Раненое сердце

Рану опять приснилась пустыня. Ночь. Побратимы сидят вокруг костра, невдалеке всхрапывают кони. Над головой звездное небо и на душе спокойно. Хорошо. Намир назначает дежурных на ночь. Рану выпадает первая вахта, остальные укладываются спать, а он сидит у костерка и протягивает к нему руки. Ночью в пустыне холодно. Хорошо, когда есть огонь, хоть маленький, но такой нужный… Он дернулся от неясной тревоги и проснулся. Спросонья не сразу понял, что случилось, и по привычке вначале вслушался в ночную тишину. Тихо. Не так, как в пустыне, хотя и там своих звуков хватает, но здесь была иная тишина. Где-то в соседних домах раздавались голоса, слышалась музыка, вот кто-то прошел по дорожке и у соседей хлопнула дверь. Но какая-то тревога дернула сердце. Ран принюхался, в воздухе слышался далекий запах дыма. Но не запах горелых проводов, а как будто кто-то развел камин и огонь радостно облизывает сухие ветки… Но только вот в доме не было камина, и даже плиты были электрические. Пожар? Ран подскочил с кровати и, быстро влетев в штаны, выскочил из комнаты. Нет, все в порядке. Дома тихо и дыма не видно. Они с Томом одни уже третью неделю. Олаф должен вернуться со дня на день, но пока все комнаты стоят пустые. В этом году к ним подселят сразу двоих новеньких, и Ран коротко помолился, чтобы это не были студенты-первокурсники. Опять начнутся попойки и навязчивое любопытство пресыщенных мажоров. Один только Альберто чего стоил. Он считал, что деньги родителей ставят его несравненно выше остальных людей, и сильно с посторонними не церемонился. Он оценивал людей по толщине кошелька и не смущался, когда перед ним лебезили и откровенно льстили. Он без стеснения лез в чужие дела и давал ехидные советы, считая свое мнение самым правильным, и с трудом воспринимал, когда ему возражали. На всякий случай прошелся по второму этажу, открывая двери и принюхиваясь. Но все было тихо. В комнате Олафа пахло им самим и рыбой. От запаха Альберта уже ничего не осталось. После того, как из комнаты вывезли все его вещи и перемыли с дезинфектантом полы и ванную, в комнате не было посторонних запахов. В комнате Урии и при нем не было ярко выраженного запаха. Все же, он был бетой, и кроме как потом и дешевым парфюмом, ничем не пах. Ран уже успокоился и решил отправиться спать дальше, но тут опять ему послышался запах костра. Не пожара, когда смрад горящей проводки и едкий запах химии, а теплый дух живого огня. Ран повел носом и спустился по лестнице вниз. Надо было разобраться, что происходит. На кухне было тихо, запах опять пропал, как будто издеваясь. На столе стояла пустая коробка из-под торта, а посудомойка помаргивала желтой лампочкой, извещая, что посуда помыта и ее можно доставать. Вчера вечером омежки праздновали поступление в медучилище. На удивление, но они решительно отказались от ближайшего училища, которое было неподалеку от института, и подали документы на третьем уровне. Благо, что после приснопамятного опекунского совета у Тома и Рана сняли привязку по расстоянию. Теперь было достаточно, чтобы у Рана стояла программка наблюдения за подопечным. Она отслеживала перемещение маячка на щиколотке Тома, и альфа в любой момент времени знал, где тот находится. Кроме этого, омега продолжал посещать психолога, но, похоже, Тома это уже не раздражало, как в первое время, когда он возвращался взъерошенный и надутый, как мокрый воробей. Ран открыл окно и принюхался к запахам на улице, может, это кто-то из соседей решил ночью развести костер? Нет, на улице пахло как обычно, травой, ночной росой и множеством людей, обитающих по соседству. Ран пожал плечами и отправился в комнату, но проходя мимо комнаты омеги, опять уловил тревожный запах. Ран напряженно приоткрыл дверь. Омежка что-то жег? Откуда такой запах? Но стоило открыть дверь, как в нос ударил запах течки и… и костра… Не понимая, что происходит, зашел в комнату и остановился у растерзанной кровати. У Тома началась течка… малыш метался во сне, задыхаясь от внутреннего жара. Ран растерянно завис, не зная, что делать. Его предупреждали, что у Тома может сбиться график и «ненастные дни» начнутся без предупреждения, но вот так резко… от Тома до этого момента вообще никак не пахло, прямо, как от