Три шага до вечности

Тепло окутывает со всех сторон, даря такой необходимый покой и расслабленность, но что-то в этом спокойствии всё равно заставляет всколыхнуться неясную тревогу. Он нехотя размыкает веки – всё тело ломит, словно он простужен, в горле пересохло, а сердце стучит так, будто не может догнать убегающую от него кровь. И сознание затуманенное, зыбкое, подернутое дрожащим сизым дымом, что никак не сосредоточиться на осознании себя самого и места, где он находится. Только страх, безотчетный страх в одно мгновение сковывает его всего, не позволяя вздохнуть и он резче, чем надо бы было, подрывается со своего ложа, нервно оглядываясь вокруг. Кабинет, в окна которого заглядывают лучи закатного солнца, он сам – на диване, укрыт тёплым пушистым пледом, и тишина, нарушаемая лишь сонными вздохами портретов, да рядом в кресле мирно спит, склонив голову к плечу, черноволосый юноша. И так странно видеть его здесь, уютно устроившегося в кресле и безмятежно спящим. Так – неправильно и… Воспоминания нежданной снежной лавиной налетают на него: вот он отчитывает студентов, вот Поттер и Грейнджер выставляют совместный щит, вот он сам заставляет их опустить палочки и… боль, всеобъемлющая, острая, невыносимая, ядовитыми каплями растекающаяся, раздирающая тело и сознание на мелкие кусочки, а затем – темнота. Он едва слышно выдыхает, проводя дрожащей ладонью по лицу, силясь привести мысли в порядок, сконцентрироваться, собраться с силами, которых практически нет, чтобы отбросить ставший ненужным плед. Северус медленнее, чем хотелось бы, преодолевая собственную слабость, неуклюже старается встать, что получается с третьей или четвертой попытки. Не заметить довольно большой пергамент на журнальном столике около дивана с креслами не получается. Резко, не справившись с ослабленным телом и захлестнувшими в короткий миг эмоциями, он подхватывает лист, делает пару шагов назад, вновь опускаясь на диван, и вчитывается в строки, где убористым подчерком расписаны диагноз и план лечения. Северус, не веряще вглядывается в пустоту перед собой от тихого ужаса и, не замечая, как сжимает пальцы, сминая пергамент, – ему, вернее не только ему… Грейнджер и Поттеру попросту подписали смертный приговор этим заклинанием. Он знает о нём достаточно много, знает, к чему могут привести последствия, если не успеть оказать помощь вовремя. Он не думает в этот момент о себе самом, что он сам попал под заклятие, что, возможно, и сам был сейчас мёртв, что ему ещё повезло, или что он не смог вовремя отреагировать и отразить заклинание, нет – страшнее всего, что… Шальная и полная страха мысль мелькнула и тут же исчезла, – ведь если бы он не закрыл их собой, – и Поттер и Грейнджер попали б под раздачу, и неизвестно, чем бы это обернулось в итоге. - Чёрт… Убийцы недоделанные… – едва слышным шепотом, а внутри поднимается волна ледяной ярости и хочется прямо сейчас найти и придушить тех, кто посмел покуситься на жизни героев. Нет, – вдруг отчетливо и на грани неясных ощущений и чувств, что смешались воедино, яркой искрой разжигается осознание – жизни героя, одного единственного, отчего-то ставшего важным и… нужным, необходимым, надобным, ставшим мерой его собственной жизни так давно, что уже и не отличишь, когда именно раздражение переросло в ничем неискоренимую тревогу за юношу. Северус делает глубокий вдох, чтобы успокоиться и, отметая неуместные, ненужные мысли в сторону – то, что необходимо ему именно сейчас – это трезвый взгляд на всё, что происходит не только с ним, но и со всеми остальными, и главное – что делать со всем этим дальше. Лист неаккуратно опускается обратно – рука сильнее, чем хотелось бы, отбрасывает его в сторону журнального столика, чтобы