Интерференция пламени

       Настроение было дерьмовым. Он ненавидел все эти поганые переговоры, на которых положено улыбаться, быть вежливым и в пустую тратить свое время. Какая, нахуй, вежливость, когда эти скалящиеся в подобии вежливой улыбки твари просрали товар и ждут, что им все простят просто потому, что они из Альянса. Если бы не чертов старик с его неизменно вежливой «просьбой» найти компромиссное решение, которое всех устроит, то на одну Семью в Альянсе стало бы меньше. Он с огромным удовольствием спалил бы Босса Артутти и всех его прихлебателей, приволокшихся на встречу. Стадо баранов. Приперлись, все напомаженные и пиздят без остановки, а страхом так и веет. Следят за каждым его движением, ожидают, когда он взорвётся и разнесет все вокруг просто чтобы выпустить пар.        Нахуй. Мужчина резко тряхнул головой, словно пытаясь выкинуть из нее мысли о прошедшем утре. Нужно было отвлечься и отдохнуть. Хорошо бы с девкой и бутылкой виски, но ехать в город ради девки откровенно не хотелось, а хорошее виски осталось только в кабинете, но там его быстро найдет орущий мусор.       Выбор зоны отдыха пал на сад, сейчас там никого не должно быть и он сможет просто посидеть в тишине, позволив себе ненадолго забыть про заботы.       Неладное мужчина почувствовал еще на подходе, но открывшаяся взору картина сделала и без того дерьмовый день дерьмовым вдвойне. На лавке, где он собирался предаться отдыху, жопой к солнцу бесстрашно дрых тощий патлатый молокосос. Взгляд мужчины метнулся к серому пиджаку с блестящей на солнце нашивкой, что служил матрацем мелкому ублюдку. Причудливо переплетенные между собой JC в перекрестье мушкета и рапиры. Он досадливо цокнул языком, с этими бесполезными «переговорами», которые на самом деле были попыткой выторговать себе минимальный штраф за нарушение договора со стороны Артутти забыл, что сегодня должны были привезти школяров для отбора. А Скуало, выходит, допустил сопляка до последнего этапа, который обычно проходят отобранные детишки через год, и он прошел «Веселый сад», раз здесь прохлаждается. Особые привилегии не иначе как за подражание его патлам — мужчина осклабился.        Сопляк резко сел и повернув к нему голову уставился своими серыми, словно пепел от страниц, гляделками. Он разглядывал в ответ, взгляд опустился ниже, чем вырез рубашки. У мелкого мусора оказались сиськи и привычная картина мира, кажется, только что дала трещину. Тяжело вздохнув мужчина не отказал себе в удовольствии выматерить своего Капитана. Ведь по его мнению долбаная Акула вместе с рукой потерял еще мозги, раз пропустил девку. Девку, мать ее!  — Красивые — промямлила эта идиотка все еще пялясь ему в глаза. Видимо сообразив, что ляпнула лишнее испуганно распахнула свои гляделки еще шире и, подобравшись села, как пристойная девица, делая вид, что до этого момента вообще молчала. Бесполезная дура. — Синьор Скайрини, полагаю? —  вопросительно наклонила голову и он понял, что больше не хочет сдерживать свою ярость и выплеснет ее на занявший его лавку и испоганивший весь день мусор. Больше, чем переговоры "Синьор Скайрини" ненавидел вшивую вежливость. Вежливость — маска для лицемеров, щит для трусов и находка для лизоблюдов. Он ненавидел их всех. — «Синьор Скайрини» — и мерзкие рожи скалятся лживыми улыбками. —  «Синьор Скайрини» — и он получает все, что только хочет, не прилагая усилий. — «Синьор Скайрини» и в нем видят лишь инструмент для достижения своих целей, но не самого Занзаса. Занзас. Он в первую очередь Занзас. Один из сильнейших носителей пламени своего поколения, Босс Варии, жестокий убийца, лучший в своем деле и лишь в последнюю очередь «сын» старого маразматика Тимотео.        Еще до того, как он достал пистолет девка сорвалась с места и побежала. Это даже показалось Занзасу забавным, играть с живой, движущейся мишенью и знать, что ты все равно разорвешь ее в клочья, чувствуя, как накопившееся негодование наконец отступает. Он принял условия игры и рванул за убегающей соплячкой. Занзас мог бы использовать пламя и взлететь, преодолев преграды из живой изгороди и всадить в башку вежливой мрази пулю с расстояния трех шагов. Мог бы, но приемный сын девятого Вонголы был ребенком, лишенным детства, а потому став уже взрослым мужчиной любил такие вот игры. Он стрелял на поражение, ожидая увидеть агонию на ее лице, когда пуля войдет в мягкое тело и останется там вечным напоминанием об ошибке. Но девка уворачивалась от каждой, каждой долбанной пули! Если в начале Босс Варии мог списать на везение, то после 3-его выстрела уже нет. Так не может везти даже круглым идиотам. На смену гневу пришел азарт и интерес: когда он попадет и как она предугадывает куда он выстрелит?        За очередным поворотом девка пропала. Не спряталась, а именно пропала, словно рассеявшаяся иллюзия Мармона. Но она не была иллюзией, он это знал. Выдохнув попытался ощутить чужое присутствие и ничего. Рядом не было живых людей, во всяком случае на расстоянии выстрела, дальше эта тощая дрянь убежать просто не успела бы. Занзас любил не только игры с живой мишенью, но и загадки, заставляющие шевелить мозгами, как ни крути, а мозги у него были.       Хмыкнув Босс Варии вернул пистолет в кобуру на бедре и пошел в штаб за ответами и своей бутылкой виски. День, возможно, не такой уж и дерьмовый.