беты. И если бы не было пометки в медкарте, что Том – омега и потерял ребенка, он бы в жизни не воспринял его, как омежку. Как ребенка-бету, да. От него даже карамелью не пахло, как от маленького ребенка. Просто запах чистого тела, с отдушкой шампуня или мыла, и все. От Энди, например, пахло морковью. Когда с легкой горчинкой, когда пряно-сладко, но запах был простым и понятным. В самом начале от него, правда, пахло помойкой и въевшимся запахом кислятины, но уже через пару дней жизни возле Тома и частого мытья вкупе с полноценной качественной едой, у Энди прорезался свой запах, который и завел Намира настолько, что тот закрыл глаза на его прошлое и даже на поблекшие следы зубов от нескольких не прижившихся меток. Когда они с Томом вернулись с побережья, от Энди пахло побратимом и, судя по его спокойному и расслабленному виду, у них все было хорошо. Но Том… да, он выглядел, как омежка, и все говорило, что перед ним омега, но только совершенно без запаха, ну просто совершенно… Омега все равно должен был иметь свой собственный запах, хотя бы карамельный, если он гормонально не дозрел, он обычно пробивался неосознанно, как защитная реакция тела в случае опасности, или наоборот, в минуту спокойствия и расслабления. Но Том так долго был рядом, и в самом начале, когда его только выловили из реки, и позже, когда ребенок успокоился и осмелел, запаха не было совершенно. И даже на побережье, рядом с женщиной, он выглядел расслабленным и спокойным, но запаха у него не было, вообще никакого… И тут, стоило ему вчера поскакать радостным козликом, когда на коммуникатор его и Энди пришли сообщения, что они зачислены на учебу, получите подарочек – течку и собственный запах. Ран старался глубоко не дышать, запах течки давил на сознание альфы. Запах был необычным. Обычно все омеги пахли цветами или фруктами, иногда, как например, Энди – овощами, но запах дыма? Очень нетипично для омеги… Альфы порой пахли весьма замысловато. Порой даже техническими запахами резины и всевозможных машинных масел. Но малыш Том и тут смог удивить. Альфа тихо вышел из комнаты, чтобы случайно не потревожить чуткий сон, и растерянно подпер дверь спиной. Он рассчитывал отправить Тома на время течки на второй уровень. Туда, где жила община с Сабаха. Там жили в основном беты, и, кроме того, там был Рафик. Он долгое время служил в гареме и прекрасно знал, как надо обходиться с омегами в такие дни. В общине было несколько обособленных домов, которые открывали исключительно, когда в общину приезжали соправители Сабаха. Хотя, в основном это были члены одной дружной семьи деда Айюба. Его сыновья с семьями: отец Салах адМин с супругом, когда сопровождали Тиграна на бал, или дядя Саид с супругами Шади и Олли, когда приезжали на выставку сыроделов. Дед Айюб тоже приезжал пару раз, сопровождая супруга Хани для вручения премии от научного сообщества каких-то там агрономов. Именно в таком доме он рассчитывал оставить Тома под контролем Рафика и защитой всех земляков, которые уже считали Тома «своим омежкой» за те несколько выходных, когда он тихой тенью сопровождал Рана и посильно помогал ему. Но теперь, когда течка уже в самом разгаре, везти слабоадекватного омегу в закрытой машине с альфой, только усугублять ситуацию, и, кроме того, у Тома после выкидыша первая течка могла быть опасной для его здоровья и следовало ее провести под наблюдением врачей-омегологов. Вызвать скорую помощь? Но Том может испугаться, что от него пытаются избавиться, и тогда все только усугубится. Оставить его в доме одного, а самому перебраться куда-нибудь? Но как можно оставить омегу одного в такое время? Его ведь могут обидеть, да и Олаф может вернуться, если не сегодня утром, так завтра… А потом Ран вспомнил маленький «санаторий» на самом краю кампуса. Именно там проводили течки одинокие омеги. А что, это, пожалуй, выход! Там закрытые комнаты на одного человека и медперсонал в обслуге, а еще крепкие беты в качестве охраны. Ран и не знал бы о наличии такого заведения, если бы не видел, как пара бет в медформе дерутся с полоумным альфой, которого не пускали внутрь к его паре. Да и полиция кампуса внимательно присматривала за подобным заведением. Здесь учились и жили не только мажоры-альфы, но и множество