Дикий, дикий Чон

Вода струилась по тёмным волосам, смывая с тех всю ненужную химию, достигая белоснежной эмали раковины фиолетовыми потоками. Девушка опустила рычаг крана, и поток воды прекратился. Волосы в этот раз должны были стать цвета баклажана, они должны были принять насыщенный фиолетовый оттенок… Тян была почти уверена в своём успехе. Почти… Фен тёплыми воздушными потоками вскидывал пышные недлинные пряди в воздух, копна чистых волос опадала на лицо, лезла под давлением воздуха в глаза, но девушка почти безэмоционально стояла напротив своего отражения в зеркале и мысленно обещала себе прекратить красить волосы. Чуть доходящие до плеч, они имели точно такой же ярко-изумрудный оттенок, что и в прошлый раз. Снова зелёные. Ей просто катастрофически везёт на краску. — Всё прекрасно, Тян, всё прекрасно. Спокойно. Ты спокойна, уравновешена. Главное — самоконтроль, — бормотала себе под нос девушка, прожигая своё отражение чуть ли не насквозь. Напряжённая атмосфера разбавилась секундным актом улыбки и облегчённым выдохом, ведь собственные заклинания, кажется, сработали, и Тян — само спокойствие. Не всё ведь так плохо, верно? Девушка выбралась из ванной комнаты и зашлёпала босыми стопами по коридору. Смятые книзу штанины домашних штанов то и дело волочились по полу, Тян направлялась в сторону своей комнаты. Из-за угла внезапно появился сонный, в одних шортах, Чонгук, он потирал заспанные глаза ладонями и жмурился от яркого света, переполняющего квартиру влетающими через окна утренними лучами. По плечам его спускались немного волнистые тёмные волосы, которые уже следовало бы укоротить, ну или хотя бы подровнять, потому что времена длинноволосых прекрасных принцев прошли и локоны ниже плеч уже не в моде, однако ему так шло, что резать их у Тян рука не поднималась. Девушка поражалась, как его волосы могут так быстро расти, ведь с последней стрижки прошло не так много времени, а они, словно на глазах прибавляли в длине, чёлка так уже вообще благополучно превратилась в полноценный пробор и заправлялась юношей за уши. Парню нужно было к парикмахеру. — Доброе утро, — очаровательно улыбнулся Чонгук, подняв рассеянный взгляд на Тян. Глаза его тут же приняли бодрый вид, он метнулся в сторону вздрогнувшей от неожиданности девушки и чуть ли не накинулся на неё, зарыв пальцы правой руки в яркие изумрудные пряди. Широкая мужская грудь перекрыла Тян весь обзор на внешний мир, а где-то нависнувшая сверху голова загородила солнечный свет. Чонгук оглаживал ладонями обеих рук копну мягких волос выкрашенных в свеженький цвет, который он уже и не надеялся увидеть на девушке вновь. Юноша шумно дышал, взволнованно осматривая любимые изумрудные пряди, ему хотелось зарыться в них, желательно с головой, что он, собственно, и сделал, прильнув щекой к мягкой макушке растерянной от такой реакции на неё девушки. Слишком странно вся эта перемена настроений выглядела. — Доброе утро, Чонгук, — на улыбке пробормотала она, прижав руки к туловищу, стараясь не касаться так близко подобравшегося к ней парня. Подобное поведение смущало, однако Чон об этом не знал, да она и не хотела, чтобы узнал когда-нибудь, ведь он так сильно переживал тогда из-за объятий… И теперь полноценных обнимашек от него можно было добиться настолько редко, что по пальцам пересчитать. Юноша обнимал только в самых экстренных ситуациях. — Красиво, — еле слышно констатировал Чонгук, а по коже девушки мурашки от его тихого шёпота прошлись. Тембр этого голоса немножечко сводил с ума. В тот миг она подумала, что проклятиями всего мира за свою невезучесть она немного погорячилась, ведь уже хотя бы один человек в этом мире оценил цвет её странных волос. *** Чонгука всегда удивляла в Тян одна вещь: девушка зачем-то почти каждое утро