Рейв на двоих

— Юра. Юра, вставай. Плисецкий сморщился так, словно только что сжевал лимон целиком, но глаз не открыл. Отабек поворошил пятернёй в и без того спутанных с ночи светлых волосах. — Юра, время. Юра замычал что-то неразборчивое, перетёк на другой бок и зарылся носом между подушками, почти совсем скрывшись из виду. — Ладно, тогда я один поеду. — Куда?! — мгновенно встрепенулся тот, хотя глаза смог разлепить с трудом, и то по очереди. — Ты куда опять намылился? — По делам. Потом по магазинам. Много чего надо купить перед поездкой, — Отабек оправил футболку на животе, зачесал назад рассыпавшуюся чёлку и потянулся к куртке. — Отдыхай, пока есть время. — Не-е-е, — протянул Юра, безуспешно пытаясь подавить зевок. — Я с тобой. Ща, погоди две минуты, умоюсь хоть. Отабек положил куртку обратно в кресло и проводил взглядом шатающегося, бледного и помятого Плисецкого до двери в ванную. — Может, всё-таки останешься? — попытался он, хотя ответ предвидел почти дословно: — Да щас, так я тебя и отпустил. Накупишь опять какой-нибудь фигни, потом выбрасывать мешками, — бормотал под нос Юра, на ходу скребя ногтями по левой лопатке. Как только рука выгнулась, шарнирный он, что ли? — Две минуты! — скомандовал он и хлопнул дверью. Через две минуты, конечно, никто не появился. Отабек уселся за ноут, который не выключил с вечера, открыл папку с коллекцией музыки и начал разбирать списки, намечая, что с чем и куда будет записывать позже. Юра вышел из ванной спустя полтора готовых плейлиста, заметался по номеру, спотыкаясь и матерясь вполголоса. Одной рукой он подбирал вещи и одежду, а другой — остервенело, почти зло натирал лицо и голову полотенцем. У Отабека на языке вертелась шпилька про армейские три миллиметра, но, ещё раз глянув на суровое бледное лицо, он раздумал шутить. — Ну чего, какие у нас планы на сегодня? — спросил Юра, со скрипом натягивая джинсы на ещё влажную кожу. — В идеале: закупиться, отыграть и уехать. — Отличный план. По пути к машине Юру всё ещё немного штормило, но выглядел он немного бодрее. Усевшись на пассажирское кресло, как всегда, с ногами, он выжидающе уставился на Отабека. Тот пристегнулся, проверил зеркала, завёл мотор и только тогда спросил: — Что? — Да ничего, — отозвался Юра, глянул по сторонам и снова обернулся к Отабеку. — А что, сегодня яблок не будет? Отабек не выдержал, прыснул в кулак, не очень умело сделал вид, что закашлялся: — Так кончились же ещё вчера. Если так понравились, давай возьмём ещё. — И вовсе нет, — равнодушно бросил Юра и, уложив подбородок на колено, отвёл глаза к окну. — Просто ты вечно их, как кроликов из шляпы, доставал. Отабек ещё раз тихо усмехнулся и вывернул с парковки отеля. Где-то на горизонте ворочалась большая тёмно-серая туча. Если ветер пригонит её к городу, то выезжать придётся в дождь. Примета, конечно, хорошая, но всё равно не хотелось бы лишний раз рисковать. Через неделю-другую пасмурное стальное небо станет обычным явлением. Может, поэтому Юра такой сонный? Лето заканчивается, скоро начнутся эти мерзкие дожди с пронизывающим до костей ветром. Надо скорее ехать на юг. — Ты точно в порядке? Может, стоило остаться в номере? — Да чего ты заладил-то? — возмутился Юра. — Если я так плохо выгляжу, зачем вообще будил в такую рань? — Рань? Одиннадцатый час. — Петухи ещё не прокричали да-а-аже, — Плисецкий опять не удержался и зевнул. — Фигня, щас кофе где-нибудь заправимся, и норм будет. Это верно, позавтракать было бы неплохо. Отабек начал поглядывать по сторонам в поисках подходящей вывески, но Юра первым ткнул пальцем в окно: — Смотри, вон кофейня какая-то. О, там интернет-кафе рядом! Завернём? Или мы прям вообще торопимся? Отабек быстро прикинул время и возможности, кивнул и свернул в ближайшую подворотню. В конце концов, в интернет-кафе он Юре тоже обещал заглянуть, а раз оно само нашлось, то почему бы и нет? В кофейне жёлтые лампочки горели под красными абажурами с бахромой, создавая хотя бы какое-то подобие тепла и уюта. По крайней мере, по сравнению с улицей. Юра лениво ковырялся вилкой в яичнице с колбасой и ждал двойной чёрный кофе в фирменном стакане. Отабек с аппетитом наворачивал гренки с джемом и думал, как лучше построить маршрут, чтобы потратить минимум времени, но сделать максимум из необходимого списка. — Ничего, если я тебя тут оставлю? — сказал он, прожевав. Юра опять нервно дёрнулся, со звоном уронил вилку и глянул недовольно: — В смысле? — По делу надо съездить, потом вернусь за тобой, и вместе поедем в молл. Идёт? — Опять твои делишки непонятные. Что, мешаюсь? — Конечно, нет. Просто не хочу терять времени, пока ты сам занят. Сколько тебе нужно? — Ну... — Юра задумался. — Минут двадцать было бы круто. — А если на час? Зелёные глаза напротив округлились в немом ужасе: — На час?! Да ты хоть знаешь, сколько это сто... — Юра осёкся на полуслове, неловко заправил прядь за ухо и сказал уже тише: — А, точно. Окей, найду, чем заняться. — Я постараюсь не задерживаться. Ну, ты как? — Нормально, я же сказал. — Нет, я про... вообще. Напоминать о кошмарах хотелось меньше всего, но совсем о них не думать Отабек не мог. Остаток ночи Юра ни на минуту от него не отлипал, не разжимая во сне мёртвой хватки рук и ног. А когда утром Отабек проснулся и попытался выбраться, то услышал в свой адрес много «лестного», даже чуть не получил локтем в нос. Что характерно, Юра так и не проснулся. И сейчас, похоже, совсем не помнил, что творил. Только сидел и хмурился с таким мрачно-сонным видом, каким обычно в разных психологических пособиях изображали хронотип сов. Самого карикатурного вида, между прочим. Наконец невысокая улыбчивая официантка поставила перед ним высокий бумажный стакан, в который тот вцепился почти так же крепко, как цеплялся ночью за Отабека, стащил мешающуюся защитную крышку и с хриплым присвистом отхлебнул. — Ка-а-айф! Чуть не растекшийся по столу счастливый Юра как будто ожил, проснулся и с энтузиазмом схватился за вилку. Отабек проглотил последнюю гренку, вытер пальцы салфеткой и только тогда решился продолжить зондирование: — Как спалось? Юра на секунду перестал жевать, поднял странный взгляд — не то вопросительный, не то выжидающий — и уткнулся обратно в тарелку. — Бывало и хуже. Алтын промолчал. В чашке остывал почти нетронутый чай, за столиками вокруг негромко переговаривались люди, под потолком что-то фоном бормотало местное радио. А Отабек сидел и не понимал, как вывернуть с этого неловкого молчания. И надо ли. Замалчивая, проблему не решить. И Отабек знал, что Юра тоже это знает. Только не знал, как, чёрт возьми, начать это решать. — Нет, правда бывало, — вырвал его из этой липкой паутины знания и незнания Юрин голос. — А рассказал тебе ночью, и вроде легче стало. Ну вот, с этим уже можно что-то делать. Отабек отпил из чашки, по языку прокатилось тёплым, терпким и несладким. — Макумара считает, что, когда ты можешь спокойно говорить о своём страхе, ты почти его одолел. — Да не то чтобы. Если бы одолел, я бы вчера не... — Юра вдруг замолк и вскинул на Отабека пытливый взгляд: — А ты что, с Зи свои страхи обсуждал? Даже интересно, чего боится такой крутой диджей. Алтын на эту грубую провокацию не поддался: — Может, тогда ты