Импринтинг двух миров (подопытный мышь)

      Авдеева Бориса Вячеславовича можно было или уважать или бояться. Мне же удавалось делать и то, и другое одновременно. Бояться — потому что он на каждого смотрит, словно экзамен у студента принимает, а уважать — потому что я еще не встречал столь рассудительного и самоотверженного человека. Когда он у нас вел военную дисциплину, не было студента, который бы не проклинал его за принципиальность, а выросши, те же самые студенты благодарили Авдеева за привитую стойкость духа и целеустремленность. Но, понимая, что мне предстоит общаться с этим рассудительным и самоотверженным человеком, который меня будет словно сканером просвечивать и, скорее всего, вести запись разговора — нервничал как мальчишка. Словно не было этих двадцати с лихуем лет.       Да я так даже перед богами Уреи не робел, как перед этим человеком!       И знал — почему. Смотрители всего лишь игрались со мной как с неведомой зверушкой. Им было интересно посмотреть, как я себя поведу и что выкину в следующий момент. Авдеев же… Скажем так, он был той еще занозой в заднице. Если решит закусить удила, то не будет мне покоя ни здесь, ни в Доминикане, ни у черта на куличках. Выследит, выкурит и разрушит все, что я создавал двадцать лет. А мне дорог мой покой и устроенность. Искать себя заново и растить свой новый бизнес очень не хотелось. Потому меня и потряхивало.       — Борис Вячеславович готов вас принять, — заученно улыбнулась мне секретарша, пропустив в просторный кабинет с отделкой из красного дерева.       — Садись, — Авдеев даже голову не приподнял от бумаг, которые просматривал. — Коньяку? Чаю?       — Кофе. — Я устроился напротив. Разговор обещал быть достаточно интимным, и мне не хотелось кричать через весь кабинет.       — Кофе, — негромко и четко произнес Авдеев в селектор, после чего закрыл, наконец, папку и откинулся на спинку кресла, сложив руки на животе. — Севретов Андрей. Хм... Михайлович. И даже не придерешься, потому что раньше при рождении не брали пробы ДНК, и сравнить данные невозможно. Но земля слухами полнится, и кто-то где-то что-то всегда видит, не так ли? Спасибо, Леночка, — обратился он к секретарше, когда та занесла две чашечки с кофе, сливочник и сахар. — Так что вы мне скажете, Андрей… Михайлович?       — А что бы вы хотели услышать, Борис, хм… Вячеславович? — генерал был старше меня лет на десять-пятнадцать, но мне удавалось невозмутимо смотреть в глаза этого КГБшника. — Что я могу помочь вашему племяннику? Так об этом я сказал Вадиму еще три дня назад. Так что, или вы мне доверяете, или я отказываюсь от любой помощи Константину. Третьего не дано. Оправдываться в чем бы то ни было не собираюсь.       — Но вы же понимаете, что мы можем вас… заставить? И никакие ментальные игры в этом случае вам не помогут.       — Вы в этом уверены? — отпив кофе, я хмыкнул.       Химический привкус какого-то лекарства забивал аромат кофе настолько, что не оставалось никакого сомнения в том, что там что-то подмешано. Поэтому я несколько раз провел мизинцем у носа, активировав малый ядовитый аппарат, слизнув стекшую по клыку капельку собственного яда. Резистентность резистентностью, но поведение Авдеева напрягало. Мало ли какой коктейль они там намешали. А мой собственный яд полностью расщепит любые химические и биологические соединения, не входящие в структуру тела.       — А вы — нет?       — Борис Вячеславович, давайте начнем сначала, — я скопировал его позу. — Вам важна жизнь вашего племянника? Не существование, которое ему предлагает современная медицина, а нормальная жизнь обыкновенного здорового человека?       — У Костика неоперабельная аневризма, — Авдеев, пристально наблюдавший за мной, внезапно опустил голову. — Даже если вам каким-то способом удастся восстановить его позвоночник, как вы поступили со своим, Андрей, даже если вы сможете идеально срастить все его кости, он все равно умрет через два-три года. От этого не уйдешь.       — Но зато у него будет эти два или три года нормальной жизни. Разве этого мало?       — Ему нельзя делать общую анестезию. Нельзя вводить сильнодействующие препараты. Как вы собираетесь лечить его с такими ограничениями? — Авдеев беззвучно отбивал пальцами какой-то ритм, при этом смотря прямо в глаза, и меня как током ударило! Морзянка! SOS! Даже я, неуч полный, этот сигнал знал. Да и ответить мне было чем.       Блаженно улыбнувшись, я позволил своему сознанию скользнуть за стены кабинета, ощутив в соседней комнате какое-то напряжение линий жизни, не связанных с генералом. И почти сразу в разуме возник разговор, который здесь прозвучал совсем недавно:       «Ничего не бойтесь, Борис Вячеславович. Если это человек, то его обезвредит снотворное в напитке, а если то, что мы думаем, то за вот этими панелями спрятано оружие с дистанционным управлением, которое стреляет шприцами с убойными дозами снотворного, которое даже медведя с ног свалит. Предложите ему вот этот стул, и ничего не бойтесь. Мы за вами проследим и откроем огонь, стоит ему только пошевелиться…»       Авдеев словно специально вспомнил этот монолог. Точнее, он уже несколько минут крутился у него в голове. Надежда на то, что я окажусь не совсем человеком и смогу прочесть его мысли? Не знаю, это ли мне помогло собраться, или же осознание того, что Борис Вячеславович на моей стороне, но зажатость и страх словно волной смыло.       — Никак. — Я улыбнулся. — Я собираюсь его научить лечить самого себя. А это совсем иной подход к проблеме.       — А что вам мешает устроить курсы, на которых вы будете обучать других людей лечить себя? Я вам найду отличную команду, которая будет прислушиваться к каждому вашему слову. Дам тех ребят, которые смогут перенять ваше учение и через какое-то время подарить большинству людей на Земле исцеление, — медленно выдохнул Авдеев, заметив, как я ему подмигнул.       — Это так не работает, Борис Вячеславович. — Я вздохнул. — Чтобы выжить — человек должен умереть. Как случилось с Константином. Умереть духовно, чтобы освободиться от всего наносного. Опустошить себя до такой степени, что не будет иметь значения ни вера, ни надежда, ни страх. Ничего, что бы затмевало ощущение полной самодостаточности пустоты, сквозящей в нем. Обычно такого «просветления» достигают за несколько минут до смерти, да и то не все. Костя — достиг. А значит, способен на большее. И это большее я хочу ему дать. Потому что могу. А из-под палки: лечи того и этого, а не вот этого — так не получится. Вы же сами понимаете, что мир далеко не так прост, как вам кажется. Что есть тайны, которые не открыть, просто прочитав какую-то книгу. Не осознать — увидев, как получает «просветление» другой человек.       — К-хм... — Авдеев посмотрел на меня искоса: дурак ли я или прикидываюсь, уловив короткую ухмылку. — Хорошо. Допустим, человек, прошедший катарсис, в состоянии стать вашим… как там, падаваном?       — О, ну что вы, я всего лишь скромный вестник, который может подарить жизнь тому, кто в ней нуждается.        Клиника, в которую должны были «увезти» Константина, существовала, была анонимной, и там занимались лечением душевнобольных, так, что я не беспокоился о том, что меня могут подловить на несоответствии. Получить направление на одно койко-место не составило труда. А то, что Константин исчезнет с радаров после того, как пересечет границу — это уже никого не касается. Повеление и подставы — отличная вещь, когда ты практикуешься постоянно. И никто, даже самый дотошный следователь, не мог бы заподозрить в моей встрече с одной юной особой, изощренный план по похищению племянника одного знакомого всем генерала. Так что, или Авдеев согласится с моими требованиями, и мы разойдемся, пожав друг другу руки, или же наш разговор только и останется пафосной речью сбрендившего «гуру».       «Борис, вы меня слышите? — задал я ментальный вопрос, одновременно с этим адекватно блокируя все группы мышц его тела. Не хватало только ему дернуться и выдать нас с головой. — Объясните, что все это значит? Снотворное в моей чашке, ваши речи, напряженные линии жизни за стенами, которые держат руки на пультах… В смысле — напряженные люди с пультами?»       «Андрей, отсюда вам никуда не деться. К сожалению. Если мы с вами не договоримся, вас убьют. Если вы сможете каким-то образом выбраться — найдут и убьют всю вашу семью…»       «Ваше предложение?»       «Продолжайте делать вид, что вы недалекий сектант. А жизнь Кости… Пусть она будет на моих руках. Вам придется ответить только за те действия, которые зафиксированы в документах, а они тянут на два года тюрьмы, или, если вы договоритесь с хорошим адвокатом — на административное наказание. — Я хмыкнул. — Вы сделали большую ошибку, вмешавшись туда, куда не следовало. И я всего лишь пешка в руках тех, кто готов на все, чтобы заполучить вас в свои руки».       «Мы могли бы с вами поговорить в полностью неофициальной обстановке, чтобы поговорить без свидетелей? И если да, то когда?»       «Если вы поведете себя правильно и не сделаете никаких ошибок, то мы могли бы вместе выйти из этого кабинета и продолжить разговор напрямую…»       Авдеев не врал. Невероятно сложно обмануть того, кто сидит в твоем разуме, считывая не только эмоции и мысли, но даже самые отдаленные заполошные реакции разума.       — Итак, мы с вами договорились? — разговор длился от силы полминуты, и замешательство в словах и действиях Авдеева никак не были отмечены теми, кто следил за камерами.       — Пожалуй, нет. — Я снова улыбнулся, теперь уже держа не Авдеева, а бойцов, готовых напичкать меня снотворным. — Но чтобы у вас не возникло неправильной ассоциации с тем, что я делаю, приглашаю вас проехаться в больницу, чтобы обсудить все вопросы, связанные с вашим племянником, с компетентными специалистами, что прибудут за Константином через час. А там и проследовать за ним, чтобы убедиться, что с парнем все в порядке, и его не на органы разделывать собираются, а оказать посильную помощь.       — Вы считаете это хорошей идеей? — буркнул генерал, напряженно смотря в стены, где, видимо, были откидные панели. Но ни единого выстрела так и не прозвучало, даже когда я направился к выходу из кабинета.       — Я считаю это отличнейшей идеей, Борис Вячеславович, — я приглашающе приоткрыл дверь, и генералу ничего другого не оставалось, как последовать за мной.       И только когда мы сели в такси, я дал волю эмоциям.       Ох, зря меня тронули. Вряд ли это кто-то совсем уж сверху подсуетился. Обычные обезличенные человечки, крутящиеся в системе, никому и никогда не были интересны. А значит, на меня вышли те же, кому понадобился Родион. По той причине, что я был с ним, или же переключив свое внимание на меня как на более одиозную личность?       Непонимание происходящего выводило из себя, но я ничему не мог помешать. На данный момент не мог. Но кое-что сделать по-своему — запросто.       Словно ничего не случилось, я подъехал к больнице, где нас у порога встречал Вадим.       — Здравствуйте, Борис Вячеславович. Сервал, — оживленно улыбнулся он. — А я уже не надеялся, что ты приедешь. Вот документы, что ты просил. Константин уже на иголках весь, ждет не дождется. И не верит, что ты сказал ему правду. Да и никто не верит. Просто представить сложно, как можно поставить на ноги человека после таких ранений. Или ты пытался вывести его из депрессии таким способом? — Вадим на миг замолчал, искоса посмотрев на Авдеева, а после напряженно всмотрелся в мое лицо.       — Я никогда и никого не обманываю, Гном, — улыбка застыла на моем лице, как приклеенная. Сейчас было самое время улыбаться и делать вид, что ничего экстраординарного не происходит. — Как я и говорил, скоро подъедут люди, и Константина перевезут в клинику, где работает мой хирург. Надеюсь, мне можно зайти в палату на пару минут?       — Там… — Гном запнулся, — Стил.       — О, тем лучше. Я ненадолго, — и, хлопнув парня по плечу, пошел к палате.       Нет, это был не он. Во всяком случае, если что-то с Вадима и писали, то он этого не знал. Сборы документов проходили открыто, и все были уверены в том, что команда сбросилась на переправку Богомола. А не в том, что этим занимаюсь я.       — Буду тебя ждать… — услышал я вкрадчивый шепот, когда открыл дверь, и заметил, как Стил отпрянул в сторону, убрав руку с груди Богомола. — Сервал? Уже пришло время?       — Почти. — Я посмотрел на часы. — Скоро транспорт прибудет. С полчаса подожди, — попросил я его, смотря в глаза Константину: — «Богомол, аврал! Планы меняются. Мигни, если мне доверяешь…»       Константин сразу, без промедления, моргнул.       — Значит, можно собирать вещи? — преувеличено бодро произнес Стил, вскочив со стула.       — Конечно. — Я выглянул в коридор. — Вадим, будь добр, попроси дежурного врача зайти. Надо чтобы он присутствовал при перевозке…       И в этот момент мониторы дали сбой. Клиническая смерть. Ничего необычного. Костю с того света уже дважды вытягивали. Но только не в этот раз. Сейчас и здесь будет обычная кома. Я-то в любом случае сдержу свое слово, а вот сдержат ли его родственники и друзья Богомола — это уже не моя проблема.       Часа два, пока парня реанимировали и переподключали, я находился рядом. Нервничал так же, как и все. Переживал. Отправил уже ненужную команду восвояси, заставив забыть о том, зачем ребята одевались в медицинские одежды и пригоняли под дверь реанимационную машину с перебитыми номерами. И ждал.       Конечно, придуманный мною выход был не самым адекватным в череде и так не совсем правильных действий, но за время жизни я уяснил одно: если допускаешь ляп — «ляпай дальше», словно все идет по ранее задуманному плану. Это я и собирался сделать.       Естественно, как я и ожидал, в крови Константина не было найдено никаких веществ, кроме лекарств. Стил, что сидел рядом, уверенно мог подтвердить, что я даже не приближался к кровати. Да и камеры, неподкупные спутники любого уважающего себя учреждения, были направлены строго на меня. Тут уж точно никаких ментальных фокусов. А вот в ближайшем будущем мне этот фокус придется провернуть. Притом, с явным «хвостом», пушистым и очень подозрительным. Но для того, чтобы деактивировать этот хвост, и были придуманы друзья — еще до встречи, на всякий случай, я договорился с Егором, чтобы он прислал пару адекватных топтунов по указанному адресу.       — Борис Вячеславович, — отвлек я Авдеева от грустных мыслей. — Я вынужден вас попросить поехать со мной.       — Не сейчас, Севретов, — попытался он отмахнуться от меня, но это было не так уж и просто. Я ухватил его под руку, потащив за собой в такси. — Андрей, какого лешего?!       — Идемте, — уклонился я от ответа. — Прошу вас.       — Но…       — Здесь и без вас разберутся. Я вас _очень_ прошу, пойдемте со мной.       — Если ты решил, что меня можно просто так похитить, — прошипел он, когда мы вышли на улицу, — то спешу тебя разочаровать. Меня отслеживают.       — Я это прекрасно знаю. Поэтому, Борис, быстрее!       — Ну, Севретов… — прорычал генерал, но последовал за мной, и даже без возмущений сел в такси.       — Сева, привет, — поздоровался я с водителем за руку. — Видишь этого человека? — Всеволод кивнул, отсканировав внешность Авдеева. — Отвезешь его по этому адресу, — показал я бумажку, которую тут же скомкал. — Там скинешь на руки нашим ребятам. Инструкции им даны. Когда все будет сделано — подъедешь по данному адресу, — черканул я номер коттеджа Родиона. — Все, бывай.       