совершала один и тот же обряд, смысл которого до сих пор был непонятен юноше. Она целовала перед уходом развешенные на стенах бумажки с изображениями красивых людей. Быть может, она делала это и каждый день, просто Чон не всегда появлялся вовремя и замечал сие действо, однако факт оставался фактом. — Почему ты так? — поинтересовался парень, загадочно растрепав пальцами рук пучок собранных у себя на затылке волос, и пара прядей тут же торчком встала. — Что? — обернулась на юношу Тян, вопросительно изогнув брови. — Почему ты так?.. — Чонгук подошёл к увешенной плакатами широкой стене и сымитировал действие девушки, едва коснувшись губами бумаги. Тян залилась звонким смехом и самую малость покраснела, вновь отвернувшись к плакатам. Как-то неловко было объяснять юноше такие вещи, но Чон ждал ответа, а в глазах была такая очаровательная наивность, что хотелось парня затискать. — Я целую их. Это поцелуй, — объясняла девушка. — Мне приносит это счастье, вдохновляет на предстоящую работу, на весь день заряжает. Мне кажется, это делает счастливее… — Счастливее? — любопытно уставился на Тян Чонгук, уперев взгляд больших чёрных глаз на девушку. — Счастливее. — Что такое «счастливее»? Тян растерянно потёрла ладонью шею и подняла взгляд на юношу. Как же объяснить ему, что такое «счастье»? Это сложно, да и понятие само — философское. Счастье у всех разное. Девушка нацелилась на выкрашенные в розовый блеск губки одного из смотрящих на неё айдолов и почувствовала себя какой-то извращенкой, припав к ним с коротким чмоком, однако по другому сейчас объяснить своё понятие «счастья» она не сможет. — Счастливее? Поцелуй… — восхищённо выдохнул Чонгук, окинув теперь взглядом поцелованного Тян парня на плакате. Он действительно не понимал, зачем она так делала, но раз она называет это «поцелуй» и «счастливее», то, наверное, это так. Он ведь так и не понял, о чём она говорила, однако сразу после того, как девушка привычно покинула квартиру, убежав на работу, юноша подошёл к одному из плакатов и, задумчиво уставившись на изображение, чмокнул одного из глянцевых парней туда же, куда целовала Тян. — Непонятно, — обиженно пробубнил себе под нос парень, так и не осознав роли поцелуя. Он ничего особенного не почувствовал. Неужели у людей так принято, касаться губами других бумажных людей? — Непонятно. *** Сокджин поднял подбородок кверху, картинно поправив на переносице большие солнечные очки. В очередной раз отправившись в город, он искренне полагал, что из толпы простых смертных его ничего не выделяет, однако как же он ошибался. Его повадки, манеры, модельные жесты — всё выдавало в нём эдакую диву — прирождённого айдола. Кожа его была невероятно гладкой, будто кукольной, большие красивые губы выглядели столь нежно, что взгляд так и тонул в пучине его клубничного блеска. Просто Джину никто не объяснил, что простые горожане не могут выглядеть настолько отточено и безупречно в рутинные будни. Широкие рукава атласной белой рубашки с не застёгнутыми на манжетах пуговичками, аккуратно легли на небольших размеров полочку под окошком кассы, парень пригнулся пониже, взглянув через непроницаемые стёкла очков на немолодую женщину-аптекаря на кассе, и сделал самую большую в своей жизни ошибку: улыбнулся. Кассир улыбнулась в ответ и отметила в тот миг для себя одну очень важную вещь: эту улыбку она точно уже где-то видела. — Капли для глаз, пожалуйста. Успокаивающего характера, — мягким мелодичным голосом просил айдол. — У Вас болят глаза? — осоловело уставилась на покупателя аптекарь. — В последнее время я сильно устаю, у меня появилось раздражение, — пояснил Джин, оправив пальцами свои почти идеально выпрямленные чёрные волосы. Женщина кивнула и отправилась на поиски капель в то время, как айдол развернулся