Рейв на двоих

— Так, — Юра хлопнул ладонями и потёр их друг о друга. — Технику взяли? — Взяли. — Еду? — На заднем сидении. — Комбик? — Под сидением. — Музыка? — У меня. — Одежда? — В багажнике. — Так, — повторил Юра и быстро огляделся по сторонам. — Стоп, а где... Портфель мой где?! Юра нервничал. Натурально дёргался, как не дёргался даже перед отъездом из Остина, зная, что больше на это насиженное место не вернётся. Если только силой приволокут, и то не факт. Отабек молча подошёл, сдёрнул у Юры с мгновенно полегчавшего плеча чёрную лямку и затолкал его «нашедшийся» портфель вместе со своим в переполненный багажник. Психовать перед Отабеком почему-то не было стыдно. Неловко, да, кончики ушей пекло от очередного — уже со счёта сбился, которого за утро — косяка, но не стыдно, тот как будто опять понимал с полуслова и старался не бередить ещё больше. Но как бы глубоко Юра ни дышал, сколько бы раз ни считал до десяти, под диафрагмой продолжало дрожать и подпрыгивать, как перед очередным дебютом. Отабек же, наоборот, держался бодро и весело, словно проспал не четыре часа, а четырнадцать. Он почти светился изнутри, напоминая ещё не выползшее из-за горизонта солнце. Легко улыбался Юре, сумкам, машине — всему миру, так ярко, что разглядеть это не составляло труда даже в скудном фонарном освещении предрассветной улицы. Вот тебе и киборг, как будто его ночью подменили. Или всё дело в рейве? — А как мы будем спать, если машина битком? Куда весь этот хлам? — На крышу закинем. — Ты не боишься воров? Отабек выразительно поднял бровь. — А если дождь? Надо было хоть брезент какой раздобыть. — Юр, расслабься. Ну, какой дождь, откуда? Ещё только август кончается, а не октябрь. — И чё? В августе дождей, что ли, не бывает? — Маловероятно, — с нажимом сказал Отабек, медленно и веско. — Но, если ты вдруг окажешься прав, мы что-нибудь придумаем, идёт? Ещё одним вдохом Юра накачал воздухом лёгкие до отказа и забрался на своё место. Пристегнулся, поёрзал, выдохнул и только тогда кивнул. — Это просто ещё одна поездка, — сказал Отабек, зажигая фары. — Всё будет хорошо. Ком в горле был с ним не согласен, но Юра всё равно кивнул ещё раз и поднял большой палец. Отабек бывалый, Отабек довезёт, покажет, расскажет и, наверное, даже даст попробовать. Отабек не бросит. Только вот зонта ни одного не взяли... Ни курток, ни палатки. Зато у них с собой много денег, поймают попутку и доберутся до цивилизации. До ближайшего проката тачек. Даже к океану, как он и обещал. Всё пучком. Как он там сказал: рейв на десять тысяч человек?.. Сонный рассвет ещё только-только занимался где-то в тёмных провалах между высотками и трубами заводов и фабрик, неуверенно высвечивая на небе голубые и лиловые разводы взамен едва погасших созвездий. Ночная прохлада цеплялась за кожу и пробиралась под одежду даже в салоне авто. Юра натянул глубже рукава старой толстовки и проверил, до конца ли закрыто окно. Отабек включил печку, прямо на ходу вылез из-под ремня безопасности, стянул кожанку, не глядя бросил на заднее сидение и пристегнулся обратно. Юра, переждав очередной колотун в коленях, вдруг понял, что потряхивает его вовсе не от холода. Внезапно он пожалел, что так поспешно бросил курить. Вспомнил, что две целые и одна початая пачки лежат в рюкзаке, который теперь уже завален горой вещей в багажнике. Конечно, Отабек не откажет, если попросить задержаться ещё и за этим... Юра покосился на его довольное лицо и промолчал. На фиг, не надо. Может, потом. До первой стоянки как-нибудь дотерпит. — Достань музыку, — попросил Отабек, газуя сильнее необходимого. — В бардачке. Юра щёлкнул замком и едва успел подставить руки, чтобы стопка пластиковых боксов не рассыпалась под ноги. Просмотрел несколько, все они оказались подписаны одинаково: «Музыка в машину». — Очень оригинально, — проворчал он и вытащил из бардачка остальные, сгрузил стопкой на колени. — Какой из них? — Любой, они все разные. — А ты не пробовал и подписывать их по-разному? — Зачем? — потрясающе беззаботно отозвался Отабек. Ему правда, что ли, духом приключений мозги постирало? — Лошара, чтобы один и тот же десять раз не ставить! И не перебирать их потом часами, чтобы новый найти. Ну ты чё, ну? Подменённый Отабек оторвался от пустой дороги, глянул непонимающе, почти наивно. А потом откинулся затылком на подголовник и рассмеялся так, что Юра засмотрелся. Нет, дело определённо в рейве. Или это просто побочка с недосыпа. — Ладно, я понял, — отсмеявшись, сказал Отабек и снова прибавил газу. — Можно их пронумеровать. Только без приколов вроде тех свиней. — Маркеры в багажнике, — опять скис Юра. — Не доберёшься сейчас. — Поставь пока любой. Два первых точно не перепутаем. Юра наугад вытащил один бокс, остальные с горем пополам запихал обратно в бардачок. Не с первой и даже не со второй попытки вскрыл хрустящую, ещё не разработанную коробку, погнул себе упрямым острым пластиком два ногтя на