***
Прошел месяц. Ребята распределили обязанности с умом, поэтому на острове без работы никто не остался: каждый делал маленький вклад в свое будущее. Иммуны, в начале шокированные произошедшими событиями, постепенно привыкали к новому климату и уже не боялись выходить из своих палаток — ходили купаться, сеяли семена, удобряли почву, ходили на небольшие разведки вместе с бывшими глэйдерами. Но были и такие кадры, которые постоянно норовили куда-нибудь влезть. — Софи, пожалуйста, перестань! — Шелли накричала на девочку, убирая подальше от шаловливых детских рук карты в рюкзак друга. — Почему только вы ходите на разведку? — с любопытством поинтересовался ребенок. — Потому что так положено, — отрезала она. — А положено у нас на все... — задумчиво произнес Минхо из тенька, правда его саркастичной реплики никто так и не заметил. — Я хочу с вами! К кому мне нужно обратиться, чтобы мне тоже было положено ходить на разведки? — Софи от злости начинала топать ножками: ее не волновало, что из-за этого в сандали попадет песок, который неприятно скатывается на пятках. Девушка выдохнула и присела на корточки, дабы быть с девочкой одного роста. Благо, джинсовый комбинезон, сшитый на скорую руку Соней, это позволял. Шелли грустно улыбнулась и посмотрела собеседнице в глаза: — Здесь очень много страшных мест, от которых кровь стынет в жилах. Пока мы с Минхо все не обследуем, мы до конца не будем уверены, что здесь безопасно. — сказала она. — А вдруг здесь живут дикие животные? Ведь, когда мы ходим на разведку, мы подвергаем себя опасности, чтобы уберечь от нее других... понимаешь? В один день может случиться и так, что мы не вернемся. И вы, оставшиеся люди, будете слагать легенды о том, как сильных, храбрых и безбашенных путешественников съели львы, или какие-нибудь человекообразные обезьяны, — заговорчески прошептала она. Конечно она врала. Никаких обезьян, а тем более львов на острове не было. Самое максимальное зверье, способное напугать — тушканчик, на которого наступил Минхо: он заверещал, как самая настоящая девчонка, а когда Шелли нашла его, взял с нее обещание, что эта тайна останется между ними. Но, признаться, ее рассказ должный эффект произвел на Софи: — Ты все еще хочешь отправиться с нами? — спросила кареглазая. — Честно? — своими округленными от удивления или страха глазами уточнила девочка. — Да, очень. Только я должна еще подрасти, чтобы надрать задницу львам и этим, как их там... обезьянам, вот! Да и Лора меня не отпустит... Глэйдеры переглянулись. Должно быть, это сестра Софи. С другой стороны домика послышался хруст песка. Кто-то шел в их сторону. — Ах, вот ты где, маленькая плутовка! — воскликнула девушка, подошедшая минутой позднее. У нее были белокурые волосы и потускневшие серые глаза, не выражающие ничего, кроме дикой усталости. Но, несмотря на это, они были полны любви и радости, когда она наконец нашла ту, кого искала. Шелли поднялась с корточек, отряхнулась и уже собиралась было начать разговор, но незнакомка опередила ее: — Ох... извините меня, пожалуйста, — тихо сказала она, посмотрев в сторону шатенки. — Я немного отвлеклась, а Софа такой непосредственный ребенок, что даже не знаешь, чего ожидать от нее в следующий раз, — девушка подняла ребенка на руки и строго взглянула ей в глаза, но, увидев на ее лице по-настоящему искреннее, детское раскаяние, ее пыл поумерился и она улыбнулась. — Надеюсь, она ничего не натворила? — Да нет, что вы, — ответила Шелли. — Она чудный, сообразительный ребенок, который вряд ли был стал нас отвлекать от работы. — Вы, должно быть, разведчики? — спросила блондинка, поочередно глядя то на Шелли, то на Минхо. Кареглазая кивнула. — Так и есть. А вы, должно быть, Лора? Она улыбнулась. — Да. Меня спасли какие-то ребята из ПОРОКа, которых бы я хотела поблагодарить, но я не знаю, находятся ли они здесь или нет. Ведь без них я была бы не только мертва, но и не познакомилась с Софи. Она — лучик света в моей жизни, который жил долгое время в какой-то группе, по-моему, с названием «Правая Рука», но это не важно, верно? — она посмотрела на ребенка. — Важно лишь то, что теперь мы вместе, — она крепко обняла Софу, после чего поставила ее на землю. Шелли впервые за некоторое время почувствовала радость в груди и, конечно, не за себя, а за счастье других людей. Она поймала себя на мысли, что на данный момент ей не хочется говорить о том, что, скорее всего, этими ребятами, которые ее спасли из ПОРОКа, были бывшие глэйдеры. Светлые волосы, серые глаза, хрупкое телосложение... она ей будто кого-то напоминала. У Шелли ясно возник перед глазами образ, который описывал Теодор. Быть того не может... Минхо поднялся из тенька: — Мы рады за вас и, наверное, вам стоит знать, что... — ... что теперь вы будете в безопасности. Мы вам обещаем, — Шелли резко оборвала азиата, с натяжной улыбкой обращаясь к ним. — А сейчас извините, но нам пора. Хорошего дня! — эти слова она уже прокричала после того, как взяла Минхо за руку и побежала в другую сторону, за дом, чтобы их никто не увидел. — Что ты делаешь? — поинтересовался он, когда она его отпустила. Они пошли по привычному маршруту, который начинается с возвышенности, на которую им предстоит подняться. В дороге они почти не разговаривали, но сейчас