расскажешь больше, и тебе ещё полегчает? — Ну... я так-то не против, — вздохнул Юра и сунул в рот последний кусок колбасы. — Но я не знаю, что говорить. Может, по старой схеме: вопрос — ответ? — Давай попробуем. Как часто тебе это снится? — Почти каждую ночь. Особенно, когда рядом никого нет, как-то рандомно. Но я нашёл два чита, которые смягчают эффект. Не целиком, конечно, и не всегда, но всё-таки. — Что за читы? Отабек поймал себя на том, что на какое-то время задержал дыхание. Юра откинулся на спинку стула и сыто потянулся. Отхлебнул ещё кофе и только тогда заговорил: — Можно впахивать так, чтобы рубило без сна и памяти. Я так в Остине делал, брал лишние смены, подменял тех, кто не мог выйти на сцену, тренировался дольше обычного, учился параллельно, чтобы хоть неполное среднее получить. Какое-то время помогало, но потом побочка попёрла. — В смысле? — нахмурился Отабек. — Ну, кошмар снится, а проснуться не можешь, потому что мышцы в хламину и мозг охреневает. Потом горлу тоже пиздец, потому что орёшь и не помнишь этого — рассказывали. Пришлось оптимальную дозу высчитывать. А чем дальше, тем труднее было этим управлять. Да ты сам вчера видел — я же сколько у Зи работал. Видел, ещё бы. Мало того, что в студии у Макумары Юра чуть из кожи не вылез, старался, учился, летал, так потом ещё и в номер к Отабеку завалился и там заставил танцевать. И после ещё... И всё равно не помогло, не отпустило, накрыло кошмарным сном, так что водой и уговорами пришлось будить. Отабек очень старался держать лицо: не надо Юре видеть ни жалости к себе, ни сожалений за то, с чем он сражается столько лет. Один. В поле воин, боец. Отабек только спросил ровно: — А второй чит? На этот раз Юра молчал дольше. Может, не хотел говорить, может, просто не знал, как это выразить. Но когда он снова поднял глаза, в них почти реально звенела сталь и непоколебимая уверенность. А ещё то выражение, с каким обычно делятся самой сокровенной тайной, секретом, который никому нельзя выдавать. — Ты. Когда ты рядом, они отступают. Алтын не посмел ничего возразить, потому что знал: Юра не врёт. Вспоминал, как он расслаблялся во сне каждый раз, когда Отабек обнимал беспокойно дрожащие плечи, как под глазами у Юры, словно ниоткуда, появлялись синяки, стоило только им разойтись по своим комнатам. Вспомнил и первую совместную ночь в машине посреди шоссе, когда впервые услышал тональность Юриных кошмаров. Видимо, тогда он ещё был недостаточно «рядом». Во всех смыслах. — Ты думаешь, это пройдёт? — сказал наконец Отабек. — Когда вернёшься домой, к деду. — Может быть, — пожал плечами Юра, и сталь в его глазах растаяла, растеклась холодной ртутью. Он поболтал остатками кофе, поглядел на тёмный водоворот и сказал: — Знаешь, после того... ну, той истории я начал смотреть вверх. Вообще не следил, куда иду, постоянно спотыкался, падал. Мне говорили: «В облаках витаешь!» А я просто ждал, когда упадёт следующая крыша. Он говорил тихо, как будто не хотел, чтобы его услышали окружающие, пусть даже тут никто не понимал по-русски. Отабек не перебивал, не просил перестать говорить глупости, только горло вдруг сдавило чем-то колючим и горьким, а рука сама дёрнулась к бледным пальцам, обхватившим бумажный стакан. — Да ты чего, Бек? — моментально смутился Юра, но руки не отнял. — Брось, я уже привык. Ну, насколько к этому возможно привыкнуть. И вообще мы походу засиделись. Дела же, всё такое. Отабек не стал смущать ещё больше. Начало положено, дальше видно будет. Так что он обернулся и махнул рукой официантке: — Девушка, будьте добры счёт. — И ручку! — встрял Юра. — Зачем это? — А ты уже придумал, что будем покупать? — Ну, по обстановке. Что вспомним и найдём на полках. — Вот-вот, — проворчал Плисецкий, расстилая перед собой чистую салфетку. — Я и говорю: накупишь всякой фигни, а потом то карты нормальной нет, то свитер один на двоих... *** Юра какое-то время гипнотизировал монитор, уткнувшись губами в сцепленные пальцы, кажется, даже не моргая, пока ему на плечо не опустилась широкая ладонь. Он отмер, обернулся: — О, ты уже верну... — Юра потёр уставшие глаза и глянул на крохотные часы в углу экрана. И будто заново проснулся: — Твою мать, Бек, ты где шляешься?! Два с половиной часа прошло. Ты, чё, решил без меня сет в «Зажигалке» отыграть? Или тайком одному на рейв скататься? — Извини, не ожидал, что тут в моде бумажная волокита, — ответил Отабек без тени раскаяния в голосе. — Ты готов ехать дальше? — Конечно, чего уж. И так дохрена просадил, блин, в жизни столько за компом не сидел... Он снова потёр глаза и встал из-за стола, звонко хрустнув шеей и коленями. Нет, всё-таки сидеть столько времени в одной позе перед мерцающим экраном его тело явно не привыкло. И не стоило его к этому приучать, сеансы по полчаса раз в неделю были вполне себе оптимальными и для мозга, и для кошелька. Юра плёлся за Отабеком к выходу из интернет-кафе и изо всех сил старался сморгнуть эти мутные цветные мушки в воздухе. Получалось с трудом. Поэтому, когда он увидел на парковке у тротуара вместо красного «Опеля» здоровый белый «Джип», то сначала решил, что ему мерещится и чудится. Потом подумал, что это Отабек внезапно ошибся машиной. Но когда тот отпер водительскую дверь и кивнул залезать с другой стороны, Юра только вздохнул: — Мне кажется, я никогда не привыкну к твоим выкрутасам. В глаза первым делом бросались огромные чёрные колёса конкретного внедорожника и «зубастая» радиаторная решётка над массивным бампером. Почти скотосбрасыватель на локомотиве! На крыше таким же чёрным посверкивал на солнце металлический багажник. Чтобы просто обойти автомобиль сзади, потребовалось вдвое больше шагов, чем обычно — семиместный он, что ли? А чтобы забраться на пассажирское место, пришлось даже ухватиться за край крыши и слегка подтянуться. — Я подумал, если нам придётся далеко и долго ехать, то лучше иметь машину, в которой можно нормально переночевать, — сказал Отабек. — И которая справится с местным бездорожьем. — С каким бездорожьем? — не понял Юра. — Разве не только в России дураки и дороги? Я думал, у американских буржуев всё с иголочки, даже просёлочные тропинки подметают. Не? — Ты голливудского кино пересмотрел, — усмехнулся Отабек, ковыряя что-то в приборной панели. — У буржуев, может, и с иголочки. А у простых людей такие же проблемы, как и везде. — Что, прям такие же? — с сомнением протянул Юра. Не верилось от слова совсем, образ причёсанной заграницы всё ещё крепко сидел в подкорке, даже с учётом этих трёх лет проживания онсайт. — Увидишь, — пообещал Отабек и пристегнул ремень. Глянул на Юру, тот пристегнулся тоже. — Странно, ты же вроде тоже путешествуешь, должен был уже не раз столкнуться. — Я вообще только с мая по городам мотаюсь, и в основном на поездах, реже — автобусом. Видимо, пока мне везло. Салон «Джипа» был обит какой-то шероховатой плотной тканью, а сиденья оказались жестковатыми, но на удивление удобными. Юра откинулся на спинку, прислонился затылком к подголовнику, поёрзал по сиденью. Не нашёл, к чему придраться, и уставился в окно. Отабек завёл мотор, тот отозвался гулким мощным рыком. Да уж, такая игрушка, наверное, где хочешь пролезет. Они плавно вырулили с парковки и выехали