омег, которые, несмотря на деньги семьи, пытались быть самостоятельными. Ран позвонил в справочную кампуса и, узнав телефон санатория, обговорил ситуацию с дежурными врачами. Те попеняли, что омега не находится на учете у омеголога, а в медкарточке, закрепленной в персональном деле, очень мало данных, но потом смилостивились и спросили, в состоянии ли омега добраться до них самостоятельно, или прислать пару санитаров, которые донесут омегу на носилках или на руках. Ран внутренне рыкнул, вот еще! Доверить ребенка посторонним! Пусть и бетам! Нет, они доберутся до санатория сами. С той стороны трубки уверили, что комната для омеги будет готова к их приходу, врач осмотрит пациента и, в случае необходимости, сделает нужные уколы или окажет любую другую помощь. Ран облегченно вздохнул и положил трубку. Теперь осталось только добраться с Томом до края кампуса, и для этого надо было пройти по ночным улицам. Ран не сомневался в себе и в том, что в случае необходимости сдержит посторонних. Местные альфы для него не были реальными соперниками, и не потому, что он в самом деле сильнее (тот же Олаф был крупнее и мощнее), но Ран не боялся причинить боль другим, в отличие от большинства «рафинированных» альф, и в случае опасности бил бы на поражение, а не на предупреждение. Его так учили… Ран быстро переоделся и, коротко помолившись, подошел к комнате Тома. За дверью раздался короткий призывный стон, у Рана все внутри в узел завязалось. На Сабахе услышать запах течки было нереально. Только как отголосок от другого альфы, когда тот возвращался из дома от своего супруга. В эмирате родителей отец раздавал омег в супруги своим побратимам как дар за особые услуги, вместе с ключами от домов, чтобы у тех были свои семьи и дети. Получить омегу было невозможной удачей и мечтой для каждого альфы. Хотя в эмирате отца были и приезжие омеги, но они были под жестким контролем полиции и старшего брата Рональда, который как коршун отслеживал перемещение каждого вне академгородка. Такие омеги подписывали отдельные от приезжих альф и бет соглашения, в которых подробно расписывалось, что им можно, а чего нельзя, и в случае, если омега нарушал условия соглашения, Рональд высылал его из города без всякого сожаления. Им запрещалось ходить в городе в шортах и майках с открытыми руками. Омеги должны были закрывать волосы головным убором, а еще им запрещалось улыбаться и пристально рассматривать любого альфу вне академгородка. Точно так же им запрещалось выходить с закрытой территории академгородка накануне течки, и в случае, если дежурные на входе альфы слышали гормональный призыв, омега был обязан вернуться на закрытую территорию без всяких возражений. Условия были достаточно жесткими, но тем не менее, поток желающих работать здесь омег не сокращался. Они соглашались на все, лишь бы попасть на Сабах. Ну, еще бы, ведь через три месяца омега получал в собственной крови устойчивые кристаллические образования шур-шура, которые омолаживали организм омеги на клеточном уровне. Любой омега вне зависимости от возраста через полгода молодел, и любые болезни пропадали, как туман под солнечными лучами. Ради такого омеги были согласны носить и паранджу, лишь бы опять стать молодыми и здоровыми. За год жизни на планете у омеги в крови собиралось достаточно кристаллических образований, которых хватало на несколько лет вне Сабаха. Но в любом случае, для альфы, рожденного на Сабахе, омеги были драгоценностью. Их берегли, о них мечтали, как о гарантии семьи и долгом семейном счастье. Конечно, можно было жениться на девушке или взять младшим мужем парня, но простые беты быстро старели по сравнению с продолжительностью жизни альфы, да и не было в них того неуловимого флера недостижимой ценности, как у омег. Когда Ран поступил в институт и прилетел на Землю без родителей, с ровесниками-альфами в качестве личной охраны, то пока он ходил кругами вокруг Лекси, его побратимы с головой окунулись в необычный мир, где омеги были просты и доступны, как беты, и заполучить секс с ними было просто. Стоило придерживаться определенных правил, и альфа получал желанного омежку на один раз или на достаточно долгий срок. Для многих первое посещение ночных клубов, когда омеги сами приставали и домогались