у него появилось парочка вопросов. — Им не стоит знать, что вы их спасли. Это тяжелое бремя: в какой-то момент осознать, кто тебя спас и подарил второй шанс на более достойную жизнь, видеть этих людей каждый день и временами думать, а на что был бы готов ты ради них... — Что за бред? — фыркнул юноша. — Я собирался сказать то же самое, что сказала и ты, — оправдался он. — Да и вообще то, что ты сейчас сказала, звучит странновато. Не думаю, что тот поросенок, которого не успел заколоть Фрай, думает мне как-то отплатить за «второй шанс», потому что... Шелли закатила глаза. — ... потому что он его заколет послезавтра, — продолжил он. Заметив ее состояние, он, возможно, решил сказать то, что вертелось в мыслях почти у каждого, кто был знаком с шатенкой еще до Правой Руки: — Не обижайся, но ты действительно несешь какой-то бред. И мне кажется, что это не их бремя. Это твое бремя. Девушка резко обернулась, что заставило азиата споткнуться и остановиться на месте. — О чем ты, черт возьми, говоришь? — яростно прошептала она, глядя экс-бегуну в глаза. Возможно, любой бы другой человек, чувствуя угрозу, исходящую от нее, струхнул, вот только Минхо не «любой другой человек». — Я не силен в психологии и всяких научных штуках, мне никогда не было это интересно, — признался он. — Вот только даже такому толстокожему человеку, окруженному прочным щитом из личного опыта и другого кланка, как я, понятно, что происходит. Ты просто свои подсознательные страхи выплескиваешь наружу, возможно, даже не осознавая этого. Ты не пытаешься с ними разобраться, ты не пытаешься их побороть: перед людьми ты их просто превращаешь в страхи других людей. Шелли обомлела. Она закрыла рот и ее злой взгляд сменился на ошарашенный. — Ты боишься показаться слабой, поэтому так и поступаешь, — этой фразой он завершил свой монолог. Он ожидал чего угодно: что она влепит ему пощечину, что она треснет его, что она наорет на него и скажет, какой же он все-таки мудак, что она убежит от него и ему придется одному отправиться на разведку. В его мыслях даже проскакивало то, что она пожалуется Томасу и попросит изгнать его из Тихой Гавани. А тот только будет рад, ведь кто знает, может он видит в нем конкуренцию по отношению к Терезе? Тогда Минхо прямо так и помрет: пьяным, вечным молодым, привязанным к плоту с острыми кольями и, естественно, так никем и не понятым. Шелли просто развернулась и пошла дальше.***
— Ты прав, — спустя долгое время произнесла она. Минхо обернулся в ее сторону: девушка расположилась на траве и держала в руках бутылку воды. Шелли сидела против солнца и ее силуэт, казалось, светился светло-золотым. Непослушные волосы развеивал легкий ветер, а, проходя мимо них, он словно давал второе дыхание. Несмотря на прекрасную погоду, ее лицо выражало только грусть и некое спокойствие. Минхо ничего не сказал в ответ. Они молчали несколько минут. Оба собирались с мыслями. Наконец Шелли заговорила: — Я долго не могла принять того, что произошло. У меня не укладывалось в голове, как я в один день смогла потерять столько дорогих мне людей. Ньют, Галли, Эрис... И, знаешь, что самое смешное? — усмехнулась она. — То, что ни одному из них я не принесла никакой пользы. Когда мы общались, когда мы выполняли вместе какие-то действия, я никогда не задумывалась о том, что в какой-то момент их может не стать. Для меня они всегда были чем-то привычным, и если я боялась смерти, то только своей, не их. А если разговор и вел к их возможной гибели, то я постоянно отмахивалась, мол, «этого не произойдет» и все такое. И, честно, — она опустила голову, — я понятия не имею, что с этим делать. Минхо нахмурился. Он уже видел ее в подавленном состоянии, но в опустошенном — никогда. Сразу после прибытия в Тихую Гавань она была мягко говоря опустошена — долгое время она не выходила на улицу, а если и выходила, то поздним вечером; почти ни с кем не разговаривала и никого не впускала в свой шалаш, кроме Томаса или Сони. Азиату что-то подсказывало, что бывший бегун к ней приходил вовсе не утешить или успокоить, как некоторое время это делала блондинка, а, скорее всего, спросить совет или узнать ее мнение по тому или иному поводу. Раньше тем, к кому Томас обращался за помощью был Ньют. — Я не психолог, Шелли. Или, по крайней мере, очень далек от этой дисциплины, — улыбнулся парень, в то время как она была не в настроении веселиться. Прочистив горло, он продолжил: — Единственный совет, который могу дать, и который тебе обязательно покажется банальным — живи настоящим, но не забывай о прошлом. Шелли впервые за долгое время усмехнулась. Он издевается? — Зачем тебе вспоминать только эти ужасные события? Почему во снах ты видишь только самое плохое, что только может выкинуть твое подсознание? Ведь было же столько приятных моментов с этими людьми, столько хороших и веселых встреч, которые ты мгновенно обесценила. Я не говорю, что тебе нужно забыть о том, что они мертвы, — спокойно продолжил он, — я говорю о том, что ни Ньют, ни Галли, и уж точно ни Эрис не хотели бы, чтобы ты вспоминала только об их смерти. Каждый из них сделал столько хорошего, столько тепла принес в твою жизнь, — подчеркнул он, — но, в то же время, ты упускаешь то, что все они не являлись бы собой, не познакомившись