Импринтинг двух миров (подопытный мышь)

      Пришел я в себя от многоголосого шума, в котором мешался яргенский, яговский и русский. А когда открыл глаза, увидел перед собой десяток перешептывающихся личностей. Кто шипел яростно, споря с кем-то, кто — сострадательно, а некто, кого я не мог определить, потому что голову не повернуть, глухо и отчаянно хрипел над ухом.       Оценить повреждения не удавалось. То есть я осознавал, что жив, что мозг полон кислорода, но ниже головы ничего не повиновалось. Из этого выходило то, что меня так и положили расчлененным, не пытаясь совместить части. К сожалению, я и Лёву позвать не мог, патологоанатома, что умеет составлять разделанное. Кто мое шевеление губами примет за приказ? Пришлось телекинезом поднимать собственную целую руку, чтобы хлопнуть по голове того воющего, потому что выть обо мне мог только Рэйдан. Рушшус знал, что я восстанавливаюсь и даже не пришел, а Джэйл была не настолько близка, чтобы понять, что я требую. Вой прекратился, но шевеления не было. Пришлось хлопнуть второй раз, чтобы увидеть ярко-желтые глаза охуевшего от подобного Рэйдана. Третье движение, окончательно выпившее из меня магию движения, было лаской, что я прикоснулся к его лицу. Ротовые пластины уже почти не шевелились, и все, что я мог — просипеть: «ЛЕВ», прицепив к посланию ментальный посыл.       — Он сказал… Лев… — Рэйдан больным взглядом оглядел собравшихся.       — Да втулку мне в собственный зад! — взвился Сашка. — Прав! Лев Робертович! Его надо! Родиоша! Сейчас все будет норм! — выдал он, после чего скользнул прочь. И буквально через пару минут приперся с мелким яргеном, которому по пути объяснил, что это, разрубленное, надо как-то скомпоновать.       — Пш-ш-шли вон! — шикнул Лев Робертович, после чего уставился на меня. — Удивительно, занятно, непостижимо даже!       — Лечи, давай! — дал ему подзатыльник Сашка. — Непостижимо, вишь ли! Да он сдохнет сейчас, если правильно не соединить шею! А у нас только ты настоящий патологоанатом, так что — давай!       — Мне нужен кусок коры, который бы обхватил его шею, — деловито начал тот, ощупывая мою голову и то, что я не чувствовал. — Бинты, кровь яга, подходящая ему по резусу, и игла с ниткой. Если оно все еще живо, то восстановится. Удивительно, потрясающе… — когда все ушли, сунул он мне пальцы в разрез глотки, заставив подавиться собственными эмоциями. — Как это еще живо…       От неожиданности получив шок, я сумел задействовать тело и залепил Льву плюху.       — Оно еще и дерется. Слышь, киборг, не ерепенься, — буркнул Лев Робертович, снова вогнав мне палец в перерезанную глотку, изнутри пощупав язык, заставив зубами клацнуть. — Между прочим, я сейчас избавляю проходы от сгустков крови. Видел? — достал он какую-то коричневую медузу. — Так что, лежи спокойно! Я тебя потом разрежу, если надо будет.       Дальше он полез в тело, притом полностью ввернул в него свою ручонку и, удовлетворенно хмыкнув, достал еще один сгусток. К этому времени кто-то из яргенов притащил кусок коры.       — Разбит в дребезги… — колдовал над моей шеей Лев, что-то ворочая в горле. — Слышь ты, киборг, у тебя девятый шейный* позвонок в хлам. Ты в курсе, что это все? Кирдык? Хвостом теперь хрен пошевелишь, — его руки снова завозились в близости от моей головы, после чего что-то клацнуло, и он удовлетворенно придвинул голову к телу, а после на горло легла повязка из коры, которую плотно примотали к шее, несколько раз пустив по груди, под руками, чтобы плотнее зафиксировать. — Лежи теперь, не шевелись. Думаю, полгода хватит, чтобы выздороветь.       