Громче и злей!

      Сто семнадцать. Сто восемнадцать. Сто двадцать. Хикари закрыла глаза. Снова сбилась. А количество жидкости в капельнице, казалось, не убывало вовсе. Начинать заново не хотелось, да и какая разница? Счет лишь помогал ей чувствовать, что время не застыло в темной процедурной, и скоро она избавится от вязкой тупой боли, поглотившей уже всю грудную клетку. Сто двадцать один. Сто двадцать два. Воздух в легких казался спертым и застоявшимся, как в давно закрытой комнате, очень хотелось глубоко вздохнуть, но тугая повязка и прозрачная трубка, тянущаяся из бока, не позволяли ей это сделать. Сто двадцать три. Сто двадцать четыре. Сто двадцать пять. Так и свихнуться недолго. Лежать в полном неведении наедине со своей болью и отсчитывать капли раствора, уже около часа вливавшегося в ее вены, кто ж это выдержит?       Когда Хикари дошла до шестисот семидесяти двух, дверь, скрипнув, приоткрылась, и в кабинет зашла Исцеляющая девочка. — Как самочувствие? — заботливо поинтересовалась она, осматривая место введения трубки. — Уже гораздо лучше, спасибо, — чуть слышно, но уверенно прошептала Яманака. Старушка бросила на нее полный недоверия взгляд. Задав еще несколько вопросов о том, что и как болит, она кивнула и надела резиновые перчатки. У Хикари затряслись поджилки. — Мне обязательно смотреть? — спросила она, всем сердцем надеясь услышать «нет». От одной мысли о том, за чем именно ей придется наблюдать, девушке стало нехорошо. — Бедный ребенок, отвернись лучше. Будет еще возможность поучиться. Она с облегчением вздохнула и снова подняла взгляд на капельницу. Шестьсот семьдесят три, четыре, пять… После болезненного укола бок онемел. Услышав тонкий звон инструментов, Хикари поняла, что стоит опять начать считать с начала. — Вот и готовенько! — заключила Исцеляющая девочка и чмокнула пациентку в щеку. — Возможно, останется маленький шрам, но я постаралась сделать его незаметным. И даже не пытайся использовать свою причуду, у тебя и так сил нет! — Спасибо, — целительница улыбнулась и стала собирать инструменты. — Я хотела спросить… Вы не разочарованы во мне? — С чего вдруг такие вздорные мысли? — Ну, — Хикари замялась. — Мои успехи в учебе оставляют желать лучшего, у вас практику почти не прохожу, к тому же из всего класса пострадала только я, и то почти не сражаясь. — Выкинь эти глупости из своей головы. Я только сильнее убеждаюсь, что сделала правильно, настояв на твоем зачислении. И с чего ты решила, что одна выделилась? Тот мальчик, Мидория Изуку, тоже опять себе все переломал. — Мидория? — Хикари встрепенулась и ойкнула от боли в боку. — С ним все хорошо? — Да, лежит там в медпункте, набирается сил для регенерации. Ну и ночка меня с вами ждет, детишки! — А мне к нему нельзя? Пожалуйста! Я здесь одна умру со скуки. Вы же знаете, у нас все равно уснуть, скорее всего, не получится. — Дорогуша, и тебе не стыдно показываться перед ним в таком виде? — тон Исцеляющей девочки был скорее насмешливым, чем осуждающим. — Мой геройский костюм куда откровеннее этого закоса под мумию, и, в конце концов, чего он там не видел? — Эх, молодежь, — она покачала головой, наклонилась и достала из-под кровати старую школьную сумку Хикари. — Ладно уж. Твои родители заезжали сюда ненадолго и оставили что-то из одежды, можешь надеть. Только каталки у меня нет, придется идти самой. Все еще хочешь к нему?       Через четверть часа Хикари, опираясь на штатив капельницы и придерживая другой рукой катетер, медленно встала с кровати и небольшими шагами направилась к двери. Торопиться было не только опасно, но и, по большому счету, невозможно из-за слабости, навалившейся после лечения Исцеляющей девочки. Сама героиня шла рядом и внимательно наблюдала за Яманакой. Эта прихоть явно казалась ей глупой и небезопасной, но менять что-либо было уже поздно. Мало-помалу цель была достигнута, и Хикари, наконец, вышла из процедурной. Мидория, до того спокойно лежавший и рассматривавший потолок, резко сел на постели. — Хикари-чан, наконец-то ты очнулась! Ты в порядке? Она махнула рукой, мол, потом поговорим. Он понял и больше не сказал ни слова до того момента, как она добралась до стоящей рядом койки, лишь