в следующую секунду подхватить один из нескольких фиалов с зельем, призванных тихим хрипловатым шёпотом и взмахом палочки из закрытого шкафа собственной спальни. Мужчина залпом выпивает горький эликсир, чуть морщась в самом конце. И, отставив пустой фиал, Северус пережидает несколько долгих мгновений, чтобы, почувствовав едва заметный прилив сил, осторожно встать, всё ещё ощущая слабость и неуёмную ничем дрожь во всём теле, и медленно подойти к спящему в кресле парню. Волосы растрепались, очки немного съехали с переносицы – он кажется таким беззащитным, уязвимым, несмотря на весь огромный потенциал силы, которая заключена в нём. И почему только он так спокойно уснул здесь, рядом с ним, в этом кабинете, словно тут самое безопасное место на земле. Северус, не глядя на ощутимую слабость в теле, молча призывает плед с дивана и аккуратно укрывает им юношу, который едва заметно улыбается уголком губ сквозь сон и автоматически укутывается в мягкую теплоту. Какой же он всё еще ребёнок, думается мужчине, ребёнок, у которого не было нормального детства и нормальной юности. Ребёнок, столь рано повзрослевший, что с лихвой переплюнет своей взрослостью любого взрослого в Магической Британии. Герой, не жаждущий славы, пронёсший эту славу по принуждению через все шесть лет обучения в Хогвартсе. Северус до сих пор не знает, как сдержался тогда, не прибил этого старого манипулятора сразу же, как только тот открыл ему безобразную тайну. Ведь не ради этого он столько сил положил, пребывая в стане врага, чтобы всё закончилось смертью. Каких богов благодарить ему, существующих или же нет на бренной земле, за то, что всё обошлось и что мальчишка… нет… Гарри жив, что он будет жить и дальше, что его будущее не потеряно, что он теперь всё успеет, что весь мир перед ним – как на раскрытой ладони. Северус, сам не осознавая, протягивает руку и мягко касается вихрастой черноты волос юноши, и сердце его замирает на мгновенье и устремляется в бешеный галоп, позволяя мужчине впервые за долгое время в его непростой жизни ощутить всем своим существом эту всё поглощающую нежность вперемешку с отчаянием и толикой безграничного счастья, от которого перестает хватать воздуха в лёгких, и замереть каменным изваянием, испугавшись собственных чувств. Чувств, которых он не позволял себе так давно, чувств, забытых им, запрятанных в такую глубину, что сейчас ощущать, чувствовать их так невыносимо больно не только его душе, но и телу, ослабленному после заклятия. Его дрогнувшая рука соскальзывает едва заметной лаской, и мужчина, сделав глубокий вдох – заперев свои чувства и эмоции, проявившихся так некстати, так не вовремя, принесших сумятицу в мысли, в собственные действия аккуратно избавляет его от мешающих очков, откладывая их на журнальный столик, и, на мгновение задержавшись взглядом на расслабленном ото сна лице, резко поворачивается на звук начавшей движение лестницы с горгульей, и успевает как раз отойти на несколько шагов к двери, в проёме которой показывается широкий силует Кингсли. - О, ты уже пришёл в себя, Северус, – министр говорит тихо, заметив спящего в кресле героя, но ничего не говорит по этому поводу, понимая, что им обоим сегодня выпал не самый лучший день. – Нам нужно поговорить. - Да, Кингсли, поговорить нам нужно, – соглашается с мужчиной директор, и приглашающе кивает в сторону директорского стола, расположенного у крайнего окна башни, делает легкий пасс рукой с зажатой в ней палочкой, чтобы оградить чарами их разговор. Мужчины поднимаются по короткой лестнице на подиум, где расположился громоздкий из тёмного дуба, стол, и рассаживаются друг напротив друга. - Я выяснил, кто совершил покушение на вас, – начинает разговор министр