Раненое сердце

- Ран возвращается домой, - сказал Альби за завтраком и сам удивился своим словам, - ой, я это вслух сказал? Ну, то есть, я не знаю, но мне так кажется… хотя, я не знаю, как это объяснить. - Это нормально, - улыбнулся Ясмин, - я тоже всегда знаю, когда Салах возвращается. Это чувствуется, как во время рыбалки. Одно дело, когда леска расслаблена, и совсем другое дело, когда леска натягивается и ты с предвкушением тянешь рыбку. Вот еще чуть-чуть – и ты ее увидишь. - Хм, - Салах высунул язык и косил глазами, внимательно рассматривая его, - вот смотрю, есть ли у меня дырочка от крючка? Хотя крючок давно уже в моем сердце! - Льстец! - хлопнул по руке мужа омега и довольно зарумянился. - Хотел бы я кого-то так чувствовать, - наморщил нос Бельчонок, - или чтобы меня так чувствовали. - Вот найдешь мужа, и все у тебя будет, - мурлыкнул селафь. - Где ж я его найду? - возмутился Бэль, - все хорошие альфы уже заняты! И отец, и брат уже недоступны, а чужие альфы мне не нужны! Бэль показал кончик языка Айдану и подмигнул оми. Ясмин коротко рассмеялся и погрозил сыну пальцем, после этого вернулся к разговору с мужем. Близился праздник, и омежьи комитеты загорелись идеей сделать несколько концертных площадок в спальных районах, чтобы там провести концерты из выступлений детей и взрослых. - Жада, тебя что-то беспокоит? - Салах внимательно смотрел на крайне сосредоточенного омегу, - ты считаешь, что концертные площадки – это плохо? - Ох, нет, хорошо, - замахал руками омега, - я задумался о своем. - Когда ты такой сосредоточенный, то у меня внутри все замирает в ожидании, - сознался Ясмин, - жада, сознавайся, о чем думаешь с таким сосредоточенным выражением лица? - О спастике мышц и силе молитвы, - по лицу Айдана пробежала микрогримаска, было видно, что он уже пожалел о сказанном. - Что?! - растерялся Салах, - вот теперь уже и я заинтригован. Жада, расскажи подробнее. - Хм, - Айдан мило улыбнулся и затрепетал ресничками, - это все омежьи переживания, не стоит волноваться. - Нет, нет, нет, - Салах усмехнулся и вместо того, чтобы выйти из-за стола, велел налить себе кофе, - жада, ты растил меня и я знаю все твои уловки. Когда ты делаешь вот такое наивное выражение на лице, я знаю, что впору за штаны держаться, потому что неизвестно, с какой стороны прилетит! А теперь, пожалуйста, по пунктам, о чем ты думаешь и что собрался делать! Я должен хотя бы успеть подготовиться сам и подготовить к грядущему катаклизму остальных. Жада, ты меня знаешь! Если не расскажешь все честно и до конца, я заброшу все свои дела и буду ходить за тобой, как привязанный, лишь бы не пропустить основное, потому что последствия могут завалить, как бархан*! Уж я-то знаю твои способности. - Я буду совсем не против провести с тобой целый день, - затрепетал ресничками интриган, - Салах, действительно, не переживай. Я просто собираюсь помолиться. Разве молитва – это плохо? Почему ты на меня смотришь с таким подозрением? - Хм, - Салах пошевелил бровями и пристально уставился на деда, - а при чем здесь спастика? Насколько я знаю, это непроизвольное сокращение мышц, судороги или стабильный зажим, как при ДЦП. Речь идет о наших новеньких омежках? Жада, не темни, я ведь все равно все узнаю. Лучше раньше, чем когда я не буду знать, в какую сторону бежать и за что хвататься! - Жада, ты затеял что-то сделать с биби? - удивился Ясмин, - ты же сказал, что ничего не можешь сделать… - Только помолиться, - согласился Айдан, - вот сижу и думаю: будет ли молитва эффективна, если они не в нашей вере. Они еще дети, и я могу молиться за их здоровье, ведь они не отвергали учение Пророка, просто еще не успели прийти к нему. Или стоит подождать и помолиться за их здоровье, когда они придут в мечеть по своей воле? - Спастика! - напомнил Салах, - тебе не заболтать меня. - Ну да, - взмахнул ресничками Айдан, - речь идет в первую очередь о пятерых несчастных, которым помощь Аллаха нужна сильнее