указательном и большом пальцах. А потом ещё несколько раз промахнулся диском мимо CD-приёмника. — Э, слышь, газуй полегче на поворотах, мотает, — проворчал он, украдкой переводя дыхание. Магнитола щёлкнула затвором, и из колонок сухим битом застучал солнечный тропический хаус. Отабек молчал и только расслабленно качал головой под ритмичный лёгкий мотив, пока они не доехали до зелёного знака выезда из города. Юра проводил взглядом ещё один щит — сине-красный с подписью: «Межштатная трасса 70». И чуть не откусил ноготь, погнутый в неравной борьбе с диском. Они покинули Денвер. — Знаешь хороший способ справиться с нервами? — вдруг спросил Отабек. — Знаю. Музыка, — мрачно буркнул Юра. Это уже даже не смешно: какие ещё загадки может загадывать знаменитый диджей и подпольный танцор? — Ну, это понятно, — усмехнулся Отабек. — А кроме? Юра молча покосился. Вариантов, вообще-то, много, даже если вычеркнуть их основной интерес в этом мире. Но по необычно загадочному лицу Отабека, по его заговорщическому прищуру и улыбке Юра понял, что не угадает в любом случае, даже если очень постарается. Поэтому сдался сразу, пожал плечом. А Отабек с каким-то новым для себя наслаждением коротко выдохнул: — Скорость. И надавил на газ так резко, что Юру вжало в спинку кресла. Тот рефлекторно схватился за ручку над окном, другой рукой стиснул кожаный край сидения. Показалось даже, что гравитация ослабла, в животе будто бы надулся воздушный пузырь, растолкавший внутренности в стороны, а ноги сами по себе подпрыгнули с коврика. Отабек прикрутил громкости, и теперь в салоне под завывающие гитарные риффы громыхало бесстрашное и уверенное: I'm looking for a complication, Looking 'cause I'm tired of trying Make my way back home When I learn to fly! — Это, конечно, не байк, но тоже ничего! Перекричать целый хор барабанов было непросто, но Отабеку удалось. Он опустил стекло до упора со своей стороны, высунул наружу локоть. В салон тут же ворвался утренний свежий воздух, свистящий ветер и шум разогнавшихся, кажется, до предела колёс. Потрясённый Юра мог только бессильно переводить взгляд с серого полотна дороги впереди на дикую улыбку Отабека. Тот смотрел в ответ: насмешливо, подбадривающе и абсолютно счастливо. — Расслабься! — снова крикнул он и резко дёрнул руль влево-вправо, так что «Джип» вынесло на — слава всем грёбаным святым! — такую же пустую встречку, а Юру мотнуло так, что он чуть не ударился головой об дверь. Он ещё сильнее вцепился в доступные ему поверхности, упёрся подошвами в пол, чтобы хоть как-то зафиксироваться на месте. — Блядь, Бек, ты совсем больной?! — взвизгнул он, когда мерзкий тошнотный ком наконец отпустил горло. — Угробиться решил, чтоб больше не мучиться? Отабек опять рассмеялся и на этот раз высунулся из окна сам, вылез по пояс, подставляя озверевшему ветру лицо и кадык. Его тонкая футболка трепетала, как флаг на мачте, по смуглой коже прыгали жёлто-рыжие зайчики — встающее солнце тянуло лучи ко всему живому и целовало первыми тёплыми бликами своего любимчика — Отабека. Юре даже показалось, что он... зажмурился?! — Да Бек, твою мать!.. Юра схватился сначала за пояс его штанов, чтоб не выпал, потом за руль, чтоб не вывернул куда-нибудь в кювет. Отабек вернулся в салон, всё так же посмеиваясь, как будто ничего особенного он только что не вытворил. Ну в самом деле: дорога пустая в обе стороны, в небе почти ясно, в машине играет музыка, а впереди её будет только больше — чего ещё желать этому вольному отщепенцу перекати-поля? — Ты посмотри, какая красота кругом! — сказал Отабек, махнув рукой за окно. — Неужели тебя не вдохновляет? — Меня не вдохновляет, что водитель бросил руль и решил лететь рядом с машиной, а не внутри неё, — пробормотал Юра, стараясь успокоить ополоумевшее сердце. Огляделся по сторонам — вроде всё в порядке. Только силой инерции всё ещё вдавливало в кресло, приходилось напрягать шею, чтобы не откидываться затылком. — Может, всё-таки сбавишь? Если копы остановят на таких скоростях... — Плевать, — бросил Отабек. Юра осёкся, замолчал. Опять засмотрелся. Такой беззаботный, открытый, свободный Отабек ехал навстречу солнцу, за горизонт, где его ждала любимая работа, восторженные рейверы и новая порция эндорфинов. Интересно, от такого передоза умирают? — Попробуй сам, — кивнул ему Отабек. Юра помедлил, но не посмел возражать. Он наполовину опустил стекло со своей стороны, подставил лицо ветру — встречный поток воздуха сам закрыл ему глаза, смотреть вперёд на такой скорости без защиты оказалось невозможно. Под закрытыми веками тут же расплылись и замелькали винные пятна от ярко-красного до бурого. Юра с удивлением осознал, что даже зажмурившись он мог видеть мир вокруг: вот они проехали несколько редких деревьев — по лицу мелькнули полоски их теней на обочине; вот они повернули вправо — силой инерции его потянуло вбок; вот солнце почти взошло — по щекам стало медленно разливаться ласковое тепло. В