Полгода?! Да я за это время уже успею новую форму принять и отрастить все, что от нее отстригли! Нет уж! Такого «богатства» мне точно не надо. Но, чтобы уйти спокойно и без истерик, нужно было хоть как-то решить назревшие проблемы. Благо, легкие снова начали гонять воздух.       — Эй… мастер, — едва слышно прошипел я. — Рэйдана ко мне и Рушшуса. Надо отдать пару распоряжений до того, как умру.       — Умрешь?! — единственное, что вычленил из всего разговора Рэйдан, ворвавшись в комнату, снова упав у моего ложа. — Андэр, не смей! Не вздумай меня здесь оставлять в одиночестве!       — Заткнись и послушай, — едва слышно перебил я его, направляя дополнительный ментальный посыл. — Идешь и собираешь все на десятидневный путь. Воду, еду, пару шкур. Берешь Рушшуса, и выдвигаетесь на место, которое он укажет, и там ждете меня. — Старый яг уже к тому времени подошел и внимательно вслушивался в мой шепот, после чего кивнул и тут же уполз выполнять распоряжение. — А ты — бери меня на руки и неси в главный зал к Гэссэру.       — А может, его сюда?       — Нет. Меня к нему.       Насчет рук Рэйдан не послушался. Пригласил четырех стражей, что подхватили носилки и потащили их в главный зал, в котором явно ощущалась печаль и скорбь.       — Гэсс, — шепнул я, и тот мгновенно оказался рядом, стараясь, чтобы его огонь меня не обжег, но мне было все равно, и я попросил его склониться. — Ты остаешься за главного. Ненадолго. Не говорил тебе, но я как феникс, или же саламандра, возрождаюсь каждый раз после смерти. Просто подожди дней десять или чуть больше, пока я не появлюсь здесь снова. Утихомирь здесь всех, наведи порядок, прими помощь всех моих сес-ша и старших стражей. Они уже сталкивались с возрождением и знают, что делать. Надеюсь, к моему появлению все уже будут на месте. А сейчас, будь добр, убей меня.       — Меня самого убьют, если я это сделаю, — проворчал Гэсс, заметив, как Рэйдана и Джэйл оттесняют мои сес-ша, не давая приблизиться никому другому. — Или не убьют?       — Смертно только мое тело, Гэсс. Так что давай. Побыстрее.       — А не хочет ли уважаемый Хашша Андэр дождаться, пока мы окажемся на месте? — появился в зале Рушшус, сгружая на руки Рэйдана широкую пиалу для воды, две фляги и пару шкур.       — Давай, Гэсс, — уверенно прикрыл я глаза. Страха смерти давно уже не было. А боли мое тело сейчас бы не ощутило. Да и какое тело? Так... придаток почти безжизненный. — И да… То, что останется, передай на эксперименты Лёве. Пусть изучит анатомию ягов, как только сумеет.       — Андэр… — Гэссэр вздохнул, слыша за спиной шум, когда сес-ша подхватили под руки Рэйдана, не давая ему пробиться ко мне. — Я очень надеюсь, что ты уверен в том, что делаешь…       А после я успел ощутить только обжигающий жар на щеках, прежде чем Гэсс окончательно оторвал мою голову, когда один из сес-ша, взрезав грудную клетку, вырвал сердце. В этот раз я бы назвал свою смерть наименее мучительной и довольно простой.       — Вот как дам тебе, то твое, уродское убожество! — погрозила кулачком Шанасс, когда я пришел в себя, оказавшись в какой-то ванне, с головой залитый мутной жижей. — Вот нельзя было подождать, пока дозреет новый клон твоего тела?! Нет, надо было убить себя именно сейчас!       Руки уже шевелились, из чего я вынес, что двигательные функции тела включены, поэтому злорадно показал богине средний палец, а после ощупал себя, осознав, что могу щупать. И даже хвостом помотылял, понимая, что он у меня есть.       — Хватит плескаться, змееныш! — буркнула она, включив отток жидкости, и, когда я вдохнул стерилизованный воздух помещения, то тут же проблевался, стараясь выкашлять и вымыть из легких густую слизь, что заменяла дыхательную смесь. — Ну вот, что теперь с тобой делать, а? Снова тело наполовину готовое. Снова незавершенное. Ты хоть раз дождешься, чтобы не дохнуть до того, как тебе нормальный клон вырастят?       — Шанасс, ну получилось, ну что могу сделать? — голос звучал необычно. Не мои обертоны, а куда как тоньше. Пришлось осматривать себя, чтобы увериться в том, что имею: длина в полтора метра, белесая чешуя только с наклевывающимся узором. — Эй, я что, подросток?       — Нет, дорогой, не подросток, а малек. До первой линьки тебе еще год минимум как.       — Нет-нет-нет!!! — Я замотал головой. — Дай мне лучше то убожество, которое у меня было! Я его хоть в порядок научился приводить, да и гормональный стресс у того тела, так что оно быстро вырастет.       — А поздно! — злорадно хихикнула богиня. — Я его уже выпустила. Точнее, ты сам в него вселился, когда оно еще готово не было. Влился, словно оно твое собственное. Вот и живи теперь с этим.       — А хоть какие преимущества? — понимая, что ничего лучшего не получу — смирился.       — С этим научись управляться, а после и узнаешь, что за сюрпризы тебе приготовлены. Хотя даже не знаю, все ли прижились. Но регенерацию повышенную, как и возможность работать с большим количеством энергии получишь. О чем-то большем пока говорить рано. Надо протестировать это тело. Так что, пока будут добираться до места твоего возрождения, изволь побыть подопытным экземпляром. Резать и током бить не будем, но реакции проверим. Итак?       — Да мучайте уже, изверги, — отмахнулся я, ощутив только, как сознание уплывает.       Когда пришел в себя — лежал на песке. Место было памятным. Почти. Если не брать во внимание, что за последнее время роща приблизилась еще больше, а ветра стало меньше. И что вы думаете? Снова был в своем недотеле. Обижаться даже не подумал. То ли то, что они мне сделали, было нежизнеспособным, то ли я прервал процесс творения на самом интересном месте, не дав влить все, что мне могло понадобиться в жизни. А значит, через какое-то время меня снова ждет переселение. Но это было не страшно, как и то, что я лежал, иссохший, в пустыне, не имея даже глотка воды. А до прихода Рушшуса и Рэйдана, если они отправились вместе, достаточно долго. Так что все, что я смог сделать, это переползти в тень рощи, впившись зубами в древесную мякоть, чтобы напиться. Горьковатый сок тут же потек в горло, и пришлось сглатывать.       Это в первые годы я был полным несмышленышем, не зная, что любая жидкость, даже ядовитая для большинства ягов, для меня вполне приемлема. Не знал, что деревья могут выделять жидкость в таком количестве, а сейчас уже не заморачивался. И даже грызуном мог перекусить, если бы пришлось. Так что, все, что мне оставалось сделать — это усилить регенерацию. А чем еще заниматься в свободное время, если не думать? Вот я и думал. О Шанасс и всем пантеоне.       Когда меня спас Рушшус, стараясь восстановить мой разум, а после, позволив восстановить тело, я даже не думал, что боги Уреи — действительно реальны. Мне они казались выдумкой, как и наши. Да и действительную правду я узнал не сразу. Сначала меня замордовали этими именами так, что я уже подумывал, как бы христианство ввести, если ягам так охота кому-то молиться, после — высмеивал богов, находя в этом какой-то тайный смысл, доступный мне одному, а потом смирился. Молится Рушшус Васшису, ну и пусть молится. Хуже от этого не будет.       