обеспокоенно следил за каждым ее шагом. От такого внимания Хикари стало не по себе. — Довольна, путешественница? — спросила Исцеляющая девочка, когда ее подопечная смогла удобно и безболезненно устроиться под тонким белым покрывалом. — Тогда часа на два я вас оставлю, потом продолжу лечение. Набирайтесь сил и постарайтесь уснуть. Ребята активно закивали головами, насколько это было возможно в лежачем положении, и целительница снова скрылась в процедурной, щелкнув напоследок выключателем. Короткая стрелка на круглых часах уже перевалила за отметку в девять часов, и потому палата теперь освещалась лишь бледным сиянием тонкого месяца. Спать не хотелось. Онемение понемногу исчезало, уступая место боли. — Как ты себя чувствуешь? — негромко спросил Мидория, будто боясь разбудить ее. Другу Хикари решила не врать. — Отвратительно. Что морально, что физически. — Понимаю, — такой ответ ее приятно удивил. Она-то боялась, что он ее расспрашивать начнет. — Самому не лучше. Столько глупостей сделал, силы не рассчитал, ноги впервые со вступительного экзамена сломал, да и рука чудом цела осталась. Одна. — Я вообще ничего не сделала. Приземлилась неудачно, сразу повредив себе все, что можно было, в схватке участия не принимала, только одного злодея обезвредила, угробив на него все силы, потом не смогла ни тебе, ни Аизаве-сенсею помочь. Расскажешь, что я пропустила? Мидория вздохнул, задумался ненадолго и принялся сумбурно описывать произошедшее с ним, но без лишних подробностей. — Потом прибыли профессионалы и быстро разобрались со злодеями, а нас с тобой забрала Исцеляющая девочка. Все за тебя перепугались, Урарака-сан вовсе себе места не находила. Когда приехали в академию, меня сразу положили здесь, а тебя унесли туда, — он кивнул на дверь процедурной, — и Исцеляющая девочка сказала, что тебе срочно нужна операция или что-то в роде того, я не расслышал точно. Через несколько часов пришли твои родители. Они у тебя милые, со мной даже поговорили немного о тебе, об академии… — Хикари насторожилась, но решила, что если Мидории они показались милыми, то беспокоиться не о чем. — На этом все. Пока ты не вышла, я даже не знал, как все прошло. — Как видишь, хорошо, — Хикари попыталась улыбнуться. — Только сейчас больно. Как ты это выносишь каждый раз? — Не знаю. Меня больше пугает не боль, а то, что я не могу пользоваться сломанной частью тела и сражаться дальше. В медпункте воцарилась тишина, нарушаемая лишь приглушенным шумом ветра за окном и шелестом листьев деревьев, росших во дворе академии. Хикари обдумывала сказанное Мидорией. Он одержим героизмом не меньше, чем она — медициной, они похожи друг на друга куда больше, чем девушка решила при первой встрече. Интересно, как бы поступил он, если бы оказался на ее месте?       Рассуждениям Хикари помешал неожиданно сильный приступ ноющей боли, и она не сдержала тихий стон. — Сильно болит? — спросил Изуку и повернулся к девушке, вглядываясь в темноту. — Может, позвать Исцеляющую девочку? — Нет-нет, это я слабая и терпеть не умею, — Хикари медленно выдохнула. — Лучше просто отвлеки меня, поговори о чем угодно. — Например? — Ну, что тебя тревожит? — Почему ты так странно ведешь себя с Тодороки-куном? — выпалил Мидория, видимо, первое, что пришло ему в голову. Хикари опешила. — В каком смысле? — уточнила она, когда к ней вернулся дар речи. — Ну, необычно. Не так, как со мной или Ураракой-сан. То храбришься перед ним, будто пытаешься что-то доказать, то наоборот слабой себя выставляешь. У тебя же нет морской болезни, зачем ты ему соврала? — Я не соврала, она действительно у меня была, но очень давно, а тогда мне надо было как-то выкрутиться, чтобы он не подумал, что я его разглядывала. А насчет остального… Представь, если бы в нашем классе учится сын Всемогущего. Ты бы хотел сблизиться с ним, произвести впечатление? Для меня это то же самое. Даже в темноте было видно, что Мидория был сконфужен и уже сам не рад своему вопросу. Он начал что-то невнятно бормотать, но вдруг замолчал и недоверчиво посмотрел на Хикари. — Постой, так ты фанатка Старателя?       