Раненое сердце

- Протяни руку, - Ран насмешливо улыбнулся, - хочу сделать тебе подарок. - А за что? - насторожился омежка и опасливо протянул лапку. - Просто так, - Ран застегнул на запястье тонкий желтый браслетик и улыбнулся, - нравится? - Ух, ты!! - восторженно прошептал Том и покрутил украшение на запястье, - такой красивый, и на золото похож, ну прям, как настоящий! - Он не похож, он и есть золотой, - растерялся альфа. Том засопел и стал судорожно расстегивать браслет, едва не сломав тонкую застежку. Он бережно положил украшение на стол перед Раном. - Я не буду с тобой спать! - Мне показалось, что мы уже разобрались с этим вопросом, - Ран тяжело вздохнул, - я и не собирался с тобой «спать» и как-либо склонять к сексу. Ты меня в этом вопросе, прости за правду, вот совсем не привлекаешь. Я не педофил и дети меня никогда не интересовали. - Тогда зачем делать мне такой дорогой подарок? - удивился омега. - У нас с тобой разное понятие дороговизны, - Ран усмехнулся и, подняв браслетик, опять протянул омеге, - он стоит дешевле моей майки, или, считай, как один мой ботинок. Вот представь, ты решил угостить меня свежей булочкой, ты же не станешь принуждать меня к сексу? Ты угостишь меня просто так или с тайным умыслом? - Не сравнивай, - Том надулся, но позволил, чтобы браслетик опять застегнули у него на руке, - булочку съел и все, а браслет – это… - Зацепишь, порвешь, потеряешь, и не вспомнишь, где… - Ран улыбнулся, - это не стоит таких переживаний. Просто носи и получай удовольствие, как от сладкой булочки. - А что мне сделать для тебя в ответ? - Том настороженно покрутил браслетик. - Просто улыбнись, - Ран тихо вздохнул, - поверь, если я решу нарисовать на стене цветочек, чтобы украсить, это не потому, что я ее домогаюсь, просто мне так захотелось. - Но это же золото! - не поверил омега, - золото не дарят просто так, все решат, что я с тобой переспал! Как я Рафику в глаза посмотрю? Или альфы эти, что возле тебя крутятся… - Никто про тебя плохо не подумает, - Ран погладил ребенка по волосам, - поверь на слово… и потом, если бы я с тобой, хм… «переспал», то браслет был бы с камнями. А обычный браслет ничего не значит, это просто украшение. - С какими камнями? - растерялся Том, представив булыжник в золотой оправе, - зачем? Чтобы было тяжелее? - С драгоценными… - улыбнулся несмышленышу альфа, - рубин, как дар за невинность, сапфир за страсть, изумруд за нежность, бриллиант как восторг, как комплимент и восхищение… - Ну, рубина мне уже не увидать… - Том растерянно крутил браслетик и водил пальцем по крученым звеньям, - я уже не девственник, так себе, порченный товар. - Глупый ребенок, - Ран не выдержал, прижал к себе омежку, и сразу отпустил, - ты еще такой маленький дурачок… кушай больше, а то Рафик мне темечко проклевал, что я тебя голодом морю, а то, что я тебе два тортика привез в санаторий, он мне, похоже, никогда не простит! Тебя надо кормить полноценно, и кашей, и мясом, и обязательно молоком. Он твердо уверен, что я не в состоянии накормить омегу и уморю тебя на одних конфетах. - Неправда! - ощетинился Том, - я никогда так много и вкусно не ел, как с тобой! Ты меня постоянно едой пичкаешь… - Ладно, - коротко согласился альфа и встал из-за стола, за которым они завтракали, - начало занятий через два дня. Вы с Энди все купили, что надо для учебы? Обувь, сумки, тетради? Зайду сегодня в администрацию и узнаю, кого к нам подселят в этом году. Так что, если в домик придет посторонний, то не пугайся. Я тебе сообщу, когда узнаю их имена. Ладно, я пошел в институт, и тебе советую наведаться в ваше училище и выяснить по поводу начала занятий. Ран в дверях столкнулся с Энди и Намиром, который зашел, чтобы сопроводить омежек на третий