на главную дорогу. Сидеть так высоко было непривычно, но очень круто. Казалось, будто их «Джип» расталкивает всех остальных, по праву главного требует себе дорогу, и все жмутся к обочине, чтобы пропустить такого монстра бездорожья. Юра с некоторым злорадством смотрел сверху вниз на крыши машин, остававшихся позади, и уже предвкушал, как охрененно на этой крошке будет ехать днём с открытыми окнами навстречу солнцу или гнать по пустой ночной трассе, догоняя собственный след горящих фар. Будет классно, очень!.. Если всё получится. — Бек, — негромко позвал он. — Ты... ты правда всё это время менял машину? — Ну да, — Отабек вроде бы даже удивился. — Они сначала решили устроить «Опелю» техосмотр, потом долго созванивались с арендатором в Портленде, чтобы проверить. — Чего проверить? — Что это именно тот «Опель», который брал именно я, именно у них, именно в тот день. Бред, как будто если бы я его угнал, я бы сунулся с ним в официальную компанию. Раздражался Отабек тоже довольно правдоподобно. Ну, значит, правда. Юра провёл ладонью по лбу, снова с силой потёр режущие сухой болью глаза и отвернулся. До сих пор все подозрения в сторону Отабека оказывались пустыми и беспочвенными. Он же не умеет врать, с чего бы теперь вдруг начал? — А что? — спросил Отабек, покосившись. — Ты волновался? — Нет. Заслушавшись повисшей паузой, Юра успел подумать, что в поездку всё-таки не мешало бы затариться хоть каким-нибудь музлом, когда Отабек вдруг выдал: — Надеюсь, ты не думал, что я и правда уехал без тебя? Грёбаный телепат, как он это делает вообще?! — Следи за дорогой лучше! Вот мне делать больше нечего, как за тебя ещё думать, волноваться. И не смотри на меня так! Отабек коситься не перестал. Юра уже пожалел, что вообще открыл рот, не подумав, и отчаянно искал повод сменить тему, но в голове гулко звенело и шуршало катящимися по пустырю пустыми банками и перекати-полем. За окном проносились высотки и мосты, цветные ларьки и ограды парков, но подобрать адекватного ответа ничто из них не помогало. — Юр. Молчание. А что «Юр»? Ну да, был момент. И что? Каждый раз теперь ему признаваться, что ли? Открытым текстом говорить: эй, Бек, прости, я тут забыл, что ты, типа, нормальный чувак, поэтому опять решил, что ты козёл. Зашибись. — Юр, ты мне не доверяешь? — А ты? — обернулся к нему Юра. — Ты вообще доверяешь людям? — Тем, которые заслуживают доверия — да. — А как понять, кто заслуживает? Отабек опять на секунду оторвался от дороги, посмотрел внимательно, одной рукой отпустил руль, но тут же вернул её на место. — Разве у тебя нет таких людей? — Вопросом на вопрос, — фыркнул Юра и уставился перед собой. — Как раз в духе диджея Элтона. — Ну, для начала, например, можно попробовать не сомневаться в тех, кто до сих пор не обманывал твоих ожиданий. Нормальный такой намёк — толстый, жирный и мясистый. Хотя как раз насчёт этого Отабек переплюнул бы всех: меньше всего Юра ожидал от встреченной в одном потрёпанном недоклубе тёмной лошадки того, что в итоге получил. И всё ещё до конца не понимал: это он уже отмучился, незаметно умер и теперь в раю со всеми вытекающими? Или он просто ещё чего-то не догоняет, и расплата за все эти подарки судьбы скоро явится ему в плаще и с наточенной косой? Юра снова поймал на себе беспокойный взгляд и поднял большой палец. И даже как-то немного расслабился. Пока всё хорошо, на ближайшие несколько дней план есть, а дальше они что-нибудь придумают. Совсем недавно он и этим похвастаться не мог. — Ладно, замяли. Расскажи лучше, где этот ваш рейв устраивают. Куда мы едем? — Ты что-нибудь слышал про озеро Тахо? — с готовностью отозвался Отабек и наконец уделил внимание дороге. — Там очень красиво, оно будто появилось в ведьмином круге, окружённое со всех сторон горными хребтами. И вечно спокойное, хотя и лежит на границе двух буйных штатов. Не знаю, воевали ли за него когда-нибудь Невада с Калифорнией, но это не мешает туристам со всей Америки приезжать туда на выходные и в отпуск. — О, там есть целое озеро?! — Юра чуть не подпрыгнул на сидении. — Да, только рейв будет проходить в долине неподалёку. У самого озера трудно найти равнину, которая бы вместила десять тысяч человек. — Но мы же заедем к нему? Отабек снова коротко глянул, Юра только успел заметить поднявшиеся густые брови. — Если хочешь — конечно. — Очень хочу. Хочу когда-нибудь увидеть настоящий океан. Ну, в смысле... — Юра подобрал под себя ноги, давая себе время подумать. Уселся сначала по-турецки, потом просто подтянул колени к груди. И так, и так удобно, ну что за машина! — Я его уже видел, конечно, когда летел сюда. Но это было давно и издалека, так что не считается. Я бы хотел его потрогать. Искупаться. Говорят, волны на побережье в три человеческих роста! Высокая смуглая скула как будто ещё приподнялась, осветлив всегда строгий профиль улыбкой: — Юра, мы вроде как теперь можем ехать, куда вздумается. Хочешь к океану — без проблем. В твоём списке покупок плавки есть? Торговый центр оказался ещё больше того, в который Отабек его привёз в прошлый раз. Учитывая, что на одну салфетку список всё-таки не влез, купить предстояло много всего разного, но разделять обязанности, как тогда, Юра отказался наотрез. Во-первых, за раз они это всё равно не утащат, придётся возвращаться к «Джипу», сгружать покупки. Во-вторых, нездоровая страсть Алтына к щедрым тратам, сопоставимая только с Юриной одержимостью спартанской экономией, требовала самого строгого контроля. А в-третьих... — Ну реально же вместе веселее, Бек, ты чё! — Ладно-ладно, — сдался наконец Отабек. — Что там у нас сначала? Первым делом Юра потащил его в технику, покупать ещё пачку пустых дисков, а лучше две. — Нам в машину музыку надо? Надо, — рассуждал он вслух, вцепившись в локоть кожаной куртки Отабека. — Тебе на сет надо? Надо, ты сам говорил, ноут там не подключишь. Мне на выступление надо? Надо. Вот и считай. — М-м, вообще-то про выступление речи не было. — Как «не было»? — Юра так резко обернулся, что сначала сам чуть по инерции не завалился вбок, а потом ещё и Отабек в него едва не врезался. — Ты же говорил, Крис нас приглашал. — Приглашал. Обоих. Но в качестве, скажем так, гостей. — Так ты же сет собирался играть! А вся эта подготовка? — Ну это же не за деньги, — развёл руками Отабек. — Он просто собирает тусовку, обещал позвать наших старых знакомых, вспомнить прошлое и немного поиграть вместе. Так просто, для себя. Для души. — Для души по гей-клубам, пиздец, — Юра потёр пальцами начинающие поднывать виски. — Видел бы меня деда... Отабек о чём-то про себя помолчал и предложил: — Если хочешь, можешь подождать меня в номере. Спокойно соберёшь вещи, отдохнёшь, выспишься. Резко замолчал и вдруг глянул почти испуганно, как будто только что понял, что сморозил хрень. Опять, что ли, за сны эти кретинские загоняется? — Ты серьёзно думаешь, что я отпущу тебя одного в толпу пьяных и танцующих геев? — Ну ты же сам вряд ли попрёшь против них, — дёрнул уголком рта Отабек. — Нет. Я их возглавлю! Закупаться вместе и правда оказалось куда веселее, чем таскаться с тележкой одному между высоких ровных рядов полок в супермаркете. Тележку они, конечно, тиснули из продуктового отдела, увели прямо из-под