красивых и щедрых альф, было сродни шоку. Но опьянение вседозволенностью быстро сошло на нет после выволочки старших альф, которые порой и отпускали «на волю» молодых, но всегда контролировали, чтобы молодой парень не заигрался и не вляпался в историю или подозрительную компанию. Все альфы из окружения Рана подчинялись Намиру, который числился старшим охранником поселения. Все по очереди дежурили на воротах поселения общины, и Намир знал про каждого: что и с кем, и скрываться от него было бесполезно. Только Ран жил не в общине, несмотря на зубовный скрежет и причитания Рафика. Но и Рана Намир легко контролировал, присматривая за ним на правах наставника и более опытного альфы. У Намира был доступ и в кампус, и в здание института, и, как подозревал Ран, Намир подкидывал ему в вещи маленькие маячки, а иначе, как бы он узнал, что подопечный оставил сумку в библиотеке? Но Ран не обижался за такой контроль и молчаливо соглашался с присмотром. На альф-наследников с Сабаха не раз нападали радикальные экстремисты, и все предосторожности были ради безопасности, а не ради тотального контроля. И сейчас стоило бы позвать Намира, а заодно и Энди, чтобы легче разрулить эту ситуацию, но Рану до судорог не хотелось подпускать кого-либо к Тому. Стоя сейчас у закрытой двери, он пытался понять, что с ним происходит. Запах течки возбуждал чисто физиологически, и это было естественно… хотя Ран не был «голоден» в плане секса. У него был на содержании красивый и ухоженный бета из эскорт-услуг. Именно бета, а не доступный омега. Ран не планировал серьезных отношений ни с кем, кроме Лекси, но ходить вечно неудовлетворенным было, по меньшей мере, глупо. И заводить отношения с кем-либо из общины Ран тоже не хотел. Рафик настоятельно пытался подсунуть к нему в руки своих бесконечных родственников, подбирая симпатичных мальчиков, которые смотрели на Рана, приоткрыв рты, и были заранее согласны на все. На планете, где девушки были редки и их берегли исключительно для брака, отношения среди парней не были чем-то из ряда вон выходящим. Все прекрасно понимали, что молодому парню хочется отношений, да и первый сексуальный опыт с бетой был практически нормой. Пока парень был холост, на подобное закрывали глаза, воспринимая это, как неизбежное зло, другое дело, для семейного человека, тогда «разлучника» могли на законных основаниях забить камнями. И при этом, первый камень должен был кинуть тот самый семейный мужчина, которого поймали за непотребством. Другое дело было с младшими мужьями, но на такое мало кто шел, поскольку «младший» ставился на социальной лестнице ниже жены, и его положение было весьма шатким. Ран уперся лбом в закрытую дверь и втянул странный запах омеги. Если отбросить феромоновую ловушку течки, запах сам по себе был достаточно привлекательным. Он, как костер в ночи, манил теплом и покоем. Хотелось протянуть озябшие руки и согреться в ласковом тепле, сердце сжималось в ожидании умиротворения и внутри все дрожало в предвкушении ласки. Если бы там был любой другой омега, но не Том, он бы спокойно открыл дверь и забрал омежку в свою комнату, чтобы провести вместе несколько пленительных дней, а потом дать денег и отправить как можно дальше, чтобы больше не думать и не вспоминать. Но за дверью был малыш Том. Маленький доверчивый птенчик со сломанными крылышками, уличный котенок, которого только-только отмыли и вывели клещей из ушей. Он только учится доверять людям и испуганно сжимается в комочек при любом резком звуке. С ним нельзя вести себя, как с другими омегами, он слишком хрупок для такого. Ран постучался головой о дверь и осторожно открыл ее. Том уже не спал и испуганно таращился на альфу, похоже, не осознавая, что происходит. - Том, малыш, - Ран тихо зашел внутрь, - у тебя началась течка. Вставай, переодевайся, и я провожу тебя до… тише, тише, это я, Ран! Альфа осторожно выставил вперед ладони, жестом пытаясь успокоить перепуганного омежку. Том забился в угол кровати и, не поднимая глаз, комкал у груди покрывало, пытаясь отгородиться и взглядом, и жестом. Рана будто ножом полоснули по душе, насколько профессионально ребенок прятался, как показательные выступления для жертв насилия – не поднимать взгляд, чтобы не спровоцировать