и тут же задает вопрос, на который бы Северус предпочёл не отвечать: – Почему ты сразу ничего не сказал нам, когда только всё это началось? - И как ты себе это представляешь, Кингсли? – отвечать вопросом на вопрос не прилично, но у него уже давно отняли право на всё приличие, которое у него когда-то было. - Да хоть как-нибудь, Снейп, – министр хмурится на отстраненность директора и его непоколебимую ничем независимость. – Ты настолько не доверяешь никому из нас, с кем сражался бок о бок, что не хочешь делиться с возникающими проблемами? Нет, я всё могу понять, только вот твоя смерть никому радости не принесёт. - Да бога ради, - Северус устало усмехается, в упор смотря на министра. – Моя смерть всем будет только на руку. И ты и я об этом знаем. Так что давай не будем об этом и перейдём непосредственно к тому, кто решил отомстить таким нетривиальным способом героям войны? - Ты, наверное, не удивишься, услышав имена с Гриффиндора, только вот Слизерин тоже отличился, – Кингсли внимательно смотрит на директора, ожидая увидеть хоть что-то на лице собеседника, а потом кладёт на стол перед Северусом клочок пергамента, на котором были написаны несколько фамилий. – Разъяснительную работу мы провели со всеми, меру наказания оставили за тобой. И, Северус, ты в любой момент можешь обратиться ко мне за помощью. Северус только молчаливо, и с затаённым упрямством в тёмных глазах, смотрит в ответ на министра, прекрасно понимая, что он всё равно не станет обращаться к Кингсли – ведь тогда можно расписаться в собственной беспомощности, а этого он никогда не позволит себе допустить. Хватит с него Лорда и Альбуса, ещё и здесь он не собирается становиться зависимым от нового политического строя Магической Британии, хотя бы настолько, насколько это вообще возможно в нынешнем положении. Северусу понятны причины вскормленной ненависти учащихся и деканов, легче только от этого не становится, равно как и от того, что с этим что-то придётся делать. Не игнорировать, не пренебрегать их выходками, а поставить на место, всех их – прочертить линию дозволенного, чётко разграничить права и обязанности, поднять устав школы, если будут сопротивляться его решениям. К тому же впереди предстоит Бал. Давно ушёл министр, давно потемнело за окнами директорской башни, давно зажглись по велению магии белоснежные свечи и так же уютно потрескивает камин, на который беспристрастно направлен взгляд тёмных глаз мужчины, чуть расслабленно откинувшегося на спинку удобного кресла, и погружённого в неправильные, сумбурные и смущающие его раздумья. Пальцы всё ещё помнят шелковистость на удивление мягких волос и собственную реакцию на мимолетное прикосновение. Словно вместе с ним спали все запреты, защиты, пробуждая в нём доселе невиданные ощущения, будто ты только что, впервые, соприкоснулся с магией. И тревожно, и удивительно одновременно, и столько эмоций, и непередаваемых ничем чувств, точно бы вернулся в юношество или молодость, когда получил своё первое мастерство и почувствовал проснувшуюся в себе магическую силу заново. И это так по-другому, так иначе, он помнит эти опьяняющие и радужно переливающиеся переизбытки магии, возможно, из-за этой силы он когда-то и оступился, но – только не снова, не теперь и не с ним. Так не должно быть – но так есть, и Северус не понимает, что лучше сейчас, утопать в этом водовороте всколыхнувшихся эмоций и собственной магии или же заглушить, подавить всю эту сумятицу. Ему необходимо время разобраться с собой, с этой странной реакцией, с самим парнем, а ведь мысли о том, что что-то, вероятнее всего, происходит с Гарри, бьются, как птицы в клетке, не позволяя забыть или отмахнуться от них. Тишину прерывает шевеление и едва