***
POV Автор Пока юная Александра направлялась на учёбу, проклиная общественный транспорт по утрам, в котором можно было скорее познать все позы камасутры, нежели благополучно доехать до нужной остановки, к её дому подъехало те же две машины. — Тут? — спросил коренастый шатен. — Д-да, — ответил, заикаясь от волнения рыжий очкарик, выставив указательный палец на девятиэтажку, на которой красовалось число 1989. — В этом доме. В пределах шестнадцати метров. Шеф сразу же отправил четырех сотрудников и того же поискового пса за работу. Спустя час сотрудники успели опросить всех жителей, которых ещё успели застать дома, одиннадцатого подъезда, мол, не замечали ли чего-нибудь необычного, но это снова не дало результатов. Зато счастливый пёс, учуяв знакомый запах, остановился у третьего этажа, сорок седьмой квартиры и начал громко гавкать. — Молодец, Изя, — обратившись сокращенно от Изюмчика, улыбнулся босс собаке. Пёс только радостно затявкал. — И кто дал ему только это идиотское имя? — поинтересовалась одна из агентов, состоящих в поисковой группе. Мужчина нахмурился и, сверкнув глазами, спросил: — Чем имя плохое? — Да ничем, вот только несолидно вообще, — ответила рыжеволосая девушка. Капитан поник и начал старательно гладить собаку. — Ты это. Изь, не обижайся, бабы всегда дуры. Если сильно задела, не переживай, уволим, — хмуро сказал капитан собаке, успокаивая. Когда оставшаяся троица из команды сложила два плюс два, то заявила: — Какое уволить? Зачем уволить? Бабы ж дуры, вы это, внимания-то не обращайте, Лиза ведь, она какая: как вякнет что-то, то хоть стой, хоть падай. — Начали выгораживать напарники подругу. Пёс гавкнул, соглашаясь с ребятами, а шеф, тяжело вздохнул сказал: — Ну ладно, если Изя простил, то и я смогу. — Театральная пауза. — Ну, чё встали, в квартиру звоните, узнавайте что, да как. Спустя сорок минут двое подопечных вернулись в машину. — Прописано трое человек: Капралов Владимир Юрьевич — глава семейства, Капралова Ольга Святославовна — жена и Капралова Александра Владимировна — дочь. Отец — владелец автомастерской и пашет практически круглосуточно, дочь студентка Львовского национального университета, мать — больна тяжелой закрытой формой туберкулёза уже где-то год, сейчас лежит в местной городской больнице, по словам отца — болезнь обнаружили слишком поздно и Ольге Святославовне приказано недолго жить. Из-за женщины семья в тяжелом финансовом положении — отец пашет сутками, дочь полдня на учёбе, полночи на работе, — отрапортовал один из участников группы. — Что прикажете делать, Валерий Анатольевич? Шатен нахмурился. Все факты налицо: мать больна, денег нет. Всё, что нужно для заключения контракта, что могла пожелать Капралова младшая — не секрет. — За матерью присмотрите. Только без свидетелей. Если что — докладывайте.***
POV Саша Лучше бы перед выходом я посмотрела в зеркало. Глаза узкие, как у жителя Восточной Азии. Тушь размазалась, оставив тёмные круги под глазами, на лбу здоровенная синяя шишка, волосы растрёпаны. Такое ощущение, будто я восстала из мертвых. Одногруппники шарахаются, преподаватели сочувственно поглядывают, сокурсники обсуждают. Отлично, Сань, так держать. Хорошо, что сегодня пятница, до которой я, с горем пополам, дожила. Из универа я шла в дьявольски-паршивом настроении. Высшая математика, на которой мы сейчас учим матан только и может, что крашить мой несчастный мозг. Функции, плюс интегралы, плюс щепотку дифференциалов и всё — мои суицидальные замашки вполне объяснимы. На часах 11:30, начало третьей пары, которой у меня, к счастью, сегодня нет. Иду к Алисе домой, что в десяти минутах ходьбы от универа. — Здарова, мелочь пузатая, — весело обняла я подругу, которая была метр пятьдесят три ростом, что она уже не раз за время нашего общения повторила. Та недовольно хмыкнула и беззлобно ответила: — Привет, ходячее недоразумение. — Подруга пригласила меня на кухню и начала делать чай. — Чо как? — спросила я у неё. — Да вроде всё потихоньку, — ответила Алиса, тряхнув копной иссиня чёрных волос, остриженных под каре. — На Витю обиделась только, _ проворчала брюнетка. — Что опять? — Закатила глаза я. Эти двое уже полтора года как встречаются и ссорятся при этом раз в два дня, как минимум. Обычно эти ссоры по мелочам, но Алиса ведь девушка, ей же тоже иногда хочется поерепениться, а не делать первый шаг навстречу. — Он сказал, что у задротов нет девушек, — обиженно пробормотала подруга. Мне же срочно захотелось изобразить фейспалм. Девушка поставила