Импринтинг двух миров (подопытный мышь)

      – Ну, вот как-то так, – развел я руками и поднялся, чтобы продолжить тренировку, но уже физическую. – Ну, кто со мной?       – А что ты делать будешь? – первыми тут же отозвались стрижики.       Нет, я понимал, что возраст тела – диктует возраст сознанию, но это смотрелось просто невероятно забавно, особенно в исполнении Сергея и Стаса. Ну, совсем мальки. Даже мордочки такие же эмоциональные. Хотя, это радовало. По сравнению с тем, как они вели себя первый месяц – изменения были разительны. Уже не суровые, побитые жизнью мужики, с опаской ждущие подвоха от всех, кроме самых близких, а беспечные мальчишки, у которых на уме одно: баловство и проказы.       – Хочу кое-чему научить и вас, и свою четверку. Правда, сам еще не знаю, как справлюсь, но главное – начать.       И завис, наповал сраженный одной мыслью.       – Что случилось? – встревожено подошел Родион. – Ты даже ментально ощутил шок.       – Дебил, потому что! – проворчал я. – Всю систему боя теперь ломать и заново строить...       – Почему?       – Да потому что! Это я раньше мог на равных вести свое человеческое тело и яговское! Они же одного размера были. А то, что имею сейчас – нет.       – И что, не справишься? – удивился Родион.       – Справиться-то справлюсь... Проблема в другом. Когда я работал в одной весовой категории, но разных ипостасях, то просто пользовался набедренной повязкой. А сейчас, получается, буду мудями светить на всю округу.       – Ну, это да, – хмыкнул Родион. – И ведь не придумаешь ничего...       – Эх, ну вот почему ты вспомнил об этой своей проблеме до того, как начал здесь выплясывать? – Васшисс, в явно веселом настроении, появился на площадке. – Лично я бы это запечатлел.       – Хорош издеваться, а? – вздохнул я. – У меня тут горе, а вам все бы ржать над бедным переселенцем.       – Боюсь, что с тобой весь наш остальной мир скоро бедным станет, – хмыкнул тот, а после протянул мне набедренный пояс, очень похожий на те, что я сам придумал. Разве что вместо кожаных ремней, что должны были идти по бедрам, пояс был снабжен стилизованной под кожу широкой и плотной резинкой местного производства. – Как их размножить, помнишь? – я кивнул. – Вот и ладно. Веселитесь.       – Васшисс! – остановил я хранителя Уреи. – Мне кое-что нужно у тебя спросить...       – Нет, – качнул головой высший, – Шриэсс не прав. Ни из каких хранилищ нашего мира ты силу не таскаешь. Это особенность данного тела. Так что, где бы ты в нем ни оказался, поток вырабатываемой энергии не снизится. И чем больше времени ты проведешь именно в ЭТОМ теле, тем сильнее станут твои возможности в других телах, в том числе, и в мире, из которого ты родом. Просто не забывай главного. Только совместно, те трое, что стоят за твоей спиной, смогут безболезненно и безопасно наполнить твой кокон. С кем-то другим пробовать то, что творишь с ними – не советую. То ли себя искорежишь, то ли убьешь тех, кого выберешь на роль доноров. А это, – ответил он на мой второй, снова не заданный, вопрос, – ты узнаешь, когда придет время. До тех дней тебе еще идти и идти.       – Спасибо, - поблагодарил я.       – И что же в лесу сдохло, что меня не руганью обложили?.. – хохотнул Васшисс.       – Да иди ты! – хохотнул я, увидев кулак, обращенный в свою сторону. – Приучил, блин, на свою голову...       А потом и замер, стараясь войти в нужное состояние.       Когда еще только учился подобному бою, Рушшус мне давал много советов, и один из них был насчет подбора ритма. Что самое главное – найти свое собственное состояние души, в котором ты будешь не проламываться сквозь барьеры изменений, а танцевать. У меня долго ничего не получилось, потому что я даже не представлял тот ритм, который мне может подойти.       