***
Для Антона, как для профессионального экзорциста пятой ступени со стажем, равным чуть ли не всей его жизни, выходные были чуть ли не даром небесным. Ведь только тогда он мог позволить себе спокойно расслабиться, снять с пальцев и запястий все кольца и браслеты, оставляя лишь крестик из чёрного металла на шее (так, на всякий случай). Он позволял себе просто лежать на диване и бездумно и счастливо пялиться в телевизор, просматривая программу за программой, фильм за фильмом. Мог просто ходить в трусах по своей скромной двушке, хранящей не один десяток тайн и экзорцистических и окультических предметов и книг для обрядов (где-то там, в тёмном тайном уголке он припрятал стопу ноги, и её «натуральность» ещё не доказана). И просто есть полу-готовый готовый завтрак. И в такие дни не было ни вызовов на дом, где какие-то мальчишки случайно демона вызвали, ни упокоения бушующей души. Ни-че-го. Счастливое безделье, да и только. Но, как любят говорить наши лингвисты, филологи и вообще правила любого в мире языка: всегда есть исключения. К сожалению, подобное распространялось и на повседневную жизнь экзорциста.***
Задолбанный жизнью и своей неординарной работой Антон лежал на своём вполне удобном диване в одних боксёрах да с привычным кресте с цепочкой на шее, пролистывая канал за каналом в поисках чего поинтереснее. К сожаление, ничего, кроме «Сердца за любовь», «Дьявол носит Prada» и экранизации какого-то российского классического романа. Хоть на вызов езжай, ей дьявол в чулках, чес слово. Антон вздрагивает, поворачивает голову к журнальному столику и с прищуром смотрит на горящий дисплей своего телефона. — Сглазил, — сокрушенно проговаривает мужчина и с недовольной гримассой смотрит и берёт свой мобильник в руки. — Что у вас произошло? — вместо представлений и приветствий произносит он.***
Квартира, куда позвали самого экзорциста находилась в кварталах шести от его дома. И даже на машине этот путь в одиннадцать сорок три ночи оказался неимоверно долгим и нудным. Дальнейшим препятствием стал подъём на седьмой этаж по лестнице — неимоверно сложное и выматывающее мероприятие, которое проходит без катаний по лифту, потому что этот электрический засранец сломан. Но когда все лестничные пролёты были преодолены, Антон позволил себе простоять пару минут отдышаться и прислушаться к звукам, которые исходили из нужной ему квартиры. Там была абсолютная тишина. И это было чертовски подозрительно, потому что, судя по описанию происходящего со слов звонящего, там должен творится полнейший хаос и разруха с криками. Возможно, кровью, но обычно демоны сначала любят поиграть с жертвой, а после рвать на клочья. Собственно, даже если это ложный вызов, то ему в любом случае заплатят. Антон выпрямляется, поправляет воротник своей куртки и подходит к двери, нажимая на звонок и слыша за дверью чей-то смех, который тут же стихает. Топот ног и щелчок дверного замка, а после приоткрывшаяся дверь и высунувшаяся от туда голова рослого мужчины. — Экзорциста вызывали? — спрашивает Антон таким тоном, словно единственное его желание — напиться и не вставать. Глаза незнакомца расширяются в удивлении, рот раскрывается в немом шоке. — Вы ошиб… — только начал было говорить, видимо, хозяин квартиры, но тут же словил скептический взгляд Шастуна, от которого нельзя скрыть правду. Мужчина вздыхает и уже полностью открывает дверь, даже не пытаясь скрыть того, что звонил экзорцисту ради прикола и по ошибке и, судя по запаху перегара, алкогольному опьянению. — Миха! — громогласно кричит мужчина. — Я Илья, кстати, — представляется он, и Антон кивает, мол, очень приятно. — Чего тебе? Я там пытался за нашей красавицей подглядеть, — в коридор выходит, видимо, тот самый Миха, поправляя свой хвост на голове. — Чего хотел, Макар? Экзорциста пора вызывать? — Антон удивлённо вскидывает брови — Кажись, нам надо демона вызывать, потому что экзорцист уже здесь, — отвечает Макар и выразительно показывает глазами на Шастуна, опёршегося плечом о дверной косяк. — Драсте, — отзывается экзорцист и окидывает взглядом компанию. — О чём речь… идёт? — в коридоре появляется ещё один мужчина, только наряженный в какое-то короткое красное платье, лифчик, если это только не его собственная, так смахивающая на женскую грудь. Михаил сгибается пополам в неудержимом смехе и оттягивает край юбки платья, а после смеётся с новой силой: — Даже трусы кружевные надел! Макар хмыкает и смотрит на усмехающегося Антона. — А такого рода изгнания проводите? — спрашивает мужчина, протягивая Шастуну бутылку пива.***