На что ты готов ради меня, любимый?

1899 год Мистер Лестрейд был частым гостем у нас, и сегодняшний вечер не стал исключением. Он рассказывал последние новости города, приносил алкоголь, задумчиво сидел по несколько часов возле окна. Вроде бы женатый человек, а домой не торопился. Холмс пристально посмотрел на него: — У вас есть какое-то интересное дело? — О нет, мистер Холмс, ничего интересного! Глупости. — В таком случае, расскажите. Может я найду как разрешить ситуацию. Лестрейд рассмеялся: — От вас ничего не скроешь, мистер Холмс. У меня действительно есть на примете один случай, но я не хотел утруждать вас. Впрочем, пустяк-то пустяк, однако довольно странный пустяк, а я знаю, что вас особенно тянет ко всему необычному. Хотя, по правде сказать, это дело, скорее всего, должно бы занимать доктора Ватсон, а не нас с вами. —Что-то серьезное?? — Сумасшествие. И притом довольно странное сумасшествие. Холмс откинулся на спинку кресла: — Это дело не по моей части. — Вот-вот, я так и говорил. Впрочем, если человек совершает кражу со взломом и если изображения Наполеона, которые он истребляет, принадлежат не ему, а другим, он из рук доктора попадает опять-таки к нам. Холмс выпрямился снова: — Кража со взломом! Это куда любопытнее. Расскажите же мне все. Лестрейд вытащил служебную записную книжку и перелистал ее/ — О первом случае нам сообщили четыре дня назад. Случай этот произошел в лавке Морза Хэдсона, который торгует картинами и статуями на Кеннингтон-роуд. Приказчик на минуту вышел из магазина и вдруг услышал какой-то треск. Он поспешил назад и увидел, что гипсовый бюст Наполеона, стоявший на прилавке, лежит на полу, разбитый вдребезги. Так же пострадали еще несколько бюстов. Гипсовый бюст стоил всего несколько шиллингов, и все дело представлялось таким мелким, что не стоило заводить следствие. Потом затишье - ни одного знакомого хулиганства. Новый случай, однако, оказался более серьезным и притом не менее странным. Он произошел сегодня ночью. На Кеннингтон-роуд, всего в нескольких сотнях шагов от лавки Морза Хэдсона, живет хорошо известный врач, доктор Барникот. Доктор Барникот горячий поклонник Наполеона. Весь его дом битком набит книгами, картинами и реликвиями, принадлежавшими французскому императору. Недавно он приобрел у Морза Хэдсона две одинаковые гипсовые копии знаменитой головы Наполеона. Одну из этих копий он поместил у себя в квартире на Кеннингтон-роуд, а вторую поставил на камин в хирургической на Лауэр-Брикстон-роуд. Вернувшись сегодня утром домой, доктор Барникот обнаружил, что ночью его дом подвергся ограблению, ничего не похищено, кроме гипсового бюста. Грабитель вынес бюст из дома и разбил о садовую решетку. Поутру возле решетки была найдена груда осколков. Холмс потер руки. — Случай действительно необыкновенный! — Я был уверен, что вам этот случай понравится. Но я еще не все. К двенадцати часам доктор Барникот приехал к себе в хирургическую, и представите себе его удивление, когда он обнаружил, что окно хирургической открыто и по всему полу разбросаны осколки второго бюста. Бюст был разбит на самые мелкие части. — Мне хотелось бы знать, являлись ли бюсты, разбитые в комнатах доктора Барникота, точными копиями того бюста, который был разбит в лавке Морза Хэдсона? — Их отливали в одной и той же форме. — Значит, нельзя утверждать, что человек, разбивший бюсты, действовал под влиянием ненависти к Наполеону. В Лондоне несколько тысяч бюстов, то очень странно, что его привлекли 3 одинаковых. Больше никто не обращался с подобной проблемой? —Нет. Что вы об этом думаете, доктор Ватсон? — Помешательства на одном каком-нибудь пункте безгранично разнообразны. Есть такое явление, как навязчивая идея. Она может быть совершенно простой, а человек совершенно здоров. Предположим, что этот человек слишком много читал о Наполеоне или, узнал о какой-нибудь обиде, нанесенной его предкам во время наполеоновских войн. У него сложилась навязчивая идея, и под ее влиянием он оказался способным на самые фантастические выходки. — Ваша теория нам не подходит, моя милая Ватсон, ибо никакая навязчивая идея не могла бы подсказать этому человеку, где находятся эти бюсты. — А вы как это объясните? — Я и не пытаюсь объяснить. Я только вижу, что