уровень и удостовериться, что все будет хорошо. Энди воодушевился от предложения наведаться в училище и разведать обстановочку, что и как. Намир сопроводил подопечных до училища и остановился у входа, терпеливый, как памятник. На третьем уровне люди были попроще, чем на поверхности, но намного круче, чем на седьмом. Энди внимательно рассматривал омежек, которые ему попадались, и в конце концов умылся в туалете, чтобы смыть косметику и перестать выделяться на общем фоне. На Энди все косились и даже ненавязчиво переспросили, может, тот не успел привести себя в порядок после ночной эскапады, или у него дефекты кожи, которые он так тщательно гримирует? Энди вначале пытался огрызаться, а потом недовольно раздувал ноздри. В его понимании, слой косметики на лице, какой был на Томе после визита к косметологу перед посещением клуба, был едва ли не эталоном внешнего вида обеспеченного омеги. А Энди очень хотел выглядеть обеспеченным омегой. Он каждое утро тратил много времени на разукрашивание собственной личности, а тут вдруг все омеги (и даже преподаватели!) были почти совсем без косметики. Так, мазок блеска на губах, и все… Но что Энди умел в совершенстве, это принимать правильные решения и мимикрировать. Именно поэтому он без истерики умылся и слегка подкрасил губы светлой помадой. А позже затащил Тома в торговый центр, чтобы купить новую обувь. Без всяких каблучков и бантиков. Простую и удобную, как тапочки, с той лишь разницей, что она была от знаменитого бренда и стоила заоблачных денег, но Намир даже бровью не повел, увидев ценник, а только удостоверился, чтобы и у Тома была удобная обувка, а потом отвел их в кафе пообедать. Поскольку Том и Энди учились в одной группе, то расписание и предметы у них были одинаковые. Том после обеда загружал на планшеты необходимые учебники и методички. Первый год был посвящен, в основном, школьной программе, с той лишь разницей, что все предметы за два года утрамбовывали в один и давали в режиме факультатива, то есть, скорее ознакомительно, и только биологию человека и биохимию давали расширенно, как основные предметы. Ран отправил сообщение Тому, что к ним в дом подселят двоих: студента первокурсника Таэля Лисовски и доцента кафедры кардиохирургии альфу Лайонеза Мооза. Таэль появился на пороге почти сразу после звонка Рана, как будто дожидался, когда о нем узнают. У него было много багажа, и Намир помог ему перенести груду коробок от порога, куда служба доставки сложила все неровными кучками. Таэль был симпатичным кареглазым шатеном, бетой и, похоже, совершенно домашним ребенком, поскольку привез с собой из дома все, что мог, включая подушку с одеялом, плед, посуду и ночник. Он долго развешивал на стенах своей комнаты многочисленные фото своей семьи, которая на следующий день с раннего утра атаковала студенческий домик. Таэль был единственным ребенком у пожилой весьма состоятельной пары, но вот кузенов у него было просто без счета. Том бросил считать родню Таэля после тридцатого человека, который примчался с полными сумками всякой снеди, как будто на планете закончилась еда, и это были последние запасы для счастливчиков. Том забил коробками снеков и кексов верхние ящики на кухне, а печенье и шоколад попросту сваливал в один из выдвижных кухонных ящиков, предварительно достав оттуда пару громадных кастрюль. Вся родня совершала паломничество в комнату Таэля и долго охала и ахала, как «бедный ребенок» будет жить в такой крошечной комнатушке и, о ужас, делить санузел с посторонним человеком. А поскольку соседом Таэля оказался Олаф, то он был крайне недоволен, что дверь со стороны Таэля постоянно дергали и ему не дали спокойно заняться мыльно-рыльными процедурами. Многочисленные кузены различной степени