конце концов Юра осознал, что коленки больше не тряслись, а колотун перестал отбивать пятками кедов по коврику. Казалось, «Джип» никогда не остановится, потеряло значение даже то, откуда и куда они едут. Интересно, Отабек чувствовал то же самое? Или для него дорога и скорость — что-то другое? Юра дёрнул молнию за бегунок, стянул кофту за рукава и высунулся из окна уже по плечи. Сместившаяся гравитация, совсем недавно давившая на внутренности, стала почти привычной, даже приятной. Стрелка на спидометре больше не опускалась ниже отметки в сотню миль в час*, встречный ветер беспардонно залезал во все щели в одежде, обдувая тело со всех сторон. Скорость и правда захватывала дух, опьяняя, туманя голову и распирая грудь. Держать такое напряжение внутри оказалось труднее, чем Юра предполагал, поэтому он сдался первым. — Юху-у-у-у! — заорал он в окно что было силы и воздуха в лёгких. И, не открывая глаз, расплылся в улыбке, когда краем уха услышал, как к его окрику с водительского места присоединился второй: — Да-а-а-а! Дверные динамики согласно застучали новым летним битом, подгоняя под свой ритм конечности и сердце: I made my move And it was all about you Now I feel so far removed You were the one thing in my way You were the one thing in my way — Кайфово? — спросил Отабек с интонацией «я же говорил». — И часто ты так расслабляешься? — ушёл от прямого ответа Юра. — Бывает, — так же уклончиво сказал Отабек. — На мотоцикле, конечно, удобнее, но зимой всё равно приходится пересаживаться на четыре колеса, так что... Кстати, хочешь за руль? — Я?! — вскинул брови Юра. — Ну да. Пока машин на дороге нет, можно ещё погонять. — Не, спасибо. Как-нибудь в другой раз. — Ты же умеешь водить? — Да как сказать, — почесал нос Юра. — С места тронуться смогу, по такой вот трассе проехать — тоже. Ребята когда-то давали порулить. Но права не получал, не до того было. Да и денег на это надо, сам знаешь… Пока проучишься, пока сдашь с десятого раза, за каждую попытку ещё каждому дай на лапу — наслушался, как наши учились. Дальше больше: за машину плати, за бензин плати, за дороги плати… Ну на фиг, поездом проще. — А что за ребята? — осторожно спросил Отабек. — Друзья? — Да какие друзья, так просто, танцевали вместе, хату снимали одну на многерых, чтоб хоть как-то на всех финансово тянуть. — Юра махнул рукой и отвернулся к окну. — Не было у меня друзей, ни там, ни тут. Отабек многозначительно промолчал и немного притормозил, так что теперь скорость приближалась к дозволенному на трассе лимиту. — А вот у тебя, я заметил, много «интересных» приятелей, — продолжил мысль Юра. — Если их собрать всех вместе, можно даже какой-нибудь модный ивент для неформалов устроить. — Отабек усмехнулся и опять промолчал. — Не удивлюсь, если среди них даже есть чувак, с ног до головы забитый в тату под хохлому. — Есть такой, — отозвался наконец Отабек. — В одном стиле, конечно, не бездумными картинками, но живой кожи на нём и правда осталось мало. По крайней мере, оставалось, когда я его видел в последний раз. — А ты? — обернулся к нему Юра. — А что я? — Ну я вроде не видел у тебя ничего такого. Набил бы что-нибудь крутое, ты же байкер. — Нет, я просто умею и люблю водить мотоцикл. При чём тут татуировки? — Стереотипы, да, но всё-таки? Ладно, пусть мотаки ни при чём, но неужели никогда даже не хотелось? Ты же тоже стильный чувак, ну и в этот стиль что-нибудь… Не знаю, тигра здорового, орла стилизованного, микшер свой обожаемый — да что угодно! На тебе всё круто смотрится. Отабек хмыкнул, польщённо сверкнул глазами так, что Юра снова засмотрелся. Ну правда же, этому игрецу всё к лицу. — Мы однажды работали сет в клубе, — как-то отвлечённо начал Отабек. — Тематическая вечеринка, один итальянский хореограф — Чалдини, кажется, — привёз свою труппу. Но народу пришло столько, что под ногами иногда не было видно пола... — Чалдини, серьёзно?! — встрепенулся Юра. — Тот самый, который держит сеть студий? — Не знаю, наверное. — Ну ты всё-таки мажор, такие связи! — завистливо присвистнул Юра. — Знаешь, как трудно к нему попасть? Отбор у него хоть и платный, но всё равно человек шестьдесят на место. А тем, кто прошёл, сразу назначается роль в труппе, практику они проходят в его же клубах, а если успешно закончили, то и работу искать не надо. Одним его именем можно пропуск в жизнь получить. — Ты много знаешь о нём, — заметил Отабек. — Ещё бы, я деньги копил на поездку и кастинг у него. Думал, хоть так выкарабкаюсь из своей ямы. А тут ты... Юра смущённо кашлянул, но Отабек как всегда тактично не ответил и продолжил ровно: — Говорят, он промышляет не только танцевальным бизнесом. На той вечеринке дешёвый вискарь и дорогие наркотики раздавали на каждом углу. Никаких вопросов и контроля, так что перепало даже охране и вышибалам у дверей, которые, по идее, должны всю ночь оставаться на ногах. — Да ну, не может быть, — нахмурился Юра. — Может, он и ни при