с тобой. Я абсолютно уверен в том, что, не будь тебя рядом, Ньют бы остался хмурым шанком, Галли ворчливым кланкоголовым засранцем, а Эриса бы не знали, как главного шутника в ваших компаниях, — с грустью улыбнулся азиат. Он подсел ближе, в то время как Шелли следила за каждым его движением сквозь слезы. — Я не говорю, что стоит смириться с их потерей, вовсе нет. Я тоже, как и ты, потерял своего лучшего друга, с которым был знаком долгие годы. Если бы нас не было друг у друга, мы бы вряд ли пережили Лабиринт, согласись. Нужно просто принять тот факт, что время не вернешь назад: ты не пойдешь на оставшийся ПОРОК с вилами и ножами, не отомстишь. Потому что мстить уже нечему. Но помнить о том, что случилось той ночью, ты должна. Об Эрисе, Галли и Ньюте ты должна помнить в первую очередь не потому, что ты их любила, а потому, что они пожертвовали собой ради нашего спасения. Ради нас. Ради меня, Томаса, Фрайпана, Терезы, Бренды и нескольких сотен других жителей Тихой Гавани, и ради тебя, — добавил он. — Они никогда не были эгоистами, поэтому, маленькими шагами, они приближались к главной цели своей жизни — отомстить ПОРОКу за все злодейства, которые они совершили. Они всегда были готовы за это заплатить, даже ценой собственной жизни. Но, должен признать, — слабо усмехнулся Минхо, — цели у них были совсем разными. Эрис хотел раскрыть всему миру тайны ПОРОКа, после чего зажить нормальной жизнью. Галли собирался провести остатки своих дней в Глэйде, считая, что наше нахождение там действительно принесет человечеству высшее благо. Ньют же был единственным, кто хотел отомстить ПОРОКу за все, что с ним случилось — за убийство родителей, за то, что стерли ему воспоминания даже о родной сестре и разлучили их на долгие годы. Всех их трех объединяет только то, что каждому ты была близка. Именно поэтому об их утрате ты переживала больше всего. То, что происходит с тобой сейчас — принятие истины. Минхо глубоко вздохнул и встал на ноги — сидеть на коленях было утомительно. Шатенка поднялась вслед за ним. — Их не вернуть, Шелли. Я не смогу помочь тебе пройти этот период принятия действительности, но я, Томас и все остальные из нас точно так же проходят его. Мы идем одной дорогой, по окончанию которой обретем покой. Мы не будем так часто вспоминать о трагических событиях в Денвере, мы не будем смотреть на руки и видеть кровь тех, кто по нашей вине погиб, нам не будут сниться кошмары, от которых мы будем просыпаться в холодном поту. И мы можем пройти этот путь вместе, понимаешь? — он взял ее за руку. — Стоит только довериться людям, и ты поймешь, что ты не одна. Ты никогда не была одна. Мы всегда будем рядом и больше никто из нас не будет чувствовать одиночество или всепожирающей ненависти по отношению к себе. Скоро мы построим город, который станет нашим домом, последним домом. Тем домом, о котором мечтал каждый из нас. — Я не вернусь в Тихую Гавань, — прошептала она. — Что? — нахмурился он, чувствуя, как ускользает ее рука. — Куда же ты пойдешь? — Что от планеты осталось, Минхо? — спросила девушка, глядя ему в глаза. — Я… я не знаю, — ответил азиат. — Никто не знает, — усмехнулась она, опустив голову. — Нам обрисовывали ситуацию в ПОРОКе, кто-то даже рисовал примерную карту, но она не включает в себя и сотни тысяч километров... — пробомормотала кареглазая. После этого, взглянув на глэйдера, она твердо произнесла: — Туда я и отправлюсь. Минхо удивился: Шелли смотрела на него с легкой полуулыбкой. Месяц назад он бы принял ее за безумную, но сейчас, глядя в ее красные глаза, он видит в них надежду. Надежду на то, что у нее вновь получится обрести контроль над собой, своими эмоциями, поведением и, возможно, рано или поздно, она вернется. Чтобы их навестить и рассказать о своих кругосветных путешествиях, конечно же. Азиат ей предложил справиться вместе. Начать новую жизнь, со старыми воспоминаниями, но вместе. В ее же коньячных глазах была жажда свободы. Да, из-за своего непоседливого характера и неугомонности сдохнуть она может раньше, чем здесь, в Тихой Гавани. Но если выбирать между длинным, бесконечно грустным бытием, когда каждый день похож на предыдущий и тем, чтобы прожить счастливую, пусть и недолгую жизнь, выбор очевиден. Глядя на понимающего, не осуждающего ее решения Минхо, Шелли прослезилась. Она крепко обняла друга, даже не думая о том, что другие могут отреагировать совсем не так, не одобрить ее решение. Но ей было плевать. Она сама контролирует свою жизнь, выбирает путь, по которому идет и сама принимает решения. — Спасибо, Минхо, — прошептала она, отстраняясь от его груди и вытирая слезы с щек. — А теперь нам нужно возвращаться, а то Томас будет беспокоиться. Азиат улыбнулся. — Да, конечно... Ты... когда ты уплываешь? — Как только представится подходящий случай.***