взрослости не преминули засунуть любопытные носы во все комнаты первого этажа и проинспектировать чистоту кухни и холодильника. Том под конец только зубами скрипел, когда очередной сноб засовывал в холодильник любопытный нос и платочком пытался проверить чистоту полок. Том уже отучил всех складывать туда недоеденную еду, теперь там стояли только яйца, пакеты с соком и молоком, а еще соленая рыба Олафа и сыр с фруктами, которые теперь постоянно привозили люди Рафика. Самого Тома родня Таэля воспринимала как прислугу, без стеснения сбрасывала ему на руки сумки с едой и дергала, чтобы он сделал чай, нет, лучше кофе, хотя, как же без чая? Кофе? Ну ладно, пусть будет кофе… но чай все же завари… Ран убежал в институт на встречу с одногруппниками еще до этого нашествия, а Тому было проще сделать чай и кофе, чем в очередной раз объяснять, что он не прислуга и почему он живет в комнате со стиральной машинкой и гладильной доской. Благо, что уже к вечеру все заботливое семейство оставило многострадальный домик, позволив наконец Таэлю «взрослеть» без тотальной заботы родни. Лайонез Мооз появился через неделю после начала учебного года. Энди сразу прозвал его Майонезом. Он был двухметровым блондином с белесо-желтыми глазами, и при этом неожиданно полным, если не сказать рыхлым. Том впервые увидел альфу с явно лишними килограммами. Генетическая мутация альф не позволяла им набирать излишний вес, перерабатывая избыточные калории в энергию. Это омеги могли получать жировые складочки, как запас на будущее, но не альфы… они могли быть жилистыми или мускулистыми, но жирными – никогда! А Майонез был жирным, но при этом очень энергичным и легким в движениях. Он был практикующим хирургом и его вызвали в институт на год, чтобы он вел практические факультативы для выпускных курсов. Кроме этого, Майонез собирался защитить следующую ученую степень, и поэтому, кроме научных статей в специализированных изданиях, привез множество собственных записей с операций. Хирурги полными не бывают по определению тяжести работы, но Майонез был кардиохирургом от Бога и записи его операций были хитами по просмотру у профильных специалистов. Стоило ему обосноваться в доме, как к нему потянулись коллеги, чтобы пообщаться. Они смотрели на большом экране в гостиной записи операций и комментировали каждое движение, а Том сглатывал тяжелую слюну в попытке удержать в желудке съеденную еду и старался не поднимать глаз на экран. Ему хватало «сочных» звуков, которые неслись с динамиков, и комментариев от зрителей. Насколько Майонез был хорош как хирург, настолько он был отвратителен в жизни, как сосед. Он, не стесняясь, сжирал все, что находил в холодильнике и на кухне, оставляя после себя горы мусора в виде огрызков, грязной посуды, распотрошённых коробок и упаковок от еды. После того, как все разбредались по своим комнатам и укладывались спать, Майонез спускался на кухню и закидывался едой, как будто целый месяц до этого голодал. Он за месяц умудрился сожрать все, что притащили кузены Таэля, и не стеснялся выпивать весь сок и молоко, купленные на завтрак. Том среди ночи вставал после того, как слышал на лестнице грузные шаги обратно в комнату, и наводил на кухне порядок. Ран всегда вставал засветло и убегал на пробежку, и Том старался, чтобы тот не видел грязь на кухне. Точно то же было и в совместной ванной комнате. Ран брился вечером, чтобы утром было больше свободного времени, и только принимал душ после пробежки, до того, как ванную комнату занимал Майонез… Том был в шоке, когда увидел первый раз, во что жирдяй превратил ванную. Хлопья пены на стенках душевой кабины и полотенце Рана, брошенное на пол в лужу мыльной воды… грязный помазок и станок со щетиной в мойке