на пятках и принялся разглядывать витрины с прочими лекарствами. Все эти разноцветные коробочки с таблетками и витаминами его мало интересовали, однако занять себя чем-то нужно было, иначе он рисковал выглядеть глупо в глазах кассира. Его слишком волновало чужое мнение, имидж даже в обычной жизни был превыше всего. Входную дверь, где-то позади, дёрнули на себя и, судя по голосам, в аптеку зашло несколько женщин. Особы что-то бурно обсуждали, использовали не присущий столице диалект, но Джин не оборачивался, ему было не до людей сейчас. Дверь дёрнули ещё раз и кто-то спешным шагом засеменил прямо к кассе. — Гигиеническую помаду, пожалуйста, — попросил девичий голос, а Сокджина тысячами мурашек за одну секунду насквозь прошибло. Парень стянул с лица очки, чтобы лучше различать местность вокруг, глаза его пробили яркие цвета, айдол обернулся на знакомый голос. У окошка кассы стояла та самая зеленоволосая незнакомка. На плечах её висела яркая клетчатая рубашка, а ноги облегали джинсовые бриджи и, о боже, высокие конверсы. Весь внешний вид её заставлял айдола трепетать. Повседневно? Он определённо так не считал, в его голове зеленоволосая чуть ли не в бальном платье стояла… И пусть весь мир дружно крутит ему у виска, но он готов боготворить эту девушку. Богиня. — Девушка, подождите, пожалуйста, я ищу капли, — недовольно ответила кассир. — О, господи! — вскрикнула одна из вновь вошедших в аптеку особ. — Ким Сокджин! — крикнула ещё громче и несколько женщин, пришедших раньше, в одну секунду умолкли, обратив свой взор на айдола. — А можно автограф? Группа немолодых особ двинулась в направлении парня, сократив очередь к кассе до одной единственной Тян. Девушка сожалеюще посмотрела на потерявшегося в толпе парня, от которого теперь только макушка и была видна. Хорошо, если цел останется. — Да я Вас умоляю, ему эти капли не скоро понадобятся. Просто дайте мне гигиеническую помаду, я очень тороплюсь, — растянулась в милой улыбке девушка, зацокав кончиками ногтей по застеклённому прилавку. — Хорошо, — тяжело выпустила из груди воздух аптекарь, отложив поиск капель на потом. — Вам с каким вкусом? — А какие есть? Джин безрезультатно пытался прорваться через зажимающих со всех сторон женщин, а его зеленоволосая незнакомка удалялась, вновь покидая его на неопределённое количество времени. Ему катастрофически не везёт. *** Юнги недоверчиво смотрел на протянутую ему коробочку, криво перевязанную чёрной лентой, и растягивал губы в ядовитой усмешке. — С днём рождения, мой любимый наставник, — как-то искренне улыбнулась Тян, настойчивей вытянув ладонь с покоящимся на ней подарком. — Это… Мило, спасибо, — сдался мужчина, неловко почесав блондинистый затылок. Губ его коснулась еле заметная улыбка, а руки неуверенно потянулись к презенту. — Если там не яд, то я буду счастлив вдвойне… Хотя, даже если и яд, я вряд ли сильно расстроюсь. — Там не яд, распаковывай, — уверенно кивнула девушка, передав подарок в чужие, немного бледные и холодные руки. — Ты решила не вылезать из зелёного цвета, да? — усмехнулся Юнги, дёрнув за край чёрной ленточки. — Я хотела баклажановый цвет, — недовольно фыркнула Тян, нервно оправив ладонью изумрудные пряди, желая уже поскорее избавиться от волос, как от знака своей извечной невезучести. — Всё хорошо, тебе идёт. Глаза девушки самую малость округлились, а сердце пропустило удар. Затем второй. Прямо день откровений какой-то. Мин Юнги было не узнать, такой начальник немного пугал. Он не язвил, в его тоне не было сарказма, желчи… Однако подарок был открыт, и всё вернулось на круги своя. — «Гигиеническая помада со вкусом банана», — с каким-то пренебрежением процитировал мужчина. — Ты серьёзно? — А чего ты ожидал, что я тебе Шанель подарю? — картинно закатила