слышный не то вздох, не то шёпот не до конца проснувшегося, завозившегося под пледом юноши, подслеповато заозиравшегося в поисках своих очков, и, нашедшего их рядом, стоит только протянуть руку. - Директор Снейп? – его голос, чуть охрипший ото сна, выдаёт его волнение, как и скованные движения. Гарри неловко от того, что уснул, не проследил, хотя и оставался именно для этого, и что, на смущающее удивление, ему ничего не снилось за эти часы глубокого, восстанавливающего сна, которого у него не было уже достаточного давно. И как это по истине волшебно получилось. Юноша, аккуратно сложив мягкий плед и положив его на подлокотник кресла, медленно идёт к директору. Мужчина, вздрогнув, выныривает из своих затяжных дум, чувств и ощущений, устремляет свой взгляд на, подошедшего к подиуму, Гарри, с удивлением, словно не ждал, что тот так скоро проснётся. - Да, мистер Поттер? – Северус отталкивается от удобной спинки кресла, вцепляясь вмиг напрягшимися пальцами в подлокотники и садясь настолько прямо, что расслабленные до этого мышцы натужно ноют, вызывая дискомфорт. Прячет самого себя за маской холодного, жёсткого человека, которого ничем не сломать, только бы не увидели, не осознали его слабости, его уязвимости. - Вы… Как вы? – более сумбурного, глупого вопроса, как ему кажется, он никогда не задавал, или только сейчас, с этим человеком ему так… странно. Непривычно так себя вести и задавать именно такие вопросы, словно с ним, именно с ним так банально не хочется говорить. И Гарри смотрит на мужчину, находящегося в полутьме кабинета, и словно видит его впервые – таким. Он бы сейчас и сам не смог ответить на вопрос о том, а каким он видит мужчину перед собой. Словно секунду назад он был совсем другим – тёплым, живым, как тогда, когда… Гарри отгоняет прочь горькое воспоминание, так некстати всплывшее, вдруг понимая, что то, что сейчас он видит – лёд, холодное безразличие, всё напускное, стеклянная маска, и от этого осознания почему-то становится легче дышать. И в то же время всё смешивается и непонятно что, отчего и почему. - Вам не о чем беспокоиться, Поттер, – тихо отвечает Северус, и, поднявшись со своего места, спускается по ступеням кафедры, проходя мимо юноши к двери кабинета. – Уже давно пробил отбой, пойдёмте, я провожу вас до ваших комнат, во избежание ненужных вопросов. - Простите, что уснул здесь, - юноша смущён, но не двигается с места, только смотрит на директора в каком-то ожидании, сам толком не понимая, чего ещё ожидает увидеть ли, услышать ли, либо понять. Спросонья голова ещё толком не соображает и тело как ватное и хочется уснуть снова, и проспать суток двое-трое. Северус, резче, чем хотелось бы, останавливается, оборачивается и в упор глядит в ответ, слегка приподымая бровь в немом вопросе, на что тот отводит взгляд. - Я… Долженбылпроследитьчтобысваминичегонеслучилось, - скороговоркой отвечает вдруг парень и, спрятав руки в карманах мантии, пожимает плечами, больше поеживаясь, чем пожимая, и чувствуя себя неловко и отчего-то стыдливо. – А я… уснул. Простите, сэр. - Поттер… - Северус, конечно, расслышал всю фразу, сам не понимая откуда внезапно возникло это ощущение некой сопричастности другого в его жизни, зарождающегося ощущения не безразличия, но решительно отогнав, по его мнению, неуместные сейчас чувства, он совершает пару шагов к юноше и останавливается. – Вы никому ничего не должны. Как по мне, свои долги вы выплатили на многие годы вперёд. Гарри на это только молча опускает голову, пряча взгляд и вновь пожимает плечами, вздыхает как-то устало, а затем, чуть резко вскинув голову, едва улыбнувшись уголком губ, с потаённой грустью в глазах смотрит на Северуса. - Я, может, и не должен, и как вы