умывальника… забрызганное зубной пастой зеркало и капли мочи на сидушке унитаза… Том хотел вначале покричать на грязнулю, но глядя на самовлюбленного индюка, чавкающего чужой сыр возле кофеварки, спасовал и молча навел порядок в общей Майонеза и Рана ванной комнате. В конце концов, Ран его брал на работу именно для того, чтобы он занимался уборкой. Хотя приходилось убирать за посторонним альфой, но главное, чтобы когда Ран войдет ванную, там было все чисто и аккуратно… Единственное, на что его хватило, это предупредить Рана, чтобы он не оставлял свое полотенце в общей ванной. Ран недовольно фыркнул в сторону Майонеза, но причин для ссоры у него не было, Том позаботился об этом. К тому времени как Майонез выходил из комнаты, Ран уже убегал на занятия, а к тому времени, как Ран возвращался, Том уже успевал все убрать. Теперь Том делал по утрам завтраки на всех, кто спускался с раннего утра. Вначале для себя и Рана, а потом и на Олафа, который выходил на запах блинчиков или оладушек, а позже и на Таэля, который мило зевал, когда спускался по лестнице. Том уходил на занятия одновременно с Раном, получая физическое удовольствие, оставляя Майонеза в одиночестве подъедать оставленное на плите и в холодильнике, хотя тот оставлял ему грязную посуду, но мелкая месть была приятна. А когда возвращался с занятий, в первую очередь торопился навести порядок в ванной до прихода Рана. Том постепенно втянулся в такой режим, пока во время завтрака на руке Рана не сработал коммуникатор. Звук был неожиданным, резким и тревожным. Альфа нажал кнопку соединения и прочел сообщение. - Произошло землетрясение, сообщение для волонтеров. Том, я уеду дней на пять… - Я здесь один не останусь! - Том выключил плиту и снял сковородку, с которой только что снял красивый и румяный блинчик, - я поеду с тобой! - Том, это не отпуск, там люди погибли. Дома разрушены. Грязь, боль и отчаянье. Оставайся здесь. - Ран с неудовольствием посмотрел на дверь соседа и добавил, - не хочешь оставаться здесь, поживи у Энди. Я через пять дней вернусь, но сейчас мне надо срочно явиться на сборный пункт волонтеров. - Я поеду с тобой! - Том сложил на груди руки и сурово сверлил взглядом альфу, - даже не думай отделаться от меня! Я не боюсь грязи и разрушений, я и не такое видал! А тебе явно понадобится помощь! Я поеду с тобой! Я не буду обузой, я умею готовить и умелая пара рук там явно не будет лишней! Лучше скажи, что мне взять из вещей. - Плотные брюки, теплые кофты, пару полотенец для рук и лица, мыло, закрытую и удобную обувь. Ходить придется по щебню. И еще смену трусов и носков. Там не будет возможности постираться. Я, кроме этого, возьму чемоданчик медика, с которым хожу на седьмой, а ты собери из кладовки все влажные салфетки, там в коробке должны валяться. Поверь, они очень пригодятся. На коммуникатор Рана пришло сразу несколько сообщений от общины с Сабаха, все спрашивали, поедет Ран или нет, а если поедет, то кому ехать с ним, а кому оставаться с Намиром. Все хотели быть с наследником, и Ран отобрал два десятка человек, в основном альф и тех бет, кто учился на медика и время от времени появлялся на седьмом вместе с ним. Том к тому времени собрал сумку, с которой уже ездил на побережье, и, затолкав туда упаковки влажных салфеток и одноразовых платков, ждал у двери. Они встретились со знакомыми на центральной городской площади, куда собирались волонтеры из столицы. Там стояло несколько громадных железных монстров, очень похожих на то чудовище, что сдвигало затонувшую баржу, когда Аэрин прилетал на помощь, только эти были не черные, а белые, с голубыми снежинками на бортах. В широко распахнутые зевы дверей погрузчики завозили паллеты с бутилированной водой и стянутые пленкой мешки