нападение, не делать резких движений, не кричать, не сопротивляться, но в то же время обозначить неприятие. Многие альфы, которые шли на запах течки, порой ждали только сигнала к нападению, и многих слова отказа только заводили. Рану в тот момент, пожалуй, впервые было стыдно за то, что он альфа. Он сделал пару шагов назад и сел на пол, чтобы не доминировать в пространстве, вместе с этим он начал говорить тихо и размеренно, как с перепуганным жеребенком, который отбился от табуна и не знает, кому можно доверять. - Том, я хочу тебе помочь, для этого надо, чтобы ты переоделся, и мы пойдем вместе в одно специальное местечко, там одинокие омежки могут пересидеть «тяжелые дни» в тишине и безопасности. Помнишь, я обещал, что не буду приставать к тебе, и ты тоже пообещал мне, что не будешь меня домогаться. Помнишь? Том, ты себя контролируешь, ты можешь пообещать, что не полезешь ко мне в штаны, и я могу не бояться нападения с твоей стороны? Ты можешь пообещать, что не набросишься на меня? - Обещаю… - тихо прошелестел котенок и удивленно-виновато смотрел на непонятного альфу, - выйди, я приму душ и переоденусь. Я не буду к тебе приставать, и ты ко мне тоже? - Обещаю, - так же тихо ответил Ран и, быстро развернувшись, рванул за дверь, как будто и вправду боялся. Закрыв дверь, подпер ее плечом и сказал погромче, - поторопись, пока ночь, на улице нет никого. Мы дойдем до края кампуса по пустым улицам, ты останешься там, м-м... пока все не закончится. А потом ты вернешься обратно и все будет, как прежде. Ран поправил в штанах член, который налился и упирался в шов. Сделал пометку в мозгах, срочно вызвать «своего» бету, пока Олаф не вернулся и вполне можно принять любовника на своей территории, пока весь домик только в его распоряжении. За дверью послышался шум воды в душе, и запах омежки стал еще выразительней. Теплый, уютный и неожиданно семейный. Как на рождественских открытках, когда горящий камин и теплый плед на кресле, и повсюду разбросанные игрушки. Как будто у камина сидела большая и дружная семья, и вот на минуточку вышла, а камин все так же манит светом и любовью, обещая покой и заботу. Ран потерся затылком о закрытую дверь и тяжело вздохнул. От Лекси пахло иланг-илангом. Изысканно, обворожительно и просто крышесносно. Когда они были вместе, Ран по пальцам мог пересчитать те мгновения, когда Лекси позволял к себе прикасаться, как к паре. Его аромат пьянил и лишал здравого смысла, как наркотик. Хотелось обнять его, зарыться носом в его волосы, исследовать губами неприступную шею, насладиться, поглотить, завоевать, умереть в выемке ключиц и возродиться звездой на небосклоне, чтобы упасть к ногам любимого и выполнить любой каприз… Ни один омега не мог соперничать с его ароматом, никто не вызывал такого обвала чувств как он… его-не его Лекси… Такой ранимый, такой невозможно притягательный в своем желании быть не таким, как все, похожий на подранка, когда сокол приносит в когтях еще живую добычу. Подранок, да… когда кровь стекает по перьям, а в глазах боль и желание жить, и укор, что его жизнь прервали ради забавы. Он пытался быть с ним нежным и терпеливым, и порой казалось, что у него все вот-вот получится и Лекси наконец примет его любовь и заботу и позволит зализать свои сочащиеся раны. Но только взмах ресниц – и подранок превращался в сокола, вонзал безжалостные когти в открытое сердце и клекотал, упиваясь торжеством от чужой боли. За дверью что-то упало. Ран вынырнул из омута воспоминаний и напрягся. - Том, что случилось? - Все хорошо, - омежка, похоже, перевел дыхание, прежде чем ответить, - это мыло упало. Не волнуйся. Я сейчас… Следом послышался звук закрываемой крышки стиральной машины и щелчки программы. Ран улыбнулся и покачал головой, Том, как всегда, в своем репертуаре, чистота и порядок, и минимум неудобства от себя для окружающих. Это он отправил свое испачканное белье в стирку, а вот это писк открываемого окна, чтобы проветрить комнату, пока его не будет. За дверью послышался короткий стон и опять что-то упало… Ран напрягся. - Том, ты одет? Я могу войти и помочь тебе? - Да. Нет. Не надо, я сам. Все хорошо, - раздался тихий голос за дверью, но в голосе слышалась мука, и Ран без раздумий распахнул дверь. Том стоял, опираясь