Раненое сердце

Жизнь изменилась кардинально, но внешне все выглядело почти как раньше. Том так же ходил на занятия и с азартом учился. Разве что, изменились наряды. Они стали просторными и совершенно глухими. Он повесил на грудь крестик и стал прятать волосы под платком. Все вначале решили, что он беременный, но фигура не поменялась, воротник скрывал метку, а запах стал более насыщенным, когда среди сладкого дымка появились древесные нотки чего-то хвойного. Поэтому все сошлись на мнении, что омегу втянули в какую-то секту, и пытались с ним по дружбе поговорить. Но Том счастливо улыбался и уверял, что никакая не секта, и что всякий верующий, если он детородный, женщина там, или омега, обязательно должны закрывать голову платком. Только об этом почему-то все забыли… А еще, Тома теперь привозил красавчик Тигран на своей шикарной машине. Выходил из машины и сам открывал перед Томом дверь и протягивал руку, помогая выбраться из удобного авто. Омеги из группы каждый день таращились на это представление через окна второго этажа и пытались понять, какие у них отношения? Они парочка или просто трахаются? Если парочка, то почему не целуются, когда привозит, а если просто… то почему подвозит и относится, как к английской королеве? А еще больше сбивало, что его забирали после занятий другие альфы. Ну ладно, когда в самом начале двух омег провожал красавец Намир. Как выяснилось, он оказался женихом Энди, но вот Тома одно время привозили другие альфы. Ходила даже сплетня, что Том без присмотра друга пошел по рукам, но от омеги не пахло альфой от слова совсем. А теперь каждый день омегу встречал новый альфа на хорошей машине, и Том без возражений садился к ним в авто… вот и что тут думать? Однажды после занятий Том увидел у машины Намира и с радостью бросился к другу. Тот кивнул ему головой и, незаметно увернувшись от руки омеги, открыл перед ним дверь. - Здравствуй, Намир, - Альби открыто посмотрел на альфу, который отводил от него взгляд. - Я сделал что-то не то? Мало того, что другие перестали мне улыбаться и даже Малик прекратил со мной разговаривать. Я не могу понять, что происходит… - Альби… - Намир с нежностью посмотрел на омегу и немного улыбнулся, - разве тебе Рафик не объяснил? Ты теперь омега Тиграна, и это все меняет. Садись в авто, поговорим по дороге, а то со второго этажа кто-нибудь вывалится из окна. Том посмотрел на училище, там в окне торчала вся группа, едва не упираясь носами в стекло. Омега коротко махнул им рукой и сел в машину к Намиру. Там как всегда сидел Ради, гордый от ответственности. Альби теперь нельзя было быть наедине с чужими альфами, поэтому Ради исполнял роль дуэньи. Альфа крутанул руль, и машина влилась в транспортный поток. Намир включил автопилот и повернулся к омеге, который сверлил его взглядом. - Раньше ты был омегой федерации, а значит, был ничей. На тебя можно было смотреть и разговаривать о чем угодно. Но теперь ты омега наследника. Твой статус изменился. Ты стал одним из нас. А в нашем обществе на чужих омег нельзя смотреть. Это запрещено. В законе прописано, что если альфа посмотрел на чужого омегу с вожделением, то его надо ослепить и выгнать в пустыню, как нечестивца, попирающего закон. С омегой нельзя разговаривать, если рядом нет его мужа или м-м… господина. Да и тогда разговаривают с альфой, который за него отвечает. Омег надо защищать, но к ним нельзя прикасаться. Теперь, если ты упадешь на улице, то я не смогу подать тебе руку или помочь тебе подняться. И другому альфе не позволю. К тебе теперь, кроме Тиграна, могут прикасаться только беты и омеги. Благо, что их здесь много. Тигран поручил нам встречать тебя после занятий, а то, что они стараются не смотреть на тебя, это правильно. Вскоре мы вернемся на Сабах, а там будет много людей, которые будут присматривать за законом. Лучше тебе к этому привыкнуть с самого начала, чем потом дома подставить знакомого альфу под удар подозрений в непочтительности. И еще… - Намир сурово свел свои густые брови, и они, как две гусеницы, столкнулись на лбу, - никогда не прикасайся к чужому альфе. Тебе за это ничего не будет, а вот альфу накажут. Здесь омеги очень контактные. Они здороваются за руку, хлопают по плечам, строят глазки, пытаются флиртовать. У нас на Сабахе это недопустимо. Когда ты прикасаешься к чужому альфе, и не важно, к плечу или руке, это будет расцениваться как заигрывание, и альфу накажут за то, что он допустил это. Я понимаю, что ты привык видеть их в кампусе, кормить их, накладывая еду в тарелку, невольно прикасаться к их плечам или рукам. Ты был в статусе биби, это значит, ребенка, но теперь ты не ребенок, на тебе метка Тиграна и его запах. Когда будем на Сабахе, будь внимателен, чтобы о тебе не сказали плохо, что ты улыбаешься посторонним альфам. Лучше привыкни здесь, теперь мы охранники, а не друзья для вечеринок. - Прости, - Альби поежился от выговора, - Рафик мне все рассказывает. Но я порой не успеваю запомнить, что именно мне нельзя. Слишком много запретов в еде и вообще… - Альби вздохнул и решил перевести тему разговора, - как дела у Энди? Давно его не видел. - У Энди все прекрасно. Ему предложили роль в каком-то молодежном сериале. Он сегодня до ночи будет репетировать следующий эпизод. - Как у вас дела? - Дела… - Намир