остальных. Я разговаривал с врачами, с массажистами, с таллаком из хамама. После массажа мышцы расслабляются и они становятся практически нормальными детьми. Но стоит только мышцам остыть, и их скрючивает опять. Бедные дети! Хочу помолиться за них, когда они распаренные и красивые в хамаме. Пусть их Аллах так и оставит, таких славных биби. - Жада, если ты им скажешь, что если они станут мусульманами, то только тогда они станут здоровы, это будет принуждение к вере! А это уже грех! - Не наговаривай на меня! - возмутился Айдан, с него сразу слетела вся нежность и наивность, - я не собираюсь принуждать и манипулировать, чтобы склонить к вере. Я просто переживаю за конечный результат! - Хм, - Салах постучал пальцами по столу, - вот тут ты и темнишь! Молиться можно хоть каждый день по пять раз, а ты так говоришь, как будто у тебя всего одна попытка! - Вчера к тебе Хатим приходил, - улыбнулся Ясмин, - я думал, он просто пришел поболтать, но, по всей видимости, ты у него консультировался по ДЦП. А я еще удивился, что Хатим пришел в гости в рабочий день… - Вы так на меня набросились, что я, пожалуй, передумаю… - Айдан откинул салфетку и собрался встать из-за стола, - в конце концов, я могу помолиться за них и как-нибудь потом… - Селафь! - в руку Айдана вцепился Альби, - селафь, прошу, не отказывай в помощи, если можешь помочь! Не лишай детей надежды на выздоровление! - Не волнуйся, - Айдан похлопал Альби по руке, - у них очень хорошая динамика восстановления. Тигран был прав, Сабах волшебная планета, и вообще, не понимаю, из-за чего столько шума! Ну да, я решил помолиться в хамаме, а меня уже обвинили во всех грехах! - Жада, прости, я не хотел тебя обидеть, - смутился Салах, - как мне загладить свою вину? Может, новые серьги утешат тебя? Или браслетик? С изумрудами? - Нет, - Айдан причмокнул губами и сделал несчастную мордочку, - что мне бездушные камни? Они не порадуют мое сердце… разве только… маленький багги, как у Бельчонка? - Айдан покосился на Салаха, который сдерживался, чтобы не рассмеяться, - но только не белый, а красный! Я видел такой в последнем каталоге! - Все, что захочешь, только не грусти, и прости меня за недоверие, - Салах прижал руки к груди и покивал головой. Айдан милостиво кивнул и выскользнул из-за стола. Он прошелестел платьем и скрылся в дверях. - Я все же наведаюсь в хамам, - Ясмин посмотрел вслед хитромудрому интригану, - он явно что-то затеял. * - Господин, - возле стола Альби склонился Заки, - вы просили предупредить, когда Айдан будет проводить таинство молитвы в хамаме. Она уже началась, хотите посмотреть? - Да! - Альби закрыл гроссбух, - очень хочу! Ясмина надо предупредить! Он тоже хотел присутствовать! - Я послал Ради, - согласился Заки и поторопил жестом. Хамама было два – омежий, который располагался на минус первом этаже и вход в него был неподалеку от двери лифта, и альфий, который располагался неподалеку от казарм. В омежьем хамаме купали детей из питомника, поэтому там всегда было шумно и людно. Заки помог быстро расстегнуть пуговички на груди и стянуть платье. Альби почувствовал секундное неудобство, стоя голым, благо, что его сразу завернули в полосатую простынку и потянули вглубь хамама. Сейчас в большом зале было тихо. У детей был послеобеденный сон, поэтому мраморный «лягушатник» был пустой и о детях напоминала только россыпь резиновых игрушек в тазах. Работники натирали краны и перемывали скамеечки для мытья. Заки бережно держал Альби за локоть, чтобы он случайно не поскользнулся на мраморном полу при такой спешке. Айдан обнаружился в самом дальнем углу хамама. Биби туда не допускались. Там был большой бассейн, в котором можно было поплавать, и удобные кушетки, на которых можно было отдохнуть. И сейчас на этих кушетках лежало пять бритых налысо детей. Вокруг них ходил Айдан в такой же полосатой простыне и что-то делал. Альби уже приоткрыл рот, чтобы возмутиться, что омежек побрили, но его перехватил