рукой о машинку и держась второй рукой за живот. У ног стояла собранная сумка, похоже, это ее падение из рук и было тем тревожным звуком. Том вздрогнул всем телом и попытался обнять себя за плечи в попытке закрыться. - Можешь идти сам? Или вызвать машину скорой помощи? - Ран подошел и заглянул в бледное лицо омежки, - похоже, далеко мы не уйдем. Разреши, я отнесу тебя на руках. Или вызвать санитаров-бет? - Не надо санитаров, - всхлипнул ребенок, - я сам. Я смогу. Не волнуйся, я сильнее, чем кажется. - Да, хорошо, - Ран поднял собранную сумку и закинул на плечо, а потом бережно подхватил омежку на руки, - не хочешь санитаров, пусть будет по-твоему. Я отнесу тебя сам. Ты мне доверяешь? Том только придушенно пискнул, когда его подхватили крепкие руки и прижали к горячему телу. Ран стремительно выскочил на улицу. Когда воздух обдувал, стало значительно легче, и он смог взять себя в руки и отвлечься. Сейчас все внимание было сосредоточено на дороге и на том, чтобы не столкнуться с подгулявшей компанией студентов. Он не боялся подвыпивших юнцов, но не хотелось волновать омежку, который так доверчиво прижимается и сопит, как маленький зверек. А Том в это время пытался не стонать от возбуждения, когда в нос ударил запах альфы. Сильный, свежий, надежный и очень, очень… Том, не понимая, что творит, уткнулся носом в шею альфы и принюхался. От Рана пахло кедром. Теплый древесный дух, сладкий и пряно-хвойный одновременно. А еще, от него пахло немного отдушкой, как от свежевыстиранного белья, ну да, он ведь спал, а еще немного потом и пеной для бритья, он всегда брился на ночь. Том прекрасно помнил ее запах, потому что внимательно обнюхивал все в ванной комнате альфы, пока наводил там порядок. А вот возбуждением от него не пахло, Том, непонятно почему, даже немного обиделся. У него течка, а альфа тащит его, как забытый багаж. Хотя, это, конечно, понятно… Том и сам знал, что он пахнет неправильно, совсем не так, как пахли нормальные омежки, и ему доставалось достаточно щипков и смешков от его ровесников, когда его запах только-только сменился с детского карамельного. Да и воспитатели не упускали возможности отвесить подзатыльник, унюхав в комнате запах дыма. На работе, стоило Тому появиться со своим проявившемся запахом, как к нему намертво прилипло прозвище «горелый», и только обманщик Ларри говорил, что его запах приятный. Но стоило ему довериться до конца, как он сразу слинял к богатенькому женишку, забыв обо всем, что шептал на ушко… Ран же старался держать себя в руках и уговаривал себя, что он не педофил, чтобы кидаться на беззащитного ребенка, пусть тот и пахнет, как счастье, и выпустить его из рук с каждой минутой становится все сложнее. Он почти бежал со своей ношей, и только зайдя внутрь холла, перевел дыхание. В маленькой гостинице выразительно пахло кофе, который надежно перебивал все запахи и прочищал мозги почище песка в трусах. Дежурный медик уточнил, тот ли это омежка, по поводу которого звонили, и сразу вызвал санитара, который решительно протянул руки забрать пациента. Ран рефлекторно прижал Тома к себе и оскалил зубы, как животное, которое защищает свое… Санитар отдернул руки и глянул на врача. - У нас есть комнаты для пар, - врач-бета положил руку на плечо альфы, - проводить? - Нет, - Ран тряхнул головой, стряхивая морок, и с трудом разжал руки, позволяя забрать омежку, - комнату для одного, и никого не пускайте. Я опекун. Сейчас покажу все необходимые разрешения. М-м, хотя, одного человека пустить придется. Но только его одного. - Ран передал второму санитару сумку омеги и придержал первого с омегой на руках, чтобы он слышал, - Рафика. Он бета и доверенный человек семьи, и в любом случае, он прорвется, чтобы удостовериться, что с Томом все в порядке. Том, ты услышал? Рафик проведает тебя, не бойся его, он к тебе не прикоснется. Может быть, хочешь чего-нибудь? - Да, - Том с трудом улыбнулся, - тортик… - Хорошо, - Ран улыбнулся, - а серьезно, что еще? - И еще один тортик, - шмыгнул носом омежка, - можно? Ран тихо рассмеялся и кивнул санитару, чтобы он уносил ребенка. На душе сразу стало легче. Он опасался, что Том захочет найти ТОГО альфу, или позовет кого-нибудь из побратимов. Малик крутился вокруг него и строил