пожевал губу и поморщился, - у нас теперь только дела. Я утром отвожу его на телестудию и оставляю до тех пор, пока не надо будет его забирать домой. - Но вы все еще пара? - с тревогой спросил омега. - То, что мы спим в одном доме, не делает нас парой, - Намир погонял гусениц по лбу в раздумьях, - да и спим мы врозь. Я на кухне, а ему надо высыпаться, да и дома у него остается только немного времени для ухода за собой. Маски эти, - Намир вздохнул, - от софитов сохнет кожа и волосы, а глаза к вечеру красные и уставшие. Теперь я нужен Энди исключительно для статуса. Я сопровождаю его на вечеринках и этих ужасных тусовках. Он представляет меня своим новым друзьям, чтобы все знали, что он не одинок, и его легенда о женихе очень красиво помогает ему избегать излишнего внимания альф. Там вообще не поймешь, кто свободен, а у кого есть семья. Все такие озабоченные и, похоже, совсем не знают, что такое верность и порядочность. Даже не представляю, как Энди будет справляться с этими шакалами, когда я уеду. - А вы разве не уедете вместе? - испугался Альби, - ты говорил с ним об отъезде? - Говорил, а он отводит глаза и молчит. - Молчит, не значит отказал! - вспыхнул Альби. - Молчать можно по-разному, птенчик, - Намир горько усмехнулся, - не переживай о друге, он недолго будет один. Он уже сейчас приглядывается и прислушивается. Пока я стою за его спиной, он без волнения общается со всеми. Он знает, что я любого психа отважу, но к тому времени, как он останется один, он должен определиться, на кого может рассчитывать. Он ведет себя как образцовый омега, и это многим импонирует. На него смотрят, как на серьезного человека, а не на разовую финтифлюшку, которых в их тусовке основная масса. - Мне будет жаль, если вы расстанетесь, - тихо прошептал Альби. Намир тяжело вздохнул, но промолчал. Машина к тому времени доехала до ворот общины. Ездить внутри на авто было не принято, и поэтому Намир, выйдя, открыл дверь машины, выпуская Альби. Тот тихо хмыкнул своим мыслям, после этого разговора все стало понятнее. Ран всегда подавал руку, чтобы помочь выйти, но не потому, что омеге было тяжело выбираться из удобного сиденья, просто хотелось еще раз прикоснуться перед разлукой на целый день. Рафик постоянно зудел, вдалбливая правила поведения. Омега во время прогулки или по делам идет первым. Охрана следует за ним. Впереди него может идти слуга, если надо показать дорогу или нести фонарь. А еще, если рядом Тигран, то альфа идет первым, а омега за ним, а следом охрана. За руки держаться нельзя, и говорить при посторонних омеге тоже нельзя. В стенах гарема можно вести себя более свободно, но на улице он должен быть молчаливой тенью. Ран только фыркал, слыша такие наставления. Он рассказывал о своем оми, который делал, что хотел, разговаривал, когда считал нужным, командовал всеми и вообще, был очень свободолюбивым. И отец потакал любым его капризам. Рафик поджимал губы в ниточку и ехидно замечал, что омега, родивший двух альф и двух омег, может позволить себе намного больше, чем простой наложник. Ран отмахивался от старого брюзги и обнимал ненаглядного за плечи, целуя в висок. Он не сомневался, что все будет отлично и у них все получится. Альби, выйдя из машины, поправил складки на юбке-брюках и неторопливо пошел к дому. Следом за ним Ради нес его сумку с конспектами. Это в училище он мог делать, что хочет, а здесь омеги ничего не носят в руках, для этого есть слуги. Ради прижимал к груди сумку с таким видом, будто это была шкатулка с драгоценностями. Альби уже не дергался, когда все встречные беты ему слегка кланялись и довольно улыбались при встрече. Они были беты, с ними можно было разговаривать и им можно было улыбаться (немножко). Одни беты знали его по волонтерству на седьмом или узнали во время поездки к развалинам города после землетрясения. Все остальные видели репортаж о спасении Тиграна во время снежной лавины и, кроме этого, слышали рассказы альф о произошедшем на побережье. Беты кланялись ему в знак уважения его храбрости и самоотдачи при помощи другим. Они помнили, как маленький омега переупрямил Рафика и дважды выводил людей на назр в отсутствие Тиграна. И то, что он стал парой Наследнику, воспринимали как заслуженную награду за такое поведение. Альби не знал мысли людей и спокойно шел по земле общины. Ради в самом начале показал, как все здесь устроено. Множество небольших домиков, приспособленных под общежития, большое здание общей столовой, где кормили бесплатно, спортзал и даже небольшой спортивный бассейн. Кроме этого, здесь были парники, в которых росли разнообразные растения, разве что вместо земли там был песок. Студенты-агрономы проводили там первые эксперименты по скрещиванию и селекции растений. Между домов были клумбы с цветами и красиво стриженые кусты. Территория общины находилась под Центральным городским парком, до него можно было подняться на отдельном лифте, который соединял только общину и парк. Если была хорошая погода и Ран приезжал не очень поздно, то Альби с Раном могли подняться в парк и посидеть в кафе или погулять по ночным аллеям, наблюдая за отдыхающими людьми. Они гуляли, взявшись за руки и болтая о пустяках, позабыв всякие условности. Но, к сожалению, Ран был погружен в учебу, как в омут, и у него оставалось