Три шага до вечности

Тепло камина убаюкивает, нагоняет сонливую тяжесть на всё тело, и Гарри, отложив учебники, чуть устало смотрит на тёплый огонь, пляшущий по сухим паленьям, а Гермиона, уютно устроившись в глубоком кресле, читает древний, практически распадающийся на пергаментные листы фолиант. Эти две недели, что они находятся в таком знакомом и непривычном им Хогвартсе, дались им нелегко. Собственный факультет не особо был рад героям, что вернулись в стены родной школы. Пару раз парни задерживали Гарри после уроков, вскользь задавали вопросы о том, почему Снейп был оправдан, девушки о том же самом интересовались у Гермионы, при этом не особо скрывая своего неприятия. Другие факультеты старались придерживаться нейтралитета, но всё равно перешёптывались, порой зубоскалили, бросали недовольные взгляды. Чуть сдержаннее вели себя преподаватели, но и они порой могли обронить пару замечаний по поводу и без повода, и как будто не замечали, что творится среди студентов, при этом подогревая их провокационными высказываниями, брошенными невзначай и попадающими точно в цель. Гарри едва слышно вздыхает, вглядываясь в призрачную игру огня, думая о сложившейся ситуации, и, как себя вести теперь с сокурсниками и преподавателями, чтобы не получилось так же, как на четвёртом курсе. Ему не хочется вновь быть изгоем среди тех, с кем ему практически год жить под одной крышей. Он не хочет оправдываться окружающим в своём поступке, в котором он поступил правильно для самого себя, по справедливости, которой так жаждало его сердце. Ведь это было впервые – его мнение изменилось, когда он узнал правду, и это было его первое собственное решение, скрупулёзно обдуманное и взвешенное. Тогда принятое за него решение стало ловушкой для него, сейчас же – ответственность за принятое решение, о котором он не жалеет. Гарри прикрывает на мгновение глаза, с равнодушным спокойствием думая о том, что он справится с этим положением. Главное, чтобы к ним сильно не приставали и давали учиться, а остальное – он ведь и не через такое проходил. Он ещё долго сидит с закрытыми глазами, слушая потрескивание поленьев, тихий шорох пергаментных страниц, проваливаясь в какое-то безвременье. И в какой-то момент не то ощущает, не то понимает, что не чувствует вообще ничего – ни своего тела, ни своих эмоций и чувств, что вокруг него одна безликая и гулкая пустота, от которой закладывает уши. И что он один – один на один с ней. А ещё то, что будто он смотрит на самого себя, или же ему попросту показалось. И это его до жути пугает – он не боялся сражаться на Тримудром турнире, не боялся Волдеморта, не боялся собственной смерти, но вот этой пустоты он устрашился до исступлённого ужаса, что сдавливает грудь стальным обручем, не давая глотнуть воздуха, и не позволяя пошевелиться. Тёплое, лёгкое дуновение вдруг окутывает его, прогоняя охватившую его стылой темнотой пустоту, усмиряя ледяную жуть, подаренную ею, даря взамен умиротворяющее спокойствие внезапно разыгравшемуся воображению. Гарри глубоко вдыхает раз, другой, третий, ощущая, как тиски, сдавившие его грудь, исчезают, он медленно открывает глаза, привыкая к свету от камина, не совсем понимая, что это сейчас вообще с ним было. Словно он… был здесь и не здесь одновременно или же не был вполне собой, будто наблюдал за самим собой со стороны. И страх, улёгшийся, свернувшийся, всё равно маячит на границе сознания, что такое может повториться вновь. Он резче, чем хотелось бы, встаёт с кресла, и проходится вперёд и назад перед небольшим столиком, что стоит перед диваном и креслами, ощущая в ногах и руках лёгкое покалывание, и понимая, что они занемели от долгой обездвиженности. – Гарри? – Гермиона отрывается от книги, и с недоумением смотрит на друга, что ходит из стороны в сторону, хмуро глядя перед собой. – Что случилось? – А? – он, остановившись, вскидывает на девушку задумчивый взгляд, и едва заметно улыбается ей: – Всё хорошо, Герм, правда. – Что-то не похоже, - не поверив его спокойному тону, качает головой она в ответ. – Но, если захочешь поделиться, то… - Я знаю, Герми, - он подходит к креслу, в котором она устроилась, присаживается на подлокотник и, вновь улыбнувшись, протягивает руку, чтобы с нежностью обхватить протянутую в ответ девичью ладонь. – И… Спасибо. - Мы друзья, - чуть смущённо улыбнувшись, говорит она, подмечая проскользнувшее напряжение во взгляде парня. – Так что не за что. Он кивает в ответ и, поднявшись, позёвывает, прикрывая ладонью рот. - Я, наверное, пойду спать. День сегодня был тяжёлый. Доброй ночи, Герм, - чуть коверкая слова от зевоты, говорит Гарри, ощущая усталую тяжесть во всём теле, что с каждой секундой возрастает. - Да, конечно, иди, - Гермиона, отложив книгу на столик, стоящий рядом, поднимается вслед за ним и тоже зевает. – Думаю, нам