В Тихой Гавани было тепло и солнечно. На холмах, по которым сегодня бродили Шелли и Минхо, надеясь найти что-нибудь полезное или, на худой конец, интересное, в последние несколько дней разведки возвращались в убежище унылыми: чаще всего они возвращались с пустыми руками и разбитыми надеждами как-то улучшить, модернизировать их выживание в этой местности. Обычно Томас их встречал с распростертыми объятьями и говорил, что все наладится и в следующий раз они обязательно что-нибудь найдут. Шелли не стремилась к уважению товарища, не делала все, чтобы его не разочаровать, просто в какой-то момент ей показалось, что пусть даже они с азиатом весь остров обследуют, внимательно изучая каждый его миллиметр, все равно им ничего не найти. Дела в Тихой Гавани на самом деле шли не так радужно: на всех людей продовольствия не было, урожая еле-еле хватало на большую часть населения, а почва была настолько рыхлой и неплодородной, что вырастить на ней простой сорняк всем казалось великим подвигом. К счастью, люди все еще были в шоке от произошедшего в ПОРОКе, или просто тактично не замечали, но никто не жаловался на жилищные условия: часть Правой Руки, которые здесь жили некоторое время еще во времена конструирования Лабиринтов, построили несколько десятков домиков и сделали хоть какую-то водопроводную систему, напоминающую мини-версию канализации. Когда все остальные лагеря Правых были найдены или истреблены ПОРОКом, Мэри связалась с ними и сообщила, что единственным местом, куда можно будет привезти всех спасенных будет именно Гавань. В то время они и начали разработку полноценных планов по строительству, и у них совсем не оставалось времени на то, чтобы исследовать остров: часть людей постоянно сидела на рации, прослушивала разговоры ПОРОКа именно с острова, так как он был одновременно и ближайшей точкой к ПОРОКу и одновременно тем местом, куда они точно не заглянут, ведь тогда еще не всем было понятно, что Вспышка не может переноситься через воду. А кому придет мысль жить на острове, окруженном океаном, когда Землю пожирают солнечные вспышки? Наверняка, только идиотам. Таким образом, именно благодаря Правой Руке, которая все это время жила в Гавани, удалось установить, что ПОРОК только ухудшил ситуацию, выпустив Вирус, да бы «урегулировать численность населения». Это было их ужасной ошибкой, но самое страшное то, что она была не последней: вместо того, чтобы пролить на это свет и рассказать о происшествии всему миру, они решили подарить жизнь только «избранным» — иммунам. Скотские ПОРОКовцы... Шелли на мгновение остановилась, предпочтя своим размышлениям другой вопрос, который так неожиданно выскочил перед носом на повестке дня: неужели Лора — это Энн?.. Если это так, то, по сути, долг оплачен... «Черт, как это ужасно звучит...» — подумала она. Жизнь, которую подарил ей Тео, там, еще в Жаровне, оплатить нельзя ничем. Шелли пообещала, что позаботиться о его сестренке и поможет ей, если она еще жива. Но как узнать, что это она?.. В воспоминаниях проскользнула база, которую использовал Джексон в лагере Правой Руки. Возможно, если быть с Винсом любезной, то он скажет, остались ли еще хоть какие-нибудь данные из архива. Вот только она этого сделать уже не сможет, если в скором времени собирается уплыть.***
Минхо напрягло то, что Томас их не встретил, как обычно. Должно быть, шанк просто потерял надежду на то, что когда-нибудь разведчики вернутся не с пустыми руками, но, по подсчетам азиата, это должно было произойти намного раньше. Выйдя на спуск к берегу, перед ними предстала обыденная картина: небольшие деревянные лачуги, дети, играющие в песке и несколько взрослых, следящих за ними. Время было около полудня, поэтому почти все прятались от жары в своих домах. Обычно народа на улице было побольше, и хотелось бы объяснить это чем-то, но не тем, что увидели ребята. В порт прибыл корабль. Небольшой, который, конечно, не сравнится с тем кораблем, который ремонтировали выжившие и примкнувшие к Правым, но тоже достаточно массивный. Обросший водорослями, немного ржавый, а взглянуть на палубу и страшно было — казалось, что сейчас ветер одним своим диким порывом снесет эту железяку к чертям. Больше того, что он был пустым, азиата напрягло то, что никто не поднял тревогу: будто это крупный корабль, а маленький комар. Раз не подняли тревогу, то должна быть причина, по которой все так спокойны. Либо люди с этого корабля не желают им никакого зла (что уж очень сказочно), либо всех уже давно взяли в плен или, еще хуже, истребили. Минхо такой человек, которому страшно думать и о том, и об этом: — Я сейчас спущусь вниз, найду кого-нибудь, а ты пока подожди здесь, — обратился он к Шелли и, не дождавшись ответа, начал понемногу двигаться вперед. Девушка не собиралась с ним спорить, поэтому просто махнула рукой. Она наблюдала за тем, как юноша спустился с возвышенности и зашел за чей-то дом. Когда парень пропал из виду, шатенка решила присесть где-нибудь неподалеку — солнце адски пекло, поэтому стоило бы найти тенек. И вообще, если случилось что-нибудь серьезное, она бы уже услышала истошный крик Минхо, поэтому повода начинать волноваться не было. Пока что. Корабль для нее не говорил абсолютно ничего. Возможно, Винс еще до их прибытия отправил часть выживших в другое место, а сейчас они вернулись? Или все-таки за ними вернулись головорезы... да не, бред какой-то. Кареглазая остановилась около заброшенной карточной комнаты — Томас хотел сделать из нее прототип шалаша в Глэйде, в котором бегуны собирали по частям карту Лабиринта, а затем уже додумались до построения наглядного макета. Сейчас там, по словам экс-глэйдеров, находился склад хлама. У Шелли закружилась голова и она уперлась лбом