Тогда, когда я, наконец, смирился с тем, что из этого круговорота мне не вырваться, и я буду мотаться то на Землю, то на Урею, то, наконец, завершив свою скорбь и ряд собственных смертей — задумался, чем бы мне заняться. Первой и единственной мыслью, что пришла мне в голову, была месть яргенам, и я решил, что стоит им отомстить сполна. Так, чтобы после уже было все равно. Выжечь ненависть и боль до состояния пустоты. Может, когда моя душа перестанет болеть, когда я совершу то, что требуется, и завершу начатое, меня отпустит? Мир позволит погибнуть, как и предназначалось?.. И стал собирать вокруг себя ягов, которые готовы были противостоять яргенам и драться за жизнь и честь своих супругов.       И вот тогда одним из ягов, что пришел в мой дом, оказался Васшис. Он быстро пробрался от рядового в сес-ша, а после и стал советником. Ненавязчивым, смешливым, интересным как собеседник и знающим достаточно много. Именно он подсказал построить мне песчано-древесные укрепления вокруг собственной деревни, в которой я обосновался, и начать обучать всех ягов в строю. А после нашлись яги, которые умели выплавлять металл. Не как у нас на Земле, а так, как у них на Урее. Металл Уреи был странным. Растопить его можно было в ковше на обычном костре, а после, когда выливали в форму, созданную из утрамбованного песка, и тот застывал, разглаженный едва ли не рукой, металл становился крепким. Не знаю, с чем его сравнить из земных. Он не гнулся, не ломался, не затачивался даже! Вот какую форму придашь, таким и был. При этом очень хорошо пробивал чешую яргенов, что не раз пытались попробовать наше поселение на зуб.       Постепенно мое воинство росло, расширялось, пришлось строить дополнительные дома, используя не очень крепкий тростник, что рос в роще. К нам приходили яги из все более дальних деревень, чтобы стать частью «сопротивляющихся», а после Васшис и начал приоткрывать себя. Сначала рассказал мне, что является неслабым магом, который ощущает во мне дикость этому миру. А когда меня выдернуло с Уреи практически на его глазах, не рассказал об этом моим сес-ша, а поведал, что я, как посланник смерти, могу забирать с собой души живших что здесь, что в своем мире, и вселять их в тех, чья жизнь мне не важна. Но мне нужна была жизнь каждого, кто доверился, и тогда он предложил моим ягам выносить десяток яиц. А мне предложил в этих новорожденных, в которых еще нет душ, вселить те, что я принесу.       Верить или нет, я не знал. Просто в определенный раз меня выдернуло на Землю, и я оказался на месте катастрофы, или точнее, катастрофа оказалась на том месте, где я оставил свое тело отдыхать. Ехал как раз в аэропорт, когда прямо на шоссе рухнул небольшой самолет. Я тогда ринулся помогать, и тех, кто умирал на моих руках, было так жаль, что я «выпил» первую душу, а за ней, уже зная, как действовать, еще несколько. Люди были уже мертвы, но их информационные коконы еще не покинули тел. С живых я никогда не пил. Мне это казалось кощунственным. Потом уже, когда у меня оказались знания по переносу, забавлялся подобным, а до этого — только те, кто уже никогда не смогут вернуться в мир. Ну, я так думал.       В тот день я забрал десяток тех, кто мне казался наиболее крепок и адекватен. Просто не знал всей подноготной переселения. А когда вернулся — влил в яйца, дав яжатам вылупиться, получив свою первую молодую гвардию.       Вот с тех пор Васшис и начал открывать мне секрет за секретом, ссылаясь на то, что ему во сне пришел оракул и наплел подобное. Терпел я недолго. Вроде как месяца три. А после прижал невероятного яга к стене, выпытав у него все. Он и не отпирался. Только насчет своей божественности помалкивал. Ну, до тех пор, пока я не загнал ему когти под ребра. Вот тогда он обиделся и ушел.       