И, когда вернулся на Землю – сразу же связался со своим старым приятелем-меломаном, который даже в те далекие годы, когда еще толком и интернета не было, умел доставать все, что радовало его слух. Так, с его подачи, еще в учебке мы познакомились с зарубежным роком и панком, переписывая и передавая друг другу кассеты тайно, чтобы не попасться за прослушиванием подобной музыки. А потом, когда все стало более-менее общедоступно – именно с его подачи некоторые из нас начали собирать свою аудиотеку.       В те далекие годы я мало интересовался музыкой, как-то в быт ушел, а когда понадобилось что-то эдакое – сразу вспомнил о нем, и пришел на поклон. И за несколько дней, уничтожив десятки литров пива и прослушав тысячи аудиотрэков, подобрали мне максимально подходящий репертуар.       Точнее даже не так. Подбирали что-то ритмичное, что могло мне подойти, после чего я отрабатывал движения под данный ритм и, неудовлетворенный – возвращался к нему с новыми предложениями и претензиями. Так что вскоре в моей музыкальной коллекции появился панк. И очень долго я работал именно под этот ритм. А потом, уже спустя десяток лет приятель напомнил о себе, и мы снова подняли эту тему насчет музыки. Но уже не с помощью перезаписи кассет, а с помощью ссылок, по которым я мог отыскать то, что мне нужно. И с панка я очень легко и как-то безболезненно перешел на финский фолк. Просто если панк-рок был агрессивным и настойчивым, то финский фолк показался мне веселым, ритмичным и при этом достаточно ненавязчивым, чтобы уловить ритм и при этом не пытаться воспроизвести текст, находясь в собственных движениях не только телом но и разумом. И очень уж мне по душе пришлась финская фолк-группа Korpiklaani *, в темпе которой с того дня я и начал двигаться.       Поэтому, уже заученно «включил» в разуме нужный мотив и подобрался всем телом, готовясь к изменениям в первом же движении.       Сначала просто заученно исполнял переходы с ударами, а после влился в собственный танец, добавив к двум изменениям – еще два, исключив только ярэнское обличье. Все же у ярэнов очень нежные плавники, и на суше скакать в подобном виде – легко себе что-нибудь сломать, а это может отвлечь от перехода из одной ипостаси в другую, или же сбить боевую связку.       Примерно минут через десять постоянного движения – окончательно влился в ритм и разогрелся достаточно, чтобы ускориться и начать не только постоянные изменения, но и так называемый «бой с тенью», выкладываясь так полно, как и всегда. Пружиня – подпрыгивал над землей в виде яга, наносил пару ударов хвостом и уходил от атаки, приземляясь уже яргеном, делая подсечки. Перекатом в человеческом виде уходил от атак, и сам атаковал уже ярданом.       Постепенно превращения и удары становились все быстрее, интенсивнее и хаотичнее. Ипостась выбиралась произвольно, что усложняло движения, но я уже был в этом ритме, совершенно не замечая, ноги у меня или хвост, нежная кожа человека, или уплотненная чешуя. И бил, бил невидимых противников, доводя себя до такого состояния, который и трансом не назовешь. Чистый восторг боевого безумия, в котором был только я и мое тело. И как-то внезапно в мои движения вмешалось что-то лишнее, но знакомое по прикосновениям. Я краем сознания осознал, что это Ри кинул мне глефу, которую теперь я еще и вокруг себя закручивал, действуя не только собственным телом, но и оружием.       Хотя, почти сразу заметил, что делаю ошибки и остановился, чтобы самому себе что-нибудь нужное не отрезать. И замер на одном колене, пытаясь отдышаться от долгого танца.       – Браво... – услышал я за спиной неуверенный голос Джэйл и редкие хлопки. – Это... это было нечто...       – Полностью согласен, – подтвердил Олег. – Я даже подумать не мог, насколько это сложно и одновременно красиво.       – Да, это – сложно, – согласился я, устало стирая пот с лица и голого черепа. Когда изменения шли на такой скорости и с такой частотой, я не заморачивался отращиванием волос. Лишнее, никому не нужное действие. Все же не полностью облик творил, а саму суть человеческого тела, поэтому для ребят выглядел слегка непривычно. – Пить, – протянул я руку, и Родион тут же отцепил от пояса флягу, протянув мне. В человеческой небольшой лапке она выглядела как пятилитровая сплюснутая бутыль, но меня содержимое интересовало, а не форма. – Но уверяю вас, научиться подобному не так уж и трудно. Тем более, того, что творил я – вас творить никто не заставляет. Мне, чтобы достичь такой синхронности и скорости, потребовалось больше пятнадцати лет работы в обоих мирах. И Рушшус прекрасно знал возможности подобного превращения.       – Поверь, не он один, – вмешался Ри. – Ты использовал схему боя юных морфов. Смазанную, урезанную, но ту же, что используют они. Если бы у меня была возможность трансформировать свое тело с той же легкостью, как это делал ты, я бы показал тебе много интересных приемов.       – Рэй, дай свой браслет, – протянул я руку, ощутив тяжесть металла. – Вот. Это – подарок богов. С помощью данных браслетов мои яги имеют возможность принять все четыре местные ипостаси или свой собственный вид. Тот, каким он был на Земле. Такой браслет не нужно настраивать на личность. Кстати, Родиоша, ты мне обещал, что будешь учиться у Рушшуса, но так и не удосужился. Так что, как я понимаю, ипостаси ты менять без всех этих поворотов браслетика не умеешь. Прав?       – Прав, – вздохнул Родион.       – Значит – будем учиться. И не только мы, но и все остальные. Видимо, пришло время богам обраслетить и всех остальных, кто согласен остаться бойцом, потому что я собираюсь вас всех обучить подобному бою.       – Изверг, – буркнула Джэйл.       – Всех, кто согласен остаться бойцом, – с нажимом произнес я. – Те же, кто хочет мотаться в своей собственной ипостаси, не зная преимуществ других – трогать не буду. Себе дороже. Я мальчик нервный, грубый, жесткий. В морду дам и попинаю для острастки, так что только те, у кого есть желание обучиться – станут работать в моем ритме.       Живот подвело от голода, и только теперь я понял, как же много сил и энергии ушло на этот танец.       – Други, а пожрать ни у кого ничего нету?       – Что бы ты без меня делал, – хмыкнула Джэйл, расстелив на земле небольшой кусок ткани, на который положила амулет, стащенный еще с моего первого места жительства.       – Благодетельница, – чмокнул я воздух в ее сторону и, едва не давясь, начал заглатывать мясо, стараясь как можно скорее унять голод. И только потом, когда спазмы в кишках прошли – отвалился от импровизированного стола. – Так ты говоришь, Ри, я использую схему боя юнцов морфов? Кстати, а откуда это слово появилось здесь?       – Андэр, мы же на русском разговариваем, – попенял мне ярген. – На нашем языке это слово переводится как хассаар. А почему сказал, что ты проделываешь комплекс юнца... – он развел руками. – Ну... может потому что полный морф во время боя не занимается изменением всего тела, а становится куском текучей плоти, которой все равно, где вырастить хвост, лапу, голову... Он не пытается воссоздать внутренние органы, только те, что нужны ему в данный момент боя. Ты же пытаешься принять полную форму, органичную тому, что видел здесь, или же у себя в мире. Это способность юных морфов на восьмом-десятом году обучения.       – Ого... – я задумался. – То есть... можно, например, и вот так?.. – я сосредоточился, вместо кисти создав пасть, клацающую зубами.       – Вот-вот, – согласился Ри. – И так, и много чего другого.       – А как же насчет сердца, легких?.. Как насчет кровеносной и нервной системы?       – А вот когда ты поймешь, что без всего этого можно обойтись, тогда, наконец, и станешь полным морфом. А это, ты уж поверь, связано больше с разумом, чем с телом.       – Биологически несовместимо! – покачал я головой.       – Знаешь, я бы на твоем месте посоветовался со Львом Робертовичем, – отозвался Сашка. – Что-то такое он бубнил насчет того, что тело яга практически автономно. Может, что-то такое нашел?..       – Не знаю, – я покачал головой. – А чего мне Рушшус об этом не сказал?       – Сам не знаю, – покачал головой Ри. – Он-то, чтобы ты знал, самый что ни на есть, полный морф.       – Да иди ты! – невероятно удивился я. – Это как же так... Он же мне ни разу ничего не говорил насчет этого! Даже не менялся. Только рассказывал, как и что.       – Он со мной этой историей поделился, – раскрыл секрет Ри. – Попал он на большой материк в возрасте лет так трехсот, и там познакомился с наставником, что раскрыл ему тайну морфов, научив как справляться со своим телом, творя из него все, на что хватит фантазии. Вот только тот не сказал, что данное обучение нужно оплачивать. И когда Рушшус закончил обучение – оказался должен отработать в отряде морфов. И то, что он изучал подобное в мирных целях – никого не волновало. Его, можно сказать, посылали на смерть. И, понимая, что совсем не хочет погибать, он улучил момент и скрылся, уплыл ярэном. И оказался на вашем, малом материке, где и взялся обучать тебя.       – Ну, так и обучил бы полностью! – неожиданная обида колыхнулась в груди. – Чего это он решил уходить?       – Потому что морфы никогда не отпускают тех, кто знает секрет их боя. Рушшус только потом понял, что вслед ему было послано проклятие, что лишило его жизненной силы. На данный момент он практически мертв. А то, что сумел дожить до пяти сотен лет – заслуга богов. И твоя. Ему дали выбор – умирать медленно и мучительно, или же взять над тобой шефство и поднять на ноги.       – Но он же еще не поднял!..       – Видимо, задачу свою выполнил, потому что проклятие вернулось и сжирает его. Рушшус уже ни дня не может без своих настоев, что убирают боль.       – А если я попрошу богов?.. Ведь...       – Андэр, какой же ты настырный, – покачал головой Олег. – Если они не могли убрать подобное, то, как ты на это повлияешь?       – Ребята, кто там свободен, можно вас? – поднял я голову к небу.       – Высшие сферы послали нам тебя, чтобы ты сделал нашу жизнь невыносимой, – вздохнула Шанасс, проявляясь. – Нет, Андэр, мы не можем помочь так, как ты на это рассчитываешь. Новое тело только отсрочит приговор. Проклятие впиталось в саму суть, и все, что мы можем сделать – очистить его душу, стерев память. Чтобы тебе понятнее было – полная чистка винчестера, когда туда пробрался злокозненный вирус.       – То есть, и меня, и всю мою команду может ждать то же самое?       – А вот это – нет. У вас, опять-таки вашими словами, стоит очень жесткий файерволл. У всех землян. Вам нельзя встроить какие-то программы нашего мира. Между собой если рассоритесь, то друг на друга навесить проклятия сможете. А вот кто-то другой – нет. Для наших же, если они получают подобное – выход – полная чистка с перерождением. Таковы правила.       – Но вы же здесь правила создаете, или я не прав?       – Одно из наших правил – магия, доступная каждому, а как они уже ее будут использовать – на это мы повлиять не можем. Свобода выбора, свобода воли.       – Но наказать того мага, что проклял его, можете?       – У него равнозначные чаши весов, Андэр. Плохого он сделал ровно столько же, сколько и хорошего, поэтому забрать его из этого мира до срока – не имеем права. Но мы за ним следим, и как только чаша весов перевесит в сторону плохих поступков – он будет уничтожен.       – И Рушшусу нельзя никак помочь? Ну, кроме как перерождением?       – Вообще-то можно было бы, если бы он проявил себя раньше, но нужно учитывать и его желания.       – А как? – полюбопытствовал я. – Вдруг те из существ, кто в этом мире станет мне другом – попадет под такую раздачу?       – На одном из материков живет маг, чьи помыслы настолько чисты, что он одним своим присутствием снимает любые воздействия на душу. Но подобное воздействие можно убрать только в первые два-три года, а не через сто лет после нанесенного удара. А Рушшус все эти годы жил среди ярэнов, не проявив себя никак, чтобы взгляд одного из нас упал на него. Только когда он оказался в том временном коконе, в который попал ты, и нашел тебя – мы заметили его. И помогли так, как смогли.       – А где этот маг живет?       – Андэр, за вами мы следим с особой тщательностью. За всеми, кого ты привел. И если кого-то из ваших друзей нашего мира постигнет подобная учесть – портал будет открыт мгновенно. Вас на ручках перенесут и представят тому магу. А еще кто-то из нас попросит его о помощи. Просто тянуть не надо, сразу обращаться, а не через столетия. Но это касается только тех, кого ты или твои ребята примут в свой клан. Тех, кто не равнодушен вам, пришедшим с Земли.       – Успокоила, – я мрачно кивнул. – Жаль, что вы не просчитываете судьбы...       – Просчитываем. Но, уж прости, ты просто нагло вполз в этот мир. Тебя здесь никто не ждал и на тебя планы не распространялись. Это потом уже максимально начали смотреть ваши линии и связи, но до тебя просто не было такой потребности.       – Да? Вы что, знаете все, что со мной произойдет?       – Андэр, ну ты как маленький... Тебе уже объясняли, что ты непредсказуемый, как обезьяна с гранатой! И твоих идей и желаний не знает никто из тех, кого ты ведешь за собой. Поэтому мы видим только короткие отрезки твоего пути, да и то расплывчато. Ведь в любой момент тебе под хвост может долбануть что-то или кто-то, – Родион, гад, ухмыльнулся, – и тебя понесет в неизвестном направлении.       – Какие-то вы совсем неумелые боги, – хмыкнул я.       – Ща как дам! – завелась Шанасс с пол-оборота. – Да тебя даже ваши проследить не могут! На своей чертовой планете! А ты мне здесь втираешь, что мы хреновые? Да у тебя же не разум, а рулетка с происшествиями! И вариантов там миллион! И переписываешь ты эти варианты с частотой в пару месяцев!       – Все-все, больше не спорю, – поднял я руки в защитном жесте.       – Да попробовал бы... – фыркнула Шанасс, уже собравшись исчезнуть, но повернулась ко мне. – Да, кстати, ты со своим Лёвой поговори. Он много чего тебе рассказать может о морфизме. Не зря его сюда с собой взял.       – Обязательно, – кивнул я, помахав на прощание.       – Н-да, до сих пор не могу привыкнуть к этому, – покачал головой Олег. – Прямо не боги, а аспиранты на побегушках...       Короткий огненный всполох возник как раз напротив его морды, долбанув под челюсть.       – Не выражайся, – хохотнул я, потянувшись, чтобы залечить полученный ожог, но Олег только лапой махнул, стерев с лица гарь.       – Регенерация хорошая, так что не навредят. А ты, я чувствую, уже хочешь к этим морфам попасть, так?       – Мечтаю, – мрачно проворчал я. – И увидеться с этим наставником.       – Если он еще не умер, – хмыкнул Родион.       – Шанасс же сказала, что нет, – пожал я плечами. – Может, морфы по своей структуре настолько лабильны, что живут туеву хучу лет.       – Ну, я слышал, что средняя продолжительность жизни морфа достигает двух тысяч лет, – поддакнул Ри. – Они начинают стареть, когда устают от жизни.       – А обычные жители мира?       – Обычные – примерно до пятисот доживают. Маги духа – до тысячи... Если не вмешиваются боги. Но есть и те, кто не устает от жизни, готовый продолжать ее в вечность. Говорят о тех, кто прожил более пяти тысяч лет и даже не собирается останавливаться.       – Даже представить себе это не могу, – покачал я головой. – Для нас, людей, возраст в сто лет – уже предел. Моральный. Что же говорить за двести и больше – я просто не представляю, чем займусь.       – Ты просто очень быстро ползешь по жизни, – согласился со мной Ри. – Скорее именно из-за того, что вы, человеки, привыкли к быстрому течению жизни – вы не умеете останавливаться и замирать, давая себе возможность расслабиться и понаблюдать за миром. В этом, как я понял, ваша слабость духа. В спешке. Получить как можно больше информации, увидеть как можно больше всего, прожить интересно отведенные вам сто лет и перейти на новый уровень.       – Наверное, именно потому меня и бесит вся эта тягомотина и вальяжность в сфере ваших жизней. Из-за неспешности.       – Мне десять тысяч лет, – мотнул головой Олег, – но при этом я никогда не был медленным и вальяжным. Всегда старался быть на самом пике действия, и не устал от своей жизни до сих пор. Так что не в прожитых годах проблема, а в том, сколько и чего ты готов узнать за время своей жизни. Если идти по верхам, то можно нахвататься всего, не уловив истины. А если досконально узнавать каждый аспект жизни, то и спустя тысячу лет ты так же будешь невинен в некоторых знаниях. Каждая личность – открытая книга на тысячу или более страниц. Можно пролистать, а можно вдумчиво прочесть, узнав что-то свое, что подойдет только тебе.       – Агов! Крокодил! – я помахал рукой перед глазами Мартыхина. – Это в нашем мире личности «на тысячу страниц», а здесь – новеллы на пару тройку листов! Здесь свой ареал. Молодой, новый, не имеющий в себе приблуд, кроме нас с парнями. Здесь нет глубины, понимаешь? Так что и читать, как ты сказал, здесь нечего. Ебство, жрачка, кладка, быт. Все! Разве что такие личности как Шриэсс, Рушшус – они полные и многогранные. Но их мало!       – В тех ареалах времени, где ты был, – мягко остановил меня Ри. – Там, дальше – интереснее.       – Да вот, надеюсь, – буркнул я. – Короче, други, все это прекрасно, но нам надо как-то определяться с тем, морфировать ли полностью, или же оставаться на той грани, которую показал я.       – Андэр, – Сергей покачал головой. – У нас есть одна проблема, которую ты решить смог, а мы, за малостью времени нахождения здесь – даже не осознали. Это я во время твоего показа понял.       – Ну? – кивнул я.       – Как ты изменяешь внутренние органы во время перехода? У всех четырех видов разное строение внутренностей, а у человека – еще более сложное.       – Ну, вообще-то это проще простого, – хмыкнул я. – Первое время, после тренировки я блевал дальше, чем видно, и часами мучился от остаточных болей. А теперь свое тело я просто игнорирую.       – Как? – вклинился в мой монолог Ри.       – Хм… – я пожал плечами. – Даже не знаю...       – Расскажи, как у тебя это начиналось, – Ри, снова попытался докопаться до сути.       – Ну... когда я просто превратился в первый раз – мне было больно. Тело не слушалось, немели руки, ноги, отказывал разум, казалось, кто-то выцапрапывает внутренности, но в течение пары часов все пришло в норму. Короче, испугался, и сказал, что больше такого делать не буду. Но Рушшус предложил мне перетерпеть и не вмешиваться во внутренние изменения. Вообще. Так что, через два месяца тренировок я забыл о боли, разве что тянуло живот. Прочитал много умных книжек на Земле, что и почему, и постарался как можно более эластичными сделать нервы, сосуды и брыжейку кишечника, чтобы органы сдвигались сами. И, понял, что чем больше задумываюсь над тем, что делаю, тем труднее приходится при смене тела. Так что просто перетекаю из ипостаси в ипостась, позволяя чему-то там внутри меня самому разбираться, как правильнее и проще сделать свой новый облик. Теперь я не меняю то, что внутри. Только внешнюю составляющую.       – И онемения прошли?       – Да, – я пожал плечами. – Словно раньше я просто сдерживал рост сосудов и нервов, а теперь позволяю энергии, что меняет мое тело – делать это самостоятельно.       – Тогда ты уже на половине пути к тому, чтобы стать полным морфом. Да и то, что ты показал, – кивнул он на мою руку, намекая на созданную вместо кисти пасть, – уже позволяет понять, что фантазией ты не обижен, и можешь создать все, что пожелаешь, разве что медленно...       Ри обернулся, смотря на яга, что быстро скользил к нам.       – Суришш, – тот был напряжен. – Рушшус собрался уходить.       – Так он же в сезон дождей... – попытался возразить я.       – Уже полторы недели как сезон дождей, – грустно качнул головой Ри.       – Я обязательно хочу его увидеть перед уходом, – обернувшись ягом, я стремительно пополз за гонцом.       Вскоре меня догнали и остальные.       – Мы тоже хотим с ним попрощаться, – выдала Джэйл. – Хороший яг. Да и если бы не он, мы бы тебя не узнали.       – Именно, – согласился Родион.       