в бетонное сооружение. Благо, это была теневая сторона и ее кожа ощутила такой необходимый холод. Так она простояла несколько минут. Несколько раз глубоко вздохнув и выдохнув. Девушка бы простояла так может и час, а может еще несколько минут. Ей требовалось время прийти в себя и не упасть в обморок от жары и подскочившей, она уверена, температуры. Но шатенка резко отодвинулась, когда услышала скрип открывающейся двери. «Что за черт? Разве помещение не заброшено?». Нахмурившись, она с прищуром развернулась в левую сторону и сделала несколько шагов назад. Это был Томас, который вышел из бывшей карточной комнаты. Юноша, ходивший обычно с непробиваемым и непоколебимым выражением лица, был необычайно бледен — со своими испуганными глазенками выглядел так, будто недавно призрака увидел. «Его могла напугать только шкура того тушканчика, однозначно! Не зря же Минхо забрал эту тварь, которая, будучи живой, успела напугать его до усрачки» — мысленно поаплодировала Шелли выходке, как она думала, азиата, но спросила другое: — Томас, что с тобой? Ты в порядке? Своими ореховыми глазами он вроде бы смотрел на нее, а вроде бы и в никуда. Решив, что бывший бегун тоже перегрелся на солнышке, она, как хороший друг и верный товарищ, собиралась его отвезти к Терезе, но он вдруг оживился: — Да, да, все в порядке... — он опустил голову в пол. При этих словах, наверное, у каждого человека возникают сомнения. Точно также они возникли и у Шелли, да вот только была одна проблема: она не понимала, он пытается сейчас не зарыдать или не заржать. Громко хлюпнув носом, Томас, не поднимая своего взгляда, попросил: — Не сделаешь мне одолжение? Я там искал чемодан с инструментами и не нашел, — вдруг рассмеялся он, закачав головой и заведя руку за голову. — Видимо, у меня переутомление... от всего... — чуть тише сказал парень, уже с легким прищуром глядя на девушку. — Окей, — согласилась Шелли. — Сходи к Терезе, вдруг что-то серьезное. Юноша активно закивал, соглашаясь с нею, и уже собирался было уходить, как вдруг кареглазая его остановила: — Том, там корабль какой-то у пристани... Что-то случилось? Бывший бегун нервно усмехнулся, почесав голову: — Да нет, нет... Не бери в голову. А вот инструменты, будь так добра, возьми! — сказал он ей, уже уходя. Несколько секунд шатенка смотрела ему в спину, а в голове был только один вопрос: «Какого фига?!»***
Нет, ну вот действительно: «Какого кланка?!». Мало того, что Томас себя как-то странно вел, так еще и поручил ей найти на этом невъебически большом складе какой-то чемоданчик с инструментами. Ишь какой нашелся, деловой! Но, несмотря на внутреннее обсирание всего и вся, девушка упорно продолжала искать среди стеллажей хотя бы что-то, что отдаленно бы напоминало предмет поиска. Правильно Минхо говорил: «Чтобы считаться умным, не обязательно многое знать и уж тем более иметь какие-либо таланты. Быть умным — значит уметь вовремя прикинуться тупым». Поэтому она так сейчас и поступит: вместо еще нескольких десятков минут поисков, которые, она уверена, ни к чему не приведут, она вернется в центр и скажет Томасу, что ничего не нашла. Да что уж там, она и не сильно пыталась. Последние несколько дней она все чаще себя ловила на мысли свалить отсюда как можно скорее. Тихая Гавань хоть и была хороша для расслабления и познания дзена, но это место ее словно душило. Прошло уже полгода с момента их прибытия сюда, но чувствует она себя намного лучше, чем тогда. Шелли уже не вспоминала о погибших, и это радовало. Ей не виделись кошмары с их участием, болезненные воспоминания. Все исчезло. Но не просто так, само собой: ежедневная терапия с Терезой и утренняя йога с Брендой давала свои плоды. «А что мне мешает рвануть отсюда прямо сейчас?». Кареглазая замерла, проводя рукой по полке и останавливая на ней взгляд. Чемоданчика там, естественно, не было. Да и кому в голову придет оставлять в заброшенной кладовке инструменты, которые могут пригодиться в любой момент? Бред какой-то. В отличие от разговора с Минхо, который произошел двумя неделями ранее. Она уже собрала необходимые вещи — пару штанов, холщовую рубашку, несколько теплых свитеров и дополнительную обувь. Она пока не знает, куда именно отправится, но ей бы хотелось начать свое погружение в путешествие под названием «жизнь» на другом конце острова. Возможно, отсутствие людей и размеренная, тихая жизнь пойдут ей на пользу, но сейчас пока рано об этом говорить — не бросит же она своих друзей в кризис! Как только они справятся с изготовлением продовольствия и дополнительных запасов, она оповестит Томаса о своем решении и уйдет. Остальным смысла рассказывать не было — с филдерами их общение сошло на нет, Бренда не оставит попытки ее остановить, а Минхо уже и так все знает. В этом помещении было, где разгуляться — остальную часть комнаты скрывала грязная ширма из плотной ткани. Ладно, сейчас Шелли ради приличия осмотрит все рядом с ней, пробежится глазами по нескольким полкам и пойдет к Томасу с полной уверенностью в том, что она действительно пыталась найти инвентарь. Она глубоко вздохнула, словно собиралась совершить прыжок в глубокий водоем. У нее есть все, для того, чтобы сбежать прямо сейчас. Что же ее тогда держит? Помощь ребятам в этой непростой ситуации дело благородное, конечно, но шатенка не страдала внезапными приступами альтруизма. Быть может, судьба? Шелли нервно рассмеялась. Нет, конечно нет. Знала бы она, как была близка к истине.***
