Громче и злей!

      Хикари сидела за своей любимой предпоследней партой и чувствовала себя совершенно не комфортно. Когда она утром пришла в класс, ее старенького обшарпанного стола у окна уже не было, и ей пришлось занять бывшее место Коджи. Впрочем, то же самое произошло во всех школьных документах, так что аналогичная замена в списке класса была вопросом времени. Другим подавляющим фактором стала неожиданно изменившаяся атмосфера в классе. Будто ледяная стена, похожая на ту, что воздвиг Тодороки перед ней в лабиринте, вдруг отгородила ее от большинства одноклассников. Причем кто-то был хмур и холоден с самого утра, а кто-то поначалу вел себя почти как обычно, а потом отстранялся и начинал упорно ее избегать. Только Изуку, Очако и, возможно, еще Шото вели себя как прежде. Даже Токоями, сидевший рядом с девушкой, упорно ее игнорировал. Осознав это, Хикари совсем растерялась. Что она сделала не так, в чем провинилась? Ответов не было. Как всегда в таких случаях, Яманака с головой ушла в учебу, чтобы отвлечься, успокоиться и привести мысли в порядок, но это не очень помогло. Зато ее усердие было по достоинству оценено учителями.       В столовой Хикари не участвовала в вялом разговоре Мидории с Очако и меланхолично тыкала палочками рис. Аппетита не было. Наконец, тема диалога изжила себя, и за столом воцарилось неловкое молчание. — Ребята, — тихо спросила Хикари, боясь заплакать, — вы не знаете, почему остальные… даже не знаю, как это назвать. Что я натворила? Мидория сразу опустил взгляд, а Урарака поджала губы, но потом вдруг улыбнулась, будто извиняясь, и пожала плечами. — Ума не приложу, — ответила она. — Это действительно странно. Мало ли, может… — Это началось в «Б» классе, — перебил ее Изуку, хотя его голос звучал удивительно глухо. — Потом подхватил Каччан, за ним — все остальные. Кто-то сказал, что честно сдавшего экзамен Коджи-куна чуть не исключили из-за тебя, а твоих особых успехов якобы никто не видел, к тому же у тебя достаточно мутная история с поступлением. В итоге это вылилось в слухи о том, что ты любимица Всемогущего или кого-то вроде него, поэтому и получила место в академии, а потом не вылетела. Я пытался как-то их переубедить, но не вышло. — Не стоило, — Хикари резко встала и вышла из-за стола. — Это ведь правда.       Единственным ее желанием в этот момент было спрятаться в каком-нибудь темном чулане, где ее никто не найдет, и реветь там до тех пор, пока вся боль, тисками сдавливавшая сердце, не выйдет наружу вместе со слезами. Но учебный день еще не был окончен, и Хикари, сжав челюсти до зубовного скрежета, вернулась в классную комнату, достала из сумки свой дневник и стала быстро писать, выплескивая все эмоции и мысли на бумагу. Ее рука дрожала, и почерк был совершенно неразборчивым даже для нее самой. Иногда она замедлялась, и тогда становилось возможным прочесть несколько слов. «Даже Мидория, наверное, презирает…», «бесполезная», «добился сам», «слишком поздно», «несправедливо» и везде, почти в каждой плывущей строчке: «Они правы».       После обеда было Героеведение, которое, правда, обещало быть куда скучнее предыдущего: тренировка представляла собой обыкновенный спарринг на спортивной площадке. Им даже геройские костюмы не выдали, чтобы все были в равных условиях. — Причуды многих из вас можно использовать только в ближнем бою, — говорил Всемогущий. — Поэтому сегодняшнее занятие поможет вам понять, готовы ли вы к схватке с реальным противником, и узнать свои сильные и слабые стороны. На пары разбейтесь самостоятельно. Хикари поджала губы. Ну, и что ей делать? Мидория уже объединился с Ураракой, а остальные явно не жаждали сотрудничать с ней. Хоть к Бакугоу иди, он только рад будет быстренько отправить ее в нокаут. Впрочем, оставался еще один человек, которому, казалось, было плевать вообще на все, в том числе на слухи. Оглядевшись, Хикари увидела все еще одиноко стоящего в стороне Тодороки и быстро подошла к нему. — Свободен? — спросила она как можно позитивнее и улыбнулась. Уголки ее губ чуть заметно подрагивали. Пожалуй, в другой момент она бы посмеялась над двусмысленностью вопроса, но тогда она