зрачки девушка, скрестив руки под грудью. — У меня не так много денег, знаешь ли. Если не нравится, то давай сюда, сама пользоваться буду… Тян потянулась руками к подарку, однако Мин тут же отпрыгнул назад и спрятал свой презент за спину, состроив непонимающее лицо. Это, в конце концов, его подарок. Отдавать он его не намерен. — Я ж как лучше хотела, у тебя губы сохнут, я забочусь о твоей молодости, — обиженно проворчала она. — А тебе лишь бы на чужие губы позалипать, извращенка, — растянулся в кошачьей ухмылке Юнги, стянув колпачок с новенькой бледной помадки. — Я — ценитель мужской красоты, между прочим, — пожала плечами Тян, а у Юнги аж пальцы свело, которыми он по губам банановое нечто размазывал. Его только что непрямым текстом обозвали красивым. Мужчина хотел было ответить, выкинуть что-то эдакое, чтобы не показывать то, как он проглатывает комплименты, как радуется им, как тает от подобных вещей… Он ведь мужик, мужики не должны растекаться мороженым по чистому кафельному полу. Однако не успел он перевести всё в шутку, как со спины на него набросился некто высокий. Неожиданно появившийся из ниоткуда Хосок обхватил худощавую тушку и приподнял ту вверх. Тонкие обтянутые джинсой ноги Мина взлетели в воздух и вновь опали на пол. — Ты поправился, бро, поздравляю, теперь ты на один год тяжелее! — задыхаясь, защебетал айдол, всучив в ладони старшего свою средних размеров коробку в такой же чёрной ленте. Юнги как-то упоминал друзьям, что дни рождения для него — траур по ушедшим годам, поэтому оформлять подарки более радужными цветами никто не решался, всем, возможно, ещё хотелось жить. — Спасибо, — мило улыбнулся мужчина, обернувшись в сторону друга. Подаренная коробочка с каким-то трепетом была прижата к сердцу. Юнги всё это слишком смущало, слишком приятные сюрпризы одолевали его на тридцать первом году жизни. — И в этом году не будешь отмечать? — Нет, но компания дала мне выходной, сегодня я буду отдыхать дома, — сообщил Мин чуть громче, так, чтобы Тян его услышала. — Ничего, намою тут всё сама, — отозвалась откуда-то издалека девушка, вытащив вслед за собой из подсобки швабру. В конце концов, в свой день рождения можно и отдохнуть, чем Юнги и займётся. — Тогда, если никто не против, я пошёл, в воскресенье мы с тобой посидим, бро, обещаю, — доверительно уложил руку на плечо друга Мин, а Хосок аж ожил от такого заявления. Ну конечно же, они посидят в воскресенье! Мужчина улыбнулся своей самой сладкой улыбкой, отправив спешащего Хо бежать по своим делам. Его группа уже давно ждёт его, а он здесь, Юнги поздравляет. Негоже задерживать людей. Тян махнула убегающему айдолу в знак приветствия, тот остановился, склонившись в картинном реверансе, и, отсалютовав, побежал дальше. Девушка устало выдохнула и вкинула тряпку в ведро с водой, принявшись ту как следует вымачивать. — Не перестарайся, можешь раньше сегодня уйти, я, если что, прикрою, — пробормотал откуда-то сверху Мин, и Тян подняла голову вверх, уставившись на мужчину. — Ничего, мне не сложно, — приподняла уголки губ в улыбке девушка. — Мне неудобно оставлять тебя одну. — Я же говорю, ничего страшного, всё хорошо. Юнги задумчиво уставился на девушку, Тян опустила голову и взялась обеими руками за тряпку, принявшись ту отжимать. Мину было немного совестно, он ведь никогда не оставлял подопечную одну на весь день, в отличие от неё. Мужчина оставался на целые рабочие сутки один и прекрасно знал, что это тяжело… Но, в конце-то концов, сколько можно всех вокруг жалеть, обо всех заботиться, прожигать жизнь в ущерб себе? Пора подумать о себе. И в этот день он о себе обязательно подумает. Это его день. — Лады, тогда работай, — самодовольно усмехнулся Юнги. — Если что случится — не звони, будет трудно — высылай деньги.