Ох, за что же ты, за что наказал меня, Господь, Мои руки повязал, голову попутал? Был я светел, словно день, стал я чёрен, будто ночь, Были чистыми глаза, стали очи мутны. Дым угасшего костра да дорога в никуда, В морду рыжую уткнусь, гривою укроюсь. Я не водку пил вчера - это пьяная роса Заливала горло мне песнею степною. Ты - любовь моя, ты - печаль моя, ты - мечта моя, Но где ты бродишь, почему ты не со мною? Ты - весна моя, ты - беда моя, ты - судьба моя, Вернись скорей, нет мне без тебя покоя. Ой, туман, туман, туман белым пологом лежит У излучины реки да на опушке леса. Без тебя мне жизнь - тюрьма, а без воли мне не жить, Да дружить им не с руки и без интереса. Обними меня, обмани меня, отними меня - Из повода свивают сами руки петлю. Рассуди меня, разведи меня, разбуди меня, Не дай мне без тебя проснуться утром летним. Если когда-нибудь настигнет нас Бог, Если когда-нибудь станет смертью любовь, Если когда-нибудь её мы спасём - Мы будем вдвоём. Мы будем вдвоём. Ох, за что же ты, за что наказал меня, Господь, Мои руки повязал, голову попутал? Был я светел, словно день, стал я чёрен, будто ночь, Были чистыми глаза, стали очи мутны.
Вадим мчался по ночной дороге, пристально вглядываясь в темноту. Хмель давно выветрился, и он был предельно сосредоточен, однако поздно увидел что – то на дороге. К счастью, на реакцию Казанцев никогда не жаловался, поэтому резко дернул руль и объехал… Что? Что это было? Он не стал задумываться. Ночь, дождь – все равно там ничего не разобрать было, да и всего его мысли были заняты одним – найти Надю. Найти любой ценой. Мужчина уже начинал готовиться к самым худшим вариантам. Скорее всего, ее похитили. Вкололи какие – то наркотики? Усыпили хлороформом. Твою мать! Да она только что выпила целую пачку успокоительного… Завершать эту цепочку мыслей Казанцев все же не решился. Мозг, поздно, конечно, но все таки обработал информацию и заставил Вадима обратить внимание на звенящий колокольчик в подсознании. Что то мелькнуло тогда в свете фар, что – то неуловимо знакомое… он уже видел такие цвета. И такой рисунок… Надина рубашка! Мысль еще не была закончена, а руки уже вывернули руль, и машина помчалась обратно. Сперва он сбросил скорость, а затем и вовсе остановился. Выскочив из автомобиля, Вадим оцепенел от шока. В свете фар прямо на дороге лежала его любимая. Его солнышко. Самый родной на свете человек. Он бросился к ней, но, увидев разодранную одежду и кровь, чуть не лишился рассудка. - Надя, Надюша! – мужчина упал рядом с ней на колени и сжал ее лицо в ладони. Мокрое от дождя и холодное… Почему холодное!? Быстро прижал два пальца к сонной артерии, лихорадочно пытаясь нащупать пульс. Есть! Он скинул с себя пиджак и набросил ей на плечи, аккуратно поднял с земли и понес в машину. Обратно Вадим ехал уже не так быстро, поминутно заглядывая в зеркало заднего вида на сидение, где лежала Надя. Сейчас он был зол на всех: на себя, на нее, на эту озабоченную психичку, которая, он поклялся себе, остаток дней проведет в смирительной рубашке. Зайдя домой, Казанцев строго взгляну на собирающегося что – то сказать Алексея, и тот закрыл рот. Положив жену на кровать в спальне и включив воду в ванной, он спустился вниз, быстро распрощался с другом, поблагодарив за все и пообещав, что обязательно позвонит, и вернулся наверх. Спала она или была без сознания, Вадим не знал. Осмотрев женщину, он пришел к выводу, что одежду уже ничто не спасет, и просто разорвал ее. Его замутило, когда взору предстали синяки и ссадины, покрывавшие нежную кожу. Он и думать не хотел, каким образом они там оказались. Понимал, что если начнет, то закончится все трупом на окраине Москвы... Разберется с этим потом, а сейчас… Мужчина полностью раздел женщину и погрузил ее в горячу воду. *** /Надя/ Прошло некоторое время после того, как Надя опять потеряла сознание. Вдруг сквозь закрытые веки начал пробиваться свет, а в следующие мгновение, ее лицо уже сжимали родные ладони. Все таки искал… Горячие пальцы прикоснулись к шее. Затем по телу прошлась волна тепла. Он бережно поднял ее на руки и понес в машину. После асфальта кресла автомобиля казались пуховой периной. Надежда, в очередной