с какой-то провизией. А по бокам виднелись кресла с ремнями безопасности как на аттракционах. Но чтобы попасть туда, надо было получить разрешение у одного сурового альфы, который стоял на возвышении с планшетом и очень строго сканировал каждого подошедшего свинцовым взглядом. Перед альфой образовалась очередь, каждый предъявлял ему номерной допуск бывалого волонтера или доказывал, что его помощь там будет необходима. В очереди стояли, в основном, альфы и беты, и всего парочка омег в шортиках, которые пытались заигрывать с альфами в очереди. Их-то и развернули обратно, несмотря на все попытки заигрывания с охраной. Альфе с планшетом пришлось рыкнуть на них, чтобы отогнать в сторону и указать, кому именно они могут высказать свои претензии, раз от их помощи посмели отказаться. Перед Раном в очереди стояли Малик с Рамизом и еще несколькими альфами, которых Том помнил по охране больницы, когда там был Ран. Обычно они приходили до появления Рана, проверяли, насколько безопасно внутри, а потом стояли на входе, отслеживая и не пуская внутрь вооруженных людей. А в конце дня провожали его до машины и только после этого отправлялись домой. Том помнил их всех в лицо, а некоторых и по именам. Они все называли его «птенчик» и пытались накормить при каждой встрече. Том даже не брался с ними спорить, а попросту складывал в карманы сладости и фрукты, чтобы потом раздать детям во время прививок. За Раном в очереди стояли беты. Как правило, у каждого из них были такие же саквояжи медиков, как и у альфы. И хотя большинство из них учились кто на офтальмолога, а кто на педиатра, но большинство студентов с азартом помогали по выходным дням в муниципальной больнице для малоимущих. Там всегда не хватало специалистов, и порой за отсутствием врачей больных принимали фельдшеры, поэтому энергичным и азартным студентам разрешали зашивать ножевые раны, а порой и ассистировать при огнестреле. У многих был опыт в волонтерстве, некоторые могли похвастаться навыками управления спецтехникой, но в основном, альф брали, как тягловую силу для переноса тяжестей, и этим никто не возмущался и не протестовал. Надо, так надо, люди были согласны оказывать любую посильную помощь. Когда очередь дошла до Рана, тот показал номер волонтерского допуска на своем коммуникаторе и отметку о медицинском образовании. Альфач довольно хмыкнул и покосился на медицинский саквояж в руках Рана. Тогда же и заметил Тома, который вцепился в ручку саквояжа и сурово раздувал ноздри, готовясь к бою. - Омег не берем! - рявкнул альфач и тыкнул пальцем в парочку омег, которые пытались возмущенно верещать на альфу с нашивками технических служб, - все жалобы туда! Там у нас не будет времени разбираться с чужими истериками и обмороками. Там нужна помощь, а не манерное сюсюканье. Если нужна отметка о волонтерстве в личное дело, то иди в приюты для животных. Там с удовольствием примут любую помощь. А здесь не место для малолеток! - Я взрослый! - неожиданно сам для себя рявкнул в ответ Том, - я, может, не такой крупный, как альфы, но я не боюсь тяжелой работы и умею готовить! Я уже видел смерть, и испугать меня достаточно сложно! - Что ты мог видеть, ребенок! - Альфач отмахнулся планшетом и поджал губы, - котенок сдох? Или рыбки в аквариуме? - Я не ребенок! - возмутился Том и, разувшись, стянул носок, - можете просканировать! Я уже совершеннолетний!! - Приют с седьмого… - альфач перестал ухмыляться, когда увидел тату на пятке, а потом провел по ней лучом сканера, - действительно, совершенно-зимний… ну что ж, если ты в приюте выжил, то тогда тебя действительно мало чем можно испугать. Колешься? Нюхаешь? Вену можешь найти? - Я не употребляю… - Тома затрясло, - у меня папа с наркоты умер. А вену я могу найти