за руку Ясмин и прижал палец к губам. - Тише. Не стоит прерывать жада, - Ясмин притянул Альби в угол, откуда все было видно и слышно. - Я прошу Великого Творца, Господа великого Трона об исцелении твоем, - ясно и твердо выговаривал Айдан, выводя завитушки арабских букв на головах детей. Альби с интересом посмотрел на ближайшего ребенка. У него на голове была как будто шапочка из завитушек изящной каллиграфии. Дети смотрели на Айдана, как на волшебника, с надеждой, восторгом и обожанием. Айдан тем временем приступил к последнему ребенку. Нури помог приподнять ребенка за плечи, чтобы у омеги был полный доступ к голове, и тот, не прерывая молитву, начал красиво выписывать на тонкой коже тонкой кисточкой суры из Корана. Когда и на пятом ребенке появилась «шапочка» из вязи букв, Айдан с улыбкой отошел в сторону и посмотрел на деяния рук своих. - Прекрасно, волшебных чернил хватило на всех, - Айдан заглянул внутрь небольшой баночки и потыкал в нее кисточкой, - даже пара капель осталось. Давайте, я еще на ручках напишу, тех, что больше всего болят и скрючивает. После этого вам дадут сладкую настойку и вы поспите прямо здесь, а когда проснетесь, вам будет намного лучше. - А можно мне на ноге написать? - заволновался ближайший к Альби и Ясмину ребенок, - я хочу бегать, как все, и не падать! - Можно, - Айдан подошел к ребенку и потрепал его за щечку, - но только всем одинаково. Смотри, я напишу «Аллах акбар», это значит – Аллах велик. Это самая короткая молитва, и пусть Аллах тебе поможет, дитя. Айдан склонился над ребенком. Нури вместе с воспитателем развернули покрывало, в которое был завернут омежка, и селафь вывел быстрыми завитками короткую фразу. После этого ребенка опять завернули в покрывало и Айдан перешел к следующему малышу, которому написал суру на руке. Он для каждого находил улыбку и добрые слова. В это время Нури давал каждому маленькую пиалочку напитка и слуги садились на колени возле своих подопечных в ожидании, когда те заснут и благополучно проснутся. - А что в пиалке? - шепотом спросил Альби. - Какое-то лекарство от жада, - пожал плечами Ясмин, - скорее всего, все это представление было рассчитано, как антураж для него. Никто не знает рецептов жада, кроме него самого. А от него, кроме цитат из Корана и ласковых улыбок, ничего не добьешься. Наверное, поэтому все это и было возможно только в единственном экземпляре из-за того, что настойки мало. Я только что от врачей. Они уверили, что восстановление погибших клеточных связей в мозге идет достаточно активно. Это видно и по спастике мышц, и по общему тонусу всего организма. Шур-шур действительно творит волшебство. Когда мы только начали принимать приезжих специалистов и здесь появились омеги из Федерации, то они все негласно были под наблюдением врачей, и выяснилось много полезной информации. В первое время шур-шур очень активно чистит и восстанавливает сам организм, а где-то через месяц начинает создавать первые цепочки стабильных соединений. Поэтому все ждут, что в состоянии омежек в течение месяца произойдет прорыв. Единственное, что их притормаживает – это шаблоны поведения. Они привыкли быть больными на уровне инстинктов, и я надеюсь, что молитва жада поможет им переосмыслить собственное поведение. Они все же дети, и вера в чудо у них очень сильна. - В смысле, какой шаблон? - не понял Альби. - Память тела велика, - Ясмин пожал плечами, - человек, который долгое время был хромым, даже излечившись будет прихрамывать. Каторжники, которые долго носили кандалы, будут подволакивать ноги. Человек, у которого, предположим, аллергия на кошек, может начать чихать, глядя на картинки с кошками. Память тела или шаблон поведения, это можно назвать как угодно, но суть сводится к одному. Дети привыкли жить с болью, привыкли к судороге в мышцах, привыкли падать при ходьбе, потому что мышцы не слушаются. Их надо разрабатывать и, главное, избавляться от привычки беречь больную конечность. Одна