Нервно топчась на месте от своих мыслей, Шелли уже было развернулась к выходу, как вдруг ее остановили: — Шелли?.. Голос немного знакомый, но слышит она его будто сквозь толщу воды. Не придав этому значения (все рано или поздно сходят с ума), она без особого энтузиазма спросила, что случилось. Ширма, за которой скрывался собеседник, отодвинулась. Шелли обомлела: перед ней стоял Ньют. Тот самый Ньют. Тот, с кем она проживала на станции ПОРОКа. Тот, кто поддерживал ее и всегда утешал, когда ей это было необходимо. Тот, за кого она переживала больше всего после отправки в Лабиринт. Тот, кто стал первым ключом к забытым воспоминаниям. Тот, ради которого она продолжила после всех ужасных деяний Пейдж работать на них. Тот, ради которого она искала Лекарство от Смерти. И тот, кого она любила. Но вместо того, чтобы броситься на шею, прерывисто вздохнуть и тихо-тихо всхлипнуть, шатенка замерла, не веря своим глазам. Хотя, наверное, нельзя сказать, что это тот самый Ньют, которого она знает. Такое же хмурое выражение лица, бледные губы, опустившиеся плечи… но что-то в нем изменилось. Для того, кто был шизом, он выглядит… здоровым? Впрочем, как и для того, кто умер.***
— …ты ебанулся? — спросил азиат. — Только после тебя, — хмыкнул Томас. С отвисшей челюстью они наблюдали за невредимым, а самое главное - живым, - Ньютом, который не просто выглядел здоровым, а здоровее всех их вместе взятых. — Я бы спихнул это на какие-нибудь галлюциногенные грибы, да вот только они тут не растут, да и Шелли я всегда одергиваю, когда она подбирает какую-нибудь дрянь, а тут… — начал Минхо, как вдруг Ньют его перебил, услышав ее имя: — Шелли? Где она? От заданного вопроса у него челюсть покатилась по земле: — Он еще и разговаривать умеет?! Вот это да! Тереза из них троих обладала более хладнокровным рассудком, поэтому взяла все на себя: — Хорош, Минхо! Нам надо вас обследовать… всех вас… — после понимающего кивка блондина Тереза оглядела беженцев, которые спускались с корабля. — Но, думаю, для тебя это подождет, — она поджала губы, попытавшись выдавить из себя нечто похожее на улыбку с легким испугом. — Кланк! А ей как будем рассказывать? Вы тут все шизанулись? Бог ты мой… — начал было Минхо, как вдруг к ним подошел второй «нежданчик». — Так, все, с меня хватит, — сказал Томас. — Сейчас мы пойдем на склад, а там уже разберемся на месте, — с этими словами он схватил Ньюта за руку и помчался по крутой дороге на холм. В то время как Минхо пытался свыкнуться не только с тем, что жив не только его хромой хмуровичок, но и Галли, который смотрел на него с прищуром исподлобья, Томас пытался представить себе в голове все возможные варианты их выживания, а Ньют думал о том, что скажет ей.***
(Shawn Mendes — In my blood // 0:42) — Я тебя тоже. Шелли нахмурилась. «О чем он вообще?». — Черт, — он резко зажмурился и чуть надавил на глаза, приводя себя в норму после нескольких бессонных ночей на корабле, — не так! Я не должен был сказать это так! Шатенка, успевшая за это время более-менее успокоиться, хотела было спросить, в чем причина, но она потеряла дар речи, когда блондин сократил расстояние между ними с трех метров до половины метра и обхватил ее лицо ладонями, глядя в глаза. — Я люблю тебя. Я тебя тоже люблю. Ей не было дела до того, как это произошло и по какой причине Ньют, — смерть которого она видела собственными глазами, — выжил и сейчас стоял перед ней. И ей было абсолютно плевать, что это не-воз-мож-но. Даже если это сон. Самый желаемый и разбивающий сердце вдребезги одновременно. Дикий и необузданный, который подкинуло ей сознание. Даже если это сон, она хочет остаться в нем навсегда. Расчувствовавшись, она притянула его к себе и жадно поцеловала, не веря в реальность происходящего.***
Если бы Ньют не сказал Шелли, что Галли тоже жив, от вида живого брата у нее бы отказало сердце. Бросившись в его объятья, блондин закружился вместе с ней, через несколько секунд опустив на землю. Глядя на ее улыбку, он не сразу услышал ее вопрос: — Как?! Как так получилось? Галли усмехнулся: еще в начале всего этого он договорился с Ньютом, что рассказывать все будет он, ведь хромоножка и так спит с его сестрой, а ему бы тоже хотелось заполучить лакомый кусочек и побывать героем. — В общем…***
— Бля, Ньют… никогда бы не подумал, что скажу тебе это, но ты мне чертовски нужен! Давай же, давай! — Галли снова потряс его за плечо, не получая ответной реакции. Бежать было некуда. Денвер полыхал, глэйдеры убежали, а Галли, как самый умный из их компании, конечно же, поверил в чудо и решил попытаться оживить труп. АнтиПОРОКовцы рассказывали, что шиза можно спасти, пока его тело не остыло, сердечным массажем, но случается это крайне редко. Видимо, это не тот случай. Галли устало потер глаза: слез не осталось, он устал, да еще и застрял в этой дыре. Винс, должно быть, вместе с командой забрал остатки людей из их убежища, так что улететь в Тихую Гавань ему не светит. «Дурак! Какой же я дурак! Возомнил себя героем» — набатом звучало в его голове. Пока бывший строитель обдумывал