В шесть утра, после последнего сеанса лечения, Хикари, душераздирающе зевая, залипала в телефон. Заряда оставалось мало, но отправить сообщения родителям и Очако было необходимо. А потом проверить новости, социальные сети… Мидория поначалу пытался дремать, но вскоре проснулся, и Яманака, чтобы он не скучал, вслух зачитывала ему особенно забавные шутки из Интеренета, над которыми они вместе смеялись. Исцеляющая девочка, застав их за этим занятием, поворчала, что Хикари так совсем ослепнет, но мешать не стала и ушла из медпункта, чтобы сдать какой-то отчет директору. Когда аккумулятор разрядился до критичных пяти процентов, на экране высветилось СМС от отца девушки.       «Позвони, как только сможешь» Хикари нахмурилась и нажала на зеленую кнопку вызова. Тон сообщения ей совершенно не понравился и, как оказалось, не зря. Разговор, начавшийся довольно спокойно, резко перешел с темы ее здоровья и самочувствия в совершенно неожиданное русло. — Нет! Вы не имеете права принимать такое решение без меня! Ты все неправильно понимаешь, это не так! Мидория изо всех сил старался не вслушиваться, но, когда в голосе Хикари послышались слезы, не выдержал. Он уже не мог понять причину ссоры, но гневные тирады, перемежавшиеся с жалобными просьбами и оправданиями говорили о том, что случилось что-то очень серьезное. — Все, телефон садится, дома поговорим. Я не ухожу от разговора, это правда! Знаете, если моя жизнь действительно так сильно вас беспокоит, найдете способ вернуться пораньше! С этими словами она швырнула телефон в сумку и села на кровати, закрыв лицо руками. Мидория неуверенно встал со своей койки, подошел к Хикари, сел рядом с ней и робко коснулся ее плеча. — Что-то случилось? — спросил он, внимательно глядя на подругу. Она отрицательно покачала головой, но потом опустила руки и на колени и сжала кулаки. Глаза ее были сухими. — Ничего, — тон ее был пропитан сарказмом. — Просто родители хотят забрать мои документы из Юуэй.       Когда Хикари вернулась домой, ее встретила лишь любимая питомица — пушистая белая кошка, которая, довольно урча, стала тереться о ноги хозяйки. Девушка улыбнулась и подхватила ее на руки. — Ты ждала меня, Мури-тян? — кошка замурлыкала. — Ждала. Вот уж кто меня действительно любит. Только ты, Мидория-чан, да Очако-чан, и с последними меня хотят разлучить. И это несправедливо. Есть хочешь? Я хочу. На протяжении последних двух лет Мури зачастую оказывалась единственным живым существом подле Хикари, так что девочка привыкла общаться с ней, как с полноценным членом семьи. Все равно считать это странным было некому. Во время завтрака девушка весьма эмоционально рассказывала ей о пережитом кошмаре и жаловалась на родителей, а та в ответ весьма красноречиво хрустела кормом. — Как же все-таки хорошо быть кошкой, — сказала в конце концов Яманака. — Никаких проблем ни с родителями, ни со школой, ни с друзьями!       Ранним вечером, когда солнце только-только начало клониться к западу, Хидеки и Азуми вернулись домой. Хикари, никак не ожидавшей их в такой час, стало даже неловко за свою истерику, из-за которой им пришлось отпроситься с работы, но чувство это очень быстро исчезло. Ссора отца и дочери мгновенно вспыхнула вновь, не успели они даже из прихожей выйти. Азуми, как могла, пыталась утихомирить обоих, но тщетно: за полдня у них накопилось достаточно и аргументов, и злости, чтобы продолжать спорить до победного конца. Но они будто не слышали друг друга, и разговор заходил в тупик. Хидеки кричал, что не позволит дочери учиться в школе с сомнительными методами обучения, где совершенно не заботятся о мерах безопасности, Хикари же пыталась сказать, что только в Юуэй может найти свое предназначение.  — За последнюю неделю на территорию академии было совершено два вторжения, — мужчина, казалось, цитировал одну из собственных статей. — Пострадали не только учителя, но и ученики, ты сама чуть не погибла! Директору следует как минимум уволиться, а лучше — закрыть учебное заведение. А этот олух вместо этого знаешь, что делает? Готовится к проведению спортивного фестиваля! Собственноручно дает злодеям повод напасть снова! И ты поддерживаешь это? — Да, поддерживаю. Отменить фестиваль значит показать, что мы напуганы и ослаблены атакой, а этого злодеи и добиваются! Я полностью согласна с действиями и методами Юуэй, и вы не сможете заставить меня бросить обучение. Никогда. — Домашний арест вынудит тебя сделать это. Азуми ахнула, Хикари побледнела. Ее никогда в жизни в наказание компьютера не лишали, что уж говорить о домашнем аресте. Потеряв самообладание от обиды, возмущения и собственной беспомощности, она молча взяла телефон с тумбочки и потянулась к ключам, но в следующую секунду вся связка оказалась в руках у ее отца. «Чертов телекинез!» — Ты никуда не пойдешь. — Думаете, так легко меня остановите? Просто отняв ключи? — Хикари, что с тобой? — совсем не сердито, а обеспокоенно спросила мать. — С самого поступления туда ты сама не своя. Я не узнаю тебя! — Может, чтобы узнавать, нужно чуть чаще смотреть и интересоваться, чем я живу? — Хикари! Не слушая больше ни слова, она бросилась в свою комнату, залезла на подоконник и, одним прыжком преодолев раму распахнутого настежь окна, оказалась во дворе дома.       Уже идя по улице, она поняла, что последние слова, сказанные сгоряча, были лишними. И Хидеки, и Азуми прекрасно знали, что из-за работы уделяли слишком мало времени и внимания Хикари, но ничего не могли с этим поделать, как ни старались. Девушка сама уверяла их, что беспокоиться не о чем и что ее все устраивает, а теперь упрекнула их в этом. Так нельзя было делать. К и без того мерзкой смеси ощущений от первого серьезного скандала прибавилось чувство вины. Хикари разрывали противоречивые желания: повернуть назад и как можно скорее вернуться домой, чтобы попросить прощения и восстановить мир в семье, или продолжить бунтовать, чтобы добиться своего. Второе противоречило самой сути девушки, первое — ее гордости. Остро ощущалось одиночество, а необходимость поговорить с кем-нибудь близким, кто сможет выслушать и понять ее, росла с каждой минутой. Остановившись у серой многоэтажки, Хикари разблокировала телефон и, прикрыв экран от света, быстро проверила новые звонки и сообщения. Уже накопился десяток пропущенных от родителей и одно СМС от Мидории. Заинтересовало ее только последнее.       «Как прошло?»       Хикари улыбнулась. И как она раньше без него жила? Без его ненавязчивого волнения и милой заботы, так, как оказалось, необходимых ей.       «Хуже некуда. Ты не занят? Можем поговорить?»       Закат над морем, как и обещал Изуку, был невероятно красивым. Ребята шли вдоль берега и любовались отраженным в воде красно-оранжевым небом, и волны мягко шумели совсем рядом, едва не касаясь их ног. Самое неприятное они обсудили еще в городе, теперь же они просто гуляли и отдыхали, наслаждаясь тишиной и покоем. — Это случайно не тот самый пляж, который волшебным образом превратился из свалки в популярное место для свиданий? — поняв, что ляпнула глупость, Хикари смутилась. — Прости, я не то имела в виду. Просто помню, как мама статью об этом писала. Мидория улыбнулся, но его щеки слегка порозовели. — Я люблю здесь гулять. Место красивое, людей мало. Когда готовился к поступлению в Юуэй, тренировался тоже на этом пляже. — Мусор растаскивал что ли? — это было шуткой, но, заметив, что Мидория покраснел еще сильнее, Хикари поняла, что угадала. — Постой, серьезно? — Ну, да, в роде того. Чтобы скрыть смущение, парень наклонился, поднял с земли плоский камешек и ловким движением бросил в воду, пустив по волнам три или четыре «блинчика». Хикари восторженно ахнула и засмеялась. — Это круто! Не знала, что ты умеешь. — Меня Каччан научил, — Мидория пожал плечами, будто не сделал ничего особенного. — Хочешь попробовать? Это легко, смотри. Он вложил в ладонь девушки еще один камень и показал, как нужно совершать бросок. Поначалу ничего не получалось, но с каждым разом у Хикари выходило все лучше и, наконец, она смогла пустить один «блинчик». Визгу было столько, что на них оглянулась парочка отдыхающих. Пока девушка самозабвенно тренировалась, Мидория с улыбкой наблюдал за ней, лишь изредка присоединяясь к игре. — Я все хотел спросить, — начал он, когда солнце коснулось горизонта. — Почему ты хочешь стать героем? Хикари бросила еще один камешек и задумалась. Можно было бы, конечно, выдать заученную наизусть речь о том, как она любит