все меньше и меньше свободного времени. Мало того, что приближалась очередная сессия, так осенью он собирался сдать экзамены за последний учебный год и, кроме этого, умудриться отработать все лабораторные и контрольные работы. Ран каждый раз удрученно вздыхал. Последний год был посвящен специализации, и он скрипел зубами, вспоминая, что самые главные знания придется получать впопыхах и самостоятельно, но он поставил перед собой цель как можно быстрее вернуться домой, и поэтому мотался по институту, договариваясь с преподавателями о консультациях в летнее время. На деканат давили Кантарини, и поэтому все недовольно фыркали и тяжко вздыхали, но шли навстречу упрямому студенту. Причиной такой спешки был Лекси. Он звонил иногда несколько раз в день, а то пропадал на неделю. Он мог позвонить среди ночи с вопросом: «Ты не спишь? Вот и я не сплю» и отвязаться от него не было никакой возможности. Он начинал рассказывать что-то свое, и стоило Рану на него рявкнуть, как тот заходился криком и разрывал соединение, а спустя какое-то время звонил опять с наивным вопросом: «Почему ты на меня рычал? Мы ведь договорились, что останемся друзьями, и я могу звонить тебе, когда понадобится…» Рану стоило усилий взять себя в руки и объяснить, что в два часа ночи обычно спят все, кому утром на занятия. Лекси витиевато извинялся и разрывал соединение, чтобы позвонить через пятнадцать минут. «Ты на меня все еще сердишься? Я вот чувствую, как ты на меня злишься, а ведь я не хотел ничего плохого, ну прости» Но стоило проигнорировать звонки, как у ворот общины появлялся полицейский патруль и, извиняясь, просил подтверждение, что с Тиграном все в порядке, потому что «его истинный омега утверждает, что тот в беде или при смерти, раз не отвечает на звонок, а у нас начальство, вы же понимаете», переминались с ноги на ногу подневольные люди. В первый такой вызов охране пришлось поднять наследника с кровати и предъявить зевающего парня слугам закона. Полицейские извинились и отбыли… и приехали опять через несколько дней. В этот раз охрана на воротах во главе с Намиром договорилась со служивыми сами. Отметила им прибытие, те в ответ отрапортовали, что вызов был ложный и, получив по чашке кофе, отбыли восвояси. Ран пытался объясниться с Лекси и по букве закона, и взывая к остаткам разума и здравого смысла. Но все было бесполезно. Лекси мог приехать в институт и со слезами броситься на грудь Тиграну, требуя утешения, или появиться, как ни в чем не бывало, в институте во время обеда, сесть рядом и, таская еду с тарелки, начать рассказывать, что с ним только что произошло. Лекси умел быть милым и обворожительным, и по институту поползли разговоры, что пара опять вместе. Ран только хмыкал, увидев невинно-ласковый васильковый взгляд ухоженного брюнета, который опять появлялся в зоне его видимости. В его жизни никогда не было так много Лекси, как после окончательного и официального разрыва. Кроме этого, Лекси присылал билеты на различные мероприятия, будь то благотворительный бал, премьера в театре или выставка модного художника, а бывали и приглашения на семейные вечеринки. Если пригласительный был именной, то Тигран писал «извинительное письмо», поясняя причину отсутствия на вечеринке: учеба, дополнительные занятия и плотное расписание на каждый день. А вот все остальные пригласительные отдавал Намиру, тот «выгуливал» на публике Энди, заодно заявляя себя представителем принца Тиграна. Он имел право выписывать чеки от его имени и участвовать в благотворительных аукционах. Для организаторов подобных вечеринок было даже в принципе все равно, кто подпишет чек для пожертвования, и поэтому на Намира с Энди смотрели благосклонно. И только Лекси каждый раз бесился, видя крупную фигуру другого сабахца под руку с худощавым платиновым блондином. Он пытался выяснять отношения с Намиром, но тот смотрел на него пустыми глазами и делал вид, что не понимает претензий. Он здесь является представителем принца Тиграна адМин, а у его господина есть более важные дела, чем выставка даже самого именитого художника. Лекси срывал свое раздражение на первом попавшем под руку человеке и успокаивался до следующего раза. И все бы продолжалось так и дальше, пока он не зацепил Энди, заявив, что выскочке с седьмого все равно перед кем раздвигать ноги, ведь порочность у него в крови. - Вот ведь если кому и помалкивать о порочности, так это тебе, Лекси, - глумливо усмехнулся Энди, - не у каждой шлюхи есть столько клиентов, как было у тебя партнеров. И разница между ними и тобой лишь в том, что они это делают, чтобы заработать на кусок хлеба, а ты следуя за своей блядской натурой. И это не ты собираешь коллекцию поклонников, это вокруг тебя, как вокруг течной суки, собираются кобели, зная твою доступность и любовь к потрахушкам. - Энди сделал вид, что плюнул под ноги, - а ведь замуж тебя не звали, никому не нужна дырка, доступная любому по первому щелчку пальцев. Щеку Энди обожгла злая пощечина. Лекси стоял бледный, с красными пятнами на щеках, он открывал и закрывал рот, пытаясь что-то сказать. Но Энди только ощерился, как кот, и влепил от всей души хук Лекси в ухо. Тот взмахнул руками, упал на пол, и его никто даже не дернулся подхватить. Энди очень хотелось наподдать ему еще ногой, но его