свои дальнейшие действия, внезапно послышался шорох, который он, конечно же, не услышал из-за постоянных взрывов. Отвлекся от своих мыслей он только тогда, когда Ньют дотронулся до его колена. — О, Господи… ты жив! — защебетал он, помогая встать товарищу. Еле держась на ногах, Ньют почувствовал сильную боль в зоне живота, а как опустил свой взгляд, сразу вспомнил, почему. Он совершил самоубийство для того, чтобы спасти Шелли. Принес себя в жертву ради Мисс-ПОРОК. Забавно. — Держаться можешь? — спросил Галли и продолжил говорить. Ньют даже не пытался сконцентрироваться на его словах, поскольку его разум твердил, что надо сбежать отсюда, и он перебирал в голове варианты, как это можно сделать. Тяжело думать с ножевым ранением и болью при каждом движении, но он постарался. Так что, когда речь Галли зашла о побеге, он сказал: — Я знаю, куда нам нужно идти. — Чего? Ньют, ты в порядке? Мы отсюда не… — Есть способ, — взглянув в глаза брата любимой девушки, он сказал уже громче: — Путь есть. Нам нужно туда только добраться.***
— … и, в общем-то, если бы не Ньют со своей лодкой, мы бы там и загнулись. Минхо присвистнул: — И откуда же у вас, позвольте уточнить, появилась эта махина? — поинтересовался он, указывая жестом на корабль. — Ньютик у нас после излечения превратился в фею крестную и наколдовал его вам? — Не-а, мы нашли местных недалеко от ущелья, где была лодка. Они попросились с нами при условии того, что мы довезем их до Гавани. Томас усмехнулся: — Вот это да! Я бы в таком стрессе никогда бы не додумался до такого. В том смысле… вы же буквально пережили гражданскую войну, чтобы сюда попасть. — Но… как ты все-таки выжил? — Тереза, в отличие от своего партнера в Лабиринте, не разделяла его восторга и позволила себе дерзость перебить радостный диалог, задав волнующий ее вопрос Ньюту. Тот лишь покачал головой: — Вот честно, без понятия! — поднял он руки, на мгновение убрав их с талии Шелли, которую обнимал с того момента, как они вышли из склада. — Шелли мне что-то вколола, перед тем как… ну… она мне впрыснула что-то, а дальше… — Я поняла, — Тереза впервые за день искренне улыбнулась. — Все-таки ты тогда схватила ту пробирку, — сказала она, обратившись уже к Шелли, на что та неловко почесала затылок. — Тера, я… — Не объясняй ничего. На твоем месте я бы поступила точно также.***
Особенно хорошо в Тихой Гавани было по вечерам. Жители после долгого рабочего дня могли позволить себе повеселиться около костра, выпить согревающего глинтвейна, да и просто пообщаться. Это было непривычно в частности для тех, кто не видел жизнь за станцией ПОРОКа: молодые люди, подростки, да даже дети до сих пор не привыкли к тому, что жить можно вне лабораторий без каких-либо экспериментов. Для них было необычно то, что шприцы они видели не каждый день во время обследований, а единожды, и то, по просьбе Винса, который уговорил Терезу сделать всем людям прививку по причине того, что природа острова исследована не до конца, и кто знает какую заразу здесь можно подцепить. Вечером было намного холоднее и ветренее, чем днем, но бывшим жителям Денвера никакая погода больше не была препятствием для веселья и возможности жить счастливо. Да и просто жить, не боясь умереть в любую минуту. Пока все глэйдеры остались у самого большого костра, Шелли ушла, сославшись на плохое самочувствие. Вот только вместо своей комнаты шатенка прошла в одну из палаток. В ту, где у нее были припасены все вещи для побега. «Эти шанки наверняка за день не успели привыкнуть к тому, что некоторые вернулись. Наверняка они сидят с филдерами и обсуждают Лабиринт, Жаровню, или еще какую-нибудь чушь. Ведь, по сути, эти воспоминания — единственный лучик света во всей ситуации с ПОРОКом» — подумала она. — Голова болит у нее, да? Шелли резко обернулась — прямо перед ней, облокотившись на тумбу, стоял Ньют. Он смотрел на нее с легким прищуром. «Вот черт…» Успев осмотреть то, чем она занимается, юноша продолжил: — Неужто ты подумала сбежать? — шатенка быстро опустила голову, начав более активно осматривать рюкзак, на что блондин возмутился еще больше: — Шелли, опять? Ты издеваешься что-ли? Девушка резко подняла голову, заглянув ему в глаза и попыталась максимально спокойно все объяснить: — Во-первых, нет, я не собираюсь сбегать сейчас. А во-вторых, да, я об этом думала. Допрос окончен? Парень впервые убедился в том, что человека, которого ты можешь знать хоть всю жизнь, познать до конца не удастся никогда. Каким бы ты ни был хорошим дипломатом, каким бы ты ни был хорошим манипулятором. Сейчас он смотрит на нее будто впервые встретил: ее волосы заметно отросли, выгорели, кожа стала на тон темнее. Да, он бы ее все равно узнал, но причина, по которой он себе напомнил, почему влюбился именно в нее, были все те же карие глаза коньячного оттенка, которые горели живым огнем азарта и заинтересованности. — Хей, — он расслабился, преодолев небольшое расстояние, что их разделяло за пару секунд, — я же просто спросил. Да и нет ничего плохого в том, что ты делаешь. — Серьезно? — она скептично подняла левую бровь. — То есть, тебя бы не смутил тот факт, что с утра всех бы оповестили о том, что я сбежала? — Смутил бы. Но, если честно, я бы не сильно удивился. — И почему же? В ее взгляде