где угодно. Приходилось колоть одноклассникам, когда у них руки дрожали, и в пальцы, и в пах, и «прощальный привет» в вену на шее могу. Я видел, как все славно начинается с таблеточек для веселья, и как заканчивается, когда вены сгорают и трясет, и надо накатить, чтобы просто поспать, а еще видел, как умирают от передозы и от ломки. - Тише, тише… - Ран схватил омежку и прижал к себе, - все прошло, все закончилось, успокойся. Тише, птенчик, тебя никто не обидит… - Ран посмотрел на альфача и кивнул ему, - я могу за него поручиться. Он чист, и вообще, он под моей опекой, могу показать номер договора. - Верю… - альфач сурово посмотрел на Рана и дернул углом рта, - будет на твоей совести тянуть туда омегу. Хотя, приютские с седьмого покрепче иных альф будут. Пишу ему допуск к хозслужбам, там, на месте пристроишь его к кухне. Марш в бот! Не задерживай очередь! * Полет в белом монстре показался Тому бесконечным. Их порой трясло и подбрасывало на сиденьях, и Том сидел, вцепившись в ремни безопасности, которые вжимали его в громадное кресло. Было страшнее, чем на любом аттракционе, и только присутствие рядом Рана и остальных знакомых удерживало омежку от позорного крика, когда военная техника «проваливалась» в очередную воздушную яму и желудок подскакивал к горлу. Когда военный бот наконец остановился и техника начала шустро вытаскивать паллеты с водой и продуктами, Том дрожащими руками отстегнулся от кресла и позволил, чтобы Ран почти вынес его на свежий воздух. Ноги дрожали, в горле стоял ком, но кто-то дал попить из бутылки и в глазах прояснилось. Том проморгался и встал рядом с альфами, которые рассматривали развалины, оказавшиеся на месте старинного красивого городка. Раньше Том видел такое только в фантастических фильмах про апокалипсис, когда все разрушено, а в мире остались только зомби и мутанты. По серым развалинам бродили серые люди, даже воздух был серый от висящей в воздухе пыли, а еще слышался звук работающих машин и крики людей. - Дети! Как хорошо, что Господь свел нас! - Сестра Мари распахнула объятия и в них с удовольствием бросился Том. - Я на кухне помогаю. А где вы будете? - Том тоже на кухне будет, а я в палатке медиков, на первичном осмотре и помощи, - Ран снял с плеча сумки и поставил под ноги Мари, - пойду, попробую договориться, чтобы попасть в медчасть поближе к кухне. Том будет с тобой, Мари, присмотришь за ним? Том! - Ран сурово посмотрел на омежку, - слушайся во всем Мари, она не первый раз в волонтерской службе, и, главное, помни – я рядом и всегда помогу тебе! - Хорошо, Ран, - Том закивал головой, как болванчик, и подхватил сумки с земли, - я буду с Мари, ты рядом, я буду полезным и не буду мешать. Не волнуйся! Мари отвела Тома на полевую кухню и стала показывать, как поддерживать огонь в передвижной печи, где брать воду для чая и где стоит мешок с сахаром. Вокруг ходили и бегали серые люди, кричали, как раненые птицы, пронзительно и с отчаяньем, пытаясь докричаться сквозь камни, разыскивая родных, и оглядывались по сторонам, вглядываясь в серые от бетонной пыли лица, а вдруг чудо случилось и родные живы и тоже бродят по разрушенному городу в поисках своих близких. Кухня была условной. Просто столы и скамьи под навесом и несколько военных котлов для приготовления пищи. Кроме Мари, там было еще несколько добровольцев из волонтеров, это было понятно по спокойным и сосредоточенным лицам. - Запоминай самое главное, - Мари дала Тому чайник и стопку одноразовых стаканов, - ни с кем не спорь. Не говори «все будет хорошо», многие люди не осознают случившееся, а те, которые осознают, отказываются верить. Если надо утешить и поддержать человека, то можно трогать руки, плечи и спину, никогда не трогай у людей в