надежда, что дети легко приспосабливаются ко всему новому и, возможно, после разговоров о волшебстве смогут отбросить шаблон играючи. Мы провели инструктаж воспитателей и очень подробно объяснили это личным слугам наших омежек. - Жалко, что ты не веришь в чудеса, Ясмин, - Айдан смотрел на омегу с сочувствием, - вера – это очень важно. Она дает надежду и помогает перенести жизненные тяготы, поддерживает, когда опускаются руки. - Хм… - Ясмин поднял брови и многозначительно пожевал губами, - у нас была разная жизнь, жада. В тяжелые дни меня поддерживала не молитва, а Хани, Алан, Марк и вредина Лу, мир его праху. А что касается веры, то вы, наверное, забыли, но я вырос в семье священнослужителей, в квартале Всех Святых. - Твои родители священники? - удивился Альби. - Мой папа был буддистским монахом, а отец католическим проповедником, - Ясмин на минуту прикрыл глаза, а когда открыл, выглядел печальным, - они едва дождались, когда я получу аттестат, и умчались на дальние Рубежи «нести свет Веры» в новых колониях. Они даже не дождались моего поступления в институт. Сказали, что верят в меня, и уехали, оставив меня одного. - Ты их больше не видел? - Альби взял похолодевшую руку Ясмина. - Вначале у меня не было возможности их найти, - Ясмин печально улыбнулся Альби, - они не писали мне, только иногда присылали короткие отчеты в храмы. Я долгое время приходил в квартал Всех Святых, чтобы узнать о них хоть что-то и попросить помощи, когда было совсем туго. Друзья папы могли меня только покормить. Буддистские монахи живут подаянием, а со стороны отца его единственный друг мог помочь мне только проповедью и иногда ношенными вещами. Хотя в то время я был рад и такой помощи. Потом Салах предлагал мне найти родителей, но тут уже я не хотел. Моей семьей и поддержкой стали, вообще-то, чужие люди. И когда мне выдалась возможность помочь им, быть к ним ближе, я не упустил ее. Мне в тяжелое время помогали конкретные люди, а не слова, уставленные в определенном порядке. - Мда, - Айдан осуждающе покачал головой, - хорошо, что тебе хватает мозгов помалкивать на эту тему в присутствии посторонних. Альби, не слушай его, - Айдан постучал по деревянному крестику на груди омежки, - храни веру в сердце своем, она не подведет и не оставит тебя, как маложивущие люди. Всегда слушай свое сердце. - И думай головой, - добавил Ясмин, - никакая вера не должна заменять здравый смысл. - А что было в пиалках? - не удержался Альби, - а чернила были на самом деле волшебные? - В пиалках было лечебное средство, я его называю «Счастливые сны». Это мягкое снотворное для омег, - Айдан улыбнулся и погладил любопытного омежку по нежной щеке, - с ним легко засыпаешь, тебе снятся красивые сны и просыпаешься веселым и отдохнувшим. У Заки есть такое средство. Если тебе будут сниться кошмары, то он даст тебе глоточек, и ты будешь спать, как младенец. А чернила из моего дорожного чемоданчика, - честно клипнул глазами Айдан, - но дело не в чернилах, а в молитвах и в общем посыле на выздоровление. - Угу, - согласился Ясмин, - и волшебство плацебо тоже никто не отменял… - Ясмин, - Айдан мягко хлопнул омегу по руке, - ну чего ты такой колючий? Похоже, кого-то надо накормить сладеньким! - Айдан, вы такой умный! - восхитился Альби, - так много знаете, а еще, Ясмин говорил, что рецептов ваших лекарств никто больше не знает. - Ни один сосуд не вмещает больше своего объема, кроме сосуда знаний, - он постоянно расширяется, - поднял палец Айдан, - надо учиться каждый день. Каждый день делать что-то интересное, разговаривать с людьми, и ты сам не заметишь, как станешь умнее. Как у тебя продвигается учеба? - Идет потихоньку, - пожал плечами Альби, - я понял общий принцип учета, и теперь Алан учит меня деталям. Это интересно, я даже не предполагал, что цифры могут играть в прятки и устраивать засады. - Надо научить тебя играть в го, - Айдан взял Альби под локоть, - эта игра ума, может, не такая