передо мной зелёный мятный чай с двумя ложками сахара. — Ты понимаешь? Значит, девушки у него видите ли нет. А как потрахаться, так сразу Алиса! А как в магазин сгонять — так Алиса! И вообще он сказал, что я его достала. Не любит он меня. — Шмыгнула она носом, а глаза уже были на мокром месте. — Любит. Он же несерьезно это сказал, — ответила я. — Помиритесь же вскоре. Алиса и Витя были идеальной парой. У них царила своя атмосфера. Если Алиса была низенькой, бледной и пухленькой, то Витёк — кареглазый блондин, тощий, смуглый и метр девяносто два ростом. Вместе они смотрелись забавно. Ирония была в том, что Квятковская называла парня Масей. Они вместе играли в World of Warcraft, смотрели разные сериалы и аниме, под пивасик. На День Святого Валентина он подарил ей красивую розу розового цвета, её любимый винчик и, внимание, тост с ветчиной, вместо шоколадки. А она ему — кексики в виде розочек, с орешками, яблоками и корицей. Самое забавное то, что Алиса светилась как уличный фонарь от счастья, когда рассказывала о своём подарке. А ещё, я очень сожалею, что узнала об этом: есть у них игра ролевая, мол, один некрофил, другой трупак. Я бездыханно лежу, а ты делай там чё хочешь, называется. В шок меня поверг сам факт, что именно Квятковская, такая ебанутая придумала эту игру. Радует, что ничего постыдного они, по её словам, так ни разу и не сделали, то он уснул на ней, и она за компанию, то щекотать начал, а она рассмеялась и поймала почти искренний удивленный взгляд и фразу: «Ты же труп!». На восьмое марта она вообще скоммуниздила из его гардероба голубые семейники с Бартом Симпсоном в которых, кстати и расхаживает в данный момент. А ещё ссорились они из-за херни всякой. То он, видите ли с ней, как с проклятой какой-то разговаривает, то она спизданёт что-то не то в голос. Да так, что ему и стыдно, и убить её хочется. То он в доту свою весь день играет, а на неё ноль внимания, то она как врежет ему, чтоб неповадно было на девушку свою внимания не обращать. Веселая пара, в общем. Нашли два дебила в этом мире друг друга. Алиса ж она как, пообижается пару минут и остынет, потом первая извиняться придет. И плевать, что Витёк накосячил и упрямый он, как баран. Они всё равно помирятся. Мы с Квятковской пили чай и кушали печенье, попутно обсуждая всяко разные девичьи темы. — Слушай, у тебя ведь завтра выходной на работе? — Поинтересовалась Алиса. — Да, а что? — с подозрением спросила я. — Да-а вот, тут дело такое. Давно мы с тобой не оттягивались, не находишь? — До меня уже дошло, что выходные спокойно не пройдут. Хотела я было отказаться от предложения, дабы отоспаться, да только перебили меня бесстыдно: — Ну хоть посидим у Витька, мультик про Барби глянем, под пивчанский, как в старые добрые времена. Тут новый как раз вышел, ну пожалуйста, — протараторила Квятковская. — Лады, — вздохнула я, осознавая, что Витьку придется завтра туго. Девушка уже думала броситься ко мне с объятьями, как в комнате взыграла песня группы Venom, обозначая незнакомый номер. — Слушаю, — ответила поспешно я. — Капралова Александра? — спросила обеспокоенно тётенька в трубке, на что получила позитивный ответ. — Вас беспокоят из Первой городской клинической больницы. По поводу Ольги Святославовны. Мы не смогли дозвониться до Владимира Юрьевича. Сердце пропустило удар. Мама? Первая мысль в голове — бежать, на всех парах бежать в больницу. — Что случилось? Что-то серьёзное? — настороженно спросила я. — Да. Не могли бы вы подъехать? — не говоря самое важное, спросила женщина. — Да, конечно. Скоро буду. — Отключилась я. — Алис, есть деньги на такси?***
Пять гребаных минут я ехала в этой чёртовой колымаге в больницу. Пять гребаных минут меня трясло в панике. Пять гребаных минут моё сердце то замирало, угрожая остановиться, то бешено стучало в груди, будто у меня была дикая тахикардия. Желудок скручивало от паники и тянуло блевать. Доехав до больницы, я расплатилась и быстрее Флеша добежала на нужный этаж. Меня остановила медсестра в приёмной, после выяснения моей личности и причин явления в больницу, меня направили в кабинет лечащего врача матери. Малинин Вячеслав Немирович был отличным лечащим врачом со стажем в двадцать пять лет. Войдя в кабинет, я увидела занимательную картину: пятидесятипятилетний мужчина, с мягкими чертами лица сидит в чёрном кресле и попивает валерьянку со спиртом. По-крайней мере наклейки на баночках на его столе говорили именно об этом. — Вячеслав Немирович? — спросила я у бледного, как потолок, мужчины. — Капралова, — тяжело