носа у охранника, и покатили вдоль длинных коридоров и сверкающих начищенных витрин со всякой всячиной. В конце концов Юра убедил Отабека купить побольше CD-болванок. И ещё пару маркеров в довесок — красный и зелёный. — Хоть подписывать их по-разному буду, чтобы различать сразу по цветам, — объяснил он, толкая тележку дальше. В спортивном отделе Юра случайно нашёл новые чешки, даже своего размера, поэтому сгрёб сразу обе оставшиеся пары — про запас. Отабек обнаружил среди батареек небольшой походный фонарь и без разговоров сунул его под мышку. А вот у полки с надувными матрасами мнения разделились. — Да ты прикинь, сколько места он занимает! — махал руками Юра, словно пытаясь показать его реальные размеры. — Ничего. Сиденья там складываются, багажник большой. Я рассчитывал на спальное место в полный рост, — невозмутимо отбивал Отабек. — А надувать его кто будет? Дыхалка не треснет? — Там насос в комплекте должен быть. — Да он же скрипит на каждом вдохе. — Зато спать мягче, чем на деревяхе. — А случись с ним чего? Чё будем делать? — Выбросим, новый возьмём. — Да ты задрал уже выбрасывать всё подряд! Сошлись на том, что стоит поискать ещё варианты, и в случае неудачи просто вернуться за матрасом. А вот в почти бесконечном магазине одежды на втором этаже молла они задержались надолго. Бросив тележку у примерочных, они ходили между полок и манекенов и больше прикалывались, чем действительно искали подходящие шмотки. Юра прикладывал к себе вешалку с каким-то жутким блестящим блейзером, цеплял на нос зеркальные авиаторы и махал Отабеку. Тот, прям как в кино, двумя пальцами приподнимал ковбойскую шляпу и ими же потом «стрелял» в непонятного пришельца. Юра натягивал какое-то платье с бахромой вверх тормашками и вставал на руки, превращаясь в цветастую ёлку. Отабек вешал ему на шнурок ценник и поднимал большой палец. Юра ржал, Отабек усмехался, и они шли дальше. На одной из стоек вдруг обнаружились футболки с мультяшными мордами зверей. Юра каким-то шестым чувством принялся ковыряться в этом буйстве жирафов и бегемотов, пока наконец не откопал его — рыжего, полосатого, растопырившего короткие усы и скалящегося на мир блестящими белыми клыками. Красавец! Юра даже в примерочную не пошёл, просто скинул с себя толстовку, натянул футболку поверх старой и крутнулся вокруг: — Ну что, Бек, как оно? Отабек одобрительно кивнул и тут же снял с соседней вешалки плечики с абсолютно чёрной тряпкой. Вроде как тоже с коротким рукавом. — Тебе не надоело одно и то же носить? — вздохнул Юра. — Нет, это тебе. — То есть ты и меня решил вырядить готом? — Да ты примерь, попробуй. Футболка села охрененно. Приталенная, тянучая, из какого-то навороченного трикотажа пополам с хлопком, она почти затмила даже тигра, и, едва завидев себя в зеркале, Юра понял, что будет последним идиотом, если сейчас упрётся рогом и не возьмёт её. — Ладно, тогда ты иди надень вот эту. И будем квиты, — он потянул Отабека к вешалке, на которой совсем недавно приметил одну классную рубашку. Чёрную, да, но в эффектных красных разводах вертикальными линиями. Чего только они не перемерили: флисовые рубашки, кожаные брюки, рваные и целые джинсы, кроссовки в цветочек и в черепок, перчатки с пальцами и без пальцев, галстуки и бабочки, жилетки и борцовки... Половину всего этого Юра жаждал купить, ценники другой половины постепенно складывал в уме. Обновок ему должно было хватить лет на десять вперёд — на выступления, на дорогу, на просто так, по приколу. И Отабеку заодно хоть как-то разнообразить этот его болотный бомж-мажор-стайл. Уже толкая на треть заполненную новым барахлом тележку к кассе, они вспомнили про плавки, которые были не запланированы списком, но могли бы, наверное, пригодиться. И в новых поисках они набрели на стол с аккуратно сложенными объёмными худи. Юра подошёл к одной, утонул пальцем в мягком ворсе и ахнул: — Слушай, да она почти зимняя! Смотри, сколько меха внутри... — В самый раз, бери. — Ты чё, нахрена? — Плисецкий тут же отдёрнул руку. — Ещё только конец августа. — Ночи сейчас уже холодные, особенно, если придётся останавливаться где-то за городом. Бери, не прогадаешь. — А ты? — У меня есть одна. — Вот та понторезка с квадратом на пузе? — Юра скептически фыркнул и сложил на груди руки. — Я, конечно, всё понимаю, она крутая и всё такое. Но, нет, так не пойдёт. Если по ночам так холодно, как ты говоришь, то бери такую же. А если нет, то она и мне не очень-то нужна. Переспорить его Отабек снова не сумел, Юра даже готов был возгордиться. В итоге сверху на кучку обновок легли две совершенно одинаковые утеплённые ярко-красные худи с белыми цифрами на спине, только разных размеров. А в самом дальнем углу магазина, в металлической корзине уценённых моделей, они нашли офигенные шорты-плавки с раскидистыми пальмами на фоне заката. В товарах для дома на третьем этаже отложенный спор по поводу матраса захлебнулся сам собой. К стенду с покрывалами Юра с Отабеком подошли одновременно и потянулись к одному и тому же пледу с разных сторон. В этот момент они поняли: надо брать. Один, потолще, вместо матраса, и ещё два вместо одеял. Юра ещё настоял на паре небольших думок: — Раз уж мы устраиваем себе нормальную палатку на колёсах, хочу спать, как белый человек. Удивительно, но Отабек, похоже, совсем не собирался спорить, только выбрал себе — опять! — чёрную. Юра, недолго думая, бросил следом полосатую. Не совсем тигриная, конечно, зато красивая. Решил тут же, буквально не отходя от кассы, опробовать всё, что они взяли, и завалился в тележку поверх пледов и подушек, задрав кеды к потолку. — Бек, давай стырим эту штуку тоже, — почти простонал он, раскинув руки и запрокинув голову. — Я буду в ней спа-а-ать! Перевёрнутый Отабек с сомнением выгнул бровь и сказал почему-то на полном серьёзе: — Думаю, не стоит. Кое-где они считаются ценными домиками. Не хочу, чтобы тебя с ней в нагрузку угнали. К машине действительно пришлось вернуться и выгрузить в багажник и на задние сидения всё, что успели набрать. Юра наотрез отказался вылезать из тележки, и Отабек, вздохнув, потолкал их обоих обратно в молл, в супермаркет на цокольном этаже. Один сидел и командовал, куда ехать, другой послушно снимал с полок всё по списку: хлеб, консервы, пластиковая посуда, спички, салфетки, куча воды, жвачка, ещё жвачка, «ну ладно, давай разных наберём», «а может, шоколада? ну и что, что в списке нет!», «какие нафиг макароны, в чём мы их варить будем?», «может, тогда сразу котелок ещё?», «яблоки!» Средство от комаров, термос, батарейки, йод, зубные щётки, паста, пакеты под мусор... Как на пикник, честное слово. Подкатив опять наполовину заполненную тележку к кассам, Отабек достал оттуда брыкающегося протестующего Юру, поставил на пол рядом и отвлёкся на всякую мелочовку сбоку от конвейера. Набрал зачем-то белого тик-така, мятного рондо, ещё каких-то разноцветных конфетных пачек. — Куда столько? — удивился Юра, но рука сама потянулась к карамельному меллеру по соседству. — На рейв. — Зачем?.. — Увидишь. Опять его секретики непонятные, делишки, тайны. «Увидишь, поймёшь, узнаешь. Всё будет, но потом». Да не очень-то и хотелось! Юра сунул салфеточный список в карман толстовки, достал пачку свёрнутых