раз испытавшая прояснение сознания, приоткрыла глаза и, увидев на месте водителя силуэт мужа, слабо улыбнулась и снова отключилась. * Когда наступило следующие прояснение, она поняла, что они больше никуда не движутся. Кажется, это была их спальня… Но где Вадик?! Неужели он обиделся и ушел?!... Снова темнота. * Почему так тепло и приятно? Надежда приоткрыла глаза и поняла, что лежит в ванной. На поверхности воды плавает белая пена. Мужчина сидит рядом в той же рубашке с закатанными рукавами. Вот он опускает пальцы в воду и достает ее руку. Целует запястье и начинает аккуратно водить мочалкой, оставляя белые ароматные дорожки. Боже, разве может быть так приятно?! Надя блаженно вздыхает и закрывает глаза, но уже не проваливается в беспамятство. *** - Ай! Может, все таки, не надо? - Надежда Ивановна, не ведите себя как маленький ребенок! – недовольно бубнит мужчина. Они уже закончили «принимать ванну», и теперь Надя в теплом халате и с кружкой горячего чая сидит на кровати, откинувшись на гору подушек, а Вадим, разведя белые полы… сосредоточенно обрабатывает ее колено. Она улыбается, но тут же вновь становится серьезной. - Вадик, прости меня, - сдавленно прошептала она. - За что? – уставились на нее два голубых глаза, которые за эту ночь стали еще пронзительнее. - Я усомнилась в тебе и столько всего наговорила… - Надь, прекрати немедленно. Он встал с кровати и прошелся по комнате, досадливо ероша волосы. Женщина следила за каждым шагом. Она только сейчас поняла, как обидела его своими словами, своим недоверием… - Я сам виноват. Надо было сразу все рассказать. - Так почему не рассказал? - Не хотел тебя волновать. Тем более ты только что так отреагировала на ситуацию с Леной… - Вадик, - она протянула к нему руки, он вернулся на кровать и обнял ее, - я разозлилась не на это, а на то, что ты все держал в тайне. - Прости, - прошептал он, зарываясь носом в свежевымытые волосы, - Я хотел уберечь тебя, а сделал только хуже. - Вадим Юрьевич, я не маленькая девочка, чтобы меня от всего оберегать, - насупилась Надя. - Я никогда к этом не привыкну, - улыбнулся мужчина и чмокнул ее в нос. - Что, и целовать теперь как ребенка будешь? – невинно спросила женщина. - Даже не надейтесь! – Вадим подался вперед и завладел ее губами. Он вложил в этот поцелуй все, что накипело за последнее время: ярость, боль, обиду, тревогу, отчаяние и страх потери. Когда они, тяжело дыша, оторвались друг от друга, мужчина пересел к изголовью и тоже откинулся на подушки. Надежда прижалась к его груди и тут же почувствовала теплую ладонь на своем плече. - Я думала, ты не будешь меня искать до завтра, - призналась она. - До завтра?! Да я уже через 40 минут с ума начал сходить, - выдохнул он ей в волосы. - Вадик, что теперь будет? – помедлив, спросила женщина. - После того, как ты отдохнешь, я вызову врача, чтобы тебя осмотрели, а затем кого – нибудь из органов. - Зачем? – удивилась Надя. - Она сядет, - в его голосе зазвенела сталь, - в тюрьму или в психушку – это второй вопрос. Но то, что сядет это точно. Я приложу все усилия, подниму все связи, чтобы она ответила по всей строгости. - Вадик, - испуганно прошептала Надя. Давно она не видела этого угрожающего блеска в глазах, - Может, не надо. Мне хватит того, что ты ее просто уволишь… - А мне нет. Она похитила мою жену! И вообще – то, Надежда Ивановна, только я имею право оставлять на вас синяки и прочие отметины, - проворчал он. - Только ты при полиции так не говори, а то тебя неправильно поймут, - женщина тихо засмеялась, Вадим тоже расслабился и улыбнулся. Он хотел еще что – то сказать, но, вовремя заметив, что любимая уже спит, поцеловал ее в макушку и выключил свет.Ценою самоотреченья И сердца - стертого до дна,- Души святое очищенье Дается нам. Ценою мук непреходящих, Глухой тоски ночей без сна - Любви мгновенья настоящей Даются нам. За череду сплошных ненастий И за печаль, что так длинна - Крупица истинного счастья - Награда нам. Того, кто сил нашел держаться И возрождаться вновь и вновь, Найдет и истинное счастье, И настоящая любовь. Ничто так просто не дается Нам в этой жизни - закон таков. За счастье надобно бороться, И за мечту, и за любовь.