Как раз к тому времени на нас напали яги, решив, что мы сеем смуту, делая яргенов более агрессивными. И в этот раз я решил не убеждать и не щадить, а использовать как вместилища. Меня как раз снова втянуло в круговорот Земли, и я решил ехать на Кавказ, где как раз воевали наши. И оттуда притащил достаточно душ, чтобы наполнить ими тела нападавших.       Не знаю, то ли Васшис гнал на меня обезумевших от паники ягов, то ли те сами осознали, что мы творим, но вместилищ становилось все больше, а душ я так и не принес достаточно. Пришлось экстренно срываться и идти за ними. И вот тогда я впервые воспользовался переносом, а не переселением. Принес архитектора. И заполучил свой местный Каркассон.       Долго мы его строили. Особенно, если вспомнить, как нам мешали с обеих сторон. Сколько тел и ягов погибло — не перечислить. Как мне приходилось мотаться, чтобы сохранить души — вспоминать страшно. Хорошо еще, что всегда была возможность обновить, чем я и пользовался. Самок забирали себе мои сес-ша, а остальных я пускал на переделку, не ощущая никаких душевных мук и терзаний. Не во время войны, когда все средства хороши. А войну эту я вел долго. По меркам Уреи — лет так десять. А когда не вел я, вели мои сес-ша, отлично справляясь со своими обязанностями.       А вот потом и было первое знакомство с богами Уреи. Точнее, меня к ним вызвали. Ну, я и послал, как умел. Дураком был, ничего не боялся и никого. Не верил, что я вечный заключенный, у которого есть только одно право: жить. Правда, им мой слог понравился, и малый загиб тоже, так что мне дали шанс исправиться. И этим шансом, имея за плечами армию, я и воспользовался, окончательно вычистив свои земли от яргенов. Идти через весь материк, чтобы подчистить, не было нужды. К моей освободительной войне, так или иначе, примкнули остальные яги. И вот это заставило богов Уреи задуматься и сделать финт ушами, лишив меня на год права слова, притом буквально, и убрав всех, кто еще остался жив, себе под крылышко.       Это сейчас я понимаю, как вовремя это было сделано. Сейчас, когда столкнулся с адекватными яргенами. А в тот момент мне было все равно. Я едва свой хвост не сгрыз, понимая, чего меня лишили. Вот с тех пор у нас и «не любовь». Я их посылаю, они на меня огрызаются, но продолжают держать рядом как интересную зверушку. А зверушка уже и на задних лапках научилась бегать, и прикормленная, и даже приласканная, так что и не рыпается. Вот только скучно зверушке. Пока не знал, что у меня еще один мир есть, сидел себе на заднице ровно и не рыпался, уверенный в том, что Земля — единственное место обитания. А вот когда сюда выход получил и вроде как наладил быт, вот тут уже и заскучал.       Нам же людям, как: чем больше дали, тем больше всего хочется. И когда первые корабли с яргенами начали приходить, когда у меня оказался в руках выбор, кто будет жить, а кто нет, ощутил себя полновластным хозяином. Вот только чего? Недопланеты? Недомира? Этакого питомника, в котором все давно решено за меня, а я, хоть и катализатор, но слабенький. Так вон, натащил землян уже столько, что хоть попой ешь. Пусть и обустраивают мир так, как им самим надо. А мне уже скучно. Мне бы дальше… Выше…       — А-андэ–эр!!! — услышал я вой Рэйдана, очнувшись от мыслей, а потом и увидел, как он, скачками, используя все четыре лапы, мчится ко мне, на последнем бархане перекувыркнувшись через спину, чтобы плюхнуться у моего обрубка хвоста, с ужасом осматривая то, что от меня осталось.       — Ну? И чего орем? Чего рычим? — я уже почти приготовился к тому, чтобы обернуться человеком, как увидел, что за ним ползет не только Рушшус, а еще и десяток воинов идет.       — Кто?! — отчаянно взвыл Рэйдан, видя меня в таком плачевном состоянии.       — А ты думаешь, почему я яргенов ненавижу? Именно за это, — кивком указал я на свои культяпки и обрезанный хвост. — Именно таким меня здесь и кинули, и если бы не Рушшус, я бы здесь и подох. Но это прошлое, — по привычке, мое молодое тело дернулось, ощутив прикосновение яргена, что бережно поднял меня в лапы. — Когда я умираю старым телом, новое — всегда такое. Как напоминание, для чего я затеял войну. Только я уже перерос свой ужас, боль и ненависть. И все благодаря тому, что у меня свой ярген. — Я лизнул его ротовые пластины. — Тот, кто никогда не предаст и никогда ни с одним ягом не сделает подобного.       — Я не думал, что это так страшно, — по связи текла боль пополам с отчаянием. — Не мог представить, что пришлось тебе перенести.       — У каждого из нас свои скелеты в шкафу, — хмыкнул я, увидев Джэйл, что даже пасть от ужаса открыла, заметив, как я искалечен. Ну да. Половинка яга. Все, что ниже брюшных пластин, прикрывающих пах, отсутствует. А сами пластины разодраны, разорваны так, словно во мне глефой орудовали, или мечом, а не яргенским хреном. Даже смутился немного.       Рэйдан вовремя мое смущение заметил, обернув в шкуру, которую притащил с собой, и теперь, порыкивая на остальных, бережно прижимал к себе.       — Передохните в тени рощи, — приказал я.       Видок, да, был еще тот, но за двадцать две смерти, когда я оказывался здесь, уже привык и к боли, полосующей внутренности, и к жажде, и к тому, что обычно приходилось самому добираться до Рушшуса. Тот, понимая, что мне нужно смириться, только первые разы шел навстречу, а потом самому приходилось добираться до его пещеры. Так что, боль, это меньшее, что меня тревожило. Больше я беспокоился о том, что в Каркассоне.       Рэйдан, бережно укачивая тело на руках, ловя отголоски боли, кормил меня свежим мясом, рассказав, как Гэссэр, осознав, что теперь правитель он, взял на себя заботу о расселении яргенов и их ягов, создал нечто вроде местных детских садов и школ, куда отправил молодежь, заручившись помощью мелких: Дэймора, Сашши, Сайтэра и Сайгера. Ему во всем помогали мои сес-ша и стражи. А так же все, кого я привел с Земли, чтобы поселить в этом мире.       Под вечер, наслушавшись его монотонных речей, как к колыбельной, я провалился в сон, надеясь, что мой опыт по возвращению из песков и высокая регенерация очень быстро поставят меня на хвост. И в полудреме слышал, как Рэйдан обещал, что пока я не смогу нормально двигаться, он согласен быть моим «передвижным составом» и носить на руках столько, сколько потребуется. И вроде как Джэйл его перебила, начав спорить, что она тоже имеет право потаскать своего супруга на руках. И вроде как стражи, которых я не рассмотрел, высказались в поддержку подобного перемещения. Но я не могу сказать точно. Убаюканный Рэйданом, я заснул, изредка вздрагивая от боли восстанавливающегося до минимальных параметров тела.       Когда очнулся, мы уже шли по пескам. Рушшус рассказывал Рэйдану, чем меня лучше кормить в первые дни после перерождения, чтобы максимально быстро восстановить объем массы, которую я пущу на регенерацию. Джэйл вызывалась идти на охоту, и с ней рвались еще два стража. Рэйдан рычал, что на его диете я поднимусь куда быстрее, чем на той, что предлагал мой старый наставник… И так все было уютно и по-домашнему тепло, что я снова впал в забытье, не забыв перед этим задействовать регенерацию.       