вздохнул мужчина и выпил залпом содержимое стакана. — Что такое, Вячеслав Немирович? — спросила я ещё раз, наблюдая за врачом и опасаясь худшего. — Двадцать пять. Двадцать пять лет я работаю здесь, Капралова, — ответил Малинин, кривясь после выпитого. — Плюс шесть лет учёбы в медицинском и три года интернатуры. И это первый случай за все годы моей практики, да и вообще в истории медицины, когда пациент, будучи при смерти, исцеляется за одну ночь от тяжёлой формы закрытого туберкулёза! У нас вся инфекционка в шоковом состоянии! У меня глаза квадратные, я, собственно, ни черта не понимаю. И ощущения такие, сумбурные. С одной стороны — облегчение, радость, счастье, что мама будет жить. С другой же — непонимание, как такое произошло и кого благодарить, ярко выраженное неверие в услышанное. Отобрав у врача гранёный стакан, наполненный смесью спирта и валерьянки, я осушила его залпом. Придя в себя, я осознала, что услышанное — не мираж и не сон, а реальность. — Значит так, Капралова. Выписываем мы твою мать сегодня же, все нужные анализы она повторно сдала ещё с утра по нескольку раз. Иди, помогай собирать вещи, — строго заявил Владислав Немирович, выставив меня из кабинета. Я, не веря своему счастью, устремилась в палату, где лежала мама. — Мама! — прокричала я радостно, увидев стоявшую на ногах стриженную под мальчика брюнетку. Алый румянец на её щеках ещё позавчера казался чем-то далёким, а сегодня — реальность. Глаза блестят по-здоровому, в них плескается жизнь, улыбка на губах такая искренняя и счастливая. — Сашка! — Ещё шире улыбнулась она мне. Мы обнимаемся, и тепло объятий говорит мне о том, что всё действительно по-настоящему. По щекам скатываются слёзы. — Ну, Бусь, ну ты чего? — ласково спрашивает она меня называя так, как в детстве. Я мотаю головой и наконец, признаю, что чудо-таки свершилось и чудеса реальны, улыбаюсь. — Ничего, мамуль. Я счастлива. После того, как мы с мамой собрали её вещи, отправились домой. Мама побежала вперед, с нетерпением ожидая уже оказаться в родном гнёздышке. Мы решили сегодня же вечером отправиться с папой и Алисой на бургеры, отпраздновать выписку и выздоровление. Да и зарплату мне прошлой ночью буквально выдали, ещё и премию выписали. Так что теперь можно было потратиться. — Не советую тебе туда идти. — Остановил меня парень на углу у моего дома, положив руку на плечо. Я обернулась, прищурилась и спросила: — Это ж с какого такого перепугу, мсье? — Недоверчиво приподняла брови, окидывая его взглядом с ног до головы. Длинноволосый брюнет, лет эдак двадцать три, с геометрической татуировкой на левой части лица, слишком уж, как по мне, простой и бессмысленной, в виде двух перпендикулярных линий, на концах которых были самые обычные чёрные небольшие круги. Худой, высокий и с резкими чертами лица. Одет прилично, что уже приятно. В белый, идеально выглаженный костюм, рубашечку, с красным галстуком и чёрным ремнем на пиджаке. Со слепящим глаза костюмом красиво контрастировал чёрный плащ, длинною в пол. А глаза у него голубо-зелёные, сразу не поймешь, какой цвет преобладает. — А с того, юная мамзель, что там, — указав пальцем на человека на крыше. — Там, — тыкнув на бритоголового мужчину, сидящего с шатеном крепкого телосложения, в белом жигули у подъезда, — и там, — показав на рыжеволосую девушку, выгуливающую огромную собаку, — засада. Ты и шагу ступить не успеешь, как тебя схватят за шкирку и унесут куда-то, — безэмоционально ответил парень. — И с чего бы тебе помогать мне, ээ. — С недоверием уставилась на него я. — Хекатос я, — ответил брюнет. — А с того, что пока у тебя это. — Открыл парень сумку и указал на вчерашнюю книженцию-убийцу, — я обязан помогать тебе, Александра. Я вытаращилась на него глазами по пять копеек, ничего не понимая. — Женщина, ты со мной контракт заключила сегодня в 5:48 утра. — Закатил глаза паренек, разъясняя ситуацию. — Пожелала, чтобы мама твоя выздоровела, а взамен душу мне свою отдала. — Минута молчания. — Хекатос, да? — прервала тишину я. — Слушай, дружище, давай я тебе помогу, вот это место. — Написала впопыхах я ему адрес местной психиатрички на руке. — Вот туда отправляйся, там тебе помогут. — Тяжело вздохнула я. — Александра, советую не шутить тебе с тем, у кого в руках душонка-то твоя, — прошипел парень. Он вглядывался мне в лицо и спустя минуты две выражение его лица стало каким-то отрешенным. — Только не говори мне, идиотка ты отбитая, что заключила со мной контракт по ошибке, сама того не подозревая?