людей и хочет бороться за их спокойное и счастливое существование, но это было бы нечестно. Мидория заслуживал большей откровенности. Не прерывая своего занятия, Хикари рассказала ему все. Как с самого раннего детства хотела стать врачом, как радовалась, когда проявилась ее причуда, оказавшаяся такой удачной и полезной, как боялась вида крови и боролась с этим страхом, как начала заведовать домашней аптечкой, потому что помнила все названия лекарств и принцип их действия, как сутками зубрила химию и биологию, как твердо решила, что станет хирургом, чтобы спасать жизни и давать надежду отчаявшимся, как познакомилась с Судзуки-сан, как проходила практику в больнице и как узнала о своем диагнозе, поставившем крест на ее мечте. — Тогда я решила стать героем. Пускай не в операционной, но я буду спасать людей, а благодаря Исцеляющей девочке я могу стать именно тем, кем хочу быть. Приблизиться к своей уже недосягаемой мечте. Солнце скрылось за горизонтом, и теперь лишь алое зарево полыхало над морем. — Пора возвращаться, — со вздохом сказала Хикари, глядя на темнеющее небо. — А так не хочется… — Я тебя провожу, — предложил Мидория, подойдя ближе, и протянул ей руку. — Можно же? Наверное, сцепленные руки уже стали «их» жестом. Жестом поддержки, помощи, утешения. Для них в нем не было ничего постыдного, ведь до того вечера они держались за руки лишь в критических ситуациях, но все же у обоих появилось чувство, что это нечто особенное и личное.       Когда они дошли до дома Хикари, на небе уже зажглись первые звезды и луна пришла на смену солнцу. — Прости, что так задержала тебя, — сказала девушка, понимая, что пришло время прощаться. — От мамы попадет? — Нет, она привыкла, что я до ночи тренируюсь, — с улыбкой заверил Изуку. — И у тебя все будет хорошо, вот увидишь. — Надеюсь на это, — больше тянуть время было нельзя, и Хикари с искренней благодарностью посмотрела в необыкновенно зеленые глаза Мидории. — Ну, тогда до завтра? — До завтра. Они разошлись, разжав пальцы лишь в последний момент. У самого порога девушка обернулась и увидела, что Мидория, пройдя всего несколько метров, остановился и тоже смотрел ей вслед. Хикари улыбнулась и помахала ему. Изуку как будто смутился, поднял руку в немного странном прощальном жесте и поспешил свернуть за угол.       Как только Хикари переступила порог дома, она сразу оказалась заключенной в крепкие объятия заплаканной матери. Не было ни криков, ни упреков, только частые громкие всхлипы и просьбы больше никогда так не убегать. На кухне, куда они вдвоем перешли из прихожей, стоял крепкий запах успокоительного, которого, видимо, было выпито немало. Хикари не могла этого не заметить, и ей стало совестно вдвойне. — А где папа? — спросила она, когда истерика Азуми сошла на нет. — На работе, где ж еще, — женщина судорожно вздохнула. — Срочный вызов. Кого-то из ваших учителей выписали из больницы, естественно его надо сразу сфотографировать, допросить и выпытать все подробности инцидента. Хикари хотела добавить: «Как вы сделали это с Мидорией», но сдержалась. — Насчет академии, — продолжила Азуми, — я не согласна с твоим отцом. Я очень боюсь за тебя, но понимаю, как это все важно для тебя. И речь сейчас не только о становлении героем, но и о том, что ты нашла в этой школе для себя. Ты занимаешься любимым делом и учишься в комфортной обстановке с людьми, которые тебе нравятся. Я видела тебя сейчас с тем мальчиком и вчера общалась с ним. То, как он говорит о тебе и что делает, дорогого стоит. — Так, мам, это не то, что ты думаешь, — сказала Хикари, хотя чувствовала, что щеки ее пылали. — Мы просто друзья. Знаешь, вот как есть соулмейты… А, ладно, это слишком долго объяснять. Давай лучше вернемся к теме моего образования. — Да, конечно, — было не совсем понятно, к какой именно фразе это относилось. — Я уговорю Хидеки повременить с твоим отчислением. Доучись хотя бы до конца семестра, а там посмотрим. Думаю, если подобное не повторится, он успокоится. Согласна? — Как я могу быть не согласна? — Хикари счастливо улыбнулась и обняла мать.       