обоим не помешает выспаться. - Ага, - он раскрывает руки для объятий, и девушка тепло обнимает его в ответ, устроив голову на его плече. - Гарри, ко мне сегодня Джинни подходила, - тихо говорит она в мягкую ткань его джемпера. - Джин? Она что-то хотела? Или, сказала? – немного обеспокоено спрашивает Гарри, чуть крепче обнимая, словно стараясь укрыть её от угрозы, как и тогда – на войне, неосознанное и инстинктивное. Ведь в эти долгие дни донимают расспросами не только его самого, но и Гермионе достаётся. И ему не хочется, чтобы единственная подруга, ставшая ему сестрой не по крови, но по духу, пострадала из-за его решений и поступков. - Про тебя спрашивала. Ну и про Директора тоже. Они все просто не понимают, отчего ты защищал профессора. Но и объяснять то, почему так всё сложилось, за твоей спинной, я считаю не верным, - вздохнув, отвечает девушка. - Спасибо, Герм, - Гарри невесомо поглаживает её плечи, чтобы ободрить и успокоить. – Ты верно поступила. Ни ты, ни я не обязаны перед ними отчитываться. Тем более, что профессор, наверняка, не хотел бы, чтобы кто-то говорил о нём. Это ведь его жизнь. - Нет, Гарри, конечно же нет, - она поднимает голову и немного сонно улыбается ему. – Ты всё верно говоришь. И ни ты, и ни я не хотели бы стать предметом таких обсуждений, а профессор Снейп – тем более. - Я тоже так считаю. Хорошо, что ты ничего не сказала. И я сам не хочу говорить им о том, что не принадлежит мне. Это не моя тайна и не моя жизнь, – Гарри и не смог бы поступить иначе, ведь он сам когда-то попадал в такую же ситуацию. - Хорошо ещё, что ты взял с Рона клятву о неразглашении, - Гермиона смотрит на него со всей серьёзностью. – Иначе все бы давно всё знали. - Не только с него, ещё и пару-тройку чиновников пришлось заставить поклясться, – едва заметно усмехается Гарри. – Не представляешь, чего мне это стоило. - Ты не говорил об этом, - Гермиона качает головой. – Но оно и понятно. Правда, я не понимаю, почему ты не взял клятву с меня. - Просто я верю тебе, - он открыто смотрит на неё. – Ты верная, умная и не станешь говорить о человеке, когда этого требует ситуация. - Гарри, - девушка, улыбнувшись, вновь качает головой и с теплотой смотрит на друга. – Спасибо за доверие. - После всего, через что мы прошли, ты для меня больше, чем друг. И я знаю, что могу доверить тебе свою жизнь, - Гарри вновь привлекает девушку к себе и, уложив её голову на своё плечо, ласково целует в висок. Гермиона крепко обнимает его в ответ. Они молчаливо стоят в обнимку, наблюдая, как постепенно угасает огонь на тлеющих поленьях в камине, каждый думая о своём. - Знаешь, - прерывает затянувшуюся тишину Гермиона. – Джинни хочет встретиться с тобой, она интересовалась, когда ты будешь свободен. Мне кажется, что она хочет поговорить о ваших отношениях. Гарри ничего не говорит, только грустно смотрит перед собой, понимая, что ему совсем нечего сказать. Что все те отношения, которые связывали его и младшую Уизли за всё это время словно истончились, стёрлись под прессингом времени и обстоятельств. - Я… не знаю, - чуть запнувшись, спустя минуту отвечает он. – Правда, Герм. Я… Она уже приходила на Гриммо, но только разговора не получилось. Если она будет спрашивать обо мне, то скажи, что я занят учёбой, делами. - Хорошо, Гарри. Я понимаю тебя. Потому что и сама чувствую, что… что-то изменилось. Или во мне, или в мире, или… не знаю… - она говорит быстро, сбиваясь на полуслове, словно сама боится признать то, о чём начала говорить. - Всё хорошо, Герм, - он, ослабив объятия, заглядывает в её лицо и грустно улыбается. – Я сам порой чувствую себя также. Но думаю, что у нас обязательно должно быть всё хорошо. - Да, обязательно, - она улыбается его словам и едва заметно целует его в щёку. – Доброй ночи, Гарри. - И тебе, - отпустив её, он в несколько шагов оказывается за дверью своей спальни. Гарри прислоняется к двери и ещё некоторое время стоит, прикрыв глаза, обдумывая, как ему поступать дальше в отношении Джинни, да и всех остальных. Но так и не собрав разрозненные мысли во едино, он проходит к кровати, переодевается в пижаму, умывается перед сном в небольшой ванной комнате, которая расположилась рядом с гардеробной, и, забравшись в постель, снимает очки и кладёт их на тумбочку. Только вот уснуть ему всё никак не удаётся от набегающих друг на друга мыслей, он ворочается в жаркой постели, заворачиваясь в одеяло, как в кокон. Какой-то безотчётный страх вновь накатывает, как многотонная волна. Не выдержав больше, он тихо зовёт Кричера и просит его принести тёплого молока с волшебной куркумой и вересковым мёдом. Домовик тихо бурчит на то, что молодой хозяин себя не бережёт, засиживаясь допоздна, но требуемое приносит и даже некоторое время сидит рядом с Гарри, пока тот не засыпает крепким сном.