за локоть схватил Намир, и почти сразу отпустил. Но Энди этого хватило, чтобы вспомнить, что он вроде как «омега из общества», а не босяк с седьмого. Вокруг них образовался круг пустоты и тишины. Все жадно ждали, чем все закончится. - И ты, и я сироты, не знающие своих родителей, - Энди склонился над Лекси, который держался за ухо, лежа на полу, - и разница между нами в том, что я благодарен человеку, который мне помог выбраться из грязи, а вот ты втоптал в грязь людей, которые взяли тебя в свой дом и окружили любовью и заботой. - Энди еще ниже склонился и, сморщив нос, сказал, как плюнул, - ФУ, быть таким… Энди резко выпрямился и мило улыбнулся Намиру, который глазами ему аплодировал. - Как ты думаешь, в баре мы найдем пару кусочков льда, чтобы приложить к щеке? - Не найдем его в баре, я взберусь на Эверест, чтобы принести тебе льда оттуда, моя радость, - Намир выставил вперед локоть, чтобы Энди мог на него опереться. Альфа сделал шаг назад и утянул в замершую толпу своего омегу. В баре, конечно, нашелся лед. Бармен насыпал колотого льда в кулечек и дал вместе с полотенцем. Энди сидел на высоком стуле и смотрел, как растет перед ним на барной стойке горка коктейльного льда. Практически каждый омега на вечеринке посчитал нужным принести Энди кубик льда. Намир стоял рядом, опасаясь мести поклонников Лекси, но все делали вид, что ничего не произошло, и только горка льда перед Энди становилась все выше и выше. * Лекси после этого на две недели пропал из жизни Рана. Но потом оказалось, что он готовился к новой еженедельной публицистической передаче. Его пустили в эфир в субботний вечер, оттеснив развлекательное шоу. Когда он появился перед зрителями, его было не узнать. Взрослый, состоявшийся как личность, омега. В строгом, почти офисном костюме, разве что, с расстегнутым воротником вместо галстука. Неожиданно умный, ироничный, с чувством собственного достоинства и дерзкой улыбкой. Никто не ожидал увидеть такого Лекси. Его первая передача была посвящена распределению городского бюджета в зависимости от нужд городских уровней. Гостями его передачи были мэр города, его команда, все началось с милых улыбок и комплиментов друг другу, а потом Лекси поднял статистику с ее сухими цифрами и бухгалтерскими выкладками по вложению денег на каждый уровень. И разница была вопиющей. Но чиновники тоже были ушлыми ребятами и ожидали подвоха, поэтому они попытались доказать обоснованность своих цифр. Лекси выхватил из их же докладов цифры и стал объяснять зрителям, что это значит в переводе с бумажных отчетов в реальную жизнь. Деньги, потраченные на озеленение уровней, идут пропорционально количеству зеленых насаждений. Но только количество деревьев, травы, кустов, клумб и декоративных зеленых насаждений, вроде городских беседок, обвитых плющом и чайной розой, или опорных столбов уровней, которые с самого начала прятали среди вьющихся растений – это все привилегия второго уровня. На третьем уровне пропадают беседки и живые изгороди. На четвертом уровне количество деревьев, газонов и клумб сокращается на две трети. Деревья там сохраняются только вокруг детских площадок. На пятом уровне деревьев нет совсем. Там есть только кусты и небольшие клумбы, а вот на шестом уровне клумб уже не найти. Там есть только кусты и зеленые газоны, которые, по сути, являются срезанным дерном с полей для гольфа, когда гольф-клубы проводят ревизию своих владений. На седьмом уровне зелени нет вообще, - «ну, разве что, комнатные растения у жителей» - усмехнулся Лекси и добавил, что город не имеет к ним никакого отношения. И в итоге, город тратит на благополучные уровни больше денег из бюджета просто потому, что деревья надо поливать, а кусты подстригать, и время от времени высаживать цветы в клумбы по сезону. А на седьмом даже нет такой статьи расхода, хотя количество проживающих людей в разы больше. То же самое и с жильем. На каждом уровне официально объявлено одинаковое количество жилых строений. Именно поэтому городской бюджет на текущий ремонт домов одинаков для всех уровней. Но можно ли сравнить объем текущего ремонта? Или маленькие домики на одну семью, или трехсотквартирные многоэтажки на седьмом? - Вам не кажется это неприкрытым лицемерием? - Лекси сладенько улыбнулся мэру, - или на нижних уровнях живут люди второго сорта? Но ведь они тоже голосовали за вас во время выборов, а вы к ним так относитесь… Передача имела оглушительный успех у всех жителей, а на шестом и седьмом даже вспыхнули беспорядки, на которые достаточно жестко отреагировала полиция, и в итоге город штормило до следующих выходных. На следующей передаче не было приглашенных гостей. Лекси вел выпуск, как бы ведя диалог со зрителями. Началась передача с показа репортажа с двенадцатого и тринадцатого уровней. Лекси спустился туда накануне с группой альф. И они сняли много материала. По проектному плану там должны были находиться склады и резервные помещения на случай форс-мажора. Но на самом деле там жили нелегалы. Люди без документов и, как следствие, без официального трудоустройства. Два уровня мегаполиса, заполненные людьми, которые выживали практически за счет воровства и грабежей. Там прятались преступники, там же были нелегальные больницы черных трансплантологов. Людей расчленяли на донорские