Очнулся от того, что кто-то уже не первый раз просовывал мне руку в пасть, вкладывая в глотку мясо. Острое, с перчинкой и душистыми травами, как сумел я определить по запаху пальцев, которые чуть не прикусил, когда мне снова влезли в пасть.       — Не грызись! — рыкнула Джэйл, осознав, что я пришел в себя, и только поднося куски мяса к пасти, которые я с удовольствием заглатывал, чувствуя, что тело болит уже меньше и готово к дальнейшему регенерированию.       И готов был съесть еще столько же, если бы не небольшая проблемка.       — Рэй, отнеси меня подальше, — попросил я, понимая, что переполнен.       Стыда как такового не было. Скорее некоторая неловкость от того, что ему придется вдыхать запах испражнений, но я уже давно не был тем мальчиком, который вернулся в этот мир, и привык к тому, что даже принцесски вынуждены ходить по сложным делишкам.       Реакция Рэйдана мне понравилась. Морщился он или нет, не знаю, но держал меня на руках крепко, и после даже протер паховые пластины куском оторванной шкуры, предварительно смочив ее в воде, а после и вернулся, словно для него было обыденностью совершать подобные похождения.       — Знаешь, что нам надо? — задумался я, понимая, что на это шкур не напасешься. — Ткань.       — Ткань? — тут же увлеченно подхватил Рэйдан, решив, что я смущаюсь. — У тебя есть возможность создать ткацкие станки?       — Ну, или бумагу, — пожал я плечами. — Ну… Нечто этакое. Видишь ли, — я чуть напрягся, приподнимаясь, и он склонился к моему уху: — Яги хоть и не сильно, но пахнут. Ну… после этих дел. К гигиене никто не привык. Считается, что само засохнет и отвалится. Это нормально в среде тех, кто здесь жил, но я заметил, что мои постоянно вытираются листами деревьев, а это совсем не то же самое, что тряпочки. Вот и подумал…       — Бумага? Ткань? — увлеченно вклинилась в разговор Джэйл. — Я знаю, как измочалить ваши растения, чтобы они разошлись на волокна, а потом их можно будет или прессовать, как бумагу, или же ткать. Все зависит от выдержки и выволочки.       — Ну, если знаешь как, то тебе и карты в руки… — Я дернулся, когда Рэйдан случайно задел обрубок хвоста, перехватывая меня поудобнее. — Решай сама. За книгами и пособиями — тоже сама. Если кто-то нужен — решай, выбирай… У нас здесь «игроков» достаточно.       Повертевшись еще немного, пока боль не утихла, я вжался в грудь Рэйдана, заснув.       — Пошли, что ли? — в четверть голоса рыкнул Родион, прижимая к себе ополовиненное тело своего любимого змея. — Чем быстрее дойдем, и чем быстрее он окажется в своей среде, тем быстрее нарастит хвост и руки. — Поверьте, я чувствую, — простонал он, когда Рушшус решил его перебить. — Занятие любимым делом вернет его так быстро, как только возможно!.. Прошу!       — Тебя не переубедить, муженек, — хмыкнула Джэйл, подхватив припасы и воду. — Вы! Двое! Остаетесь с наставником Рушшусом. Ему ползти так быстро, как идем мы — не получится. А мы… Думаю, если сделать вот так… — подстелив на спину пару шкур, максимально убрав гребень, что Джэйл удалось без труда, она предложила уложить Андэра ей на спину, привязав крепкими кожаными жгутами, и, перемигнувшись с бывшим мужем, рванула вперед, как все дикие яргены, несясь на четырех конечностях.       К рассвету четвертого дня, уставшие, выдохшиеся, падающие с лап, они стояли у ворот крепости, надеясь, что временная ущербность суришша не будет преградой тому, чтобы вступить в город.       Но ворота не открылись ни на зов, ни через час, ни через два часа… А когда Рэйдан попытался подняться по стене, то чуть не получил копьем в голову. И пришлось принять, что Каркассон для них теперь утерян.       Возможно навсегда.