чём. Промоутер бабла захотел, а тут такой аншлаг намечался. — В любом случае охрана на входе не увидела мою проходку и пометила как обычного посетителя. Ну, машинально ткнули по руке печаткой. И такая это оказалась ядрёная хреновина, что я её два месяца смыть не мог. Думал, всё, насовсем мне татуха осталась. — Клёво же, ещё и забесплатно. Считай, подфартило. — Да уж, подфартило. Это было откровенное шоу с рейтингом двадцать один плюс, и печать к ней сделали специальную — в виде презерватива. — Да ладно, — скривился Юра, не поверив. — Гонишь. — Использованного. С вытекающей спермой, — добил Отабек. На несколько секунд в салоне повисла тишина. Даже магнитола притихла в паузе между песнями. — И чё, прятал? — кашлянув, спросил Юра. — Мало приятного такую штукень в трезвом виде носить. Заклеивал пластырем, каждый вечер тёр спиртом. Но с тех пор при мысли о тату начинает подташнивать. — Вот хотел я себе где-нибудь на плече прикольный череп набить, — прерывисто выдохнул Юра, — но ты мне походу весь аппетит перебил. И, закрыв глаза, ещё долго продолжал посмеиваться. *** Разогнаться больше не получилось. Солнце уверенно поднималось над горизонтом, на дорогу постепенно выползали трудяги-дальнобойщики, по узким асфальтовым притокам из пригорода и соседних городов на трассу вливались грузовики и легковушки, встречка густела. Приходилось постоянно перестраиваться, чтобы просто поддерживать скорость, искать окна, ждать возможности для обгона. Но даже той маленькой передышке перед рассветом Отабек был рад — сразу будто целую груду камней с плеч скинул. На первое время хватит. Когда поток машин стал совсем плотным, Юра начал поглядывать в сторону обочин. Остановились на третьей по счёту заправке, где рядом с ценниками на бензин белым по синему были схематично нарисованы душ и тарелка. — Я с тобой года на два постарел на хрен, — проворчал Юра, доставая из багажника рюкзак. — Насквозь, вон, мокрый. — Какие твои годы, — усмехнулся Отабек. — Встретимся внутри. Юра, подхватив вещи, исчез в душевой пристройке, Отабек вырулил к заправочным колонкам. Бензином стоило затариться не только на дорогу, хорошо бы на всякий случай иметь ещё и полную канистру — никогда не знаешь, пригодится она тебе или кому-то другому. Расплачиваясь на кассе, Отабек попросил меню и вчитался в совершенно вырвиглазный зелёный шрифт на чёрном глянцевом фоне. — Ну, чего интересного дают? — раздалось над плечом. На ламинированный лист упало несколько капель воды с мокрой чёлки. — Ты быстро, — заметил Отабек. — Что будешь? — М-м-м, — Юра тоже пробежал глазами по жутким строчкам и помотал головой, капнув водой Отабеку на футболку. — Ничего. Не хочется. — Надо, мы не завтракали. И неизвестно, когда в следующий раз получится нормально поесть. — Взяли же с собой мешок еды. А у меня ещё живот крутит с твоих утренних приключений! — Ладно, — не стал спорить Отабек и поднял глаза. Немолодая уже кассирша бегала взглядом между ними, по-видимому, сгорая от любопытства, но не понимая ни слова из чужого разговора. Отабек переключился на английский: — Девушка, будьте добры, большую порцию блинчиков с джемом, двойную яичницу, салат и два кофе. — И снова по-русски бросил через плечо: — Не зарься, это всё мне. — Лопнешь и забрызгаешь мне новую футболку, — скривился Юра. — Я голодный. Займи нам столик в углу. Сейчас отгоню машину и вернусь. Пристроив «Джип» с краю небольшой стоянки, Отабек вышел и открыл багажник. Убрать полную канистру обратно оказалось не так-то просто, пришлось потасовать портфели и сумки, чтобы нормально завернуть тару в полиэтилен и затолкать поглубже от греха. Возникла мысль, что неплохо бы и ему дойти до душа. Когда-нибудь, позже. Отабек захлопнул багажник, достал из пакета на заднем сидении бутылку воды и яблоко — на всякий случай, — запер двери и вернулся в закусочную. Юра сидел за столиком, смотрел в окно и машинально ковырял вилкой в остывающих блинчиках. Указательным пальцем другой руки он настукивал какой-то мотив по пачке сигарет. Той самой, на белом боку которой чёрным маркером был выведен его, Отабека, номер телефона. Но табаком не пахло. — Ты же вроде бросил, — сказал Отабек, усаживаясь напротив. — Бросишь с тобой, — буркнул Юра и спрятал обе руки под стол, оставив в покое и пачку, и вилку. — Если так и дальше пойдёт, на рейв я приеду седой. — А мне казалось, тебе понравилось. Распробовал. Отабек поставил на стол бутылку, положил рядом яблоко и взялся за вилку сам. Успел ополовинить порцию, когда кассирша принесла поднос с остальным заказом. Юра озадаченно смотрел на уплетающего завтрак Отабека и предстоящий ему фронт питательных работ. Кассирша продолжала сверлить их обоих любопытным взглядом, но, помявшись с минуту, всё-таки вернулась к кассе, где уже собралась небольшая очередь. Отабек прожевал очередной кусок и сказал как ни в чём не бывало: — Куда делась вчерашняя растяжка? — А? — очнулся от раздумий Юра. — А, это... Крис