардера, который уже минут десять пытался его уломать, и летящей походкой, на которую все альфы пускали слюни, двинулся к чете Чон. Сладко улыбаясь, ослепительный омега представился супругам, и завёл лёгкую светскую беседу. Хёну улыбался омеге, радуясь тому, что познакомился с такой знаменитостью, а Хосок вежливо поклонился и лишь иногда поддерживал беседу. Он тоже понял, что перед ним стоит его истинный, но принимать его он не собирался. Чхве улыбался, глядя на пару, а сам внутренне кипел от злости. Хосок совсем не обращал внимания на блистательного омегу! Да как он смеет?! Он глаз не сводит с этого несуразного коротышки, которому посчастливилось стать его мужем. Альфа слепой? Не видит, какому недоразумению он дарит свою любовь? Или этот карлик приворожил его? Ну, вот же стоит перед ним высокий, стройный, утончённый, изящный омега, истинный, предназначенный самой природой. Так в чём дело? Что не так? Почему все взгляды, улыбки и всё внимание достаются только этому омеге? Чем он лучше? Ревность жгла Чхве красным пламенем, и он решил добиться Хосока, чего бы ему это ни стоило, и отбить его у «коротышки». Он стал преследовать Хосока везде, куда бы тот ни шел, дарил ему дорогие, и часто пошлые подарки, звонил и требовал свиданий, рассказывал прессе о том, как он любит Хосока и как страдает от того, что тот не отвечает ему взаимностью. Он стал сталкером, испортив жизнь всей семье за каких-то пару недель. Он говорил гадости про Хёну и выдумывал о нём ужасные вещи, которые он якобы совершал в студенческие годы. К концу месяца Чхве дошел до того, что стал откровенно угрожать Хосоку смертью его близких, если тот не согласится переспать с ним. Полиция не могла ничего сделать с омегой, так как он откупался от них каждый раз, выходя под залог. В своей одержимости Чхве не заметил того, что его всё меньше стали звать на показы мод, что режиссер его дебютной дорамы нашел на его роль другого актёра, что фотографы стали выбирать моделей помоложе, что его карьера рушилась из-за громкого и грязного скандала. Он всего этого не замечал. Все его мысли были заняты только неприступным альфой. Он подкараулил Чимина и Хосока, когда они выбирали оформление меню для ресторана Хёну, тем самым испортив подарок, который с таким трепетом готовил Хосок. Чхве смонтировал обычные фото так, что на получившихся фотографиях Хосок обнимал и целовал Чимина, хотя они даже рядом тогда не стояли. Чимин, когда увидел эти фото, долго смеялся, так как он считал себя толстым и некрасивым в последние недели беременности и не мог вызывать желание у кого-либо, кроме своего мужа (и то сомнительно). Он не стал озвучивать именно эту причину, а указал на явный фотошоп. Парням пришлось раньше времени рассказать о подарке, что они готовили, от которого Хёну пришел в восторг. Они поехали в ресторан и Хёну ходил по помещению, с восхищением разглядывая почти готовый к открытию ресторан. Он был безумно счастлив тому, что его мечта в скором времени могла исполниться, и он крепко обнимал мужа и целовал его. А когда на следующий день Хёну и Хосок пришли в ресторан, то увидели там погром. Вся мебель была переломана, хрупкая посуда разбита, стены и полы испорчены. Всё было испорчено и изгажено. Хёну плакал, смотря на то, что осталось от труда Хосока и Чимина. Хосок же в это время вызвал полицию и прошел в кабинет, где хранился ноутбук с видеозаписями с видеокамер. Там было четко и ясно видно, как Чхве с несколькими подручными громил ещё не открытый ресторан. Он даже хотел поджечь его, но их спугнули. Хосок подал заявление в полицию, а потом иск в суд. Даже несколько исков: за порчу имущества, за преследование и за диффамацию. Снова для нетизенов наступили райские времена, когда они могли комментировать происходящее, делясь на два лагеря. Намджун усилил охрану дома. Никто не выходил из дома без охранников, а Чимин с Хоби сидели дома, пока всё не затихнет. Хосок пытался урегулировать мирно конфликт, он даже готов был отозвать все иски, но Чхве стоял на своём, поглощённый своей одержимостью. Суды растянулись на полгода, но Хосок выиграл их все, чем окончательно разрушил карьеру взбалмошного омеги. Тот сам во всём виноват. Даже те фанаты, которые были свято уверены в его невиновности и