вдвое купюр, отсчитал, сколько надо, и торопливо сунул девушке-кассиру, оттолкнув уже протянутую смуглую ладонь с пластиковой картой, и под осуждающим взглядом Отабека забрал сдачу. Точно так же, как и в каждом отделе, где они сегодня успели побывать. — А нефиг было чеки в Портленде выбрасывать, — объяснил Юра и принялся составлять пакеты с покупками обратно в тележку. — Или ты думал, я забыл и забил? — Ты говорил, что пополам будем платить, — укоризненно сказал Отабек, утрамбовывая пакеты друг к другу так, чтобы нутром не гремели. — Будем. С тебя ещё бензин и прочие дорожные расходы, не парься. На обратном пути Юра в тележку не полез, просто шёл рядом и усиленно размышлял, как за остаток дня успеть всё, что хотел. Сначала он сам проспал дольше обычного, потом Отабек задержался с машиной, а теперь они несколько часов с пользой, но всё-таки потеряли, затариваясь в долгую дорогу. Сгрузив остатки вещей и скрепя сердце бросив тележку на стоянке, Юра забрался на своё место. Часы на приборной панели равнодушно показывали красным почти пять пополудни. — Наверное, часть вещей можно оставить тут, — подумал он вслух. — А вот одежду я бы забрал в номер. Разгрести, там, ну и выбрать, в чём в клуб идти. — Юр. — Да помню я, помню, что меня не звали стриптиз крутить. Расслабься. — Я такого не говорил, — возразил Отабек, нахмурив брови, но Юра особо не слушал: — Но если уж я там, типа, гость, имею я право пойти и поколбаситься на танцполе вместе со всеми? Ну? — Юра... — Имею или нет? — с нажимом повторил Юра. — Имеешь, — опять не стал спорить Отабек и вздохнул. Вообще он выглядел каким-то уставшим, откровенно задолбавшимся. Юра долго смотрел, как флегматично он крутит руль, и наконец не выдержал: — Ну давай вместе никуда не пойдём. Сам хоть в себя придёшь немного. — Я в порядке. И я обещал. — Блядь, ты хренов киборг! Меня ты тоже обещал на рейв довезти. — И довезу. — И опять уснёшь где-нибудь по дороге?! Отабек покосился медленно и тихо. Опасно. Юра прикусил язык, приложил кулак к губам и отвёл глаза. Ну вот, сейчас только поругаться не хватало. — Бек, извини, я просто... Я имел в виду, что нам обоим надо отдохнуть. Алтын молчал. Смотрел себе на дорогу, скрипел ладонями по чёрной коже руля, и только желвак на правой челюсти то и дело проступал. — Ну не дуйся, — опять попытался Юра. — Я тоже устал. Или ты думаешь, я каждый день такие променады устраиваю? Да у меня за последние полтора года всего два рабочих костюма и было: на день и на ночь. И денег, круто, если на горбушку хлеба хватало. Эй, Бек? Отабек шумно выдохнул, раздув щёки, откинулся затылком на высокий подголовник. И опять промолчал. Да чтоб его... — Ну придурок я, херню сморозил, давай забудем? — Вернёмся, лягу спать, — невпопад ответил Отабек. — Хотя бы на час. Как будто и не к нему вообще обращался. И думал опять о чём-то своём. Ну конечно, Юре же недоступно, это же всегда какие-то тонкие материи, птичья грамота, что-то за гранью восприятия нормального человека. Густая, как кисель, тишина в салоне давила и угнетала, а белый шум шуршащих пакетов на фоне мешался в голове с гулким мерным постукиванием, словно из старого крана капало. И только через минуту Юра поймал себя на том, что это он сам стучал пальцами себе по бедру. Он уставился в окно, сощурился от рыжих лучей скатывающегося по небу солнца. Подтянул к себе одно колено, сунул руки в карманы толстовки — под пальцами тут же что-то шершаво смялось. Юра достал ту самую салфетку, на которой в кафешке утром составил список покупок. Уже потянулся бросить её в пластиковый карман на двери, как вдруг Отабек спросил: — Уверен? — Чего? — нахмурился Юра. — Что хочешь её выбросить. — Это же мусор. — Ну как сказать. Есть одна старая история про вдупель пьяного диджея, который перед выходом записал свой плейлист на салфетке. Просто чтобы не забыть. Отыграл сет и выбросил, а через несколько месяцев она ушла с фанатского аукциона за пару тысяч долларов. — Хм, нормальный такой хак, — усмехнулся Юра и смял салфетку окончательно. — Но мне это вряд ли грозит. А вот у тебя я как-нибудь автограф возьму. И через пару лет толкну его с молотка. Пять процентов тебя устроят? — Э, а чего так щедро? — совершенно неподдельно удивился Отабек. — Давай хотя бы тридцать. — Ха, размечтался. Восемь. — Ну ты и скряга, — подняв брови, Алтын покачал головой. — А по сегодняшнему походу и не скажешь. — Просто я всё ещё тебе должен. Рассчитаемся — пощады не жди. Они переглянулись, неуверенно, настороженно, помолчали друг на друга. И вдруг, не выдержав, хором прыснули. Юра хохотал, запрокинув голову и закрыв лицо руками, но сквозь пальцы всё равно видел, как Отабек, посмеиваясь, закатил глаза и покачал головой, будто смутился даже. Ну и ладно, лучше уж смущаться, чем слушать вымученную напряжённую тишину. Всё-таки музыка в машину нужна обязательно. Юра покрутил ручку, опустил стекло до половины, и подставил лицо пока ещё тёплым августовским лучам и лёгкому ветру. В нос тут же ударил едкий запах бензина, выхлопов и — внезапно — выпечки: проехали только что какую-то пекарню. Город всегда пахнет городом, подумал Юра, скорее бы дальше. На большую трассу или узкую двухполоску, на которой почти никого нет, и которая пахнет только свободой. Ну иногда ещё немного — небом и дождём. Мешки с одеждой притащили в Юрин номер в четыре руки. Забрать пришлось всё, потому что на кассе поленились сортировать и распихивали по пакетам как придётся, почти не глядя. Юра первым делом подошёл к столу и проверил телефон на зарядке. Пусто: от Скотта по-прежнему не было ни звонка, ни строчки. — Тебе помочь разобрать вещи? — Отабек всё ещё топтался у порога и разглядывал ворох пакетов в руках и у ног. — Не, я сам. Юра бросил телефон и принялся сваливать покупки на кровать. Отабек подошёл и поставил оставшиеся пакеты на покрывало рядом. Распущенные волосы мешались и путались, Юра шагнул к ванной, где у зеркала валялись резинки. А когда открыл дверь, чуть не отшатнулся обратно: — Бля-я-я... За спиной у него тут же материализовался Отабек, заглянул через плечо и взволнованно спросил: — Что случилось? Оу... Забытый ком одежды в раковине, замоченный со вчерашнего вечера, казалось, уже сросся в единый организм. Нет, меньше, чем за сутки, он вряд ли бы закис и, наверное, его ещё можно было разодрать и спасти, если постараться. И если срочно разыскать где-нибудь прачечную с хорошей машинкой, нормальным порошком и галлоном кондиционера. Но Юра почти до буквы подумал то же самое, что секундой позже вслух озвучил Отабек: — Юр, времени нет совсем. Даже высохнуть не успеет. Может, всё-таки?.. — Вот говорил мне деда: «Не дружи с байкерами, плохому тебя научат!» — заворчал уже заранее смирившийся Юра, охапкой доставая из раковины тяжёлый хлюпающий рулон ткани. — Понаехали тут всякие... пакет, что ли, принеси, не в корзине же для бумаг его хоронить. Отабек быстро освободил один из оставленных на кровати пакетов, Юра тем временем попытался хоть немного отжать воду. Из кома на него укоризненно смотрела потемневшая от воды, грязи и времени старая чешка. На секунду даже стало стыдно, что он так быстро нашёл ей замену, но, с другой стороны, кто же знал? Они с Отабеком сгрузили рулон в пакет