зрелищная, как шахматы, но намного более изящная. - Дети проснутся к ужину? - Ясмин подошел к крайнему ребенку и, склонившись, стал рассматривать завитушки суры, - очень изящная работа, Айдан, даже не ожидал увидеть такой уровень каллиграфии. - Я увлекался в свое время, - улыбнулся Айдан, - еще до Нури, а потом старый слуга умер и я забросил. А что касается детей, то они проснутся только завтра. Не страшно, что пропустят ужин, но на их массу тела меньшая доза «Сна» не подействовала бы, а теперь они точно спокойно выспятся. Слуги, когда убедятся, что дети крепко спят, перенесут их в кроватки, а утром все будет иначе. - Ладно, - Ясмин улыбнулся, - если все закончилось, то пойду и заберу из казармы Медвежонка. Я по нему соскучился. Почитаю ему сказки, потискаю, пока Салах не видит. Если захотите присоединиться, то мы будем на крыше. Омеги неторопливо прошествовали на выход. Пока Ясмин переодевался, Альби заметил у него слегка округлившийся животик. Это очень мило выглядело. Он потрогал свой плоский живот и вздохнул. Если бы не УЗИ, он бы до сих пор отрицал собственную беременность. Он чувствовал себя прекрасно. В прошлый раз его тошнило, голова кружилась и постоянно хотелось есть, а в этот раз все было тихо и незаметно. Вот ведь, даже немного обидно. Теперь, когда можно попросить любой еды и капризничать, сколько влезет, ничего не хочется, ну, может быть, только чтобы Ран быстрее вернулся. Внутри как будто потянулась жилка и на душе стало прямо сладко. Ран торопится домой. Альби положил руку на сердце и внутренне погрозил пальцем: смотри под ноги, торопыжка! На сердце как будто газировкой плеснули – Ран счастлив. Альби дернулся, когда понял, что в хамаме стало подозрительно тихо, а открыв глаза, увидел, что все молча смотрят на него и таинственно улыбаются. Он ужасно смутился и мучительно покраснел, не понимая, что происходит. - Не надо так переживать, такая сильная связь – это восхитительно! - Айдан прижал к себе смущенного Альби и расцеловал в макушку, ушко и куда пришлось, - я так счастлив! - Я тоже рад, - Ясмин лучился глазами, - у меня такое получилось только после рождения Светлячка. После рождения Тигренка я мог пальцем показать, где Салах, а после рождения омежки, казалось, мысли научился улавливать. Даже помню, был напуган, мне казалось, что я с ума сошел. - Ты всегда был очень самостоятельным, - хмыкнул Айдан, - а вот Альби и Ран проросли друг в друга, сплелись корнями, как два дерева. Я поэтому и забрал Альби после свадьбы. Еще немного, и он растворился бы без остатка, как сахар в чае, а омеге надо не забывать, что он должен быть сильным сам по себе, а не в кармане альфы. Как бы уютно там ни сиделось! Запомни, Альби, если ты станешь тенью своего мужа, то он перестанет тебя замечать! Ведь никто не смотрит на свою тень! * Остаток дня они провели на свежем воздухе, сидя на крыше дворца. Хотя об этом очень быстро забылось. Территория крыши была достаточно большой, чтобы не обращать внимания на границы решетчатого ограждения, а удобные беседки с диванчиками делали уединение уютным. Айдан привел Альби сразу после хамама и расположился в одной из беседок. Слуги притащили доску для игры в го, подносы со сладостями и фруктами, кувшины с водой и компотами. Вскоре рядом появился Ясмин с сыном, они тихо о чем-то разговаривали, потом омега достал большую книгу с картинками и начал читать сказки. До Альби доносились фрагменты слов, но голос Ясмина воспринимался скорее, как журчанье ручья, мелодичное и постоянное. Айдан дотошно объяснял правила игры, а потом предложил пробную партию, чтобы разъяснить нюансы. Альби вначале внутренне упирался, а потом неожиданно втянулся. Это было похоже на математику и в то же время, как морской бой, но только с общим, открытым полем. Альби не заметил, когда к ним присоединился Бэль, тот вначале сидел с оми и братом, а потом подсел к Альби и стал подсказывать ходы в игре. Айдан посмеивался, но не возражал и даже