На следующий день вышедший на работу Сотриголова сообщил, что спортивный фестиваль Юуэй состоится и причем в ближайшее время. Для Хикари это новостью не стало, и поначалу энтузиазма одноклассников она не разделила, так как все, что имело в своем названии слово «спорт» ее не вдохновляло по умолчанию, но информация о том, что ими могут заинтересоваться агентства профессиональных героев, показалась ей очень интересной.       «Исцеляющей девочке это, правда, не понравилось, но в итоге мы смогли договориться. Если работа есть — занимаюсь у нее, если нет — иду домой, учу уроки, а потом до вечера готовлюсь к фестивалю. Мне кажется, с таким графиком, я просто сойду с ума. Учебный день сокращать никто и не собирался, снижать интенсивность тренировок — тоже, а Героеведение проходит, как всегда, в своем репертуаре. Одно сегодняшнее чего стоило…»       Хикари откинулась на спинку стула, припоминая подробности розыгрыша Всемогущего. Оказавшись в зоне руин, она решила, что лучше всего будет спрятаться там же, куда их с Бакугоу и Киришимой забросило во время нападения, тем более теперь там лежал очень удачно обвалившийся кусок потолка, под которым можно было незаметно укрыться. План был хорош, но Кацуки разгадал его в два счета и нашел девушку меньше чем через минуту после начала поисков. Похвалив его сообразительность и выслушав скорее забавные, чем обидные ругательства в свой адрес, Хикари направилась обратно к месту, где ждали учителя. Но, преодолев всего половину пути, встретила это. Огромный злодей шел по разгромленной улице, неся что-то в одной руке. Приглядевшись, Хикари вскрикнула от ужаса. Это был, возможно, уже мертвый Тодороки.       «Честно говоря, я плохо помню, что произошло потом, но свои чувства в ту секунду я не могу забыть. Это было похоже на вспышку, взрыв внутри меня, будто что-то закоротило или сломалось, я не знаю. Сложно объяснить. Я испугалась и очень сильно, но не за себя. За него. В этом, вроде, и нет ничего необычного, наоборот, я ведь собираюсь стать героем и все такое, но тут проблема в другом. Мое самопожертвование-то на деле ни разу не искреннее, как бы мне ни хотелось верить в обратное, но тогда я была готова на все, чтобы его спасти. И это странно.» Развязку же она вспоминать не хотела вовсе, а уж тем более увековечивать ее в личном дневнике. Хикари принимала непосредственное участие в осуществлении плана Мидории, и, когда пришло время, идеально исполнила свою роль, поймав спасенного Тодороки, как в свое время Изуку на экзамене, и смягчив ему падение, фактически, собственным телом. Пока ребята добивали злодея, она, растеряв все свое хладнокровие, дрожащими пальцами нашла пульс на шее Шото и прислонилась ухом к его груди. Дыхание было спокойным, сердце билось ровно. Услышав это, Хикари испытала невероятное облегчение, но все же парень был без сознания, и на то должны были быть причины. Продолжив осмотр, она убрала со лба Тодороки челку и склонилась над ним, пытаясь разглядеть кровь под волосами. Неожиданно глаза пострадавшего распахнулись. Хикари отшатнулась и, потеряв равновесие, неловко села на асфальт. — Я в порядке, — сказал Шото, не дожидаясь вопроса. — Так ты все это время… — девушке явно не хватало слов, чтобы выразить всю гамму своих эмоций. — Да. Тодороки встал, поправил растрепанные волосы и подал руку Хикари. Мгновение поколебавшись, она оперлась на нее и поднялась на ноги. Основная битва к тому моменту уже закончилась, и теперь разгневанные ученики просто пытались запинать беспомощного Всемогущего. После ситуации с Шото такой поворот событий не сильно ее удивил, так что Яманака спокойно подошла к стоявшему в стороне Мидории и быстро оглядела его руки. — Хоть кто-то тут не притворяется, — проворчала она и, коснувшись ладони зашипевшего от боли друга, начала сращивать его сломанную кость.       «Это глупо. Очень и очень глупо, я знаю, но, когда я поняла, что он жив и все будет хорошо, мне так хорошо и тепло на душе стало. Еще у него волосы гораздо мягче, чем я думала. А теперь вспоминаю тот вопрос Мидории-куна и думаю: может, действительно дело не в Старателе, а самом Шото? Шото… Он ведь на самом деле может быть милым и заботливым, и он вовсе не безразличен к другим, но почему-то очень… замкнут что ли? Мне бы хотелось узнать его получше, да только как? С Изуку у нас все как-то само сложилось, здесь так не выйдет. Наверное, стоит все же переждать и не зацикливаться на этом. Само пройдет.»       