мысленно умоляла Шото не шутить. К счастью, чувство юмора у него слегка хромало. — Да, — коротко ответил он и смерил девушку оценивающим взглядом. — Уверена, что хочешь сражаться против меня? — У сильных противников есть, чему поучиться. И потом, судя по всему, выбор у меня небогатый. Тодороки кивнул и отвернулся, глядя на кучку учеников, которые никак не могли распределиться по парам. — Знаешь, — вдруг начал он, не сводя глаз со споривших, — профессиональные герои часто подвергаются нападкам со стороны прессы. Репортерам нужны сенсации, а прошлое ни у кого не идеально. Вот они и находят даже самые незначительные ошибки или придумывают их, а потом раздувают и превращают в скандалы, разоблачения и тому подобное. Репутация, конечно, страдает, но если герой относится к этому спокойно, то интерес к новости исчезает, и все становится как прежде. Так что ты молодец, что не теряешь присутствия духа. Не волнуйся, скоро все об этом забудут и станет легче. — Спасибо, — только и смогла произнести Хикари, во все глаза глядя на Тодороки. Конечно, он-то точно знает, о чем говорит. Старатель не раз переживал подобное, в том числе из-за Шото, она в этом не сомневалась. Ей даже как-то попадалась статья о том, что все не так уж прекрасно в их семье, но Хикари таким не интересовалась, так что сразу эту глупость закрыла.       Наконец, все конфликты были улажены, и Всемогущий дал разрешение начать бой. — Нападай! — воскликнула Хикари и встала в оборонительную стойку. — Очки для начала снять не хочешь? — не дожидаясь ответа, Шото подошел к ней и аккуратно взялся за дужки. — Нет, не смей! — в следующую секунду мир вокруг стал совершенно размытым. — Я ж слепая, не увижу ничего. — Меня как-нибудь разглядишь, — он пошел на свою стартовую позицию, забрав очки с собой, — а вот если стекло разобьется, ты можешь действительно ослепнуть. — У меня пластик… — Нападай. Хикари была так возмущена, что без протестов бросилась в атаку. Но не успела она и двух метров пробежать, как поскользнулась на внезапно возникшем под ногами льду и растянулась на земле, больно ушибив колено. «Так не пойдет, — думала она, поднимаясь на ноги. — Я должна предугадывать его действия и избегать атак причудой. Вот только как, если я его едва вижу?» Следующая попытка тоже успехом не увенчалась. Тодороки преградил Хикари путь глыбой льда, и она едва избежала столкновения с ней. Однако в третий раз девушка справилась куда лучше: когда Шото вновь использовал причуду, она отбежала вправо и, сделав хороший крюк, приблизилась к противнику. Но стоило ей попытаться ударить его, как он перехватил ее руки и молниеносным движением заломил, полностью обездвижив ее. «Бесполезная. Беспомощная». Как только Тодороки ослабил хватку, Хикари с диким рыком вывернулась и попыталась сбить его с ног, но тщетно. Он даже равновесия не потерял. — У тебя вообще слабые места есть? — задыхаясь, спросила Хикари полчаса спустя, во время короткого перерыва. — Даже если бы были, я бы тебе о них не сказал. — Кто б сомневался, — она открыла полупустую бутылку воды и, сделав пару глотков, протянула ее Тодороки. — Кстати, хочу напомнить, что тренировка у нас по ближнему бою, которого пока что так ни разу и не случилось. — Преувеличиваешь, — он запрокинул голову и допил все до последней капли. — Но, если хочешь, мы можем поменяться ролями, и нападать буду я. — Что-то мне подсказывает, результат от этого не изменится. Плохо у меня все с рукопашным, — Хикари устало потерла глаза. — А надо учиться. Надо становиться сильнее и лучше, а то это никуда не годится. В общем, если тебя не затруднит, ты не мог бы показать мне несколько приемов, пожалуйста?       