глазки… но Том оказался тем еще ребенком, это умиляло и успокаивало внутреннего зверя, все правильно, его нельзя было трогать, нет, все хорошо, тортик – это правильно… * Тома осмотрел врач и сделал пару уколов, снять боль и успокоить возбуждение. После этого омежку завели в комнату и оставили в тишине. Тому стало легче и он, успокоившись, уснул на чужой кровати. Проснулся он от того, что дверь открыл санитар, который занес два торта. Один белый и воздушный, пересыпанный кокосовой стружкой, а второй тяжелый ромово-шоколадный, под толстым слоем шоколадной глазури. Санитар спросил, что принести запить, сок или чай, и не надо ли принести еще чего-нибудь. Но Том растерянно рассматривал тортики. Когда он попросил, он не ожидал, что Ран действительно принесет сладости. Он смог попросить только чая и ложку, и со счастливым вздохом воткнул ее в середину белоснежного облачка, а потом позвонил Энди. - Энди, у меня течка началась, - похвастался омежка, - смотри, что Ран мне принес! - А ты разве не с ним? - удивился приятель, - ну, ты и лох! Променять такого самца на тортик! - На два тортика! - похвастался Том и продемонстрировал второй торт, - у нас договор, что он меня не будет трогать. Ран молодец, он честно придерживается договора. - А где это ты? - Энди присматривался к тому, что находится за спиной Тома, - я не узнаю помещения. Ты что, в верхних комнатах? - Нет, - Том засунул ложку с бисквитом в рот и зажмурился от счастья, - Ран меня унес в специальную больничку для одиноких омег. Прикинь, вот счастье подвалило! Никто меня не тронет и обнюхивать не будет, как кусок мяса. - Вот ты лох, - Энди хлопнул себя по лицу и пожал плечами, - у тебя была такая возможность, а ты… такой идиот, а вроде казался умным… ну, да ладно, - Энди покачал головой и посмотрел, как Том наворачивает ложкой торт, - а у тебя жопка от сладкого не слипнется? Может, помочь? - А тебя сюда не пустят! - Том облизал ложку и счастливо вздохнул, - я попал в рай! Это первая моя течка, когда я совершенно счастлив! Представь, только я и тортики! И никаких альф! Даже не верится, можно дрыхнуть спокойно и не дергаться, что кто-нибудь унюхает и припрется. Кайф! - Вот вроде и учился лучше других, а самого главного так и не понял, что для омеги самое важное… - Альфу найти? - Том скептически ухмыльнулся, - ну уж нет, лучше тортик, от него точно не залетишь и он не разобьет тебе сердце. Это он будет меня бояться, потому что я его съем! - И с кем я говорю? - удивился сам себе Энди и отключился. - И ты от меня не уйдешь! - Том рассмеялся, как злодей из мультика, и воткнул в середину второго торта ложку. * Рафик появился в медучреждении для одиноких омег к обеду. Намир после тренировки с альфами между делом сообщил ему, что Ран какое-то время будет жить в кампусе один, потому что Тома закрыли на время течки, а когда Рафик насел на него с расспросами, с трудом выдал адрес, где можно проведать малыша. Это закрытое учреждение для течных омег Рафику даже понравилось. Все очень строго и серьезно. Охрана на входе из крепких бет, и внутри одни только беты и омеги. Ну, совсем как гарем. У него тщательно проверили документы, и только перезвонив молодому господину, убедились, что это именно тот Рафик, которому разрешен доступ к малышу. Рафика проводили в комнату к омежке и, открыв магнитным ключом замок на двери, пропустили внутрь. Рафик замер у дверей, как сторожевой пес. Том с самого начала выглядел и вел себя не как все остальные омеги на этой сумасшедшей планете. Он был тихим и вежливым и не лез в глаза, как остальные. Рафик обо всем докладывал уважаемому Айдану. Он писал ему подробные письма про Тиграна и про Лекси, прикреплял к ним картинки и статьи из журналов и газет. Все, что мог найти в печати. Время от времени его подопечные распечатывали ему из шайтан-сети новости про Лекси и фото, которые сам Лекси иногда выкладывал на своей странице. Сейчас все только и обсуждали разрыв пары Джилбоя и Лекси. Парочка, которая вот-вот должна была объявить о свадьбе, сейчас усиленно поливала друг друга грязью, вытаскивая на свет и суждение публики то, о чем помалкивали раньше. Рафик умел читать между строк, и его вначале очень удивляло молчание семьи Лекси, которая делала вид, что ко всему этому