Следующие полторы недели Хикари не могла сравнить по трудности даже с предэкзаменационными. Во-первых, весьма противоречивая цель «Сблизиться с Шото, не обращая на него особого внимания» была успешно провалена по обоим пунктам сразу. Подружиться не вышло, зато девушка невольно стала чаще замечать какие-то мелкие детали внешности и поведения Тодороки, которые нравились ей все больше, хотя она упорно это отрицала. Во-вторых, заниматься спортом теперь приходилось ежедневно, даже после практики в медпункте, и иногда до поздней ночи. Правда, без поддержки Мидории она бы никогда на это не пошла. Тренировки с ним были долгими и изнурительными, но все же веселыми и даже долгожданными. Каждый вечер они собирались у кого-нибудь дома, разминались, проводили небольшое соревнование по количеству отжиманий, приседаний и наклонов сидя, ужинали, а затем отправлялись на улицу, где, в основном, бегали по пляжу до полного изнеможения и изредка устраивали спарринги. Один раз Хикари затянула Изуку в общественный бассейн. Парень долго отнекивался, краснея при любом упоминании плавания, но затем сдался. Хотя, выслушав кучу комплиментов от Яманаки в адрес его физической формы, наверное, пожалел об этом. После заката, чуть живые от усталости, ребята покупали себе по рожку мороженого и, сидя на песке, смотрели на звезды. Хикари всегда ела шоколадное или клубничное, а Мидория экспериментировал, как только мог, и каждый раз клал в один стаканчик несколько шариков с разными вкусами. Девушка иногда просила Изуку дать ей попробовать тот или иной вид лакомства, и он всегда позволял, но время от времени взамен откусывал кусочек ее «скучного» шоколадного рожка. Они частенько засиживались допоздна, искали на чернильно-синем небе знакомые созвездия и рассказывали друг другу легенды об их появлении, следили за стремительно летевшими вокруг Земли спутниками, яркими огоньками петлявшими между настоящими светилами, и, смеясь, махали им руками, будто кто-то там мог увидеть их из космоса, и просто болтали обо всем на свете. Порой Хикари, убаюканная голосом Мидории, едва не задремывала, положив голову ему на плечо, чем каждый раз вгоняла его в краску. Тогда он замолкал, некоторое время растерянно отводил взгляд, но потом возвращал себе самообладание и осторожно гладил девушку по руке, спине и волосам, чтобы разбудить. Она никогда не засыпала так по-настоящему, просто любила эту нежную церемонию, благодаря которой они без слов понимали, что пора расходиться по домам. Мидория всегда провожал ее, не принимая никаких возражений, и уходил, только когда Хикари скрывалась за входной дверью.       Это повторялось изо дня в день, и лишь накануне фестиваля им пришлось изменить свои планы. Пошел дождь. Несмотря на это, Мидория все же прибежал в гости к Хикари, спрятавшись под дождевиком, однако это его не спасло. Как только девушка увидела друга при свете лампы в своей комнате, сразу набросилась на него с упреками и принялась укутывать незадачливого посетителя в полотенца, из-за чего в итоге он стал напоминать турецкого султана. Изуку смеялся и пытался выпутаться, но Хикари объявила, что теперь он заложник и должен подчиняться ее требованиям. — Иначе станешь моим пациентом, — закончила она. — В целом суть та же, но тебе будет хуже. — Понял, больше не спорю, — сказал Мидория, удобнее устраиваясь на разбросанных по пледу диванных подушках. — Только подай, пожалуйста, мой рюкзак. Хочу показать тебе кое-что. Когда заинтригованная Хикари выполнила его просьбу, он, пошуршав чем-то в портфеле, вытащил из него потрепанную, местами обгоревшую тетрадь и бережно положил между ними. — Неужели это та самая? — Яманака не верила своим глазам. — Но зачем? Мидория опустил взгляд. — Просто я подумал, что физическая подготовка — это одно, но знания важны не меньше, а тебе иногда не хватает информации о чужих причудах. А так как последняя часть фестиваля — это всегда бои один на один, любая слабость противника может помочь выиграть. — Думаешь, я дойду до финального этапа? — с улыбкой спросила