органы, процветала детская проституция, игровые притоны, в которых можно было сделать любую ставку, от собственной почки до родного ребенка. И, конечно, там же находились лаборатории, где изготавливались всевозможные наркотики, которые потом продавались по всему мегаполису. И все это было практически под ногами добропорядочных граждан. Лекси ехидно улыбался и, пожимая плечиками, сетовал, что полиция, по всей видимости, в доле от незаконных заработков, а иначе, как объяснить их слепоту? За его спиной был громадный экран, на котором по узким улочкам ходили толпы людей с серыми лицами. Время от времени желтый квадратик выхватывал из толпы людей лица, а потом давалась справка полиции, в чем именно этот человек провинился перед законом. Воровал на более благополучных уровнях, отсидел за убийство или изнасилование. Потом красный квадратик высветил человека, находящегося в полицейском розыске, а потом опять желтые, желтые, и опять красный. Зрители в зале сидели в шоке. Все жители мегаполиса как бы знали, что есть нижние уровни, на которых живут всякие отбросы, но каждый надумывал себе ужасов в меру собственной фантазии, но когда Лекси вытащил правду на суд зрителей, у многих волосы стояли дыбом от ужаса. Обыватель видел подобное в фильмах ужасов или предполагал, что такое возможно где-то в дальней колонии в самой заднице мира… Но тут весь этот ужас и грязь были практически рядом! Эти серые люди пользовались теми же межуровневыми лифтами, что и «нормальные» люди, и, скорее всего, время от времени появлялись возле их домов и детей. Сразу же вспомнились пропадающие люди. Когда человек уходил на работу и исчезал, или подросток, разругавшись с родителями, хлопал дверью и уходил из родительского дома. Да, обычно дети уходили к друзьям, и спустя какое-то время возвращались домой, но бывали же случаи, когда такие подростки пропадали с концами. Полиция разводила руками, и даже нанятые родителями сыщики не могли найти любимое дитя. А если они пропадали там, в этих страшных клиниках? И их расчленили на кусочки? Какому-то омеге стало плохо в зале. У него, оказывается, сын-подросток, обидевшись, что его не пускают в летний лагерь вместе с друзьями, вечером собрал сумку и куда-то ушел. Какой-то альфа в зале рыдал в голос. У него брат пропал год назад, не вернувшись с работы. Зрители в зале телестудии были в шоке. Камеры показывали бледные лица ошеломленных людей. Никто не ожидал увидеть такое в субботний вечер. В столице начались форменные беспорядки. Альфы, вооружившись битами и клюшками для гольфа, дежурили у лифтов, чтобы не допустить на уровень посторонних. Родители собирали детей в группы и под присмотром самоорганизованной охраны конвоировали их в школу, а потом охраняли периметр детских учреждений. Жизнь в столице была практически парализована на несколько дней, пока с экранов визоров людей уговаривали успокоиться. За это время со своих мест послетали полицейские чины, а на нижних уровнях были организованы облавы полиции при поддержке военных и погромы незаконного жилья возбужденными альфами с верхних уровней. А поскольку группы «верхних» были без специальной подготовки и без каких-либо опознавательных знаков, то они влетали под горячую руку полицейским во время рейда и попадали «до выяснения» в полицейские кутузки. Тюрьмы были переполнены, в судах был хаос, адвокаты «верхних» разрывались на кусочки, пытаясь вытащить из переполненных тюрем своих подзащитных. Апогей всеобщего гнева случился к четвергу, когда перед мэрией произошел митинг, люди сожгли чучело мэра и долго требовали, чтобы мэр вышел и объяснил, что он собирается делать дальше. Мэр действительно вышел на балкон, откуда он обычно махал своим избирателям во время выборов, и долго уговаривал людей успокоиться и разойтись. Он пообещал выступить в программе новостей и все подробно рассказать. Так и случилось. Мэр устроил большую пресс-конференцию, на которой отчитывался, что делается в текущее время и что будет сделано в ближайшее. Были показаны репортажи о работе полиции и военных на нижних уровнях, переполненные камеры и съемки пустых кварталов на нелегальных уровнях. И среди всего этого хаоса и истерии Лекси сверкал черным оперением, как ворон. Он давал интервью в газеты и новостные каналы. Теперь вся столица говорила о Лекси. О его мужестве и отваге. У него одного хватило силы вывести власти на чистую воду, показать изнанку жизни во всей красе, не побоявшись гнева преступников и чиновников, присосавшихся к общественным деньгам. Фото Лекси в офисном костюме и с игривой улыбкой было в передовицах всех газет, на экранах визоров, во всех передачах, политических или для домохозяек. Вся столица и прилегающие города замерли в субботу в ожидании следующего шоу от Лекси. Следующая передача была посвящена благотворительности. В зале студии сидели пожилые омеги, чьи лица были всем известны по множеству репортажей. Их мало кто знал по именам. Они мелькали во время благотворительных лотерей и ремонта школ, при открытии библиотек и кризисных центров. Лекси начал с того, что представил их широкой публике. Как зовут, из какой семьи, насколько богат муж, чем известны дети. Среди них сидели и Мадлен Динлох, и Теодор Кантарини, Лекси представил их среди прочих, забыв упомянуть о родстве с