попросил ему оставить. Типа на память. Как будто вчерашнюю тусовку вообще можно забыть. — Ты недооцениваешь его манию креатива. — Неужели каждый раз такое устраивает? — Ну, не совсем такое, но всегда что-то необычное, экстравагантное и тупое. Как вчера. Юра фыркнул, не сводя глаз с яблока на столе. — Бери, не стесняйся, — поощрил Отабек. — Тебе принёс. — Тот в ответ промолчал, но взгляд не отвёл. Отабек попытался снова: — Надо что-нибудь в желудок закинуть, гастрит схлопочешь. — Да я вот думаю: ограбить тебя на порцию глазуньи или остаться порядочным человеком? — С порядочностью ты опоздал, — хмыкнул Отабек и подвинул к нему тарелку. — Налетай. Юра на глазах начал добреть и оживать. Вспоминал вчерашний крутой сет, с набитым ртом передразнивал Криса и Нэша, расспрашивал об Алтане, оплакивал почившую тигрофутболку. Отабек под шумок разделил салат на две тарелки и подсунул Юре под локоть стакан кофе. Под оживлённую беседу тот сточил всё до последней крошки. От яблока не осталось даже косточек. — Мы ещё не выбились из расписания? — сыто потянувшись, сказал Юра. — Успеем, — ответил Отабек и похлопал себя по карманам. — Вроде всё, поехали. В машине Отабек задумчиво проследил за тем, как Юра закинул в боковой карман на двери оставшуюся бутылку воды и пачку сигарет. И промолчал. В конце концов, это его личное дело, Отабек ему не мать, не брат и не учитель. Но навязчивые мутно-цветные дымные видения то и дело отвлекали от дороги. Наконец, когда они встроились в плотный поток машин, Отабек сказал: — Я так и не понял: ты бросил или нет? Юра как будто не сразу понял, о чём его спрашивают. А когда понял, не смутился, но задумался. — Не знаю. Иногда тянет по привычке, ну там, руки занять, зубами пожевать, отвлечься. А иногда прям надо, чтобы успокоиться. Вот как сегодня. — Чтобы успокоиться... Но ты всё равно не взял. — Ну типа обещал же бросить. Перетерплю. — Я тебя так напугал? — Да блин, ты бы хоть предупредил. Не знал, что ты умеешь вот так. Я-то думал, что уже понял, как ты себе обычно форточку проветриваешь, а оказалось, ещё пара приёмов в заначке есть. — Прости. Отабек и сам замечал, что его крыша держится не так крепко, как раньше. Как бы он ни старался контролировать себя и свои эмоции, нет-нет да прорвётся что-то такое, безумное, безрассудное, но такое нужное и восхитительное. Юра прав, надо было предупредить. — Так, ты щас опять что-нибудь придумаешь этой своей гениальной кибербашкой, — подозрительно сощурился Юра. — Я не говорил, что расслабляться плохо. Просто давай, ты в следующий раз мне скажешь, и кайфовать будем вместе, окей? В смысле... Даже на американских горках перед стартом тебя пристёгивают, и ты понимаешь, чего примерно ожидать. — Договорились. *** Юра звонко и матерно клацал зубами через каждые десять метров дороги. Отабек сбросил скорость до минимальных двадцати миль в час, но и это делу не помогло. Чем дальше они уезжали от городской цивилизации, тем хуже становилось полотно асфальта под колёсами. Настолько, что разговаривать было практически невозможно: Отабеку приходилось внимательно лавировать между дорожными швами, а Юра боялся откусить себе язык. — Вот скажи мне как знаток местных дорог, — наконец не выдержал Юра, ойкнув на очередной асфальтовой кочке. — Что проще: раз в сезон затыкать все эти дыры вот так жвачными заплатками по одной или всё-таки снять кусок асфальта и нормально переделать заново? — Ну смотри, — охотно отозвался Отабек, как будто уже с кем-то когда-то эту тему обсуждал. — Тебе дают миллион долларов на восстановление участка дороги. Ты можешь пойти и добросовестно всё сделать как положено. А можешь забрать половину этих денег, выполнить приказ на тяп-ляп, потому что долго это всё равно не продержится. И получить в следующем сезоне ещё миллион на ремонт того же участка. Что выберешь? Юра честно задумался. — Я бы пошёл и сделал, — решил он. — Вот поэтому ты сидишь не там, а тут. И даже не за рулём. Отабек глянул на него многозначительно и долго. Юра со смешком пихнул его локтем в бок и тут же снова клацнул зубами: машина собрала колёсами ещё несколько бугристых заплаток. — Блядь... — Да уж, — согласился Отабек, украдкой утерев с виска выступивший пот. — Далеко там ещё до пит-стопа? Юра достал из бардачка карту. Наловчившись находить нужные опорные пункты — вернее, просто догадавшись обозначить маркером выбранный маршрут, — он быстро нашёл придорожный мотель, в котором они наметили сегодняшнюю ночёвку. — Почти шестьсот миль, — прикинул он. — Опаздываем. А это ещё что такое... Отабек надавил на тормоз, съехал вбок. Юра вскинулся в поисках этого самого «такого». Обе полосы от обочины до обочины были перегорожены чёрно-жёлтыми лентами, полтора десятка разноцветных предупредительных знаков отделяли более-менее целую дорогу от безнадёжно перекопанной. А на большом зелёном щите рядом криво наклеенные белые буквы сообщали, что дальше проезд по девяносто пятому