и отставили его в сторону, к мусорке. — Свои туфли старые тоже тащи, — сказал Юра, потирая подбородок. — Это, конечно, не ритуальный костёр, но пусть хоть вместе упокоятся. — Останешься здесь? — осторожно спросил Отабек, и Юра отчётливо расслышал в этом «Не пойдёшь со мной?» — Ну да, — замялся он, неловко коснулся шеи. Чтобы чем-то занять руки, стащил толстовку и начал аккуратно её складывать. — Ты же хотел поспать. Иди отдыхай, а я тут буду шуршать пакетами, мыться, растяжку бы ещё поделать надо... Юра вдруг замер, вскинул голову, выронил толстовку. В виски стукнулось ещё одно тупое и увесистое «Забыл!» — Бля, Бек, растяжку же сделать надо! Отабек моргнул, не понимая, а потом догнал и пожал плечом: — А, это. Я же говорил, это не обязательно. — Нет, надо! — засуетился Юра и принялся бегать по номеру в поисках. — Где она, ты помнишь? У тебя оставили? — Вроде бы. Да брось, Юр, ну мелочь же. — Мелочь, да. Но я обещал, что у диджея Элтона будет поддержка, — упрямо выпрямился Плисецкий. — Это о чём-то говорит? И в который раз за сегодня Алтын сдался. Ушёл из номера, тихо прикрыв за собой дверь, вернулся через две минуты с белой растяжкой и парой туфель в руках. — Всё, — сказал Юра, забрав вещи, и начал выталкивать его обратно. — Иди спать и без рабочего настроя не возвращайся. Во сколько тебя разбудить? — Я будильник поставлю. — Ну и ладно. Он стоял в коридоре, подперев дверной косяк, до тех пор, пока Отабек не добрёл до лифта и не скрылся за дверью напротив. Выждал ещё минуту, не дождался никакой музыки и со спокойной душой вернулся в номер. Сдвинул мобильник в сторону, расстелил ткань растяжки на столе и завис. А чего писать-то? Идей решительно не хватало, даже отдалённого представления о поддерживающих речовках Юра не имел. Тогда он решил немного отвлечься. Разогрелся, тщательно размял суставы, потянул мышцы, постоял на руках. Тело отозвалось приятной пружинистой лёгкостью, кровь прилила к лицу, но подходящих фраз не прибавила. Следом он взялся за пакеты с одеждой. Для начала раскидал всё на две кучки — его и Отабеково. Вторая ожидаемо оказалась меньше, но такой стильной и спокойной, как и сам Отабек, что даже посмотреть приятно. В этой куче Юра откопал ту рубашку в красных разводах, которую подсунул ему в молле. Свернул и отложил в сторону, отметив про себя, что надо бы отнести. Из своей кучки он не без удивления достал пару зауженных чёрных джинсов — совсем вылетело из головы, когда он их купил, — и ту самую футболку с тигром. Глянул вниз, повертел ногой в разные стороны, прикинул, пустят его в клуб в кедах или не пустят. Плюнул и начал раскладывать всё остальное обратно по пакетам. Теперь уже системно. В мозгу всё ещё царили первозданный хаос и пустота, и Юра ушёл топить творческий кризис в воде. Долго сидел в ванне, обняв колени, и смотрел на прозрачные струи. Как они, брызгаясь и шипя, вырываются из крана, как разбиваются о поверхность, как смешиваются с остывающими потоками и водоворотами под ногами. Слушал, как шумит вода, как она понемногу вытесняет из головы тот мерзкий белый шум и оставляет только лёгкое ничто, свободное и чистое место для новых мыслей. Посреди этих размышлений, образов и абстракций вдруг нарисовался Отабек. Кем бы он мог быть: водой или камнем? Гибкой, но упрямой стихией, которая постепенно стёсывает вековые скалы, или уверенной и спокойной глыбой, которую шлифуют вода, время и испытания, но которая до конца остаётся верна своим принципам? Вспомнилось, как однажды в Портленде он примчался его «спасать». Улыбка сама растянула губы, Юра откинулся затылком на край ванны и прикрыл глаза. Думал, что утонул, надо же, герой. Вот бы и сейчас он пришёл... Сел бы рядом, рассказал что-нибудь интересное — кто знает, сколько ещё разных кул-стори он носит с собой в багаже. Или нет, он бы тоже разделся, забрался к нему в ванну и сел бы напротив смотреть. Просто смотреть, как он умеет, чуть не до печёнок пробирая жгучим взглядом. Или, наоборот, уселся бы к нему смуглой спиной, прижался и подпалил бы нафиг Юре что-нибудь важное своей раскалённой кожей... Губе стало больно — не заметил, как прикусил. Медитативный образ воды трусливо потеснился перед картинками, которые теперь одна за другой возникали под закрытыми веками. Юра вдохнул поглубже и сполз спиной на дно, согнув колени. Вода обняла лицо и плечи горячим и гулким, отдаваясь шумом в ушах и выдавливая пузырьки воздуха из носа. Грудь приятно и туго сдавило прозрачной толщей, а в паху вдруг стало нагреваться и тянуть ещё приятнее. Под грохот собственного сердца и барабанных перепонок Юре показалось, что в дверь постучали. Он вынырнул, хватая воздух ртом, откинул мокрые волосы назад, прислушался: тихо. Снова улёгся затылком на край, шумно выдохнул и подумал о воде. Попытался подумать, но вместо безобидных лёгких струй, даже зажмурившись, видел блестящие дорожки пота на смуглых руках и крепкой шее, капли на высоком лбу и между сведённых к переносице бровей, влажные пятна и отпечатки ладоней на обнажённом животе. Под языком скопилось столько слюны, что Юра невольно и громко сглотнул, как будто вокруг и так было недостаточно мокро. Рука сама соскользнула с груди вниз и накрыла уже поднявший над водой головку член. А чтобы нормально помыться, потом пришлось спустить воду и набрать ванну заново. Всё ещё девственно чистая растяжка лежала на столе и помогать сочинять речи не собиралась. Зато вымытая и почти взорванная внеплановым оргазмом голова с готовностью волшебного горшочка начала варить логику и выдавать очевидные факты. Например, что рисовать Юре таки нечем, даже если он что-то и придумает. Чёрный маркер остался у Отабека в номере вместе с первой пачкой дисков, а сегодняшние цветные — в машине. Ключи от которой тоже забрал Отабек. Так и так идти его будить. А если не будить? Просто тихонько зайти, забрать маркер и свалить. Хотя бы чёрным по белому что-нибудь да накалякает. Он со скрипом влез ещё мокрыми ногами в джинсы, привычно бросил в карман два ключа и вышел из номера. Поёжился, растёр голые плечи, но возвращаться за футболкой поленился. У двери Отабека снова притормозил: а может, уж не будить, устал же, наверное, как тягловый конь. Но спящий Алтын — такое зрелище, что удержаться было просто невозможно, так что Юра нажал на ручку, и дверь тихо приоткрылась. Опять не запер. Всё та же обновлённая до заводских настроек голова наверняка просчитала и такой вариант, потому что Плисецкий удивился скорее тому, что он совершенно не удивился, увидев Отабека не в кровати, а за рабочим столом. В наушниках. За ноутом. И без штанов. — Ну и хули ты не спишь? — по-буддийски спокойно сказал Юра, уронив руку на голое смуглое плечо. То самое, которое вот только что являлось ему видениями в ванной. — Вспомнил, что плейлист на сегодня не записал, — невозмутимо ответил Отабек, медленно моргнув. — И ещё один, на всякий случай. И в дорогу ещё надо... Юра скользнул взглядом по необычному для Отабека бардаку на столе и охренел: под россыпью чистых и уже подписанных болванок прятались две непочатые пачки дисков, а рядом лежали маркеры — чёрный, красный и зелёный. — Ты, что, ещё и в машину успел сгонять?! — Ну да. — А меня попросить? — Зачем? Боже, так очевидно, что