К концу занятия все ее тело ныло от ушибов и усталости, каждая мышца была растянута до предела и монотонно болела, а руки и ноги мелко дрожали от перенапряжения. Но зато Хикари чувствовала, что это действительно пошло ей на пользу, а полная измождённость не позволяла снова зациклиться на своих проблемах. К тому же теперь, наконец, она снова была в очках и могла видеть. Маленькое и глупое, но все же счастье. Из раздевалки она вышла первой и, едва переставляя ноги, направилась на занятие к Исцеляющей девочке. Но хорошей работы в медпункте не оказалось, и Хикари села заниматься документацией. Это было очень похоже на то, что она делала у Судзуки-сан большую часть времени: каждый пациент, его жалобы и лечение строго фиксировались медсестрой, но порой очень кратко и неразборчиво. Задачей Яманаки было переписать все так, как надо, в читабельном виде. Ей это безумно нравилось. Пускай не вживую, а всего лишь на бумаге, но она видела абсолютно реальные, не книжные случаи, порой совершенно странные, смешанные, запутанные и непонятные. С больничным разнообразием, конечно, они ни в какое сравнение не шли, однако были куда интереснее, чем в средней школе. Особым наслаждением для Хикари было переписать симптомы, а потом сидеть и придумывать свое лечение. Затем она сравнивала его с тем, что провела целительница, и пыталась понять свои ошибки. Отчетов было много — еще с экзаменов скопились — и Хикари с головой ушла в них, позабыв обо всем на свете. Вот то, чем она мечтает заниматься, вот ее предназначение и сфера деятельности! Но вместо этого она часами тренируется, чтобы улучшить свою физическую форму, и учится драться.       В семь вечера, когда солнце уже село, но все еще тепло светило из-за горизонта, Исцеляющая девочка насилу выгнала Хикари из медпункта и отправила домой. Та совсем не хотела уходить, но вынуждена была сдаться. Родители не удивились долгому ее отсутствию, лишь за ужином мама обеспокоенно спросила, не случилось ли чего. Хикари не хотела рассказывать о произошедшем, поэтому просто свалила все на усталость и во всех подробностях стала описывать уроки Героеведения, не забывая разбавлять рассказ своими комментариями и шутками, чтобы родители не сильно боялись. Но они все же переживали. Нечасто у них получалось вот так собраться всей семьей за ужином и просто поболтать о происходящем в их едва пересекающихся жизнях. Хидеки Яманака с женой Азуми были журналистами и сутками пропадали на работе, особенно в последнее время, когда участились нападения злодеев. Они едва ли не каждый день видели, с чем придется столкнуться их дочери, и это тревожило их. Но сильнее будущего Хикари их беспокоило ее настоящее. Страшно было пропустить нечто важное в ее жизни, не заметить признаки вновь появившихся школьных проблем, которые она всегда скрывала до последнего, пытаясь разобраться самостоятельно, и потому не успеть помочь вовремя. Но когда Хикари, пожелав родителям спокойной ночи, ушла в свою комнату, Азуми улыбнулась и тихо сказала мужу: — Ты заметил? Она назвала кого-то другом, кажется, впервые с окончания начальной школы. — Ты про этого Мидорию? Да, заметил. Будет здорово, если они поладят. А сын Старателя? Как бы ее ни возмущала его бесчувственность, она явно восхищается им. — Я не против, это замечательно. Вот только надеюсь, что этот мальчик не многое унаследовал от отца.       Утром, с трудом пробившись сквозь толпу журналистов, Хикари вошла в классную комнату и поняла, что ничего не изменилось. Все та же стена неприязни отделяла ее от остальных, и пробиться сквозь нее не представлялось возможным. Только если доказать им, что она достойна учиться в академии, стать лучшей… Но как? Мидория и Урарака задерживались, так что, дойдя до своего места, она не услышала ни единого слова приветствия, только Тодороки слегка склонил голову, когда они встретились взглядами, да Яойорозу неожиданно ободряюще улыбнулась ей. Хотя, наверное, Хикари это только показалось. В итоге Очако еле успела придти к началу урока, а Мидория вовсе опоздал из-за задержки у входа, а затем очередного сеанса лечения у Исцеляющей девочки. Когда все были в сборе, Сотриголова неохотно вылез из своего спальника и выступил перед классом с коротким объявлением: — Сегодня вам предстоит выбрать старосту. После чего он снова укутался и лег спать. Хикари вообще поражала его невозмутимость: в классе двадцать неуравновешенных подростков, которые и поубивать друг друга могут своими причудами, а он преспокойно спит. Вот и гадай, доверие это или пофигизм. Скорее, все же первое, так как в итоге вопрос был действительно улажен мирным путем, и все приступили к голосованию. Хикари задумалась. «За себя я точно голосовать не буду, это глупо. К тому же бессмысленно, старостой я все равно не стану, да и не стремлюсь. Мидория? — она нашла взглядом зеленую макушку. — С его-то талантом к публичным выступлениям? Точно нет. Тодороки? Хороший будет староста, которому плевать на класс. Может, Тенья? О нет, только не он. А вот Очако-чан — другое дело. У нее должно хорошо получиться!» Но честь возглавлять класс досталась все же Мидории, а Хикари осознала, что как-то совсем забыла о Яойорозу, и пришла к выводу, что сидеть за последней партой все-таки удобнее.       