***

Северус резче, чем хотелось бы, распахивает дверь в кабинет ЗоТИ, заставляя тем самым все присутствующих вздрогнуть и замолчать. Пройдя за кафедру, он окидывает хмурым взглядом седьмой курс всех четырёх факультетов, собранных в магически расширенном кабинете. - Каких-то несколько недель, и вы все умудрились сделать жизнь всей школы невыносимой, - тихо, но со стальными нотами от едва сдерживаемого гнева в голосе, произносит он. – Мало того, что многие из вас пропускают занятия по предметам, которые необходимы для сдачи финальных экзаменов, так вы ещё и умудряетесь ввязаться в магические дуэли, которые, как вы знаете, запрещены Министерством Магии. И если бы только это… но нет же, вам нужно большее, как, например, ополчиться против меня и некоторых людей, которым обязаны жизнью. В этой неуёмной ничем тишине он, как при остановившемся вдруг времени, видит взмахи рук с зажатыми в них палочками, что направлены в его сторону. - Преступник! - Убийца! - Предатель! - Ты не директор! - Тебе не место в нашей школе! Нестройный хор голосов всех тех, кто держит его на прицеле своих палочек. Северус, держа наготове палочку, выходит из-за кафедры и с толикой грусти подмечает, что даже слизеринцы не остались в стороне, хотя, чему удивляться, думает он, краем глаза замечая, как Поттер и Грейнджер слаженно, в несколько шагов и буквально за мгновение оказываются перед ним, выставляя двойной щит. - Что, Поттер, будешь опять защищать Пожирателя? – кричит кто-то из толпы семикурсников. – Ты, часом, не перепутал сторону? Или Волдеморт сделал тебя своим приемником? - А я на своей стороне, где и должен быть, - парирует Гарри, готовый запустить в толпу экспеллиармусом. Северус ловко обходит их с Гермионой, перехватывает руку Гарри, заставляя того опустить палочку, отменяя тем самым защиту и в этот самый момент чувствуя удар заклятия, расползающегося огненным цветком по спине, и еле сдерживает стон боли, стискивая зубы. Гарри и Гермиона улавливают эту резкую перемену в директоре и переглянувшись, подходят ближе к нему, вновь выставляя щиты. - Ну и какого дьявола здесь происходит? – внезапно прокатывается зычный голос по всему кабинету, усиленный сонорусом. Студенты в растерянности опускают вскинутые вместе с палочками руки, оглядываясь в поисках незнакомого голоса и с удивлением обнаруживают в распахнутых дверях профессора МакГонагл с группой людей в форме авроров, ново выбранного министра магии и стоящего позади них Драко Малфоем. - Ничего необычного, министр, - с усилием произносит Северус, не оглядываясь на Шеклболта. – Отрабатываем защиту. - Северус, - бывший аврор, чуть качнув головой, усмехается и протягивает руку для пожатия. – Ты мне зубы не заговаривай. Если что, то сразу присылай сову, для неугомонных сделаем подробный обзор Азкабана. Шеклболт несмотря на то, что стал министром, не потерял аврорской хватки и сразу сообразил, какого именно рода конфликт происходит между учащимися, деканами, судя по бездействию Минервы, и директором. - Кингсли… - предостерегающе хмурит в ответ брови Северус, заставив себя повернуться к министру и тем самым удвоив боль от брошенного в его спину заклятия. – Детей на растерзание не отдам. - Моё дело предложить, как говориться, - улыбается тот. – Как и обещал, возвращаю Драко Малфоя. Думаю, его семья ещё пригодиться школе. Только вот Северус не успевает ничего ответить ему, смертельно бледнея на глазах и, враз ослабев, начинает оседать, чтобы быть подхваченным четырьмя руками героев не так давно закончившейся войны. - Профессор! – голос девушки полон испуга, да и осознание, что всё же кто-то послал какое-то заклинание в директора давало повод бояться и за их с Гарри жизни, к тому же мелькнула какая-то несуразная мысль, что их преподаватель зелий должен быть не настолько тяжёлым несмотря на то, что Гарри поддерживает его с другой стороны. - Дьявол вас всех побери, - тихо