Юра даже не нашёлся, что ответить. Просто потеснил Отабека на стуле и устало опустился рядом с ним. — Что-то случилось? — спросил Отабек после паузы и приобнял Юру за плечо. — Да нет. За маркерами пришёл. — Бери. — Спасибо. Ещё одна ленивая пауза придавила не хуже, чем целая ванна воды. Очень хотелось уговорить Отабека никуда не ходить, проваляться весь вечер, заказать ужин в номер, вместе уснуть и наплевать на всё. Но зачем начинать, если уже заранее знаешь, что тебе ответят? — Юр, тебе бы тоже вздремнуть. Хоть немного. — Ага, я приду, как закончу, — Юра потёр ладонью лицо и расслабил шею. Голова тут же удобно откинулась на крепкое мускулистое плечо. Гораздо лучше, чем лежать на краю ванны. — Только никак не могу придумать, что писать. — Ну и брось. — Сам брось на каждый званый сет срываться. Что, съел? Отабек горячо усмехнулся ему в ухо и обнял крепче. — Ну хорошо. Что ты хочешь? — Не знаю пока. Что вообще пишут на таких растяжках? Ты-то их явно больше видел, чем я. — Да что думают, то и пишут. Кто-то просто ник диджея стилизует, кто-то рисует что-нибудь. Кто-то умудряется целое послание впихнуть, только его потом издалека и в темноте всё равно не разглядеть. Лучше всего смотрятся растяжки с короткими фразами. Однажды на рейве кто-то размахивал полотном, на котором было написано только «You’re Good». Ни обращений, ни восклицаний — вообще ничего. Просто «Ты хорош» и всё, как будто было адресовано всем вместе: музыкантам, организаторам, толпе. Пресловутая лампочка в мозгу загорелась так внезапно и ярко, что Юра чуть не подпрыгнул: — Бля, точно! Вот оно! Бек, ты гений, ха-ха! Юра словно вдруг проснулся, сгрёб со стола все три маркера, с размаха чмокнул Отабека в щёку и умчался к выходу. И уже открыв дверь, бросил через плечо: — Дуй уже спать, терминатор недобитый, а то батарейки сядут прямо за пультом. *** — Отабек, мальчик мой, ты всё-таки пришёл! Юра рядом выразительно закатил глаза, но сбегать вроде пока не собирался, только скрестил на груди руки, как будто сунул оба предплечья в распахнутую зубастую тигриную пасть на футболке. Отабек никогда не мог понять, как Крис это делает, но тот с годами не только не терял хватки, но и, казалось, только совершенствовал её. Мало того, что вечеринка уже началась и понемногу набирала ход и уровень громкости, так ещё и диджей на разогреве врубил первый трек и пока не успел выровнять громкость до оптимальной. Нормальные лампы традиционно включались только в баре и над пультом, а весь остальной зал и танцпол поглотила цветная мельтешащая полутьма. И всё равно Крис как-то увидел их двоих, выбежал навстречу, раскинув руки, и умудрился переорать всю эту яркую какофонию. Потрясающе. Отабек с готовностью принял обязательные объятия Джакометти, Юра поморщился, но не возразил. Он вообще выглядел на удивление расслабленным и спокойным, хоть и проспал в итоге меньше двух часов, как и сам Отабек. — Пойдём скорее, мы тебя так ждали! — продолжал восторгаться Крис, лавируя между дрейфующими от бара на танцпол и обратно клабберами. — Ребята будут рады. — Все здесь? — Как в старые добрые, — подмигнул Крис, обернувшись через плечо. Отабек наугад цапнул Юрину руку, чтоб не отставал, и потянул его следом сквозь мерно пошатывающуюся толпу. Музыка всё ещё не звала отрываться, в динамиках легко постукивал какой-то фоновый грув, простой и незамысловатый, с ритмом не больше ста ударов в минуту. Под такой даже ногой постукивать лениво, не то что прыгать друг на друга в слэме. Зато так можно было рассмотреть сегодняшнюю тусовку поближе: долговязые подростки, девушки в латексе и с помадой одинакового ядовитого цвета, несколько мужичков постарше и посолиднее — в костюмах и при часах, — компания стрит-дансеров, ещё одна компашка с ног до головы в коже. Конечно, народ ещё наверняка подтянется, и всё же Отабека неотступно преследовало ощущение, что он очень давно не был в Денвере. «Старые добрые» он узнавал с трудом в одной только туго обтянутой блестящим комбинезоном спине Криса. Может, это и к лучшему? Густо накрашенные трансвеститы с накладными ногтями и мутным взглядом его напрягали куда больше простых мальчишек с улицы, заглянувших в клуб выпить и потусить в приятной компании. Они втроём пересекли зал и поднялись на широкую сцену по ступенькам сбоку. Основной длинный пульт всё ещё пустовал, за дополнительным на верхнем ярусе такой же вот парнишка с улицы старался раскачать зал ритмичной электроникой. А в глубине сцены о чём-то очень активно спорили двое. — Ты вообще соображаешь, что говоришь? Что значит «отжил своё»?! — возмущалась миниатюрная девушка-брюнетка азиатской наружности с резким каре и таким же резким голосом. — То и значит, крошка, ты застряла в восьмидесятых, — добродушно пожал огромными плечами чернокожий великан, который был выше своей собеседницы чуть ли не вдвое. — Да пошёл ты, Нэш! Я своим трансом стадионы собираю! — О да, прекрасный фон, чтобы погонять мяч. А попробуй им заставь в клубе кого-нибудь пошевелить задницей. — Твоя, например, явно нарывается отхватить хорошего пинка. — Ну ребята, я же просил отложить ваши разборки! — встрял между ними Крис и тут же чуть не схлопотал сам: — А ты вообще заткнись! — почти хором накинулись на него музыканты и так же синхронно замерли, едва завидев, кого он с собой привёл. В этот момент Отабек понял, что он вернулся. Вот они, те самые «старые добрые». Всё-таки есть в этом мире постоянство, хотя кое-что всё-таки изменилось: Нэш, кажется, всерьёз подсел на анаболики, иначе как объяснить этот треск его иссиня-белой безрукавки, которую изнутри распирала ещё сильнее подросшая гора мускул? А у Алтаны Отабек заметил новый узор на бритых висках и пирсинг — на брови и на щеке, в самом центре ямки, знаменитой слухами о том, как сильно её ненавидит владелица. И кожаную куртку где-то раздобыла взамен прежней спортивки. — Да ладно, — протянул Нэш и расплылся в сверкающей белозубой улыбке. — Так это был не блеф? Ты и правда приехал? — Я никогда не блефую, — возразил Крис и посторонился: Нэш кинулся к Отабеку обниматься, слегка забыв про разницу в весовых категориях. И в росте тоже. — Эй, давай полегче там, ему ещё играть сегодня! Алтын только смог постучать ему по спине и вдохнул, когда огромные тиски наконец разжались. Рядом тут же оказалась Алтана, звонко чмокнула куда-то в скулу и сама же начала стирать свой след от помады. — Ну, привет, красавчик. Долго же от тебя не было новостей, небось, совсем про нас забыл? Кстати, Нэш, ты проспорил мне стольник. — Отсоси. Отабек оторвал от себя цепкие и тонкие девичьи руки и покосился на здоровяка: — Я правильно понял, что ты меня не ждал, бро? — Не слушай её, конечно ждал! — Так, короче, — сказал Отабек и обернулся к порядком озадаченному Юре: — Знакомься, это Нэш и Алтана. Тоже диджеи. Вообще-то они давно играют вместе, только вот жанры никак не поделят. — Чушь! — в один голос рявкнули диджеи. Юра по очереди пожал руки каждому и поправил лямку рюкзака на плече. — Как приятно, ещё один красавчик, — снова заворковала Алтана, приблизившись к нему на шаг. Забавное зрелище, учитывая, что ростом она едва доставала ему до плеча. — Крис, это нечестно, такими букетами переманивать к себе