Незадолго до обеда, между английским и литературой, к Хикари, лениво дочитывавшей заданный на дом рассказ, подошел все еще нервно подрагивавший Мидория. В руках он до сих пор сжимал учебник английского. — Привет, как руки? — спросила девушка, натянув улыбку. — А, уже все хорошо, спасибо, — он говорил быстро и почему-то сильно запинался. — Больше ходить к Исцеляющей девочке не придется, кости срослись хорошо. Я хотел спросить… Почему ты вчера не ответила на мое сообщение? Хикари сначала вопросительно посмотрела на него, не понимая, о чем речь, но потом догадалась найти телефон. Для этого пришлось вывалить на парту едва ли не половину содержимого ее школьной сумки, но зато гаджет, завалявшийся на самом дне, нашелся. Пока она воевала с блокировкой и читала пришедшие за сутки сообщения, Мидория помог ей собрать все обратно.       «Напиши мне, пожалуйста, когда освободишься после занятия у Исцеляющей девочки»       Хикари вздохнула. — Мидория-кун, прости, я поздно вернулась домой и вообще не брала телефон в руки. Мне очень жаль, я не знала, что ты ждал моего ответа. — Ничего, просто я волновался. На этот раз она улыбнулась искренне. «Неужели для него не важно то, что я сказала тогда в столовой?» Однако между ними повисло неловкое молчание. — Я должна дочитать рассказ, — Хикари ткнула пальцем в строчку, на которой остановилась. — Вчера немного не успела. — Да-да, конечно, уже ухожу, не буду мешать, — Мидория направился к своей парте, но вскоре обернулся. — В конце он убьет своих детей, а потом пожертвует собой, но его сюзерена это не спасет. Приятного чтения.       В столовой Хикари немного замешкалась, и, подойдя к уже привычному месту, обнаружила, что к Мидории и Урараке подсел Иида. Из-за своей чрезмерной правильности он не только раздражал Хикари, но и после всей этой истории с Коджи был к ней едва ли не строже всех. Но ребята, кажется, сдружились с ним, и Хикари решила не мешать им и отправиться куда-нибудь в угол столовой, где обычно народа почти не бывало. Но стоило ей найти, наконец, такое место, как прозвучал громкий сигнал тревоги.       Вторжение.       В дверях началась страшная давка, и Хикари, хоть и была напугана, лезть в самую гущу толпы не спешила. Паника захлестывала учеников, все кричали и толкались, пытаясь скорее выбраться к выходу. Так нельзя… Ужас от осознания того, что кого-то могли случайно затоптать, уже превышал страх перед неизвестными, проникнувшими на территорию академии. Кто знает, что произошло там на самом деле? Ответ был дан Иидой, взвившимся над толпой, и сообщившим, что это всего лишь журналисты. Успокоившиеся студенты стали постепенно расходиться по своим местам, а Хикари продолжала стоять на своем месте. Она ждала, пока исчезнет толпа, чтобы убедиться, что никто не пострадал. «Черт возьми, академия героев, а эвакуироваться совершенно не умеют!» — возмущенно думала Яманака, когда все-таки вернулась за свой стол. Но аппетит пропал бесследно. — Куда ты идешь, отпустили вас всех! Нечего в школе целыми днями ошиваться, дома хоть покажись, — ворчала Исцеляющая девочка, когда Хикари прибежала к ней. — Не будет сегодня практики. Все учителя заняты этим вторжением, и я тоже. Так что мне некогда. С этим Хикари ничего поделать не могла, и пришлось идти домой. Ребята уже разошлись, так что плелась она по улице одна, направляясь в свое пустое жилище. Родители и так говорили, что задержатся допоздна, а теперь еще с этой сенсацией… Вот точно журналисты представят все так, будто охранная система Юуэй никуда не годится! Впрочем, школе это несильно повредит. Так или иначе, дом был полностью в распоряжении Хикари. Она спокойно пообедала, не удосужившись переложить разогретую еду со сковороды на тарелку, затем кинула учебники в свой любимый закуток комнаты, застеленный пледом и обложенный по периметру диванными подушками, и стала разбираться с непонятыми днем темами. Вдруг ее телефон завибрировал в сумке. Уже догадываясь, что именно увидит, она нашла его и сняла блокировку. На экране высветилось сообщение от Мидории.       «Может, потренируемся вместе? В парке, как в прошлый раз. Ну, или можно просто погулять»       Хикари недоуменно уставилась на присланный текст. И чего это он вдруг стал так за ней приглядывать? Еще и гулять зовет. Тут явно что-то не так. К тому же выходить из дома уже не хотелось, и Хикари, лежа на полу и держа телефон над собой, написала ответ.       «Прости, не могу. Очень много дел по дому, нужно успеть до прихода родителей»       «Ладно»       Только Хикари забросила телефон обратно в сумку, как он снова завибрировал.       «Я, кажется, забыл свой учебник английского у тебя в портфеле, никак не могу его найти. А мне завтра надо бы ответить. Можно я зайду забрать его?»       Не веря своим глазам, Яманака заглянула в сумку. — Вот же хитрец, все предусмотрел! — вслух сказала она, когда выудила оттуда две одинаковые книги. — Это ж какое желание поговорить надо иметь… Теперь выбора не осталось, пришлось написать, что она не против. Ответ пришел моментально.       «Я уже около твоего дома» — Итак, чего ты от меня хотел? — спросила Хикари, снова располагаясь на своем пледе. Мидория все же был немного сконфужен и, вероятно, недоволен своим вероломством, поэтому просто стоял столбом посреди комнаты, опустив голову, и старательно подбирал слова. — Меня тревожит происходящее в школе, — сказал он, наконец. — Ты про вторжение? — Нет, про тебя. Что случилось? Из-за этих глупых слухов и обычной зависти ты вдруг стала совсем другой. Замкнулась, за учебу взялась так, будто на следующей неделе экзамены, — он махнул рукой на разбросанные учебники, — притворяешься, что тебе все нипочем, и избегаешь нас с Ураркой-сан. Почему? — Потому что ты сам знаешь, что слухи правдивы, — выдохнула девушка, хотя планировала сказать совсем другое. — Ты видел меня у Исцеляющей девочки. Я завалила вступительный экзамен, но меня приняли по ее требованию. Уверена, и с этим соревнованием она мне помогла. У Коджи такого защитника не было. Из-за меня начались все эти проблемы. Я не имею права, не достойна учиться в Юуэй, по крайней мере, сейчас. Поэтому я стараюсь, как могу, пытаюсь честно заслужить свое место в академии. А вас я не избегаю, просто я думала, что вам тоже будет неприятно общаться со мной, к тому же, пока я рядом… В общем, я не хочу портить вам жизнь и навязываться. Мне не впервой одной быть, справлюсь. Подняв взгляд, она увидела, что Мидория тепло улыбнулся. Поколебавшись несколько секунд, он все же подошел ближе, сел на край пледа и посмотрел ей в глаза. — Хикари-чан, — она вздрогнула, — тебе не нужно быть одной. Если что, я всегда рядом. И мне не важно, сдала ты вступительный или нет, да я сам не сдал! И ты заслуживаешь учиться в академии. Я не знаю, почему, но тебе кажется, что ты все еще ничего не можешь. Это не так! Вспомни лабиринт. Ты вывела нас, ты справилась с тем роботом, причем мастерски. В любом случае лучше меня. И в учебе ты соперничаешь только с Яойрозу, да и то не всегда. А еще, — он вдруг смутился, — ты добрая, милая, отзывчивая и всегда придешь на помощь тому, кто в ней нуждается. Именно такой должна быть настоящая героиня! И, пока мы учимся, ты уже вовсю используешь свою причуду по назначению, причем искренне и бескорыстно. По крайней мере, я не представляю, чем могу отплатить за все сращенные тобой кости. Их уже слишком много. Хикари засмеялась и стерла ладонями бегущие по щекам слезы. Она до крови кусала губы, пытаясь сдержать их, улыбалась до последнего, но все же не выдержала и, наконец, расплакалась. — Можно тебя обнять? — тихо спросила она, всхлипывая. Мидория покраснел, но придвинулся ближе и сам притянул девушку к себе, крепко обняв.