позволил свести игру к ничьей, как подозревал Альби, взрослый омега просто хотел оставить после игры приятное впечатление у детей и поэтому поддался. Когда начало темнеть, на крышу поднялся Салах, слуги накрыли ужин на свежем воздухе, зажгли свечи и фонарики. После ужина Салах взял в руки какой-то музыкальный инструмент вроде ситара и стал петь любовную балладу, бросая красноречивые взгляды на Ясмина. Альби вспомнил, как Ран пел песни под окном накануне свадьбы. Сейчас казалось, что все это было в другой жизни и не с ним. Он лег на диване и, подтянув ноги, накрыл их подолом юбки. Над головой было светло от звезд. Их было значительно больше, чем на Земле, и поэтому даже отсутствие Луны не бросалось в глаза. Звезды, казалось, висели очень низко, только протяни руку и достанешь. Он вдруг понял, что Ран тоже смотрит на звезды и от этого стало тепло в груди, как будто они вместе лежат на одном диване. И хотя Ран смотрел на звезды где-то в пустыне, но понимание, что они видят и чувствуют одно и то же, наполняло душу нежностью и спокойствием. Салах вскоре подхватил на руки уснувшего Медвежонка и понес его в казарму. Ясмин, зевая, отправился к себе, Бэль протянул руку Альби и помог ему подняться с дивана. Ночь вступила в свои права, и стоило отправляться в кроватку. Альби стянул платье и, откинув край покрывала, нырнул под одеялко, не дожидаясь, пока Заки разберет постель, как положено. В ушах все еще звучал голос Салаха, а под закрытыми веками мелькали звезды. Не хотелось ни купаться, ни разговаривать, лишь бы сохранить это волшебство сабахской ночи. Заки тихой тенью мелькал по комнате, утаскивая платье, разбирая, как положено, постель и выключая светильники, а Альби уже уснул. Альби резко проснулся от постороннего запаха. Он не сразу понял, что случилось, но почувствовав чужой взгляд, по привычке дернулся, инстинктивно пытаясь спрятаться. - Сердце мое, я тебя испугал? - Альби наконец сфокусировал взгляд и увидел сидящего в кресле Рана, тот сразу пересел на кровать и погладил супруга через одеяло, - прости. Я не хотел тебя беспокоить. Сидел в кресле и любовался, как ты спишь. От Рана пахло, как от пустыни, пылью и специями, а еще потом, лошадьми и горьким дымом костра. Он был в песочной форме, как все альфы эмирата, а на столе лежали гутра с игалем. Альби откинул край одеяла и протянул руки, приглашая мужа, но тот перехватил обе руки в одну и зафиксировал их на подушке. Второй рукой поправил одеяло и, потянувшись к лицу супруга, отдернул руку. - Нет, - Ран покачал головой и тяжело сглотнул, - я грязный с дороги. Я вообще-то шел в ванную, решил только одним глазком глянуть, как ты спишь, и залип на такую красоту, как мошка в смолу. Если бы мог, то так бы и остался, глаза оторвать от тебя выше моих сил. И поцеловать тебя не могу, поцарапаю своей щетиной. Дай мне пару минут, я быстро помоюсь и побреюсь. - Ран притянул к себе маленькие руки и перецеловал тонкие пальчики, - я очень скучал, сердечко мое, просто до слез. Я вдруг понял, что однажды мне сказал селафь: «Слёзы значат больше, чем улыбка... Потому что улыбаемся мы всем подряд, а плачем только из-за тех, кого любим...». Тяжело уезжать, оставляя сердце за спиной, но я знал, что ты рядом, что ты в безопасности и ждешь меня, и моя дорога была легка, и душа спокойна. Я каждое мгновенье чувствовал тебя в своем сердце, и это знание наполняло меня счастьем. - Я люблю тебя, - Альби понял, что слезы катятся на подушку, - я так люблю тебя. - Это прекрасно, - Ран склонился и слизнул вначале одну слезинку, а потом со второго виска еще одну, - я все равно люблю тебя сильнее… Рррр, Альби! Что ты творишь! Я грязный с дороги, у меня с одежды песок сыплется, дай мне пару минут!! Ран рванул в сторону ванной комнаты, как будто за ним гнались, а Альби сел в кровати и обнюхал свои руки. От них пахло соленой кожей, как от упряжи, и лошадьми, ну да, любимый был в седле несколько дней, а не на банкете, но это же не