Импринтинг двух миров (подопытный мышь)

      Последние дни я даже спать не мог. Ломка стала невыносимой. Чешуя чесалась так, что готов был ее с себя содрать когтями, что давно бы и сделал, если бы не желание увидеть выползок и его цельность. Спасала только настойка, которую мне флягами таскал Николай. Ну и еще практически неслышное, но беспрестанное нахождение рядом Рэйдана или Джэйл. Нет, они не прыгали вокруг меня с вопросами «чем помочь», не пытались суетиться. Но если вдруг сползала циновка — поправляли ее тут же или же смачивали, когда высыхала. Когда хотел пить — почти мгновенно получал под нос пиалу с водой. Есть мне не хотелось совершенно. Состояние было таким паршивым, что кусок в горло бы не полез. Раньше подобного не было. Обычно я просто становился вялым на десятый день линьки и, свернувшись в клубок, дремал, просыпаясь только в тот момент, когда в моих покоях появлялся Рушшус, начиная избавлять от отслоившейся чешуи.       Не знаю, что тому было виной, мое настроение, или же яг, чье тело я получил, всю жизнь так мучился. Следующий раз я подобное терпеть не намеревался. Собирался научиться использовать трансформацию этого тела и проводить линьку хотя бы в теле ягрена, чтобы не терять столько времени и сил на подобное извращение.       Я, кажется, даже задремал, потому что внезапно выплыл из собственных грез от громкого шипения и оттого, что меня кто-то легонько тряс за плечо.       — Что еще? — буркнул я, не понимая, что от меня требуется.       — Ползи в бассейн, — услышал я Рушшуса. — Пора.       — Слава яйцам, — простонал я, с помощью ягов перебравшись в водный бассейн, где ягини со своими ласковыми ручками начали осторожно избавлять меня от выползка, снимая его очень аккуратно и нежно.       — Так, голову и руки тебе освободили, а дальше сам, — прошипел Рушшус.       И я, как уже не один десяток раз, начал извиваться всем телом, избавляясь от выползка. Дело проходило не быстро. Зато помощников было столько, что мне показалось, будто полкрепости собралось посмотреть на то, как я линяю. Вот только напрягало то, что я до сих пор ничего не вижу. О чем и поделился с Рушшусом.       — Темно. Потому и не видишь, — успокоил он меня. — Сейчас твои глаза очень чувствительны к свету. Когда избавишься от старой кожи — поползешь спать. К утру должно все окончательно восстановиться. Но я приказал твоим яргенам еще пару дней не снимать шкуры с окон.       — А ускоренная регенерация не подойдет?       — Не советую. Все должно восстановиться самостоятельно.       Спорить с наставником, который к тому же на несколько веков меня старше, казалось неразумным, так что я только согласно кивнул.       — Андэр, я хотел тебя предупредить, но все не было времени, — внезапно услышал в голосе мудрого яга какое-то сомнение. — Мое время в этом мире заканчивается. Боги уже давно приготовили мне другую жизнь, и остаюсь я рядом только потому, что еще не нашел себе замену.       — Рушшус, — я был потрясен его словами. — Как так? Ты болен? Может, попросить, чтобы тебе провели полную регенерацию? Или, если хочешь, я сам переселю тебя в молодое тело…       — Нет, малыш, — старый яг покачал головой, погладив меня по носовым пластинам. — Продолжать эту жизнь у меня больше нет никакого желания. Я слишком устал от своих знаний и умений. Я вырастил тебя, научил твердо стоять на хвосте и сделал все, чтобы ты чувствовал себя в этом мире уверенно. Больше мне нечего тебе дать. Да и никому из тех, кто рядом с тобой — тоже.       — Тебе рядом с нами так плохо? — попытался я понять ситуацию.       — Я уже сделал свой выбор, и не нужно меня останавливать. Вместо того, чтобы тратить силы на меня, потрать их на то, чтобы найти себе нового наставника, готового продолжать путь вместе с тобой. Если найдешь кого — покажи мне. Хочу знать, что он достоин, чтобы быть рядом.       — Значит, ты оставишь меня в любом случае, так? — Я тяжело вздохнул. Как-то не представлял свою дальнейшую жизнь без этого яга.       — В любом. Ты прав. В середине сезона дождей я взойду на алтарный камень. Так что, постарайся определиться до этого момента.       — Хорошо, учитель, — тяжело вздохнул я, понимая, что Рушшус прав.       У меня не было возможности остановить его. А на уговоры он не поддастся. Но понимать, что через несколько месяцев я лишусь поддержки и советов, которые слушал здесь всю свою жизнь — было очень неприятно. Но и сделать ничего не мог. Если бы Рушшус хотел молодое тело, с этим бы и проблем не было. Но он хотел не молодость, а забытье. И если я еще мог работать с разумом тех, кого принес с Земли, то как-то перекрыть разум мага сил у меня бы не хватило.       — Не грусти, малыш. — Он снова погладил меня по носовой пластине. — Скоро жизнь повернет так, что у тебя не будет времени скорбеть обо мне. К тому же, ты и сам должен был заметить, что все реже и реже обращаешься ко мне за помощью. А это значит, что ты не нуждаешься во мне больше. Перерос то, что я мог дать.       — Может, я нуждаюсь в тебе не как наставнике, а как в яге, что вырастил меня и не дал сломаться? Об этом ты не подумал? Или ты решил оставить меня из-за того, что я сделал? — и получил когтистой лапой по лбу.       — Я тебе сколько раз говорил, что мир не крутится вокруг тебя. И все идет своим чередом, а не по твоему велению! И решение я принял, когда ты еще в своем мире был. Так что нет. С тобой это не связано.       — А помнишь, ты очень хотел посетить Землю? — попытался я еще раз. — Может…       — Мое любопытство исчерпано. Когда ты открыл память тем, кого привел за собой — я смог смотреть их глазами и читать их память. Мне хватило этого, чтобы понять ваш мир. Нет. Он не понравился мне.       — Почему?       — Громкий, перенаселенный, жестокий. Мне не хотелось бы хранить память о нем. Иди спать, малыш. Я уйду не завтра, и у тебя хватит времени, чтобы задать мне все те вопросы, на которые у меня найдутся ответы.       Я только кивнул, понимая, что Рушшус в который раз прав. И насчет времени, и насчет того, что мне нужно поспать. Глаза уже сами собой слипались.       Утро началось с нежных прикосновений. Притом, по ощущениям, этих ласковых лапок был десяток, если не больше. Да и пахло не Рэйданом, а ягинями, коих я и увидел, когда открыл глаза. И понял, что они не просто ласкают меня, а чем-то смазывают по всей длине тела.       — Суришш, — прошипела одна из них. — Повернись на другой бок. Нам надо полностью смазать твое тело.       — И чем вы меня там мажете? — Я снял каплю жирноватой с запахом трав субстанции, растерев ее в пальцах.       — У тебя какая-то неправильная линька, — вполз в мою комнату Рушшус. — К этому моменту чешуя уже должна была загрубеть, но она так же мягка, как и вчера.       — А может так и должно быть? — Я потыкал когтем в свою руку, дернувшись от боли. — Нет, вот так — точно не должно.       — Попробуй восстановить свое тело, как хотел вчера, — подумав, предложил Рушшус.       — Не помогает, — качнул я головой, пару раз прогнав по себе волну исцеления. — Может, со временем она станет менее чувствительна?       — Я спрошу богов. Может, у них есть ответ?       — Да, у нас есть ответ, — Васшисс откликнулся почти сразу, стоило Рушшусу только вознести руки к небу. — По некоторым причинам, зависящим только от Андэра, его линька прошла быстрее, чем следовало. Старая шкура отслоилась, а новая не успела сформироваться полностью. Еще некоторое время чувствительность будет очень высокой. То, чем вы его мажете — не поможет.       — А что поможет? — задал вопрос я, даже не надеясь, что мне ответят.       — Сса-арэшш подарил тебе хафе. Ты о ней еще помнишь? — Я кивнул. — Вот и отлично. Пользуйся.       — Как? — не понял я.       — Помнишь, что тебе сказали насчет ее использования?       — Ничего. Мне никто не рассказал.       — Положи ее в воду, в которой будет твоя кровь, — хмыкнул Васшисс. — У тебя целый бассейн воды.       — И?..       — Андэр, не делай вид, что ты глупее, чем есть на самом деле. Тебе дали рецепт? Дали. Будешь ли ты им пользоваться — твое дело. В регенерационную камеру тебя никто класть не будет. Не заслужил.       — Понятно, — кивнул я, а после медленно, стараясь лишний раз не тревожить невероятно нежную чешую, которая даже начала трескаться от массивности моего тела, пополз в бассейн.       Хафе, которую мне подарили, принес Рушшус. Он хранил ее у себя все то время, как меня не было рядом. Привязать ее к себе до смерти того тела я не успел, так что она была свободна.       — Жива. Я постоянно ее проверял, — сообщил наставник, поставив плошку, в которой лежал моллюск.       В плошке кроме воды было достаточно ила и водорослей, а так как створка дернулась, стоило только взять ракушку в руки, дало мне понять, что хафе не только жива, но и здорова.       Острым шипом я резанул себя по ладони, сцедив кровь в бассейн и, положив ракушку на дно, сам влез в воду. Долго, очень долго ничего не происходило. А потом я ощутил жжение, притом по всей поверхности своего тела. Ощущение было, словно я принимаю ванну со скипидаром или со жгучим красным перцем. Но ощущения не были неприятными. Наоборот, я расслабленно сполз в воду еще ниже, снаружи оставив только ноздри, и на несколько часов забылся в полудреме. Когда проснулся — жжения уже не было.       Достав хафе из воды, я выполз из бассейна, заметив, что все трещины с хвоста и подбрюшья ушли, а кожа стала куда как эластичнее. Не знаю, что за фермент выделял этот моллюск, но это было нечто наподобие коллагена. Или же может то жжение, которое я ощущал, стимулировало мою кожу, заставив ее самостоятельно залечивать себя? Не знал, да и не собирался гадать. Главное, чувствовал я себя гораздо лучше.       Так, изо дня в день, в почти полном мраке, ползая только из спальни в бассейн, я поил хафе своей кровью, получая в ответ «горячие» ванны, пока в один из дней не заметил, что уже практически не ощущаю камни пола под своим брюхом. И, осознав это, поняв, что чешуя стала такой плотной, как и должна быть, а значит линька полностью завершилась — сорвал шкуру с окна, на миг ослепнув от яркости света.       — Как самочувствие? — Рэйдан втащил в комнату поднос с едой, поставив его на стол перед лежанкой. — Вижу, ты уже довольно неплохо ползаешь.       — Обними меня, — попросил я, заранее напрягшись от понимания, что его шипы вполне могут пробить мою чешую.       — Так? — Рэйдан очень осторожно прикоснулся к моей спине, и я сам откинулся на его грудь, ощущая, что объятия становятся все плотнее и даже грубее.       — Вот теперь могу сказать, что я полностью вернулся, — развернувшись в руках Рэйдана, я обнял его в ответ, очень остро ощутив, как он чуть кольнул жалом языка в кончик моего носа. И расхохотался. — Бля, я как Ахиллес теперь! Только у того пятка была уязвимой, а у меня — нос!       — Не понял? — Родион, судя по эмоциям — улыбался.       — Ну… Я практически весь находился в воде, только кончик носа над ней держал, чтобы дышать. Вот, теперь мое тело имеет нормальную чувствительность, а кончик носа... — Я осторожно прикоснулся к нему пальцем, чуть дернувшись от остроты ощущений, — такой же, как был до приема этих лечебных ванн.       — Значит, теперь ты будешь чувствовать мои поцелуи? — Рэйдан снова лизнул меня в носовой щиток, заставив кивнуть.       — Главное, свой нос не подставлять под чей-то кулак, — согласился я. — Крепость-то кожи такая же, только чувствительность высокая.       — А… там? — Рэйдан кивнул на паховые пластины.       — ТАМ я не линял. А пластины жгло так же, как и все тело, так что не вижу никаких проблем, ну, кроме своей телесной девственности.       — Я буду очень аккуратен, — шепнул Рэйдан. — И не трону тебя до тех пор, пока ты сам этого не захочешь. Говорят, желание — самая пикантная приправа даже к глубокой и древней девственности.       — Сам ты древний! — возмутился я, услышав его смех.       — Чем теперь, когда пришел в себя, заниматься будешь?       — Тем, чем мне настоятельно рекомендовал заняться Эгъясс. Учиться магии духа.       — Для того, чтобы начать учиться магии духа, тебе сначала надо восстановиться физически, — покачал головой Рэйдан. — Давай начнем с тренировок, которые настроят тебя на будущее обучение.       — А ты уверен?..       — Любой гуру, ведущий обучение духа, скажет тебе то же самое.       — Тогда поем…       — Тогда мы потренируемся сейчас, а поешь ты потом, — категорическим тоном приказал Рэйдан, заставив меня ползти наружу.       — На чем драться будем? Или на кулачках помахаемся?       — Типичный представитель общества людей, — хмыкнул Рэйдан. — Драться, махаться, морды бить… Нет, приятель, с этого дня твои тренировки будут совсем иными. Тебе надо повышать свою духовную энергию, поэтому тренировки должны быть не силовыми, а направленными на концентрацию.       — Рушшус тренировал меня так.       — Значит, не в первой. Уже легче.       — Точно, — согласился я, оказавшись на тренировочной площадке замка, заметив какое-то шевеление у ворот, а потом спешно расползающихся ягов, несших стражу.       И, являясь главнокомандующим этой крепости, даже если моя репутация и была подмочена, вынужден был ползти к воротам, чтобы разобраться с тем, что происходит… Увидев то, что не поддавалось никакому объяснению. Навстречу мне полз огромный белоснежный яг, по телу которого язычками проходило пламя.       — Ну, это стопроцентово дары богов, — хмыкнул я и, подползши к ягу, протянул ему руку. — Познакомимся?       — Мы с тобой, Андрей, уже знакомы, — хмыкнул тот, чуть пригасив свое пламя, протянув мне руку. — Мартыхин.       — Прикольно выглядишь, — оценил я его вид. — Слили все четыре вида в один геном?       — Ну, я не радужный хамелеон. Ты — морф, а я — просто несущий в себе гены всех рас, плюс кое-что от себя. Меня препарировали, разобрали по молекулам, собрав заново в этом виде. Кстати, я благодарен тебе за то, что пригласил, хотя бы по той причине, что мне удалось пообщаться с богами Уреи. Очень… одиозные личности. Они не только мое тело переделали, но и мозги препарировали. Ментально, — тут же рассмеялся он. — Всунули в меня столько информации, что я в ней еще пока не разобрался. Зато я имею ту же функцию, что и на Земле. Являюсь твоим куратором.       — Зашибись, — я ударил плечом в его плечо, чувствуя, как меня отпустило. Если бы Олег был виноват в том, что сотворил своим порталом, его бы не отпустили. — Ты знаешь, что произошло во время твоего перемещения?       — Да. Мне рассказали. — Олег развел руками. — Сожалею. Прости, я реально никогда не встречался с межмировыми порталами. Даже с теми, что пользовался ты — не сталкивался. Я даже подумать не мог, что это не точечный перенос, а прокол. Никогда в жизни я не воспользовался бы твоим даром, если бы знал, что мое перемещение принесет хоть какой-то вред миру. Этому, нашему… Не имеет значения. А то, что случилось — практически катастрофа.       — Мы можем ее исправить?       — Мы? — Олег с сожалением покачал головой. — Нет, такие как мы — не доросли до подобного. Кое-что, конечно, сделать можно. Но очень мало.       — Что? — деловито произнес я.       — Как мне поведала Шанасс, все попавшие в этот мир несовершенные души, так как пространство не перенаселено энергетическими сущностями, сразу внедрятся в оболочки. Пакость, которая проскользнула за мной, будут ловить боги, а мы, как имеющие право переноса душ, должны выпить все доступные нам зараженные души, а когда эти божественные ребята, наконец, откроют проход на Землю — прийти туда, чтобы вернуть их в наше пространство.       — Заебись задачка, — мотнул я головой, чувствуя какое-то несоответствие, а потом и понял — какое. — Не, ну я — понятно. Я могу передвигаться душой. А ты? Тебе что, подарили душу?       — Нет, мне откроют проход на Землю и назад. Один раз.       — Ладно, — я согласно кивнул. — Получается, что это задача на всю оставшуюся жизнь?       — Шанасс очень жалела, что это не так, — рассмеялся Олег. — А Эгъясс вторил ей, сказав, что хоть чем-то тебе голову забить, чтобы не страдал херней. Но все куда как проще, Андрей. Не знаю, по какому принципу и для чего боги Уреи разделили мир на временные зоны силовыми полями, но это стало нашим благословением. Все, что сумело просочиться за мной в эту временную зону — здесь и осталось. Переходы между зонами на данный момент перекрыты для всех существ, как материальных, так и не очень. А вся остальная дрянь, что не прошла за мной в эту зону — вне атмосферы, за пределами всех зон.       Я шумно выдохнул. Даже хвост ослабел от облегчения. Всего лишь одна зона. Ее вычистить будет легче, чем весь мир.       — А что будет с теми, кого мы лишим душ? Это же сотни погибших кладок.       — Миллионы, — не согласился Олег. — Ярэны, все сухопутные… Каждый, кто вылупился после моего появления — заражен. Но во мне сейчас больше десяти тысяч душ. Мне их дали, чтобы тела не погибли, а просто сменили свои души, продолжив жить. Когда использую их — получу еще.       — Часть работы можно сделать у нас. — Николай подполз неслышно и сейчас оказался за моим плечом. — В тело вселяется только одна душа?       — Что ты имеешь в виду? — переспросил я.       — Можно ли выпивать душу, поддерживая жизнедеятельность тела, дожидаясь следующей вселенной, снова выпивать ее… И так до тех пор, пока не выловим все?       — Можно, — осторожно согласился Олег. — Но тела детей, использованные таким образом, окажутся нежизнеспособными. Вы согласитесь убить десятки детей?       — Это будет того стоить, — вмешался еще один яг. — У нашей семьи зреют две кладки. И я готов пожертвовать обеими.       — Если это поможет — я тоже, — согласно кивнул второй. — Можно спросить всех, готовы ли наши ребята на подобную жертву. В данной ситуации опустошить инкубатор таким образом — достойно.       — И ваша совесть будет чиста? — чуть грубовато переспросил Олег.       — Да, — я кивнул. — Их совесть действительно будет чиста. Олег, это не прагматичность, это — жертва. Ребята готовы к ней, чтобы в других семьях, где родятся дети, они смогли бы продолжить жить без нашего вмешательства. К тому же, у ребят совсем иное отношение к детям. Равнодушие к жизни своего приплода еще не выветрилось из их голов. Ребята очень долго жили как яги. К тому же здесь мы все до единого знаем, что здесь реинкарнация — не пустой звук. К тому же вылупившиеся, все до единого, получат ломанные и порченные души Земли, а не те, что должны были дать им боги. Правда, я не понимаю, почему эти души не нашего ареала назад не вернулись…       — Потому что на данный момент все каналы, ведущие с Уреи или на нее — перекрыты. Полностью. Они, говоря словами Земли, рванули стоп-кран. Никто не войдет и не выйдет из этого мира, пока не закончится чистка.       — Поэтому ее и надо закончить как можно скорее. В мире, где нет СМИ — мэй-дэй не работает, и общего оповещения не получится, — напряженно взглянул я на Олега.       — Шанасс сказала, что решить, как поступать — тебе. Я — помощник, советчик, но не действующее лицо. — Олег покачал головой. — И я не одобряю идею убийства мелких.       — Вынесем на обозрение? — оглядел нас Николай.       — Только быстро, — кивнул я. — Каждое мгновение промедления — может кому-то стоить жизни.       — Мне будет очень сложно жить по вашим правилам, — произнес Олег, резко кивнув головой, соглашаясь и на голосование, и на то, что мы хотели сделать.       — А я тебе о мире Уреи рассказывал. И много. Слушать надо было, прежде чем срываться сюда, — оборвал его рефлексию. — Это не Земля. Если маешься совестью — спроси богов, как они относятся к этой моей идее. Я соглашусь с любым их решением.       — Ты прав, — согласился Олег, что-то сместив в браслете, надетом на руку. — Шанасс, у нас возникло…       — Передать камеры временного поддержания жизнедеятельности? — деловито переспросила ярэна. — Или сами справитесь?       Олег открыл и захлопнул пасть, а потом в бешенстве раздул защечные мешки.       — Объясни!!!       — Тебе чего хочется, бибизян? — устало вздохнула Шанасс. — Андрей не ведомый. Ведущий. Если он не переходит рамок, установленных нашим миром — у нас нет права его останавливать. Данное предложение — в пределах допустимого. Если на этом все — повторяю вопрос: камеры временного поддержания жизни передавать?       — Передавай, — согласился я. — Три десятка.       — Вы… вы — люди? — шепотом переспросил Олег, когда Шанасс отключилась.       — Да, парень, мы — люди. — Родион кивнул головой. — Мы настолько люди, что готовы пострадать, чтобы то, что ценно для других — пострадало куда как меньше.       — Нам так проще, — добавил яг, что предложил свои кладки первым. — Подставить себя, свои спины или даже приплод, чтобы те, кто даже не подозревают, что произошло — так и оставались бы в неведении. Так — проще и легче. Так — правильнее.       — Мы — солдаты, парень, — сочувственно произнес Николай. — Солдаты, которым дали право и цель: защищать этот мир. «Semper fidelis» — слышал?       — Всегда верен, — согласно кивнул Олег. — Но причем…       — У нас этот девиз звучит иначе: «Никто кроме нас».       — А еще — «есть такая профессия — Родину защищать», — хмыкнул яг, что вполз только что, услышав последние слова. — Все это — о нас. Солдатах, что не отступили тогда и не готовы отступать сейчас. Я поговорил с теми, чьи кладки лежат в инкубаторе. Мы готовы отдать их. Полностью. До единого яйца.       — Хорошо, я согласен с вами, — Олег ощутимо расслабился, признав нашу правоту и даже сумев с ней примириться. — Попытаемся действовать предложенным вами способом…       — Ух, забористая, — Олег мотнул головой, глотнув еще.       Мы все, кто участвовал в этой, поистине мерзкой операции, сидели за одним большим столом с встроенным амулетом доставки пищи из божественного хранилища. И пили. Жестко, всухую пили, без закуси. Десять ягов из тех, чьи кладки мы использовали, и десять помощников с крепкими нервами, у кого хватило сил помогать нам. И говорили о чем угодно, только не о том, что сделали.       Хотя все, что мы сделали — не касалось физической составной мелких. Мы просто сожгли им связку души и тела переселением душ, что через каждого малька пропустили по шесть-семь десятков. Мало, безумно мало… Миллион кладок, и всего две с половиной тысячи пойманных душ. Последующие два-три года придется ловить их по всему периметру зоны…       — Знаешь, Андрей, а я — трус. И дурак, — внезапно проворчал Николай. — Во мне зреет кладка. Я хотел оставить до подходящего момента… Когда узнал, что вы хотите — испугался. А когда увидел, что делаете — устыдился.       — Не ты один, — к нам за стол подсел Костя. — У нас четыре десятка ребят, что держали кладки в себе. Они прониклись, так сказать. Ты же знаешь, что яги жизнеспособны некоторое время после принудительного вскрытия яйца? У вас будет два часа времени. Сколько успеете — все ваше.       — Хлопнем? — повернулся я к Олегу, что угрюмо кивнул, выпив. — А сделаем?..       — Застрелишь меня потом из табельного, — прошипел он.       — Нет здесь такого.       — Есть. Не в этом временном отрезке.       — Олег, давай просто отсечем это. Когда сделаем. Если что — попроси богов стереть тебе память. Или — не участвуй, если так все бьет по психике…       — Я — твой куратор.       — Ты здесь — без году неделю. Тебя просто вкинуло в стресс. Слишком много всего. Надо просто расслабиться.       — С кем?.. — хохотнул Олег.       — О, вот это — человеческая реакция, — хмыкнул я. — А тебе кого?       — Ну, если бы один, близко знакомый тебе ярген, согласился бы взглянуть в мою сторону…       Я охренел, переглянувшись с Рэйданом. Он, похоже, тоже.       — А в глаз? — вежливо переспросил я.       — Жалко, что ли? — обиделся Олег. — Все равно вы друзья, а не партнеры.       — Эм-м… Ты о Джэйл?.. — Я даже икнул от неожиданности.       — Я ей нравлюсь эстетически, и если ты не против, то готов за ней поухаживать.       — Олег… — я засмеялся. — Ты же понимаешь, что это — ЯРГЕН?! Что ее психика совместима с телом максимально полно?       — Дураком никогда не был. Так что, даешь согласие?       — На это было бы интересно посмотреть, — согласился Рэйдан, подняв пиалу. — Я спрошу Джэйл, готова ли она принять твои ухаживания.       — Без сопливых разберемся, — шутливо отмахнулся Олег.       — Я ей как брат! — так же шутливо обиделся Родион.       А я ощутил задействованный ментальный канал, к которому присоединилась Джэйл, внезапно полыхнув шаловливой веселостью. И сам присоединился, спросив, точно ли она не против, получив уверение, что подмять под себя такого яга будет интересно.       Мы, вдвоем, пьяно захихикали над происходящим, перемигиваясь и толкая друг друга локтями.       — У вас что-то смешное произошло? — спросил Костя, и мы кивнули в ответ.       — Простите, мы вас покинем, — хохотнул я и, ухватив Родиона за руку, поволок его за собой в наши апартаменты.       И упал на свою койку, уткнувшись носом в грудь Рэйдана, зашипев от острой чувствительности кончика носовой пластины.       — Это предложение? — пророкотал Рэйдан, устроившись рядом, ласково царапая когтями мою чешую и грудные пластины.       — Если хочешь, — пожал я плечами. Желание было, но я бы не назвал его сильным. Хотя и понимал, что скорее всего это связано с низкой гормональной активностью этого тела, оказавшегося довольно наивным в плане сексуального удовольствия.       — Не-ет, вот такое меня точно не устраивает, — пробормотал Рэйдан, а после и приказал: — Обернись человеком. Я так тебя хоть возбудить смогу.       — Обернусь, — согласно кивнул я. — Но не для секса. Если хочешь — могу отсосать. Прости. Благо, тебя не было в том аду, в который мы окунулись.       — Нет. Нет, Андрей, — Родион обернулся человеком, и я последовал его примеру, вжавшись в горячее тело. — Я не хочу через силу. Особенно сейчас. Давай просто полежим.       — Полежим, — кивнул я, лбом уткнувшись в его грудь, и тогда — прорвало: — Они маленькие были, Рэй… С ладошку. Или чуть больше. Только это не наши дети с Земли, понимаешь?.. Младенцы — глупые, а эти… Ты же знаешь, Рэй, что яжата уже практически готовы к жизни. У них нет навыков, нет приспособляемости, но первичные инстинкты — развиты. Я смотрел им в глазки… Я сделал это тридцать раз по десятку раз… А мне предстоит это сделать еще раз пятьсот или шестьсот, умноженные на те же десятки… И так же терзать…       — Если бы я мог тебя заменить, — пробормотал Рэйдан, прижавшись ко мне еще ближе, — я бы это сделал. Может, в этот раз ты меня допустишь в ваш ад, чтобы я хотя бы рядом был? Помогал? А вдруг, тебе легче будет?       — Не знаю…       Запоздало залихорадило, и Родион прижал меня к себе чуть ближе, накрывая мягкой циновкой, внезапно начав шепотом напевать детскую колыбельную, под которую я и заснул. Или же под мерные удары его сердца?..