***

      Бежать! Тело среагировало раньше, чем эта здравая мысль родилась в глубинах сознания. Кровь набатом стучала в ушах, а я бежала изо всех сил, петляя не хуже зайца в пока еще удачных попытках увернуться от летящей пули. Я знала, что офицеры Варии — эксцентричные самодуры, «лестную» характеристику на них слышал каждый, кто вращается в наших кругах. Знала, что Занзас Скайрини вспыльчив и скор на расправу, но, черт побери, не знала, что ляпнутое с дуру впечатление о его глазах настолько взбесит Босса Кровавых Псов, что он начнет палить в меня. Строго говоря я лишь подумала, что у него красивый цвет глаз и совершенно не собиралась знакомить со своими умозаключениями Скайрини, но недосып, нервное напряжение и незнакомая обстановка выбили из колеи и я не проконтролировала свой язык, за что теперь расплачиваюсь.        У меня неплохая физическая форма, физподготовку никогда не пропускаю, но в случае с одним из сильнейших убийц у меня просто нет шансов. Я прекрасно это понимала, тем более, что за спиной раздался первый выстрел. Попадания пули я чудом избежала поскользнувшись на камне и изменив траекторию бега. Вдох и окружающий мир начинает терять краски. Я бегу не сбавляя скорости, а за мной бежит Смерть, играя в салочки со ставкой в одну человеческую жизнь. Пламя окутывает окружающее пространство серым маревом, давая мне представление о том, что происходит рядом. В том числе за спиной. Уворачиваться от пуль теперь проще, ведь я знаю, когда они выпущены и куда летят. Я это чувствую. Пот стекает по лицу и в глазах начинает противно щипать от соленой влаги, понимаю, что не выдержу такую гонку долго. Первые пять пуль прошли мимо, но на сколько еще хватит сил? Расход пламени слишком велик да и я не спринтер, такими темпами скоро просто рухну без сил.        В очередной раз завернув за угол выпуская еще больше пламени по площади, а остатки концентрируя вокруг себя. Передо мной мой идеально серый мир и дорога к спасению, выстланная блеклой, мшистого цвета дымкой. Все вокруг замедляется, а я бегу из последних сил спасая свою шкуру.        Убежав как можно дальше, забилась в малоприметный закуток на стыке каких-то хозпостроек и остаток дня просидела там без сил даже на то, чтобы просто подняться. Такие развлечения однозначно не дня меня.       Это было не первое покушение на мою жизнь, но впервые меня пытался убить человек с такой подавляющей мощью. Чувствовать себя беспомощной и жалкой весьма мерзко.       Ближе ко времени отбытия я несколько пришла в себя и поплелась к месту отбытия автобуса, с них станется бросить меня здесь и уехать. Сокурсники уже были на посадочной площадке и оживленно что-то обсуждали, это я услышала даже не дойдя до них. Многие были с травмами: то тут, то там я видела бинты, пропитанные кровью, пластыри и просто ссадины, но это никого не смущало. Мы живем, чтобы убивать. Мы убиваем, чтобы выживать. В нашем мире травмы и смерть — обыденные вещи.        Кроме моих «товарищей по несчастью» там был он. Стоял в отдалении со скучающим видом, сложив руки на груди. В одной из этих руки держа комок чего-то непонятного. Меня заметили раньше, чем я сообразила, что делать: — Эй, девка! — «Девкой» я была единственной и на меня тут же уставились тридцать пять пар глаз. Тридцать шесть, если считать говорившего. — Ты забыла, — ухмыльнувшись Занзас швырнул мне в лицо тот самый комок, который держал. Поймала на автомате. Комок, на поверку, оказался мои пиджаком, который я бросила на скамье, позорно спасаясь бегством от чужой ярости. — Это — он небрежным жестом достал из кармана мой галстук, ранее составлявший на скамейке пару пиджаку, и слегка помотал в воздухе, словно флаг — верну при следующей встрече, если захочешь повторить. — ухмыльнувшись Скайрини буквально вонзился в меня взглядом, ожидая реакции       Подлянку Занзаса я оценила, но вида подавать не стала. Картина итак вырисовывалась «радужная»: я пропала куда-то на весь день, вернулась растрепанная, явно уставшая, без некоторых элементов гардероба и со стертыми коленями. А тут завидный для многих девиц жених самолично возвращает мне мои вещи, произнося при этом весьма двусмысленные фразы. Думала, что моей плохой репутации падать ниже уже некуда. Ошибалась. О чем сейчас думает 35 здоровых подростков, давно познавших взрослую сторону жизни, догадаться не трудно. — Как пожелаете, синьор Скайрини. Благодарю, что вернули пиджак. — Легкий наклон головы в знак признательности и никаких эмоций на лице, кроме вежливого безразличия. «Чтобы ты удавился на этом галстуке, истеричный козел!» — жаль, что в слух этого не скажешь.  — Бха-х! — видимо, это означало смешок в исполнении варийского Босса. Не знаю, на сколько мой ответ устроил Занзаса, но он развернулся на каблуках и вальяжной походкой направился в сторону здания штаба.        Я обвела ленивым взглядом ошалевших от разыгравшейся мизансцены парней и первой залезла в автобус, все еще держа в руках этот проклятый пиджак. По возвращению меня ждет новая коллекция сплетен.