ругается Кингсли, бросаясь на выручку Гарри с Гермионой и давая знак аврорам, чтобы те наложили незаметно щит, при этом сам вскидывая палочку. – Что здесь, я спрашиваю, творится?! Гарри? И Гарри вдруг хмуро окидывает взглядом аудиторию, своих сверстников, МакГонагл и авроров на дальнем плане, и как-то устало и недобро смотрит сквозь свои очки в глаза Кингсли. - Война, Кинг, – она не окончена, она продолжается, здесь и сейчас. - Что… - Шеклболт на секунду теряется от его взгляда и слов, но тут же берет себя в руки. – Может, пояснишь? - Сначала помощь Директору, потом- всё, что хочешь, Кинг, - накладывая чары Левикорпуса на бессознательное тело Снейпа, тихо говорит Гарри. – И, пожалуйста, не выпускай отсюда никого, пока не выясним кто это сделал. - Да и сам уже вижу, - кивает ему Кингсли и тут же отдаёт распоряжение аврорам: - Никого отсюда не выпускать. А, вы Минерва, пройдёмте с нами и по пути позовите колдомедика. - Лучше я сам, - Гарри кивает молчаливо шагающей рядом Гермионе, передавая ей чары и наколдовывает своего патронуса: - Передай господину Сметвику, что срочно необходима его помощь, в кабинете директора. Минерва поджимает губы на самоуправство Поттера и Министра, была бы её воля, то она бы сама заняла место директора и не было бы тогда этого яростного и уничтожающего всё хорошее, что есть в Хогвартсе. Она бы не допустила того, что допустил Снейп, да и вообще… Что они все знают о школе и ответственности? Гордо вскинув голову, она устремляется вперёд, оставляя позади себя и министра, и героев войны, и потерявшего сознание директора. Коридоры школы пусты и тихи, и только эхо быстрых шагов разносится по ним, да лёгкое дуновение магии на несколько мгновений окутывает идущих. Гарри и Гермиона молчат, думая каждый о своём, Кингсли старается сдержаться от расспросов. Для Гарри это всё – словно уже виденное, пройдённое и пережитое не раз и отзывается какой-то неясной тянущей болью в груди. Горгулья отскакивает в сторону, не интересуясь паролем, видимо настроенная на такой немаловажный момент. Кабинет директора не изменился с тех пор, когда Гарри побывал в нём летом, только кое-что всё же неуловимо изменилось – напротив директорского стола висел портрет Альбуса Дамболдора. Бывший директор не молвил ни слова, с напряжением наблюдая, как укладывают на диван его приемника и из камина в этот момент появляется Сметвик с небольшим чемоданом в руках. - Гарри, вы так внезапно… - начинает колдомедик и тут же подходит к лежащему без сознания Северусу. - О, что произошло? - Мы… Вернее никто из нас не слышал заклинания, и мы не уверены, что правильно… вернее не знаем, что именно это было. Но скорее всего оно было очень болезненным, потому что… А ведь он только недавно… - отчего-то сбивчиво, словно бежал стометровку, и с каким-то отчаянием в голосе проговаривает Гарри и умолкает под пристальным взглядом колдомедика, позволяя Гермионе взять себя за руку. - Я понял вас, Гарри, не волнуйтесь и пока все, кто здесь присутствует – можете или выйти, или остаться, но отойти, дабы не мешать мне, хорошо? МакГонагл еле удержавшись от выразительного фырканья, покинула кабинет, а Кингсли выразительно кивнул в сторону балкона, давая понять, что от разговора никуда не деться. Гарри глубоко вздыхает, успокаивая самого себя и всколыхнувшиеся не к месту непонятные панику и страх, и потянув за собой Гермиону, устремляется вслед за Министром, догадываясь, что разговор будет не из приятных. Кингсли смотрит вдаль, на раскинувшиеся горы и лесную долину, собираясь с мыслями. - Так что же всё-таки происходит в Хогвартсе? И почему ты уверен в том, что идёт война, Гарри, ведь она уже закончилась? - Кингсли, я, может, сейчас скажу что-то, что тебе, возможно, не понравится, но… со всей этой ситуацией притеснения и травли, которая идёт сначала года, это было неизбежно. То, что случилось, я имею ввиду, - опершись