повод вот так просто отпускать его? Альби откинул одеяло и сполз с кровати. На голове было воронье гнездо вместо вчерашней прически. Он вчера заснул, как упал, со всеми шпильками и заколками. А Ран всем этим любовался? Вот ведь… Альби быстро повытаскивал все из волос и попытался пальцами расчесаться, и вообще, он, может, тоже хочет искупаться! Вчера же он не мылся! Альби покрутил головой, даже подозрительно, что рядом не было ни Заки, ни Ради. Их Ран выгнал, или они умчались по своим делам? Но это даже хорошо, что он сейчас остался один, потому что можно самому голым прокрасться в ванную и напасть на беззащитного мужа, пока он там моется. Или предложить ему потереть спинку? В ванной стоял пар, и стоило закрыть за собой дверь, как омегу впечатали в стенку и голодный вампир набросился, яростно терзая губы, целуя взасос. Альби едва вырвался из омута поцелуя и, довольно рассмеявшись, цапнул мужа за губу. - У меня тоже есть зубы! - Альби оттянул Рана за волосы и посмотрел в удивленные глаза, - не ожидал? - Альби… - вздохнул Ран и, прикрыв глаза, потянулся навстречу. Ему было все равно, что омега тянул за волосы, пытаясь задержать. Никакая боль не могла бы остановить его, тем более, что Альби сразу сдался и, зарывшись пальцами в жесткую, спутанную шевелюру, стал массировать затылок, шею, пытаясь успокоить, придержать, отвечая всем телом на торопливые объятия. Ран действительно стал успокаиваться, он бережно прихватывал губами тонкую кожу на шее. Рисовал кончиком языка дорожку на ключице, прикусив плечо, спустился к поджавшемуся соску и накрыл губами розовый кружочек с маленьким навершием. Омега выгнулся от томной ласки, а руки альфы, как две змейки, скользнули по бокам, огладили полукружья ягодиц и, приласкав бедра, вернулись наверх, накрыв ладонями, как щитом, мягкий животик. Ран опустился на колени и поцеловал между ладоней животик омеги, попав носом в ямку пупка. Альби взвизгнул от щекотки и попытался увернуться, но Ран обнял его за бедра и прижал к себе. - Как ты себя чувствуешь? - Ран с надеждой смотрел снизу вверх, - все хорошо? Может, хочешь чего-нибудь? - Хочу помыться и тебя помыть! - Альби показал пальцем в сторону душевой кабинки, откуда клубами вырывался пар, - я потру тебе спинку, а ты мне поможешь помыть волосы! - Твое желание, хабиби, закон для меня! - Ран мягко встал со своей ношей и отправился к душевой. Пара шагов, и он приоткрыл створки, выпуская пар. - Стой! - Альби оплел ногами мужа и обнял одной рукой за шею, второй разгоняя пар, - меня нельзя мыть в горячем! - Ран засунул руку под струи и отрегулировал температуру, теперь вода была едва теплой. - Нет! - обрадовался супруг, - я под такой водой простыну! Сделай теплее, еще теплее! Горячо! Меньше горячего! Замерзаю! Ран зашел под душ с капризулей и получил полный комплект приказов и возмущений. Но на душе было радостно, это все было несерьезно, как игра в поддавки, когда Альби пытался показать, что он умеет капризничать, как «настоящий» омега, а Ран прикусывал губу, чтобы не смеяться. Это было как показательное выступление танцев ясельной группы. И подбор температуры – это было только начало, потом были команды, кто кого первым моет. Альби настоял, что вначале альфе помоют голову, потом ему, а потом опять мыли Рана, чтобы «уравновесить чистоту». Они прикончили новую банку шампуня и умудрились по разу кончить, доведя друг друга до исступления руками. И только смывая хлопья пены, Ран не удержался и овладел любимым капризулей, вначале под душем, а потом на стопке полотенец, пока они пытались обсушить друг друга, и еще раз, после того, как Ран, наконец, побрился. Это было долго и непросто, и даже немного опасно. А вы попробуйте побриться, когда к вам прижимается самый любимый человечек. И ладно, если бы он просто прижимался… но нет, ему ведь надо было все потрогать, и лизнуть, и погладить, и пососать… ну так, чисто из любопытства… Ран никогда еще не брился так быстро. * - И