говорите, долг выплатил, но вновь допустить смерть… - Смерть неизбежна в принципе, - перебивает его мужчина, отрицательно качая головой и его губы едва заметно сжимаются в упрямую линию, а в тёмных глазах проскользнула невысказанная боль. Он слишком хорошо понимает, что скрывается за словами парня и понимание это его совсем не радует. – И уж вы-то точно не в ответе за смерть как таковую. В любом случае она случается тогда, когда случается. К тому же я, как видите, жив и даже относительно здоров. Идёмте, Поттер. Гарри встряхивает волосами, вновь пожимает плечами, не то соглашаясь с ним, не то отрицая сказанное мужчиной, и проходит к двери, чтобы через мгновенье оказаться за пределами директорского кабинета. Странный разговор, нелогичный, ни на что не похожий из тех, что у них случались. Будто бы что-то сдвинулось, диаметрально изменилось в их взаимоотношениях после войны, суда и сплотившего их противостояния в школе, но ведь и он сам не остался прежним – и война и собственные смерть и воскрешение не могут произойти и не оставить следа. Они молчаливо идут тёмными коридорами, по которым раздольно гуляет прохлада, люмос тускло освещает дорогу до гостиной и шаги гулким эхом разносятся в пространстве, портреты что-то ворчат им вслед. Гарри изредка позёвывает, прикрываясь ладонью, стараясь не уснуть на ходу. Когда они практически доходят до выделенной директором гостиной, парень всё же задаёт интересующий его вопрос: - Директор, а тот, кто кинул в вас заклинание, - его нашли? Северус останавливается резко и так же разворачивается к Гарри, практически сталкиваясь с ним лицом к лицу. - Мистер Поттер, вы обещали мне не ввязываться ни в какие ситуации, события или очередные приключения и только поэтому я позволил вам вернуться. И что слышу теперь? - Я помню, но всё же… - Гарри и сам понимает, что нет смысла лезть на рожон, только внутри вдруг всё замирает от липкого страха, что если не нашли, кто это сотворил, то вполне себе ситуация может повториться. – Я не хочу, чтобы вы или кто другой пострадал вновь. Северус пристально вглядывается в его лицо и видит, действительно видит неприкрытую ничем тревогу, и едва заметно вздыхает. - Так как вы обещали мне, Поттер, и смею надеяться, обещание своё сдержите, я всё же хочу попросить вас вновь – не вмешивайтесь, живите обычной жизнью обычного студента. А такого рода проблемы позвольте решать другим. Юноше только и остаётся, что кивнуть в ответ. Собственно, директор прав, он обещал, да и сам он старался игнорировать всё происходящее, упирая больше на учебу, книги, практику и отработку навыков. Если бы не сегодняшний инцидент, то он и не стал бы интересоваться. - Что ж, тогда не смею вас более задерживать, - Северус делает шаг в сторону, позволяя парню пройти к двери в гостиную и уже собирается развернуться, но останавливается на половине движения, словно решившись на что-то, тихо говорит: - Их нашли, Гарри. И уходит, как и всегда уходил, - порывисто, с разлетающейся за спиной мантией, прямой и холодный, не терпящий ни одного возражения в свой адрес. А Гарри, схватившись за дверную ручку апартаментов, смотрит ему вслед и едва заметно улыбнувшись в ответ на такую короткую, но ёмкую фразу мужчины, словно директор этим поступком создал волшебный секрет, связывающий только их двоих. И через мгновение толкает дверь, чтобы увидеть в кресле Гермиону, что до сих пор не спит. - Гарри, - девушка встаёт к нему на встречу. – Как директор? И удалось ли… - Да, Герм, всё хорошо, не волнуйся, - он закрывает дверь и, не пройдя и пары шагов, потягивается и зевает. – А есть что перекусить? Девушка заметно расслабляется, это видно по её опустившимся плечам, и посветлевшему лицу. - Да, Кричер оставил ужин.