шоссе временно закрыт. — Значит... нам в объезд? — не дождавшись других комментариев, предположил Юра. — Да, — ещё немного помолчав, ответил Отабек. — Отсюда мало вариантов. Восемьдесят четвёртое, кажется. Юра снова уткнулся в карту и удивлённо поднял брови: — А ты хорошо знаешь эти дороги. Да, восемьдесят четвёртое. Потом девяносто третье. А там по восьмидесятому выедем обратно на наш маршрут. — Он как смог померил пальцами извилистые жёлтые и синие линии, сказал: — Получится миль на двести длиннее. Отабек продолжал о чём-то молчать. Юра не мог понять, чего он так завис, но затянувшаяся пауза напрягала, и спросить было неловко. Он поймал себя на том, что опять отстукивает случайный ритм кедом по коврику и ладонью по колену. — Ладно, — отмер наконец Отабек, отстёгивая ремень безопасности. — Раз уж остановились, предлагаю немного размяться. Достанешь следующий диск? Юра был готов признать, что устал офигевать. Внезапностей и сюрпризов от диджея Элтона ему на сегодня хватило с макушкой. Он послушно поменял диски местами, включил музыку, краем глаза продолжая наблюдать, как Отабек ходил туда-сюда по дороге и разминал шею, плечи и ноги. Как он подошёл к пассажирской двери, как постучал в окно. Юра опустил стекло. — Сделай погромче. Юра трижды нажал на кнопку громкости. Глянул вопросительно: «Хватит?». Отабек так же беззвучно посмотрел в ответ: «Нет, ещё». Юра прибавил ещё. «Выходи», — кивнул Отабек. Юра вылез из «Джипа», хрустнув, казалось, всеми суставами сразу. Да, разминка определённо не помешала бы. Отабек развернул его лицом от себя, сам повернулся спиной, ухватил руками под локти и наклонился. Два пятнистых кеда беспомощно взмыли в воздух по дуге. — Нормальные физруки хотя бы вслух считают! — возмутился Юра. — Я же, кажется, просил предупреждать. — Так я и сказал, что надо размяться, — раздалось из-за плеча невозмутимое перед новым наклоном, к которому Юра оказался чуть более готов. — Ну, если тебе так легче: раз-два, три-четыре. — Легче, — буркнул Юра и наклонился сам. На спину навалилось приятной тяжестью расслабленного тела. Застать Отабека врасплох опять не удалось. — Ща я тебе устрою балетную разминку. Из открытого окна басовито бубнила музыка — лёгкий бит летнего трека и пианинная трель гладкой галькой рассыпа́лись по тупику шоссе, отдавались тонкой вибрацией в пальцах и ступнях. We took a polaroid, You signed your name upon it, I put it in my wallet Hoping I'd see your face again. Перед глазами почему-то возникла картинка музыкальной студии Зи. Юра вспомнил их первый визит туда, стеллаж с фотографиями и снимок, где Отабек улыбался. И пожалел, что за сборами не догадался купить полароид. Или хотя бы плёночную мыльницу. Как бы пригодилось — и пока едут, и на предстоящем рейве. Сегодняшнего странного и непредсказуемого Отабека хотелось запечатлеть. Умел бы Юра рисовать, набросал бы хоть портрет на память. А так оставалось только смотреть, запоминать и впитывать. И вспоминать, когда посмотреть нельзя — как сейчас, спиной к спине. We took a polaroid Captured the look in your eyes. It's only a matter of time Before it starts fading. — ...три-четыре, закончили упражнение, — объявил Отабек уже гораздо бодрее. Песня тоже стихла. Смуглые щёки Отабека потеплели оттенком, глаза заблестели, чёрные волосы растрепались, пустив ветер в пряди. Юра поморгал, возвращаясь в реальность. — Да, поехали. *** Отабек чувствовал, что намеченный график они уже не нагонят. Мелкие задержки на большой дороге — обычное дело, но он никак не ожидал, что придётся возвращаться с перекрытой трассы по тем же асфальтовым кочкам и заплаткам на объездную. А так всё гладко и хорошо начиналось. Утренний адреналин давно выветрился, и теперь давить на газ тоже не казалось таким уж блестящим решением потерянного времени. Если всё-таки остановят за превышение, и внутри униформы обнаружится редкий неподкупный коп, то пачкой долларов уже не отделаешься, будут разбираться с документами. А учитывая его перелётное положение... Солнце давно село. За окном тянулась однообразная бесцветная степь, мятая, как неаккуратно расстеленная скатерть. И по ней, как забытые хлебные крошки, тут и там были рассыпаны кусты и камни. Звёзды скрылись за густыми тёмными то ли облаками, то ли тучами. А фонарей вдоль трассы за пять лет так и не поставили, так что дорогу Отабеку освещали только фары и габаритные огни вытянувшихся в цепочку автомобилей. Из динамиков мягко журчала ритмичная чил-подборка, жалостливо подпевая мужским вокалом: Do you need to feel something? Do I need to say something? Do we need to feel something? Every time that I think of you the night cries. Отабек покачивал головой в такт и постоянно косился в левое зеркало заднего вида, следил за синим «Фордом», который слишком уж прижимался к «Джипу» последние десять минут. Не обгонял, не отставал, только слепил глаза светом дальних фар. Ничего подозрительного в нём Отабек не заметил, но