ними… ведь он теперь был просто Лекси – «герой, срывающий покровы». - И вот я смотрю на вас, цвет высшего общества, - Лекси насмешливо изогнулся перед зрителями, - вы такие холеные, ухоженные, вы устраиваете благотворительные балы, на которых со вкусом танцуете и пьете дорогущее шампанское, прикрываясь благими целями, и как вам кусок поперек горла не встает, когда в столице столько горя и нищеты? Ваши мужья становятся богаче с каждым днем, а вы… - Молчать! - неожиданно для всех рявкнул хрупкий омега и, резво вскочив со своего места, бросился к Лекси. Он с лету отвесил ведущему полноценную пощечину, а потом ткнул в него пальцем. - ЩЕНОК! Ты ради своих амбиций ввергнул столицу Федерации в хаос! И даже не надейся, что я позволю тебе поднять хвост на уважаемых людей, которые не один год оказывают помощь и поддержку всем, кто в ней нуждается! Я не позволю резвой выскочке делать имя за наш счет! - Вот она, аристократия, - Лекси держался за щеку, - сливки общества! Голубая кровь! Когда заканчиваются аргументы, весь лоск слетает и идет в ход грубая сила! Но вам не заставить замолчать глас народа! Люди узнают правду! - Глас народа? - усмехнулся Мадлен Динлох. - Это ты-то глас народа? Да ты заигрался, дружочек, - Мадлен мягко рассмеялся, - к народу ты не имеешь никакого отношения. Ты ни одного дня в своей жизни не работал и живешь за счет своей семьи. Ты и понятия не имеешь, как живет народ, ты никогда не интересовался их нуждами, и с чего ты взял, что можешь говорить от их имени? - Можно подумать, что вы это знаете? Вся ваша благотворительность – всего лишь самолюбование и почесывание собственных амбиций. Вы тоже ни дня не работали, но при этом щеки дуете, как будто вы – центр мироздания! - Ты забываешь, что мы не чиновники, получающие зарплату, и все, что мы делаем, мы делаем от чистого сердца с единственным желанием – помочь. В мире всегда были и будут богатые и бедные. И никто не застрахован от нищеты. Бывает, старые фамилии разоряются и исчезают среди руин собственных свершений, и нувориши, как молодые вулканы, появляются из ниоткуда и претендуют стать вровень с партикулярным дворянством* (титул, присвоенный за заслуги перед Отечеством, военный или гражданский), и претендуют на родство со старыми родами, которые верой и правдой заботились о благе народа. И ты должен запомнить – мы НЕ ОБЯЗАНЫ помогать другим только потому, что у нас денег больше, чем у других, но мы делаем добрые дела и протягиваем руку помощи тем, кто попал в беду или не может подняться с колен самостоятельно. Мы занимаемся благотворительностью не для саморекламы, а потому, что не можем пройти мимо чужого горя. - Ну да, конечно, - Лекси перекривился, - разодевшись в шелка и драгоценности, танцуете, и мир вокруг вас становится лучше! Не рассказывайте сказки! - Когда мы собираем людей на благотворительные балы, мы напоминаем людям, что добро, сделанное от чистого сердца, всегда вернется, и надо не забывать о людях, которым нужна помощь. На таких балах мы собираем пожертвования, устраиваем благотворительные аукционы, когда старые фамилии выставляют бесценные вещи, и деньги после их продажи уходят в различные общества и комитеты. - И кто их потом видит? - усмехнулся Лекси. - Не смей! - Мадлен поднял вверх палец, - ты никогда не интересовался работой благотворительных обществ. Мы заботимся о детях – организуем и содержим художественные и музыкальные школы, мы выделяем деньги детским спортивным организациям. Проводим конкурсы, чтобы найти молодые дарования, предоставляем гранты на обучение. И при этом не забываем о стариках. Современная патронажная служба работает, в основном, за счет благотворительности. Ты даже не представляешь, какой объем работы делаем МЫ. - Мадлен развернулся в сторону зала, где сидели приглашенные зрители, - кто-нибудь задумывался, на какие деньги проводятся благотворительные лотереи для инвалидов? И кто занимается контролем организации всего процесса? От момента сбора денег до контроля, чтобы деньги попали по назначению, а не были растащены жуликами, чтобы инвалиды попали в больницы и получили необходимые операции? Мы всегда действовали в тени, не привлекая к себе внимание. Всегда старались стоять за спинами мужей, не выпячивая свою заботу, но при этом не упускали из виду тех, кто стремился стать лучше. Сколько ученых получили образование и творят на благо человечества благодаря нашим грантам? Сколько талантливой молодежи стало известно после проводимых нами конкурсов? Сколько детей было спасено с улицы благодаря внешкольным занятиям? Сколько спортсменов вышло из неблагополучных кварталов благодаря поддержке спортивных секций? - И это всецело ваша заслуга?! - скривился ведущий. - Победа человека – это целиком его заслуга. Только собственное трудолюбие и желание чего-либо добиться приводит к успеху. Человек может быть сколько угодно талантливым, но без трудолюбия он ничего не добьется. А мы с друзьями, - Мадлен плавно повел рукой, показывая на омег за его спиной, - мы только дадим юному художнику карандаши, расчистим поле для футболиста, поставим в музыкальную школу нормальное пианино, и будем радоваться на детских выставках рисунков, похлопаем на концерте, покричим на трибуне, поддерживая команды. А потом увидим, кто из детей воспринимает свои