в поступках этого джентльмена есть какая-то система. Теперь остается ее проследить. Дальнейшие события произошли быстрее и оказались гораздо трагичнее, чем мы предполагали. На следующее утро, когда я одевалась в спальне, Холмс вошел, держа в руке телеграмму. Он прочел ее вслух: «Приезжайте немедленно в Кенсингтон, Питт-стрит, 131. Лестрейд». — Что это значит? Неужели с убийством имеем дело? — Не знаю. Возможно. Мне кажется, это продолжение истории с бюстами. Если я не ошибаюсь, из этого следует, что наш друг перенес свою деятельность в другую часть Лондона. Кофе на столе, кэб у дверей. Поторопитесь. Через полчаса мы были уже на Питт-стрит — в узеньком переулочке, тянувшемся параллельно одной из самых оживленных лондонских магистралей. Дом № 131 оказался почтенным плоскогрудым строением, в котором не было ничего романтического. Когда мы подъехали, перед его садовой решеткой стояла толпа зевак. Холмс даже присвистнул. — Черт побери, да ведь тут убийство! Вы были правы, Ватсон. Лестрейд вышел нам навстречу с очень угрюмым лицом и провел нас в гостиную. — История с Наполеонами продолжается. Вчера вечером она заинтересовала вас, мистер Холмс, и я подумал, что вам будет приятно принять участие в ее расследовании, особенно теперь, когда произошло убийство. Мистер Харкер, расскажите, пожалуйста, все, что произошло. Человек в халате повернул к нам свое расстроенное лицо. — Странная вещь. Всю жизнь я описывал в газетах события, случавшиеся с другими людьми, а вот когда наконец у меня самого произошло такое большое событие я не могу и слов подобрать, чтобы рассказать об этом.. Впрочем, ваше имя мне знакомо, мистер Шерлок Холмс. Мы присели за стол и принялись слушать рассказ. — Это убийство связано с бюстом Наполеона, который я купил месяца четыре назад. Он достался мне по дешевке в магазине братьев Хардинг возле Хай-стритского вокзала. Я сидел в своей норе в самом конце верхнего этажа, как вдруг около трех часов снизу до меня донесся какой-то шум. Я прислушался, но шум не повторился, и я решил, что шумели на улице. Но минут через пять я внезапно услышал ужасающий вопль — никогда еще, мистер Холмс, не приходилось мне слышать таких страшных звуков. Минуту или две я просидел неподвижно, оцепенев от страха, потом взял кочергу и пошел вниз. Войдя в эту комнату, я увидел, что окно распахнуто и бюст, стоявший на камине, исчез. Я никак не могу понять, отчего грабитель прельстился этим бюстом. Обыкновеннейший гипсовый слепок, и цена ему грош. Как вы сами видите, человек, который вздумает прыгнуть из этого окна, попадет на ступеньки парадного хода. Так как грабитель, безусловно, удрал именно этим путем, я прошел через прихожую и открыл наружную дверь. Шагнув в темноту, я споткнулся и чуть не упал на лежавшего там мертвеца. Я пошел и принес лампу. У несчастного на горле зияла рана. Все верхние ступени были залиты кровью. Он лежал на спине. Это было ужасно. Я засвистел в свисток и тотчас же потерял сознание. Больше ничего я не помню. — Кто был убитый? — Этого определить не удалось. Можете сами взглянуть. —Рослый, загорелый, очень сильный мужчина, еще не достигший тридцати лет. Одет бедно, но на рабочего не похож. Рядом с ним в луже крови складной нож с роговой рукоятью. Не знаю, принадлежал ли он убитому или убийце. На одежде убитого нет меток, по которым можно было бы догадаться, как его зовут. В кармане яблоко, веревочка, карта Лондона и фотография. Это был моментальный снимок, сделанный маленьким аппаратом. На нем изображен молодой человек с резкими чертами лица, с густыми бровями, с сильно развитыми челюстями, выступающими вперед, как у павиана. Вообще в нем было что-то обезьянье. — А что стало с бюстом? — Бюст удалось обнаружить только перед самым вашим приходом. Он был найден в садике перед пустым домом на Кэмпеден-Хауз-роуд. Он разбит на мелкие куски. Такое я вижу впервые. Сказать, что немного в ужасе - почти ничего не сказать. Убитый кажется мне знакомым. Готова поспорить, что я его знаю. —Холмс, у вас ключ от комода со всеми записями к делам? —Да, вот возьмите. Что-то случилось? —Пока нет, но убитый мне показался знакомым. Нужно поднять старые записи. —Ну что ж, поезжайте, а я приеду позже. Нам еще много придется повозиться с этим делом.