промелькнуло недоверие. А в мыслях перед ним предстало воспоминание, как когда-то, на станции ПОРОКа, после прохождения Лабиринта, она смотрела на него также. Ньюту хотелось сказать что-то вроде: «Да потому что ты всегда сбегаешь, черт возьми! Вместо того, чтобы адекватно все продумать, ты просто бежишь с корабля, как крыса! Что в детстве, что сейчас. Только поэтому ты и сбежала от меня, когда ПОРОК напал на Правых. Вместо того, чтобы все обсудить, ты лезешь на рожон, геройствуешь, не осознавая риски, кланкоголовая ты дрянь!». Вместо этого он ее просто обнял, расположив свои руки на ее спине. Шелли заплакала. — Конечно я хотела сбежать, идиот! — она его легким движением толкнула в грудь. — Ты только представь, что я пережила за все это время — потеря самого лучшего друга, уничтожение ПОРОКа. За этот недлинный промежуток я успела найти пропавшего брата и потерять его в одну ночь. Как и тебя, черт побери! Ньют, я видела твою смерть… Пару часов назад Ньют тоже об этом узнал, только в более развернутой и в матерной форме, правда, от Минхо. Ему было очень жаль, что так вышло, но сейчас поделать ничего нельзя кроме того, как продолжать жить со случившимся. Он с Галли самолично стерли с камня свои выбитые имена, при этом тихо смеясь со всего сюра ситуации. Обняв девушку крепче, он прошептал: — Я понимаю, почему бы ты сбежала. И, если хочешь узнать мое мнение, то да — мне было бы абсолютно плевать. Вытерев слезы и отстранившись для того, чтобы посмотреть ему в глаза, Шелли спросила: — Но… почему? — Даже если бы сбежала, я бы все равно вернулся к тебе. Снова. Я бы не позволил так бесследно тебе исчезнуть, ты же знаешь. Шатенка кивнула. Им предстоит еще многое обсудить. Сейчас ее волнует немного другое: — Как Соня? — парень напрягся. — Она в порядке? Как она на все отреагировала? Проведя рукой по волосам, Ньют подобрал слова и ответил: — Вполне… нормально?.. Черт, я не знаю. Она просто сказала, что рада видеть меня живым, мы обнялись и все. Шелли понимающе кивнула: — Она все еще не может смириться с тем, что Эрис погиб, по сути, из-за нее. Я пыталась с ней поговорить, но все безрезультатно. Она любила его слишком сильно, чтобы просто так отпустить. — Соня не сможет тебя избегать вечно, вы же подруги. Я уверен, что со временем все наладится. — Надеюсь. Шелли отошла, возвращаясь к своему рюкзаку. Девушка уже решила, что ее мысль о побеге отметается (или откладывается на неопределенный срок), поэтому стоит разобрать вещи, чтобы они не лежали просто так. Ньют некоторое время наблюдал за ней, и она не выдержала: — Теперь ты понимаешь, почему я хотела сбежать? Соня вот, справляется с потерей Эриса тем, что занимается самокопанием и винит во всем случившемся только себя. А я… я просто убегаю от проблем, вот и все. — И чем бы ты занималась? — встретив в ее взгляде непонимание, он пояснил. — Ну, если бы ты все-таки решилась на побег, то… как бы ты его осуществила? Куда бы отправилась? Расскажи мне. Обычно шатенка не раскрывает все свои замыслы, но как противостоять такому родному и просящему взгляду? — На самом деле первой мыслью у меня было вернуться в Денвер и поискать там что-то от ПОРОКа. Не для мести, а, скорее, для любопытства: хоть ПОРОК был и не самой лучшей корпорацией, но запасов у них было ого-го. А если так, то… — она задумалась. — Я бы наверняка отправилась на север. Думаю, поискала бы других беженцев и помогла им при возможности. Предоставила бы людям прожить хорошую, счастливую жизнь. Не то что у меня… Ньют подошел ближе. — Почему ты думаешь, что ты бы не прожила хорошую и счастливую жизнь, если бы осталась здесь? Шелли нахмурилась. — Ты угараешь? Погоди-погоди, — она подошла к нему впритык. — Тебе правда интересно узнать, почему бы я не прожила счастливую жизнь, потеряв самого лучшего друга, брата и возлюбленного за один день? Да ты шутник, — усмехнулась шатенка. После этих слов Ньют наклонился и аккуратно поцеловал ее, щадя свои губы — после излечения они были у него покрыты мелкими трещинками, были сухими, а при более быстрых движениях начинали кровоточить. Прервав поцелуй, он соприкоснулся с ней лбом и, тяжело дыша, прошептал: — Давай сбежим. — Что, прямо сейчас? — с улыбкой так же тихо ему ответила она. — Мне плевать. Когда угодно. Разве это не заводит? Ты, я, а вокруг — ни единой души, указывающей нам как правильно жить и кого любить. — Ты похоже ни разу не плавал на лодке в открытом океане, — улыбнулась она. — Перед тем, как это будет заводить, мы оба проблюемся из-за укачивания, а потом будем искать способы выжить в необитаемом месте. И это еще в лучшем случае, ведь в худшем нас сожрет Кракен, когда мы будем пересекать океан. Ньют засмеялся. — Я согласен даже на Кракена. Так что? — переспросил он, а потом извинился. — Черт, это наверно прозвучало не в тему, я ведь должен был тебя отговаривать, но… Шелли, правда — я был бы не против сбежать вместе с тобой, если ты пожелаешь. Не обязательно в ближайшее время, но… Если когда-нибудь у тебя возникнет навязчивая мысль убежать, то ты всегда знаешь, с кем это можно провернуть. Шелли, продолжая улыбаться, погладила его по щеке, медленно проводя пальцами от нее к приоткрытым и обветренным губам. Перед тем, как его поцеловать, она сказала: — С тобой хоть на край света.