Хикари, пересаживаясь ближе к Мидории. — Да, почему бы и нет? В общем, смотри. У Каччана слабых мест не много… Осторожно перелистывая страницы тетради, он рассказывал ей обо всех причудах одноклассников, указывая их особенности и недостатки. Хикари было нетрудно запомнить все это, ведь базовые знания у нее были, но наблюдательность Изуку ее просто поражала. Впрочем, как и его умение рисовать. Дождь за окном монотонно шумел, создавая уютную атмосферу в ярко освещенной комнате, где двое подростков сидели на полу и негромко переговаривались, изредка заливаясь смехом. В тепле Мидория быстро согрелся и постепенно выпутался из полотенец, окончательно растрепав непослушные волосы. Где-то далеко пророкотал гром, и Хикари вздрогнула. Грозу она любила, но не когда предстояло пережидать ее в одиночестве на протяжении целой ночи. А буря набирала силу и заканчиваться в ближайшее время не собиралась. — Я посижу с тобой, сколько смогу, — сказал Мидория, заметив ее испуг. — Домой, если что, на такси доеду. — А твоя мама не удивится столь долгой тренировке в такую-то погоду? — осторожно спросила Хикари, надеясь, что парень поймет ее правильно, но увидев, как он покраснел, пришла к выводу, что все же надумал он себе что-то не то. — Ты очень нравишься моей маме, так что не думаю, что она будет меня ругать, если я объясню ситуацию, — сконфуженно сказал он и торопливо перевернул страницу, после чего вспыхнул так, что аж кончики ушей заалели. Хикари поправила очки и увидела на рисунке в тетради саму себя. В своем геройском костюме, с косичкой до пояса, почему-то в очках и без респираторной маски. Рядом мелким почерком были подробно описаны ее способности, причем некоторые явно были результатом наблюдений и анализа Изуку. Одна строчка была тщательно замалевана. — А что было здесь? — спросила Хикари, указывая на нее. — А, да н-ничего, я ошибся немного, — казалось, краснеть сильнее было уже некуда, но Мидория умудрялся это делать. Успокоился он только тогда, когда девушка стала задавать ему вопросы насчет до того неизвестных ей собственных способностей. Он с удовольствием рассказывал, как додумывался до них и на чем основывался. Даже предложил ей себя в качестве подопытного для практики, но Хикари отказалась. — Ты на кошке что ли обычно тренируешься? — неожиданно спросил Мидория, глядя на развалившуюся рядом с ними Мури. — Конечно нет! — Яманака была даже шокирована его вопросом. — Как можно ставить опыты на тех, кто тебе дорог? А вот над растениями издеваюсь, да. Герань вон ту видишь? Я понятия не имею, почему она еще жива. Мидория смущенно улыбнулся. — Хикари-чан, я давно хотел сказать… спросить, — он вдруг умолк, будто сбившись с мысли, и глубоко вздохнул. — Как Исцеляющая девочка относится к тому, что ты участвуешь в фестивале? — Вообще не очень хорошо, — Яманаке показалость странным, что самому обыкновенному вопросу предшествовала такая подготовка, но тема была слишком интересной и важной, чтобы задумываться над этим. — Говорит, что мне было бы полезнее остаться в медпункте и помогать ей. Оно-то, возможно, и так, но ведь хочется показать себя профи. — Покажешь, — уверенно сказал Изуку. — А если что, уйдешь лечить пострадавших, которых явно будет немало. Я-то уж точно невредимым не останусь. Хотя нужно, конечно, постараться ничего себе не сломать, тем более будет нечестно тратить твои силы на исправление моих ошибок и… Поддавшись внезапному порыву, Хикари крепко обняла друга, едва не повалив его на пол. Мидория смог вовремя подставить руку, сохранив равновесие, но такое положение явно его смущало. — Слишком близко! — пробормотал он, не решаясь обнять девушку в ответ. — Изуку, я люблю тебя, — выдохнула Хикари, не вдумываясь в смысл сказанных слов. Мидория замер, затаив дыхание. Лишь колотящееся сердце выдавало его волнение. Осознав, что что-то не так, Хикари немного отстранилась, не убирая рук с плеч парня, и, все еще счастливо улыбаясь, внимательно посмотрела в его глаза. В одну секунду в них промелькнули все чувства, которые он испытывал, от страха и сомнения до, наконец, решимости. Будто боясь передумать, Изуку зажмурился и, чуть подавшись вперед, неумело коснулся губ девушки своими.