И пересел в следующее такси, идентичное предыдущему, с отличием номера в один знак.       — Здоров, Славик, — водитель окинул меня долгим нечитаемым взглядом. — Как там дела у наших?       — Во что вы вляпались, Андрей Михайлович? — заводя машину, произнес он. — Приходили люди из конторы, вас искали. Егор смог выкрутиться, но не знаю, насколько хорошо у него получилось, потому что за входом следят.       — Да я уже знаю, — отмахнувшись, я уставился в окно. — Машина чистая?       — Обижаете…       — Перестраховываюсь. Ладно, вези меня в наркологическую клинику, где Виктор лежит. Будем решать проблемы по мере их поступления.       — Что-то случилось? — Рэйдан внимательно на меня посмотрел, когда я вышел из машины у наркологической клиники, где до сих пор отлеживались Виктор с Гэссером. — Проблемы?       — Да. И, кажется, я вляпался в них по самые уши. Пошли, — как и всегда, когда приходил я, мне навстречу вышел Семен Евгеньевич со своей профессиональной улыбочкой.       — Андрей Михайлович! Вы снова к нам заглянули? У ваших ребят все в порядке. Как вы и просили, их кормят как на убой.       — Семен, шутки отставить, — глухо произнес я. — Мне нужно тело.       — Какой свежести? — даже не удивился заведующий. — Если в клинике умирали наркоши, то в течение суток они находились в местном морге и только потом перевозились в государственный, или отдавались на руки родственникам.       — Самое свежее. Еще дышащее. Желательно с минимальными повреждениями нервной системы. Ненадолго.       Обращаться к старому другу было небезопасно. Подставить его не хотел. Но в этот раз мне было действительно плевать.       — Что ж… Есть у нас подобный экземпляр, — заведующий, не стирая улыбки с лица, повел меня по коридору. Мальчики накурились спайса. Богатые семьи, хорошие физические данные, все анализы чистые. Могу одолжить на пару дней, — хихикнул он, уверенный в том, что я какой-то полунекрофил-извращенец. Разубеждать я его не собирался. Чем невероятнее история, тем меньше веры тому, кто ее рассказывает. — Вот, выбирай, — завел он меня в палату с обкурившейся троицей.       Парни были не мелкие и явно взявшие наркотики в руки едва ли не в первый раз. Поэтому, когда я указал на одного из них, тело на каталке перевезли в изолированную комнату, откуда был выход в гараж. А в гараже уже ожидала старенькая буханка, из тех, что раньше использовались в медицинской помощи.       Указав Родиону на водительское место, я забрался назад, срывая с тела все шланги капельниц и освобождая горло от трубки, собираясь заняться возрождением оного индивидуума. Реанимировать подобные тела я уже давно научился. Сначала — впускаешь в него энергетический кокон человека, которого надо временно подселить, а после уже впрыскиваешь яд, запускающий регенерационный процесс. Так что через десять минут, пытаясь откашляться, Богомол обводил нас безумным взглядом, одновременно щупая свое тело и проверяя сознание. Рэйдан тем временем очень аккуратно, не нарушая ни единого правила движения, ехал к себе в коттедж. Следом за буханкой катила машина Славика с Гэссером и пятью бойцами, которые очень быстро вошли в норму после того, как узнали, что Гэсс жив. А через четыре квартала к нам присоединилось такси с генералом Авдеевым. Я тихо рассмеялся, представляя, в какой замес всунули его мои парни, чтобы освободить от хвоста.       Как сошлись на пару кварталов, так и разъехались, словно трем машинам нужно было ехать в разных направлениях. А когда Родион подвел буханку к коттеджу, ни разу не было видно, что в доме собралась довольно большая компания.       — Может, теперь ты расскажешь, что происходит? — Родион помог Константину выбраться и, поддерживая его за пояс, повел в спальню.       — Происходит, Рэй, принеприятнейшая вещь, — буркнул я, движением отмахнувшись от высунувшегося из гостиной Виктора, помогая ребятам подняться на второй этаж, где и скинул неизвестное мне тело с душой Константина на кровать. — То ли я под вас залетел, то ли вас под меня нагнули — еще не разобрался. Но ситуация плохая. На меня вышли. Нашли информацию, где я засветился, попытались продавить. Авдеева тоже даванули. Сверху. И вот сейчас я собираюсь это решить. Если взяли за яйца меня — то вас больше не тронут. Если же меня приплели к вам, то имея возможность действовать открыто, я быстрее разберусь в ситуации.        Костя внимательно прислушивался к каждому моему слову. И правильно делал. Возможно, теперь это его будущее вместилище, ну, или как договоримся.       — Что… — Константин закашлялся и попытался дышать ровнее. — Что требуется от меня?       — Насколько ты уверен в Гноме, Богомол? — теперь я повернулся к нему.       — Он мне жизнью обязан, так что, уверен. Подставил?       — Нет. Думаю, мне понадобится его помощь в сокрытии некоторых фактов.       — А со мной что?.. Как… Год уже прошел?       — Костя. — Я присел на кровать к парню. — Будь добр, расслабься и попытайся осмыслить информацию. Из-за некоторых проблем, возникших там, — я показал рукой наверх, — Авдееву приказали слить тебя. И он согласился на твою смерть, а не лечение. Вытащить твое тело из больницы не удалось. То есть с тем, что имел, можешь попрощаться. На данный момент у тебя есть это тело, и с ним тебе придется свыкнуться. То ли на постоянной основе, то ли временной. Это уже будет зависеть от того, насколько ты готов помочь.       — Если не соглашусь, убьешь?       — Да шут с тобой! Даже не мечтал! — я отмахнулся. — Просто это тело принадлежит другому человеку, еще живому. Сознание индивидуума на данный момент подавлено. И его удерживаю только я. В случае, если меня упрячут, я не смогу держать контроль, и тебя выкинет прочь. С последующим перерождением и так далее. Если мы договоримся, то я постараюсь полностью убрать чужое сознание из этого тела, и оно станет твоим.       — Договаривай.       — Возможно, подавить сознание не удастся, и тогда тебе, чтобы жить дальше, придется покинуть этот мир. Это тоже зависит от меня.       — Что требуется?       — А вот это, парни, придется выяснять вам, — развел я руками. — Для этого и собрал здесь всех тех, кому доверяю, и спрашиваю, кто еще готов прийти на помощь?       — Андэр, там какие-то парни приехали, — шмыгнул в комнату Гэссэр, заодно решив полюбопытствовать, кто это в нашей с Родионом кровати валяется. — Виктор к ним вышел.       — Сейчас спущусь, — пообещал я. — Костя, ты как? Готов встретиться с Авдеевым?       — Через десять минут, — отмахнулся тот, затребовав Родиона к себе, о чем-то с ним перешептываясь.       У главного входа я увидел микроавтобус, у которого собственной персоной стоял Егор.       — Привет, — мы пожали друг другу руки, и я кивнул на ящики и пакеты, которые выгружали из машины. — Что это?       — Как что? — Егор недоуменно почесал затылок. — Ты же сам на шашлыки всю нашу компашку пригласил. Вот мы и скупились по дороге. Или не надо было?       — Да как сказать… — Я почесал ухо и поморщился, когда мой зам начал играться с телефоном. — А какие твои предложения? Может, под телевизор пивко попьем?       — И это тоже, — согласился он. — Но лучше в баньке попариться. Только сначала нужно москитную сетку на все окна натянуть и дверь обезопасить, а то лето, жучков-червячков всяких полно. Кстати, я тут привез с собой просто невероятную вещь! Жена заказала в «магазине на диване» магнитные шторки от комаров. Сейчас я скажу парням, чтобы натянули. А ты пока сходи мусор прибери. Корзинку дать?       — Конечно! — Я даже воспрял духом.       Ребята обо всем позаботились. Магнитные ловчие сети, экранированный контейнер для мобильных устройств, тепловизор и куча мелочевки, которой они собирались обезопасить дом, чтобы ни одна тварь близко не подошла.       