всячески защищали во всех соцсетях мира, стирая пальцы до крови о клавиатуру, поняли какой их кумир на самом деле, что он пытался разрушить любящую семью и постоянно портил им жизнь своими преследованиями. Но это было потом, а сейчас были постоянные заседания судов. На одном из закрытых для прессы и зрителей заседаний, Чхве снова упорно настаивал на том, что Хосок изменял своему омеге с Чимином, и даже приложил те фотошопные фотографии. Когда Чимина вызвали в качестве свидетеля и задали ему вопрос, действительно ли он изменял своему мужу с истцом, Чимин застенчиво улыбнулся, поглаживая большой живот. А потом скромно заявил, что не дает своему родному мужу стучать любимого сыночка членом по голове, а за чужого альфу, пусть и родственника, речи даже не может быть. Присяжные одобрительно закивали, а Чонгук прыснул смехом, после обнимая любимого, который прошел в зал, и целовал без остановки, признаваясь в любви, что снова вызвало одобрение присяжных. Чонгук каждый раз приходил в восторг, когда Чимин его цитировал.***
В ночь перед родами Чимину приснился странный сон, в котором он видел разные события с членами его семьи. Причём он почти всё помнил и потом часто испытывал чувство дежавю, когда эпизоды сна сбывались. Иногда даже удавалось избежать неприятных ситуаций, так как в голове всплывали куски из сна. Что это такое? Вскоре Чимин поймёт, что это было. Чимин знал, что роды пройдут успешно и, что он родит здорового омежку. Но никто его не предупредил, что мучиться он будет целых долгих шесть часов. Зато наградой ему было сладкое сопение маленького носика и кряхтение новорожденного, а так же объятия и благодарность в виде поцелуев любимого мужа. Первое время Чимин был полностью поглощен Минни и совсем не оставлял времени для Хоби, что очень расстраивало ребёнка. Но, к счастью, совсем скоро он научился уделять время сразу обоим, совмещая график младенца с графиком Хоби. Хотя сну омежки не мешали шумные игры старшего ребёнка. Чонгук был без ума от сыночка. Он сам вставал к нему ночью, тем самым давая отдохнуть мужу. Чонгук не знал, как это объяснить, но после родов Чимин стал его постоянно возбуждать. Он набрал лишний вес во время беременности и безумно нравился альфе пухленьким с милыми щечками и аппетитной попкой, которую во время секса Чонгук не выпускал из рук, чем сильно смущал Чимина. Беременность у Джина проходила спокойно, несмотря на волнение во время судебных процессов. Намджун всячески пытался оградить мужа от лишних переживаний, сглаживая неприятные моменты. Родился у них омега, чему Джин был безумно рад. Тэхён и Юнги поженились во время того, как судебные процессы подходили к своему логическому завершению. Свадьба была великолепной. Влюблённые новобрачные так и светились счастьем. В медовый месяц они поехали в путешествие по нескольким странам, и засыпали Чимина и Чонгука фотографиями с милыми комментариями. Чимин тосковал по другу, но очень радовался за него, тихонько завидуя ему. Чонгук чувствовал настроение мужа и в тайне от него готовил ему подарок на их третью годовщину совместной жизни. Он договорился с Джином, что тот присмотрит за детьми и увёз Чимина в их запоздалое свадебное путешествие. Омега впервые поздравил вовремя Чонгука с Днём рождения, подарив ему незабываемый чувственный и сексуальный танец, за которым голодным взглядом следил именинник. После родов к Чимину вернулось обоняние, и он безумно радовался тому, что снова чувствует запахи альф и омег. Он обнимал Хоби, наслаждаясь его еле заметным запахом цитрусов, а ночью утыкался мужу в шею и не мог надышаться его ароматом.***
Когда Минни исполнилось полтора года и среди детского лепета стали появляться понятные слова, Чимин стал кое-что подозревать. Он стал задумываться над тем, что время, проведённое в гробу, не прошло бесследно для ребёнка, что постоянно получало подтверждение. Однажды Чимин спустился на кухню и решил сам приготовить молочную кашу для малыша. Он посадил сына на его стульчик и налил молоко в маленькую кастрюльку. Малыш следил за папой, а потом заговорил: — Папа бо-бо. Папа бо-бо, — Чимин бросился к сыну и стал его осматривать, спрашивая, где у него болит, но малыш улыбался и повторял свою фразу. И пока он занимался ребёнком, молоко