горький опыт всё равно держал внутренности в бдительном напряжении. В конце концов он решил просто съехать в сторону, пропустить странного чувака. Включил правый поворотник, приготовился к манёвру. И тут на пассажирском сидении Юра подпрыгнул так внезапно и шумно, что Отабек чуть не выпустил из пальцев руль. — Что случилось? — вскинулся Отабек, на минуту забыв и про «Форд», и про манёвр, и про включённый поворотник. — А? Где? — ошалело заозирался по сторонам Юра, потёр кулаком один глаз. В полумраке салона его лицо выглядело особенно бледным и осунувшимся. — Я не спал. Сердце от неожиданности колотилось низко и гулко, шея под воротником куртки похолодела от выступившего пота. Отабек длинно выдохнул, по одной отёр ладони о штаны и снова глянул в зеркало. «Форд» ещё виднелся, но уже дальше, чем был до этого. Или просто дальний свет наконец убрал. Отабек выключил поворотник и прибавил газу. Know I been saying that I'm alright When it's not right. Know I been saying that it feels right You know why. — Напугал? — виновато сказал сбоку Юра. — Прости, я по ходу вырубился. Сам не заметил, как. — Ерунда, — ответил Отабек с новым выдохом, — я тоже... перебдел. Если хочешь, ложись. Можно опустить кресло или лечь сзади, вещи уберём. А у мотеля я тебя разбужу. Юра без колебаний отрезал: — Нет, вместе ляжем. И вообще, я не хотел спать, время-то ещё де-е-етское... — Юра всё-таки не удержал зевка, щёлкнув челюстью. — Не глупи, уже поздно, едем долго. Конечно, устал. Юра только помотал головой и уставился в слепое окно, похлопывая по колену в такт песне из динамиков. Отабек перестал на него коситься, снова сфокусировался на красных огнях фуры впереди. Но не прошло и двух треков, как Юра, очевидно опять задремав, вздрогнул всем телом. Вскинул голову, поморгал, растёр ладонями лицо и плечи. — Юра, — ещё раз попытался Отабек. — Нет! Либо вместе едем до мотеля, либо вместе идём спать. Прямо здесь, на дороге. Всё. — Боишься один? — осторожно спросил Отабек. Юра не ответил, только продолжил щуриться в бликующее лобовое стекло. Хотелось верить, что это просто игра света, и с ним на самом деле всё в порядке. Отабек прикинул. До Рино, где они изначально планировали остановиться на ночь, оставалось больше часа пути. Возвращаться до ближайшего крупного города, где были бы доступные отели — ещё дольше. Если повезёт, то вдоль трассы мог мелькнуть какой-нибудь придорожный мотель. Могло и не повезти. Слишком много неизвестных, чтобы считать такой план надёжным. В этот момент фура, которую долго не получалось обогнать, замигала правым поворотником и стала тяжело съезжать с основной дороги. Отабек, повинуясь скорее интуиции, чем памяти, свернул следом за ней. И не прогадал: они приехали на огромную и почти совсем пустую стоянку для грузовых автомобилей. Тут нашлись и заправка, и крохотный магазинчик с мелочами, и длинный железный навес на случай непогоды. Отабек припарковался в самом углу, чтобы не мешаться под колёсами у дальнобойщиков, заглушил мотор и взглянул на Юру. Тот держался, казалось, из последних сил, и уже плохо реагировал на окружающую реальность. — Приехали. Там в магазине должен быть туалет. Я пока уберу вещи и разложу задник. Юра моргнул, как будто включился. Огляделся по сторонам, нахмурился: — Мы же не доехали? — Ничего. Завтра пораньше встанем и доедем в срок. Лучше выспаться как следует. Юра снова медленно моргнул и кивнул. Кое-как справился с ремнём безопасности, навалился плечом на дверь, чтоб открылась, даже благополучно нащупал ступеньку для спуска. И свернул почему-то не к магазину, а к багажнику, из которого Отабек достал первую партию пакетов. — Юр... — Я помогу, — сонно, но непреклонно сказал Юра. Отабек подумал, что, если бы не знал, решил бы, что он или пьяный, или с тяжёлого похмелья. На удивление похожим образом у уставшего Юры заплетался язык и ноги. — Хорошо, — сказал Отабек. — Подавай мне, а я буду закидывать на крышу. Они успели пристроить только шесть мешков, как Отабеку по щеке шлёпнуло первой каплей. Он от души пожелал, чтобы это был птичий привет на удачу, но почти сразу же другой тяжёлой и плотной каплей ему прилетело в лоб. Где-то за спиной пророкотал гром. В свете редких и тусклых фонарей было не понять, насколько серьёзными тучами заволокло небо и как долго этот нежданный дождь мог продолжаться. Но Отабек снова посчитал, что им повезло: в ливень, а тем более в грозу, лучше ждать на стоянке, чем ехать по скользкому шоссе. А ещё лучше — отогнать машину под навес, раз уж есть и такая возможность. — Кажется, ты всё-таки был прав, — виновато улыбнулся Отабек, продолжая заниматься пакетами уже под железным укрытием. — Брезент бы сейчас и впрямь не помешал. Юра не только не возмутился, не ответил вполне резонным «Я же говорил!». Он словно вообще пропустил замечание мимо ушей, да и самого дождя будто бы не замечал, просто молча носил вещи и покачивался при ходьбе. Если от воды навес хоть