не имеет ни малейшего отношения. И в последнее время о Лекси перестали говорить, как о Лекси Кантарини. Теперь это был просто Лекси. С его скандальной тягой к эпатажу его уже было не перепутать ни с кем другим, и если раньше сам Лекси старательно отмахивался от покровительства фамилии, то теперь сама фамилия пыталась дистанцироваться от такого родственника. Рафик обсуждал это с мудрым Айданом, который переписывался с кем-то еще. Рафик понял, что Айдан переписывается, скорее всего, с Мадленом. Таким же мудрым, как и Айдан, хотя против Айдана, по мнению Рафика, Мадлен был еще несмышленым ребенком. Ведь он был с Мадленом ровесником, тогда как Айдан был мудрейшим омегой уже в то время, когда самого Рафика принесли в питомник несмышленым ребенком. Именно Айдан выделил его из группы детей и оставил в гареме вначале как мальчика для мелких поручений, потом личным слугой для одного из наложников в гареме, а позже поставил старшим над воспитателями питомника. А когда в гареме появился чужестранный омега Ясмин, Айдан без сомнения приставил к нему надежного человека, который был предан и эмиру, и лично ему, великолепному и мудрому Айдану. Когда в жизни Тиграна появился мелкий и страшненький омежка, Рафик смотрел на него скорее, как на камешек в шлепке. Но Тигран берег его, и Рафик не сразу, но все же рассмотрел его. Айдан мудростью своей рассмотрел его с другой планеты и ткнул носом в простую истину – ничего в этой жизни не бывает просто так. И если он попал под крыло Тиграну, то явно по велению Аллаха, а следовательно, на него надо было обратить внимание. Рафик успел обрасти полезными знакомствами на этой планете, и поэтому без проблем раздобыл личные дела и омежки, и его родителей. Верные люди сопровождали его, когда он ездил в тот приют, где жил и учился омега. Он разговаривал с его воспитателями и учителями. И полученные результаты радовали. Одно было плохо. У омежки не было запаха. Ну просто совершенно. Рафик сам был бета, но он умел разговорить альф, и все альфы как один подтверждали: от Тома не пахнет собственным запахом, только шампунем и мылом. И это было странно. Рафик даже начал сомневаться, что Том на самом деле омега. Может, он бета, который выглядит как омега? Но сейчас, стоя на пороге комнаты, он с удовольствием вдыхал странный, но очень приятный запах омежки. Как будто домой вернулся. Пахло дымом костра. Но не тем, который разводят на кухне, растапливая очаг в плите сушеным конским навозом, а чистым древесным костром, как в тандыре, когда пекут хлеб, или когда альфы разводят костер на ночевке. Замечательный и теплый запах тепла и уюта. Рафик довольно зажмурился, подыскивая слова, которыми будет описывать этот аромат несравненному Айдану. Который, как провидец, предсказал, что Том оказался рядом с его правнуком не просто так. Рафик подошел ближе к кровати и присмотрелся к разметавшемуся во сне странному омежке. Тот лежал с совершенно счастливой мордочкой, вольно раскинувшись на кровати, перемазанный в креме и довольно причмокивающий губами. На столе стояли надкусанные два торта и пустой чайник. Рафик с улыбкой укрыл ребенка покрывалом и достал из сумки пару пакетов с соком. Этот сок сделали на Сабахе, и Айдан сам лично добавил туда волшебных настоечек, как раз для такого случая. Рафик привез его отдельно от других. Тиграну и всем остальным тоже досталось сока, но эти пакеты Рафик вез в собственных вещах, как драгоценность. Айдан дал Рафику четкий приказ позаботиться о здоровье этого омежки, как о родном ребенке, потому что никто не знает, почему Аллах сводит одних и разводит в разные стороны других, и если Том встретился на пути Тиграна, то для этого должна быть причина. И следовательно, Рафик теперь должен заботиться о Томе, как о родном. Рафик тихонечко сел в углу комнаты и запасся терпением, как в молодости в гареме, когда ухаживал за папой Тиграна – непокорным и упрямым Ясмином. Тот тоже долгое время фыркал и своевольничал, но потом и он согласился и с правильной одеждой, и с правильным питанием. Рафик погладил сумку, в ней стоял небольшой термос с вкусной и полезной кашей с финиками и молоком. Именно то, что надо для ослабленного организма омежки. Уж теперь Рафик проследит, чтобы ребенок кушал правильно и вкусно…