Так что вскоре мы всей компанией оказались во дворе крепости, где, неизвестно откуда взятый, возлежал алтарный камень. Еще с утра его не было.       И замерли у его основания, видя как Рушшус медленно ползет между ягов и яргенов, выстроившихся в два ряда, словно создавая ему коридор. Каждому, пока полз, Рушшус подавал лапу, прощаясь. С некоторыми негромко говорил, то ли объясняя что-то, то ли давая напутствия. И вот уже между алтарным камнем и ним остались только мы.       – Не стоит меня удерживать, Андэр, – прошипел он. – Я уже все решил.       – Даже не собирался, – покачал я головой, а после обнял яга, понимая, что он стал мне очень близок. – Боги сказали мне, зачем ты это делаешь. Если бы я хоть как-то мог бы тебе помочь – в лепешку разбился бы. Но, увы...       – Я ни о чем не жалею, – Рушшус провел ладонью по моей голове. – Ты стал той отсрочкой, малыш, которую я использовал сознательно. Ради тебя. Не себя. К тому моменту, как оказался рядом – меня уже ничего не держало, разве что жалость к маленькому ягу, которого чуть не убили. И я понял, для чего мне были даны эти годы. Ты вырос и сумел найти себя. Сейчас в тебе нет той боли и отчаяния, что я видел еще пять лет назад. Ты – вырос, стал самостоятельным. Дальше сможешь идти без моей поддержки.       – Мне трудно расставаться с тобой, наставник, – вздохнул я, чуть подвинувшись в сторону, чтобы не перекрывать ему подход к алтарному камню. – Трудно. Но я не имею права удерживать тебя. Иди в новую жизнь с чистой душой, и найди себе там то, что ты желаешь больше всего.       – Я рад, что ты понимаешь, – Рушшус «усмехнулся», высунув кончик языка. – Удачи тебе в дальнейшей жизни, неправильный яг. И достижения твоих целей. Надеюсь, мои уроки принесли тебе пользу.       – Да, Рушшус, – я поклонился, и яг прополз мимо меня. – Но ты так и не рассказал, как быть полным морфом.       – Отпусти себя, и тело само создаст то, что ты пожелаешь. Не испытывай страха и сомнений. И у тебя получится.       Рушшус вполз на алтарный камень, свернув свой хвост кольцами, и медленно вынул из ножен кинжал, готовый пройти обряд самопожертвования.       – Не стоит, – в белесом сиянии возле алтарного камня возник Васшисс. Странно серьезный, величественный даже. – Тебе не нужно убивать себя. Просто протяни мне руки, если готов уйти, и я заберу тебя так легко, как ты этого достоин.       – Отдаю себя, – прошипел Рушшус, без колебаний положив свои ладони на вытянутые руки бога ягов... и тело его, словно искры потревоженного костра, распалось в одно мгновение, серым пеплом осев на камень. Да и сам камень, померцав, пропал.       – Подари ему хорошую жизнь, Васшисс, – попросил я. – Самую хорошую из тех, что он заслужил.       – Мог бы и не просить. Рушшус, тем, что сохранил тебя не только физически, но и духовно, сделал все, чтобы его перерождение было полно благ. Если хочешь, то я могу дать ему жизнь одного из ваших детей.       – Дай ему жизнь моего сына, – шагнула вперед Джэйл. – Я выношу, и буду согревать яйцо, в котором будет расти наставник Андэра. Я дам ему любовь и заботу такую же, как дала своему сыну на Земле. Он не будет забыт или отвергнут.       – Уверена в своем желании? – спросил Васшисс.       – Полностью. Те, кто был рядом, должен оставаться рядом. Будь добр.       – Хорошо, – кивнул Васшисс. – Срок тебе – один месяц. За это время ты должна будешь зачать. И тогда один из твоих малышей получит душу Рушшуса. Но учти, ты не будешь знать, кто он. Не увидишь и не поймешь до конца их жизни. Все еще готова?       Джэйл зажмурилась, но кивнула.       – Во, дает, а?..- шепнул Родион. – Неужели в ней проснулась женщина и мать?..       – Шут его знает... – пробормотал я.       – Я даю тебе такое право, Джэйл, – кивнул Васшисс, и я понял, что Джелли не шутила. – Ты получишь душу Рушшуса.       – Благодарю, высший, – Джэйл наклонила голову. – Ты преподнес нам тот дар, который нам был нужен.       – Я пристально буду следить за твоей судьбой, девочка, – хмыкнул Васшисс, после чего исчез.