стрессе голову и лицо, даже если оно испачкалось, дай салфетку и покажи на себе, где ему надо вытереть. Многие могут рефлекторно ударить или резко уйти. Человек в стрессе живет на инстинктах и может поступать неадекватно. Надо вести себя тихо и попытаться отвлечь человека, заставить его переключить внимание. Дай ему горячего и сладкого чая, надо поднять уровень сахара в крови, чтобы мозг получил питание и начал вытягивать человека из бездны. Если видишь человека, который просто стоит и молчит, то, скорее всего, человек в ступоре, это опасно. Он может потерять сознание и тихо умереть, потому что организм не справляется со стрессом. Таких людей надо тормошить и заставлять его отвечать на вопросы, любые. Узнай у него, как его зовут, сколько ему лет, что угодно, а потом предложи ему чая. А еще хорошо, если получится укутать и согреть – человек, по сути, животное, а животное любит тепло. В тепле человеку становится комфортно на уровне физиологии, и мозги начинают обрабатывать информацию. Если человека трясет от холода, то он слабо соображает и загоняет себя глубже в страхи и отчаянье. - Мне ходить по городу и предлагать чай? - Том с сомнением посмотрел на чайник. - Нет, - Мари помешала кашу в котле, - просто будь готов, когда люди будут приходить. Вон те белые палатки – это медицинский пост. Там работают врачи-волонтеры и все, кто может оказывать квалифицированную медицинскую помощь. Наш Ран будет помогать там, люди после перевязки и другой помощи будут приходить к нам, а мы будем пытаться помочь им, как сможем. Так и получилось. Ран вскоре заскочил в палатку и, подхватив стакан с чаем, сообщил, что он рядом, а остальные приятели бегают по городу, помогая на развалинах. В палатку заносили людей на носилках или люди приходили туда сами, а потом выходили и усаживались за столы на кухне. Том наливал всем чая и чего-нибудь спрашивал. Будет ли тот есть, или может дать ему одеяло? Время от времени над руинами раздавался сигнал и все замолкали. Техника останавливалась и все прислушивались. Не раздастся ли стон или крик человека под завалом, и тогда волонтеры бросались туда и начинали растаскивать камни и пытаться докричаться до несчастного, чтобы сообщить, что его услышали и помощь идет. А еще узнать, сколько там человек и нет ли рядом еще кого-нибудь. Каждая спасенная из-под завалов жизнь была настоящей радостью для всех. Слезы на глазах выступали у всех, кто видел, как родные люди могут опять обнять друг друга. Закончился день, но на кухне не прекращалась работа. Надо было кормить и пострадавших, и волонтеров, а потом началась ночь, но работы по спасению не прекращались. Вновь прибывшие волонтеры сменяли уставших коллег, которые устраивались спать здесь же, среди спасенных людей, и поспав пару часов, опять поднимались на работу. Мари объясняла, что первые трое суток самые важные. Когда еще есть шанс спасти людей и нужна любая помощь со стороны. В конце вторых суток будут организованы комитеты жителей города, те сами начнут составлять списки пропавших и найденных, тогда большая часть руин будет пересмотрена и проверена и людьми, и службой кинологов, и жизнь начнет потихоньку упорядочиваться даже несмотря на ужас всего происходящего. Большую часть волонтеров отправят по домам, а их место займут профессионалы и специальные службы, которые будут организовывать жителей и решать все их проблемы. Именно в одну из таких пауз, когда все замерли, прислушиваясь, Том услышал, как где-то неподалеку плачет котенок. Тихо и обреченно, практически на одной ноте, как будто уже отчаялся, что ему помогут. Том вылез из кокона одеяла, где пытался согреться в ночной прохладе, и отправился на звук. - Том? - Мари оторвалась от молитвенника и отложила в сторону