у него убежало, так как Чимин вообще забыл о нём. Он бросился к плите и на автомате взял голыми руками кастрюльку, и тут же обжег пальцы о горячие ручки. Вскрикнув, он опустил пальцы в холодную воду и следил за ребёнком, который тихо плакал. Вытерев руки, Чимин взял сына на руки и стал его успокаивать. После этого Чимин стал часто замечать, что Минни предсказывает события. Правда, не всегда удавалось узнать, что именно имел в виду малыш, так как он ещё плохо разговаривал. Чонгук утверждал, что это простые совпадения, но когда ребёнок подрос и начал лучше говорить, стало понятно, что Чимин был прав. В два года Минни прошептал на ухо Чимину, что «Хоби не любит Минни» и ему из-за этого грустно. Чимин замечал ревность Хоби и старался уделять детям одинаковое внимание, но семилетний альфочка всё равно обижался и не шел на контакт с братом, постоянно его отталкивая, проводя всё своё время с Хёнчжуном. Чимин разговаривал с Хоби, объяснял ему, что нельзя так вести себя с братом, на что получал лишь одни истерики. Всё изменил случай. Дети играли в мяч возле бассейна, и двухлетный Минни упал в воду следом за мячом. Плавать он не умел и стал тонуть. Чимин бросился в бассейн к сыну, но первым его вытащил Хоби. Он со страхом следил за ребёнком, который на руках у такого же взволнованного папы пытался откашляться и боялся того, что тот может задохнуться. Но Минни откашлял воду из легких, обнял папу за шею и улыбнулся брату, который с облегчением вздохнул. Хоби взъерошил мокрые волосы омежке и сказал, что сам научит его плавать. С тех пор отношения между братьями наладились, и Чимин даже стал подозревать, что Минни специально свалился в бассейн. Когда Чимин гулял в парке с четырёхлетним Минни и беременным Юнги, ребёнок дёрнул его за руку и показал на шестилетнего альфу, который катался на детском автомобиле по парку. — Пап, это мой альфа, — указал пальчиком омежка, который был точной копией папочки. Чимин посмотрел в указанном направлении и стал разглядывать альфочку. — Ты уверен? Познакомимся с ним? — Нет, не сегодня. Мы встретимся с ним, когда мне исполнится пятнадцать лет. Тогда и познакомимся. Правда, Хоби будет постоянно ругаться с ним, да и отец будет ему не рад, но мы всё равно будем вместе. — А почему они будут против него? — спросил любопытный Юнги, не обращая внимания на шипение друга. Чимину не нравилось, когда Минни говорил о будущем в людных местах. — Они будут против не именно его, а против того, что у меня может быть альфа. Я для них всегда буду малышом. — Юнги, перестань. Минни всего четыре года, а он уже говорит о таких вещах. Не дёргай его и дай ему спокойно расти. — Папочка, не волнуйся. Тебе вредно волноваться, а то братик мой будет нервным и плаксивым. — Какой братик? Ты о чём? — растерялся Чимин. — Который живёт у тебя в животике. Отец будет очень рад ему, ведь он давно мечтает об альфочке. Чимин смутился, но не стал перечить сыну. Вечером он удостоверится, что действительно ждёт ребёнка и обрадует мужа новостью, получив взамен жаркие поцелуи и признания в любви. У Юнги и Тэхёна родились близнецы-омеги, один из которых оказался истинным Хёнчжуна. Хёну всё-таки открыл свой ресторан, который стал очень популярным, и любил сам готовить главные блюда. Правда, на время беременности ему пришлось оставить ресторан и его дела, но Хосок часто наведывался в него и разбирал его насущные проблемы. Намджун и Джин воспитывали сына и любили друг друга, не забывая об остальных членах семьи. Юнги и Тэхён жили в своём доме, но часто приходили в дом Чонов. Чимин и Чонгук вызывали зависть у окружающих своей любовью и полным взаимопониманием. Хоби увлёкся рисованием, и в его альбомах часто можно было увидеть рисунки красивого и счастливого Чимина. Хоби нравилось видеть улыбку на папином лице и слушать его смех. В двадцать лет Хоби потеряет голову от милого омежки, который окажется очень похожим на Чимина, но, к сожалению, он не будет его истинным. Омежке придется выбирать между истинным и Хоби, но это уже совсем другая история. Под присмотром Минни члены семьи Чон всегда будут в безопасности, и всё у них будет хорошо. А любовь, которую принёс в эту семью его папа, всегда будет главной направляющей звездой, освещающая им жизненный путь.