как-то спасал, то от ветра никаких заграждений вокруг не наблюдалось. Отабек понял, что нужно поторапливаться с ночлегом, и достал из одного из одёжных мешков новые купленные красные худи. Внизу он разулся, оставил берцы под днищем «Джипа», снял куртку. Оперативно убрал задний ряд сидений, устроил просторное спальное лежбище, разложил по нему все пледы и подушки, что у них были. Такой удобной ступеньки, как под другими дверями, у багажника не оказалось, поэтому Отабек почти волоком втащил резко ставшего ватным и нескладным Юру внутрь, велел по пути скинуть кеды. Сонный, но от этого не менее упрямый Юра, сложил их подошвами друг к другу, перевязал шнурками и затолкал в самый угол багажника. — Да было бы кому тут воровать... — не сдержал ворчливого замечания Отабек, плотно закрыл заднюю дверь и выключил свет. Ветер снаружи завывал протяжно, почти музыкально. То и дело его силой в стёкла «Джипа» приносило редкие дождевые капли. Отабек подумал, что даже под навесом есть риск промочить вещи, но вылезать наружу уже не хотелось. Хорошо хотя бы комбик они додумались сразу убрать на переднее сидение. Магнитола продолжала тихо жужжать забытой в суете музыкой. — Выключить? — спросил Отабек. — Сама вырубится, когда закончится диск, — сказал Юра, виртуозно зевая через слово. Отабек напялил на Юру его худи, следом сам влез в рукава своей. Кофта и в самом деле оказалась такой тёплой и пушистой, что Отабек моментально расслабился, распластался по пледу-матрасу, осознав, что тоже устал за целый день в пути. Улечься пришлось по диагонали — ни один из них не влезал в спальное место ни вдоль, ни поперёк, всё равно пришлось подгибать ноги. Отабек отметил в уме, что в следующий раз хорошо бы сложить и передние кресла тоже. — Ну ты как, в порядке? — спросил он, устраиваясь затылком на маленькой подушке, с которой голова так и норовила скатиться куда-то в сторону. Ответа не последовало. Отабек взглянул влево, где Юра тоже боролся с излишней округлостью полосатой думки, только уже сквозь сон. Тот глубоко и прерывисто дышал приоткрытым ртом и дёргал шеей каждый раз, когда сваливался вбок. Отабеку стало ещё чуть теплее, чем просто от меховой ткани. В ночном полумраке он протянул руку, чтобы убрать прядь волос, которая лезла Юре в нос и тоже, вероятно, не помогала до конца провалиться в сон. В этот момент Юра бросил бороться с подушкой, обмяк и, перекатившись по ней, уткнулся лбом Отабеку в скулу. Стараясь не шевелить головой, Отабек подтянул выше оба пледа-одеяла, укрыл себя и Юру до горла. Почему-то, несмотря на накопившуюся усталость, сон не шёл, и в голову лезло всякое. Акустический гитарный перебор из динамиков только подгонял эту странную вереницу мыслей, значения которых ухватить тоже не получалось. Отабек закрыл глаза, прислушался к Юриному дыханию у щеки, расслышал приглушённый вой ветра с редким стуком капель в стекло и одними губами стал шептать давно знакомый куплет: I'd always hoped for better, Thought maybe together you and me would find it. I got no plans, I ain't going nowhere, Just take your fast car and keep on driving. По груди пробежал холодок, так что захотелось закутаться ещё сильнее. Вот оно, вот где спотыкались ощущения и сознание. Впервые за долгое время этот трек не отдавался внутри чем-то понятным и правильным. Впервые произнесённые вслух строки казались выдуманными и исковерканными, вызывали образы разорванной чёрной ткани. Впервые за много месяцев Отабек был не согласен с песней. Он столько лет провёл в дороге, так долго мчался без передышек и отдыха, как будто вся жизнь превратилась в нескончаемую погоню. Такую стремительную, что было страшно даже обернуться и посмотреть, кто за ним гонится. А вдруг там никого нет? Потому что если нет, то смысла в погоне больше нет, и нужно что-то менять, снова начать видеть вокруг себя всё, что не хочется замечать: горькое, неудобное, несправедливое. Если бы сегодня он выбрал и дальше продолжать бежать от неизвестности, то он бы сейчас рулил по залитому дождём шоссе к намеченной ночёвке в Рино. Any place is better Starting from zero, got nothing to lose. Maybe we'll make something Me, myself, I got nothing to prove. Но разве так плохо оказалось прислушаться к другому, притормозить и просто постоять немного на обочине? Выйти из машины, потратить лишние пять минут на душ или совместную разминку. Остановиться на ночлег посреди голого ничего на много миль вокруг. Заснуть и проснуться вместе. И чувствовать себя почти как дома. And I had a feeling that I belonged, I had a feeling I could be someone, be someone, be someone... Трек закончился, плейлист — тоже, магнитола со щелчком выплюнула диск. Юра во сне глубоко вздохнул, поворочался и закинул руку, обхватив Отабека поперёк груди. Гроза за окном вроде бы только усиливалась. Отабек обнял пальцами Юрину ладонь, закрыл глаза и принялся считать в уме звёзды до тех пор, пока не забылся тихим и долгим сном. ***