Хотя то, что нас подслушивают, и что жучки есть в телефонах, вот это было очень нехорошо. Но я еще не дошел до той степени паранойи, чтобы заставить всех раздеваться догола. Хотя, судя по предложению «попариться в баньке», таки придется раздеться. Благо, сауна у Родиона была, хоть и не очень большая.       Сервалы, без моего на то распоряжения, разбрелись по дому, занявшись обыденными на первый взгляд делами. Кто колол дрова, кто тащил мангал, кто вешал на окна и двери москитные сетки с возможностью электромагнитного импульса, который в состоянии вывести из строя всю электронику. Заодно в дом занесли ящики, и перед тем, как их открыть, словно нечаянно опустили на окна шторы. Следить за ними надобности не было, так что я взял в руки контейнер и прошел в гостиную, где сидел Гэсс с ребятами и Авдеев с двумя приставленными к нему моими топтунами. И, приложив палец к губам, осторожно опустил в контейнер собственный телефон. Виктор, понятливый малый, забрал телефоны у своих ребят и протянул руку к ребятам. Те послушно избавились от всей электронной начинки и пригласили генерала поступить так же. Авдеев оказался не промах. Молча он поднес кулак к моему носу, но мобильник отдал.       После этого один из сервалов прошелся сканером по одежде ребят, показав «Окей» пальцами, и пошел проверять стены. Авдеев, не выдержав такой секретности, приподнял левую бровь. Пришлось сложить руки в жесте мольбы и указать на часы — пятнадцать минут. Пусть ребята поработают. Вдруг коттедж Родиона не настолько секретное здание, и аналитики вычислили, где мы скрываемся.       — А комариков я все же наловил, — спустя пятнадцать минут, как и договаривались, Егор вошел в дверь, протянув мне прозрачный бутылек, в котором лежало несколько микросхем размером с симку. Я указал на ухо, но он отмахнулся. — Пузырек экранирован от любого микроволнового излучения, и когда эта дрянь находится здесь, — встряхнул он схемы, — никто не в состоянии подслушать нас. Кстати, я надеюсь, что мне показалось, но в лесу я видел несколько теней, которые вьются вокруг поселка, явно не желая приближаться. Сходить посмотреть?       — Не стоит. — Костя с помощью Родиона спустился вниз. — Это Стил с командой. Я предупредил, чтобы они подтягивались.       — Надеюсь, не по телефону? — хмыкнул Егор, окинув взглядом холеное, избалованное тренажерами тело Богомола, но тактично промолчал.       — Нет, у меня рация есть, — подозрительно буркнул Рэйдан, напряженно присматриваясь к Егору. — Дрюх, кто эти клоуны?       — Мои котятки, — я рассмеялся. — Егор, мой зам. Рэйдан, мой партнер по путешествиям, — представил я их друг другу, а после повернулся к остальным: — Мой, мать его, сынуля. — Я пригрозил Гэссеру кулаком, чтобы не смел пасть открывать, пока не спросят. — И его команда поддержки — бывшие силовики из моих «котяток». Генерал Авдеев, — и, притянув к себе Константина, положив руку ему на плечо, подтолкнул вперед. — Борис Вячеславович, позвольте вам представить новую внешность вашего племянника Константина, в просторечье — Богомола.       — Севретов, это хуевая шутка, — помолчав с минуту, стараясь за чужими чертами лица разглядеть племянника, наконец, выдал Авдеев. — И я не ожидал от тебя подобной.       — Это не шутка, — Костя покачал головой. — Это тактический прием. Гризли, возьми пару парней из тех, кому доверяешь, и выйди на открытое пространство, чтобы Стил тебя заметил.       — Как скажешь, командир. — Родион тут же поспешил ухватить двух ближайших к нему бойцов за плечи и поволок за собой.       — Тактический прием, говоришь? А скажи-ка мне, «племянничек».       — Дядь, ну ты как всегда. Два-три-ноль-пять-семь-три. Хоть код смени, а то повторяться надоело.       — Костя?..       Я испугался, что Авдеева сейчас удар хватит. Но старик был действительно крепок. Бледность быстро схлынула, и он рванул к племяннику, сжав его в объятиях.       — Но как?! Объясни мне! Это же… Такого просто не может быть!       — Я тоже думал, что не может, и вот… — Он развел руками.       — Какая-то новая технология? Неизвестная нам разработка? Что?       — Андрей, — Костя кивнул на меня. — И по тому, что он мне рассказал, я понял, что охота идет и за ним тоже.       — Инопланетные технологии, что ли? — напряженно застыл Авдеев, и в его тоне не было ни капли шутки и недоверия. — Значит, именно поэтому ты и понадобился этим?       Кому «этим», я спрашивать не стал. И так все ясно. А если даже генерал знает, что меня ищут и ловят, то облава началась действительно очень серьезная.       — Напитки? — Я вскрыл один из ящиков, что привез Егор, достав пузатые бутылки бренди. — Давайте успокоимся и подождем, пока к нам присоединятся остальные. Те, кому Костя верит так же безоговорочно, как я своим сервалам.       — Чего я не знаю, Андрей? О чем мне не доложили? — Авдеев смотрел на меня напряженно и подозрительно. — Твои сервалы же — это коллекторская контора, где ты со своими ублюдками выбиваешь деньги из нормальных граждан!       Егор не сдержал смешка, за ним и я, а после к нам присоединились все остальные, кто знал о работе сервалов. Через две минуты мы просто покатывались со смеху.       — Нет, Борис… Вячеславович, вы не правы, — я продолжил подхохатывать. — Коллекторы — это больше видимость, чтобы зарегистрировать свою деятельность. На самом деле мы скрытая силовая структура, занимающаяся помощью адекватным людям в погашении их долгов, розыском пропавших и помощью в решении некоторых вопросов. Но да, чтобы поддержать имидж коллекторской конторы, мне иногда приходилось заниматься, как вы сказали, «выбиванием долгов». С подонками дело иметь интересно. Сломал пару костей, и банк получил свой кредит. А хорошие люди чаще всего получали или отсрочку, или уведомление, что их долг полностью погашен. Только в будущем у них появлялась в банковской ведомости запись «неблагонадежен», и кредиты выдавал уже наш банк, а то и просто проводил некоторые операции совершенно бесплатно.       — И откуда ты знаешь, какие люди хорошие, а какие… — я постучал себе по виску. — А… да. Прости. Ты же мысли читаешь…       — Мысли, намерения, возможности. К тому же легко руковожу мыслительным процессом людей, заставляя их делать то, что мне выгодно. Вы выпейте, выпейте… — усмехнувшись, я проследил, как Авдеев, вытаращив глаза от удивления, делает пару глотков бренди. — Ну, вот как-то так.       — Хочешь сказать, что все, кто здесь находится, подвержены твоему влиянию?       — Нет, Борис Вячеславович, я не кукловод, если вы об этом. И в голову просто так никому и никогда не лезу. Мне своих проблем хватает, чтобы еще заниматься подобными глупостями. Просто некоторые из присутствующих, — я кивнул на Егора, — находятся под некоторым ментальным внушением, которое запрещает им разглашать любые факты из нашей работы.       — А мне чего рассказываешь?       — Потому что на данный момент вы тоже находитесь под некоторым внушением и, выйдя отсюда, моментально забудете, о чем шел разговор. Так что все мои тайны останутся со мной.       — А как же… — он указал на Константина. — Вот это…       — «Это» я тоже умею. Плюс еще немного по мелочи. Но все равно, стараюсь как можно меньше заниматься нечеловеческой деятельностью, чтобы не нарушать равновесие мира. А то некто, не буду упоминать всуе, очень на меня разозлится.       — А ты… инопланетянин? — наконец, собравшись с духом, переспросил Авдеев.       — Скорее инопланетяне научили меня тому, чем я занимаюсь сейчас.       Я почувствовал, что эннэшше возвращается, и знаком указал Егору, чтобы вышел и всех проверил. А сам через память Родиона и Константина постарался убрать подозрительность из разумов ребят, которые пришли к нам на помощь.