занятия серьезно, и дадим им грант на учебу, поможем устроиться на заслуженное место в компании, но при всем этом оставаясь в задних рядах зрителей. Своей прошлой передачей ты практически ввел столицу в коллапс. Нижними нелегальными уровнями занимались всерьез: занимались и полиция, проводя точечные зачистки и аресты, и общественные благотворительные организации. Там жили не чудовища, а люди. Несчастные люди, сброшенные в кювет жизни. Там были семьи, рождались дети. Мы устраивали пункты медицинской помощи, перинатальную помощь, помогали людям получить документы и начать легальную жизнь. Твоя передача ввергла столицу в хаос, парализовав многие службы. Заставив полицию действовать грубо, гребя всех под одну гребенку. Сколько чужой кропотливой работы ты уничтожил, пытаясь сделать себе имя… - Я это сделал не ради себя, а ради правды! - Лекси подошел к худощавому Мадлену и ткнул его пальцем в грудь, - вы кормили людей сладеньким сиропчиком: «Все хорошо, не надо волноваться, придет добрый дядя и решит все проблемы», но все было ужасно! Как такое можно было допустить? Наркопритоны, нарколаборатории, детская проституция, толпы людей без документов и образования, а вы сидите здесь такие чистенькие и рассказываете о художественных школах на верхних уровнях? Это лицемерие, а не помощь обществу! - После твоей передачи полиция вместе с военными устраивали облавы на нижних улицах. Преступники, которых должны были задержать с твердыми доказательствами вины, кто ушел через систему вентиляции неизвестно куда, а кто задержан на общих основаниях. Такое количество народу надо где-то держать, охранять, кормить, разобрать дела… ты можешь представить, какой это объем работы? В переполненных камерах практически каждый день возникают драки со смертельным исходом. Найти виновных среди озлобленных людей невозможно. Семьи разорваны, дети в шоке, теперь придется делать документы в авральном режиме. Люди работают уже несколько дней круглосуточно, пытаясь навести порядок в хаосе. - Они, наконец, сделают то, что должны были сделать уже давно! - Лекси ощерился, - их хотя бы пересчитают по головам! А вы со своей благотворительностью идите и вытирайте им слезки, раз все равно на большее не способны! * - Что я пропустил? Ран зашел в комнату с большой миской, полной попкорна, забрался на диван, где лежал Альби, и устроил голову у него на груди, подсунув миску омеге под руку. - Ты был прав, Лекси так просто не сдается, - Альби засунул барашек попкорна альфе в рот, - но я верю в Мадлена, он сможет донести до людей мысль, что не стоит верить всему, показанному Лекси. Он просто надергал кадров и фактов из контекста. На нижних уровнях был свой устав. Там все было разбито на кварталы, в которых были старосты, они контролировали порядок, заселяли людей по комнатам. Туда было распределение после приюта по желанию. У нас туда ушло несколько человек. Там сразу давали отдельную комнату и было проще найти работу, да и порядка побольше, чем в тех же общагах на седьмом. - Лекси, как лихо, все, к чему он прикасается, страдает и корчится, - Ран вздохнул, - как его вообще выпустили в эфир с подобной передачей? - Энди говорит, что у Лекси теперь новый любовник – генеральный директор телеканала. Пожилой альфа, говорят, влюбился, как мальчишка, совсем сошел с ума, бросил семью, ест с руки Лекси и сейчас срочно разводится, чтобы объявить о помолвке. Лекси живет у него в доме и крутит им, как хочет. - Откуда такая информация? - Ран покосился на Альби. - Энди рассказал, - омега закинул в рот попкорн, - после того, как он дал ему по морде, все считают, что они в контрах и, естественно, рассказывают Энди все свежие сплетни. Хотя это, конечно, смешно. Они в слишком разных весовых категориях. Но людям приятно, что хоть кто-то посмел сказать Лекси правду в лицо и остаться с целой шкуркой. - Что еще говорит Энди? - Энди говорит, что столица не знает, как близка к тому, чтобы захлебнуться в мусоре и грязи. На мусоропереработку раньше было невозможно устроиться, а теперь туда едва не силой сгоняют. Там всегда было много ручной работы. Тяжелой и вонючей. Там есть несколько уровней сортировки. С каждого уровня мусор разный. На поверхности, вон, целая батарея баков стоит. Стекло отдельно, металл отдельно, бумага, техника, пищевые отходы, на втором так же, а вот, чем ниже уровень, тем меньше баков. На седьмом вообще два – пищевые и непищевые. Поэтому все старались попасть на предварительную сортировку, желательно с поверхности и второго. Там, бывает, люди выкидывают очень хорошие вещи. Бывало, в карманах деньги находили или украшения. Все, что выловил, можешь оставить себе, а потом продать или поменяться. Те, которые на пищевом стояли, порой вылавливали запакованные продукты из супермаркетов, когда срок годности только-только закончился. В конце смены можно было поменяться – кофту на палку колбасы, или еще чего. А вот дальше стояли люди с нижних уровней. Им тоже порой перепадало и продуктов, и вещей, но и работа у них была грязнее, чем на первичке. Там две трети работников были с нижних. Из них только половина работала официально, остальные за вещи или еду. И, конечно, если хорошо работал, то могли устроить официально, но не сразу. Но людей было всегда много. А теперь представь, что с нижнего