как там Аджид? - Альби положил подбородок мужу на грудь, а руку на талию, его глаза сыто поблёскивали в полумраке спальни, - вы помирились? Он признал тебя после такой долгой разлуки? - Да, - Ран довольно улыбнулся, - он, конечно, упрямый, но я упрямее, а, главное, хитрее. Я его знаю с рождения, и выучил все его слабости. Он любит, когда его дергают за уши. Обычно жеребцы этого не терпят, а Аджиду нравится. Он от этого млеет. А когда ему трогают нос, не любит. Всем нравится, а Аджид отмахивается и сразу пытается укусить. Но самый большой наш секрет – это огурцы! - Ран тихо рассмеялся, - нет, от яблочка или морковки он не откажется, но ради огурца побежит на край пустыни. Я ему вычистил шкуру, он оброс за три года, а вчера вечером отполировал копыта. Сейчас ему в кузне меняют подковы и он, красивый и блестящий, ждет нас, чтобы познакомиться с тобой. - Так чего мы тогда здесь валяемся? - привстал на руке Альби, - пошли быстрее, я тоже очень хочу с ним познакомиться! - Это было твое решение, - пожал плечами Ран, - я просто хотел помыться, а в итоге вот… - Ран погладил шелковистую спину и легонько ущипнул за попку, - ну как? Силы появились или еще поваляемся? - Нет, - Альби стал решительно выпутываться из одеяла и ласковых рук мужа, - Ран, не балуйся! Хочу увидеть Аджида. Вставай и пошли. И потом, мы пропустили завтрак, надо обязательно тебя покормить, ты в этой пустыне совсем похудел. Альби провел рукой по крепкому торсу Рана. Он стал более поджарым, теперь под золотистой кожей перекатывались железные мышцы, а сухожилия и вены на руках стали выпуклыми и, казалось, их можно ущипнуть пальцами, как струны. - Пустыня вытопила лишний жирок, который я нагулял в прохладном мегаполисе, - Ран быстро перекатился, подмяв под себя омегу, и с удовольствием лизнул нежную, как взбитые сливки, кожу супруга, - ты такой вкусный, так бы и съел вкусняшку… - Ран! - Альби стал извиваться, пытаясь выскользнуть из-под мужа, - не ешь меня, я тебе еще пригожусь! Смотри, прикусил уже и хватит! - Ран утробно засмеялся, прижал на мгновенье супруга, наслаждаясь его запахом, и лизнув напоследок метку, резко поднялся. Если сейчас не остановиться, то обед они тоже пропустят… Заки дожидался в соседней комнате с самым невозмутимым выражением лица. Увидев Альби, который, завернувшись в банный халат, пробирался в собственную гардеробную, пристроился рядом, и сразу включился в процесс переодевания, расчесывания и дельных советов. Конюшня была на территории дворца, а значит, верхняя абая была не обязательна, в отличие от шейлы. Это на территории гарема Альби мог ходить без платка, здесь были только беты и Салах с Тиграном, но в казарме были посторонние альфы, а это значит, шейла и закрытое лицо. Альби отказался от драгоценностей, повесив поверх платья деревянный крестик, зачем нужны лишние украшения, когда на платье такая богатая вышивка? В гостиной был накрыт стол, но Альби торопился выйти, и Ран, подхватив с тарелки бутерброд, сжевал его на ходу. В конце концов, позавтракать можно и позже. Стоило спуститься на лифте в холл, как они сразу попали в круговорот детских игр. Заки торопился, но он не успел дойти, когда на Альби сбоку с разбегу налетел ребенок и, не выдержав столкновения, упал на попку, но вместо слез счастливо рассмеялся. - Ты как? - Альби присел перед ребенком, - сильно ударился? - Не-а! Ребенок подскочил и помчался дальше, а Альби остался сидеть с приоткрытым ртом. Это был тот самый омежка, что сидел вчера с краю и просил написать на ножке волшебными чернилами. У него на голове вместо волос была намотана маленькая чалма из платка, и это единственное, что выделяло его из группы сверстников, которые, похоже, играли в салочки. - Что случилось? - заволновался Ран и, протянув за руку, помог встать, - ты как будто привидение увидел. - Ран, ты веришь в чудеса? - прошептал Альби. - Конечно, я в тебя верю, - улыбнулся альфа и, притянув ближе, поцеловал в висок, - чудо мое!