локтями на перила балкона, отвечает Гарри. - Травля? С начала года? Ты имеешь ввиду себя? – министр с подозрением смотрит на парня. - Не только Гарри, - включается в разговор Гермиона, немного пришедшая в себя. – Но и я, и Директор Снейп тоже, даже в большей степени, чем мы. Вся эта агрессия и ненависть, словно мы – преступники, это тяжело, но мы как-то справлялись. До сегодняшнего дня. - Ну Снейп… - вдруг усмехнувшись и качая головой говорит Кингсли, складывая все паззлы воедино. – Хоть бы одним словом обмолвился, герой… Всё сам… Так и не научился доверять нам… Гарри и Гермиона смотрят на министра, словно бы видя впервые, с удивлением переглядываются между собой, но молчат. - Значит так, беседу я разъяснительную проведу, постараемся выяснить, кто и какое именно заклятие применил к Севересу, а дальше уже по обстановке будем наблюдать, - расправив плечи и улыбнувшись ребятам, говорит Кингсли. - Прошу меня простить, что прерываю разговор, но что за заклятие было применено уже известно, - включается в дискуссию Сметвик. – Заклятие Ледяного Цветка, что при несвоевременном опознании и лечении может дать летальный исход в виде остановки сердца. Так, что Гарри, вы очень вовремя меня оповестили, чтобы я незамедлительно прибыл. Гермиона тихонько охает, прикрывая ладонью рот, Гарри сжимает зубы, чтобы сдержать не то рык, не то желание заорать, и резко кивнув колдомедику, скрывается в глубине директорского кабинета. - Ох ты ж… Дьявол, - ругнувшись, Кингсли хмурится. – Но, насколько я знаю, это заклятие из высших защитных, когда уже нет возможности выйти из засады живым, его не многие могут применить на средних курсах Академии Авроров, а тут школа! - Ну, я бы не сказал, что оно такое уж сложное, - качает головой Сметвик. – Его проходят на первых курсах колдомедицины – и то, чтобы применять его в лечебных целях. Так что по факту оно имеет не только защитные свойства, но и множества других. - Так что же теперь с Директором? – осторожно уточняет Гермиона у Сметвика, переживая не меньше Гарри за Снейпа. - Сейчас его состояние стабильно, заклятие я снял, рекомендации оставил на столе, зелья, я думаю, у него в наличии имеются, если же нет – то пришлю сразу же, как он обратиться за ними ко мне, - Сметвик слегка улыбается девушке. - Ну что ж, Министр, мисс Грейнджер, не смею вас более отвлекать, вернусь к своим прямым обязанностям. Кингсли и Гермиона кивают ему на прощание и тоже возвращаются в кабинет. Министр тут же покидает его, чтобы вернуться в аудиторию с запертыми в ней семикурсниками, и выяснить, кто покушался на директора Хогвартса. Гермиона подходит к Гарри, что устроился в кресле около дивана, где, укрытый пледом, лежал Снейп. - Гарри? – девушка замечает, как устало и измождённо выглядит друг. – Пойдём? - Нет, Герм, - качает головой парень в ответ. – Ты иди, сразу в нашу гостиную, чтобы не попадаться никому на пути, а я здесь побуду, пока профессор в себя не придёт. - Гарри, ты же не обязан… - Гермиона не хочет призвать того факта, что больше-то и не кому прийти, но всё же старается оптимистично смотреть на мир. - Может позвать кого-нибудь? Хотя… Знаешь да, ты прав, то, что сегодня произошло – здесь просто нет никого, кто бы пришёл с добрыми мыслями… - Сама ведь понимаешь, Герм, - вздыхает Гарри, и поднявшись с кресла, подходит, чтобы обнять подругу. – Я побуду с ним, а тебе не помешало бы отдохнуть. - Только ты тоже будь осторожен, хорошо? – волнение Гермионы так и сквозит в голосе. - Буду, ты же знаешь, - едва улыбнувшись уголком губ, отгоняет её страх Гарри и, разжав объятия, провожает девушку взглядом до двери, и вновь опускается в кресло, тут же призывая домовика, чтобы отдать распоряжение о розжиге камина по рекомендации колдомедика. И, глядя на пляшущий тёплый огонь, задаётся вопросом, сколько же ещё нужно совершить геройских или не очень поступков, чтобы их, наконец, оставили в покое.