фонарик, - Том, ты куда? - Котенок, - Том шел на звук к развалинам. - Там уже собаки проверили все, но, возможно, они не обратили внимание на котенка, маленький… пищит малыш, кис-кис, где же ты? - Том, стой! - Мари бросилась следом за омежкой, который приближался к полуобрушенной стене, опасно наклонившейся над развалинами, - ТОМ!! Это не котенок, это стена!! - Нет, котенок, - Том склонился, выискивая малыша, - я же слышу, пищит… кис-кис-кис… Мари успела в самый последний момент. Она увидела, как стена стала заваливаться и, схватив Тома за шиворот, со всей силы бросила его себе за спину, а сама даже не успела испугаться, когда ее, как ватным одеялом, накрыло бетонной плитой. - МАРИ!! - заорал Том, - Мари! Ран! Ран, там Мари! На шум обвала бежали люди, пыль еще не осела, когда омежку подхватили с щебня и оттащили в сторону, подальше от обрушения. Ран с какими-то альфами пытались поднять стену, но железная арматура не давала сдвигать куски. Кто-то побежал за автогеном, но за последние сутки люди видели такое же и уже понимали, чем все закончится. - Не надо… - просипела Мари, - не надо трогать. У меня сломаны ребра, я слышала, как они сломались, но, слава Богу, мне не больно. Я ничего не чувствую. Не трогайте. Дайте отойти в тишине. Я знала, что это случится вот-вот, и рада, что смогла пригодиться напоследок. - Мари, - рядом присел Ран и взял монахиню за руку, - Мари, у нас есть боксы реанимации, мы… - Ран, не надо, - монахиня сжала руку альфе, - я готова к встрече с Господом. Я со всеми простилась и причастилась, я знала, что это последняя дорога… Мари была до половины груди накрыта бетонным блоком, и все спасатели понимали, что нижняя часть тела раздавлена таким весом. Люди тихо разошлись, позволяя проститься родным. Тома мелко трясло, он сидел рядом и дрожал, как от холода. - Это моя вина, я думал, там котенок… - Тома трясло, как в ознобе, - я виноват… - Том, ты ни в чем не виноват, это было предрешено заранее, не мучай себя, лучше принеси мне водички попить, как тогда на пляже, - улыбнулась монахиня. Когда омежка убежал, она сжала руку Рана, - отпусти чужой груз, Ран, это не твой крест. Смотри сердцем, а не глазами, твоя судьба намного ближе, чем ты думаешь. Мари побледнела еще больше. Ее рука в ладони альфы ослабла, Ран поцеловал холодеющие пальцы и прошептал: - я помолюсь за тебя, Мари… - …а я за тебя… - отозвалось эхо. - Вот! Вода! - Том прибежал, поскальзываясь на каменной крошке и расплескав больше половины, - я принес! - Она умерла, - Ран закрыл глаза монахине и, достав носовой платок, прикрыл ее лицо, - она умерла, Том, выпей водичку сам, она бы этого хотела… Том непонимающе уставился на прикрытое платком лицо, а потом дрожащими руками поднес стакан ко рту. Стакан застучал о зубы и Том больше пролил, чем выпил… Ран встал и обнял перепуганного ребенка. - Идем, ты помнишь, что Мари велела делать, когда у человека сильный стресс? - Укрыть теплым и дать попить сладкого… - отчитался омежка. - Идем, укроем тебя, а потом я поставлю чайник и напою тебя горячим и сладким. - Я сам поставлю чайник, - вздохнул Том, - и я не могу сидеть, там скоро каша подгорит, ее надо помешивать. - Хорошо, - согласился Ран, - идем, помешаем кашу и поставим воду. Хочешь поплакать? - Да, - Том кивнул головой, - но не сейчас, сейчас много работы. Я потом поплачу, можно? - Можно, - Ран погладил омегу по пыльным волосам, - тебе все можно. Ты помнишь, что я тебе говорил? - Ты всегда рядом, - омега кивнул головой, - и я всегда могу попросить любой помощи. Я помню, Ран, спасибо, что ты рядом. Ран довел омегу до полевой кухни и убедился, что Том вполне осознанно включился в общую работу. А потом отправился искать, кто бы ему помог вытащить тело из-под обломков.