никто не пришел… Объем мусора остался прежний, а техника без людей не может справиться. Там только подача автоматическая, а дальше все руками, это только в рекламе все делают роботы чистенькими манипуляторами, а по факту сортировка без людей идет с ошибками, в пластик попадает стекло или еще что, и дальше начинаются проблемы, когда линии переработки ломаются. Энди звонил ребятам, там всех из общаг погнали на завод и там заперли. Реально, не отпускают по домам. Кормят там же, на линии, чтобы не останавливать, спать отпускают на пять часов по сменам. Вчера был вызов волонтерам на помощь столице. Возникли проблемы клининга в системе воздухоочистки. Там только инженеры остались, и роботы-поломойки, а остальные были с нижних. Фильтры снимала и чистила куча народу, а теперь инженеры вспоминают, как болты откручивать. А еще, парники и фермы. Волонтерам хоть разорвись. - Мы могли бы помочь на фермах и в парниках, - Ран привстал на локте, - а к кому надо обратиться… - Угомонись, - Альби уложил альфу за плечи обратно на диван, - у ребят сессия в разгаре, ну куда им волонтерство? Они у себя будут коровам хвосты крутить и грядки полоть. А сейчас у всех только разговоры об оценках, и в какой клуб ты их поведешь после сдачи. - Я уже договорился и на следующую пятницу забронировал клуб целиком. Как обычно. Там будут не только наши с общины, но и их друзья, одногруппники, а у некоторых и любимые, - Ран выключил у визора звук и, перевернувшись, положил голову Альби на живот, тот сразу запустил в жесткие волосы юркие пальцы, - у нас ведь все беты крупные, дети шахтеров не могут быть мелкими. Ты, наверное, видел здесь такого крупного, Бади? Он старший брат Малика, семь лет назад приехал сюда учиться и влюбился в омегу. Живут теперь здесь. Бади вроде старший над здешними агрономами. Помогает Рафику с порядком, скорее всего, когда Рафик откажется от своего места, займет пост главы общины. - Но на Сабах поехать с супругом он не может? - тихо спросил Альби. - Нет, - вздохнул ему в живот альфа, - по закону омега не может принадлежать бете. За это положена смерть на месте. У нас, ну, в смысле, не в городе родителей, а вообще на Сабахе, бывало, богатеи с ума сходили, привозили контрабандой омег, закрывали в домах, а бывает, устраивали бордели из омег. Опаивали их дрянью и глумились. Так если об этом узнавали альфы, то всех причастных к непотребству казнили на площадях. Я слышал, как-то в одном эмирате визирь притащил к себе омегу, очень ему хотелось, как брату-альфе, насладиться омежьими «особыми днями», а в итоге, альфы услышали запах течки от беты, и эмир сам казнил брата. Потому что перед законом все равны. - Но ведь у вас современный город, и там работают омеги по контракту, - Альби приподнял голову Рану, чтобы заглянуть ему в глаза, - разве они не могут жить там? Среди контрактников? - Могут, - вздохнул Ран, - но только шила в мешке не утаишь, вскоре все будут это знать и в спину Бади пальцем показывать. А еще, у нас бывают чужие альфы. Порой эмиры приезжают в город родителей договориться, чтобы у нас в городе учились их беты, или если надо что-то из медицинского оборудования, или просто поглазеть на странный город. - Ран опять тяжко вздохнул и потерся о руки Альби. - Так вот, если такой эмир узнает про Бади, он вполне может бросить ему вызов, раз тот приравнял себя к альфам. И в итоге убить его, а омегу забрать по праву меча. А потом еще скандал закатить в Совете Преданности, якобы родители позволяют нарушать закон не только приезжим иноверцам, но и местным жителям. Поэтому Бади живет здесь, а все альфы делают вид, что ничего не видят. Если бы Бади был альфой, то ему в ад Мине выделили бы большую квартиру или дом на выбор, а так он тоскует по дому, по родным, но он выбрал между любовью и родным домом, и мы чтим его выбор. Но отнюдь не все готовы остаться здесь, поэтому романы заканчиваются вместе с учебой. Будут слезы, разбитые сердца, но все возвращаются домой к родителям, получают хорошую работу, создают семьи с женщинами-бетами и живут долго и счастливо. - А я могу пригласить ребят из своего училища? У нас последний экзамен в среду, и хотя дипломы отдадут после практики, но наша учеба уже, считай, закончена. - Конечно, - Ран подышал в живот через шелк платья, Альби стал извиваться от щекотки, - возьми у Намира столько входных билетов, сколько захочешь. Вход и напитки бесплатно, и клуб будет только наш до самого утра. Пусть приходят, может, познакомятся с кем-нибудь… мои одногруппники тоже будут все в полном составе. К сожалению, я с ними прощаюсь. Когда они осенью вернутся на занятия, мы уже, скорее всего, уедем. А еще Роберт с Аэрином обещали приехать, и Олаф с Таэлем. Будет еще несколько парней, с которыми я дружил по волонтерству. Мне и грустно, и радостно. Жалко будет с ними прощаться, но я рад, что возвращаюсь домой, и вдвойне рад, что еду с тобой. Лекси с Мадленом все еще переругивались на молчавшем экране, а Альби сжал пальцами волосы альфы и потянул к себе. Такой родной, растрепанный и немного уставший, было так вкусно его целовать, медленно ласкаться и ощущать, как теплые руки скользят по бедрам, сминая шелк между телами. А потом будут ленивые поцелуи под душем и сон в обнимку до самого утра. Счастье на вдохе, покой на выдохе.