таланты. Юр-ра, говоришь? Наслышана о твоей грандиозной программе тут на днях. Покажешь пару приёмчиков на пилоне, м? Плисецкий состроил такое лицо, будто его спросили срочно вспомнить, сколько километров от Луны до Солнца. Алтана тут же ударила его кулачком по груди и заливисто рассмеялась: — Да я пошутила, приятель, расслабься! Ты чего? — Бек, скажи честно, — почти жалобно попросил Юра, — у тебя все друзья такие ненормальные, или это только мне так везёт? Крис расхохотался первым. Следом не выдержал Нэш, Отабек тоже улыбнулся. И только Алтана философски пожала плечами, ничуть не обидевшись: — Ну, раз уж ты с ним связался, значит, и у тебя не всё в порядке с головой. — Тоже мне новость, — фыркнул Юра. — Кристофф, я могу оставить рюкзак у тебя в каморке? Там свободно? — Конечно, бросай. Так, всё, ребята, пора по местам! — хлопнул в ладоши Крис. — Нэш, иди готовься, сейчас начинаем. Тот махнул парнишке за верхним пультом, и пошагал к основному, распаковывать свои пластинки. — Эй, Нэш, ты мне всё ещё должен стольник! — крикнула ему в спину Алтана по пути со сцены. В воздух взметнулся темнокожий средний палец, освещённый сразу несколькими цветными фильтрами. Юра ещё раз на удивление миролюбиво покачал головой и скрылся в подсобке. — Похоже, мой мальчик, «крыша» тебе больше не требуется? — по привычке томно выдохнул Крис Отабеку на ухо. — Нет, — улыбнулся он, — не требуется. Но спасибо, что согласился тогда помочь. — Так Mixmag и впрямь может готовить заголовки? Вы с ним теперь, ну..? — Да, мы сейчас вместе. Но это другое... я не знаю, как объяснить. — Ох, милый, да я и не просил, — широко улыбнулся Крис. — Даже если ты не можешь чего-то объяснить себе, окружающим обычно сразу всё ясно. Как между вами густеет воздух, когда вы просто стоите рядом. Как ты на него смотришь. Как он на тебя смотрит, когда ты не видишь. Отабек мог бы припомнить гораздо больше, чем просто взгляды, но сводить пластинки на одной только тяге собственной эрекции — запатентованная фишка Криса. Алтыну же для сета нужно было сосредоточиться. — Всё не так просто. Он хочет вернуться домой. — Так он тоже не местный? — Конечно, нет. Он из России. — О, как и ты! — радостно воскликнул Крис. — Кхм, нет, — опять замялся Отабек, уже не уверенный, что хочет сейчас об этом говорить. — Не совсем. В смысле, я там жил, но... — Мальчик мой, география меня не интересовала даже в школе. Так в чём проблема тебе поехать с ним? Отабек опустил голову, провёл рукой по лбу, задевая чёлку, и шумно выдохнул через рот. Нет, он совершенно точно не готов это обсуждать. Тем более сейчас. Тем более с Джакометти. — Ну, в общем, это... ты сегодня задаёшь трудные вопросы. — Ха-ха, ну прости, — Крис обнял его за плечо и быстро отстранился. — Не хотел тебя напрягать в такой вечер. Отдыхай пока, мы с Нэшем начнём, потом ты, за тобой Алтана. Запомнил? — Отабек кивнул. — Кстати, отлично выглядишь, — добавил он, ткнув пальцем в красные разводы на его рубашке. И ушёл за пластинками, приветственно отсалютовав идущему навстречу Юре. — Чего это он? — спросил Плисецкий, поравнявшись с Отабеком. — Ничего. Он всегда такой. Юра оставил толстовку вместе с рюкзаком, волосы собрал в высокий хвост. И теперь посверкивал зелёными глазами из-под выпадающих прядей так же выразительно, как тигр у него на груди — цепко, внимательно, как из засады. Зрелище такое, что и не оторваться. И Алтын смотрел, пока мог. — А с тобой-то что? — поднял бровь Юра. — Ты не всегда такой. — Пойдём, — отмер Отабек и снова взял его за руку. — Посидим в баре, пока тут всё разгоняется. Народу в зале и правда прибыло. Разномастные лица, костюмы, причёски всё же выглядели куда более привычными, чем анонимное сборище «золотой молодёжи» на сейшене в среду. Ну и прекрасно, в такой компании работать намного приятнее и интереснее. Люди разные, у каждого свои вкусы и предпочтения, свой ритм, свой стиль движений. И заставить их всех забыть о различиях и танцевать вместе под одну общую мелодию — вот самый кайф в работе диджея. Толпа отхлынула из бара как раз в тот момент, когда Крис постучал по микрофону и поприветствовал своих гостей. Глухое постукивание плавно перетекло в чёткий неровный бит, а голос Криса превратился в речитатив его коронного первого трека: Oh man, oh man Oooh I like it like that Oooh I really like it like that Клабберы завопили от восторга. Юра с Отабеком протиснулись к барной стойке и уселись с самого края. Всё-таки Джакометти выбрал удачную фишку. Сколько лет он уже начинает своё выступление одной и той же песней, пусть с немного разными эффектами, но публика всегда знала, чего ждёт от эффектного Кристоффа, и он давал людям то, чего они хотели: I like it when you're lickin' your lips Shaking' your hips sideways Like it when you turn around looking up my way I love it how you turn it up loud When we're going down down down down — Пиво будешь? — крикнул Юра ему в самое ухо, иначе и не расслышать. — Я тебе всё ещё должен. — Лучше не стоит, мне сейчас работать, — Отабек кивнул в сторону сцены. Юра насупился, но спорить не стал. Сам заказал какой-то коктейль и посмотрел на Отабека, как на психа, когда тот попросил у бармена два стакана — пустой и с водой. Он требовательно качнул головой: «Нахрена?» Отабек ещё раз указал на сцену: «Работать». Традиционное вступление Криса закончилось быстрее, чем ожидал зал. Он уступил место Нэшу, поставив на время перехода, пожалуй, самый известный бигбит, который только смог найти в своей каморке: трудно найти того, кто бы не знал или хотя бы раз не слышал ритмов и мотивов Fatboy Slim. Вот и сейчас клуб погрузился в эйсид-эйфорию, радостно зажимая уши на визгливом зажёванном фрагменте и подпевая одной и той же фразе на бесконечном повторе: Right about now The funk soul brother! Check it out now The funk soul brother! Отабек поймал себя на том, что тоже отбивает ногой в такт, хотя никогда особо не тащился с этих хипповых напевов. Юра рядом почти подпрыгивал на стуле и барабанил по каждой попавшейся под пальцы поверхности, поддавшись общей волне движения, прокатившейся по клубу. Отабек молча кивнул ему на танцпол. Плисецкий тут же замер, замотал головой и вцепился одной рукой ему в рукав, а другой — в выставленный на стойку коктейль. Караулил. Только кого конкретно из них двоих? Из колонок над головой раздался первый электронный перелив, тонкий, гладкий, высокий. Такой, что цеплял с первых же звуков, пробирался через уши к самому мозгу и расталкивал его изнутри, хотя и совсем не вязался с образом брутального здоровяка-диджея, который ставил трек. Oh, tell me how did it feel? Did it all get too real for you? Everybody's screaming out your name Are you scared? Cause I don't think you're worth it Сам Нэш тёмным блестящим пятном раскачивался за пультом, будто сёрфер: немного присев, он ловил равновесие в разливающемся по залу прибое звуков и музыки, маятником клонился влево-вправо на каждую четверть, даже руки в стороны развёл, лавируя в воронке захлестнувшего электронного грува. Отабек бы не удивился, если бы в прошлом Нэша действительно нашлось бы увлечение скейтом или доской. Тут и там по залу возникали те самые фанатские плакаты и растяжки с надписями, посвящёнными ведущему диджею. А Юра свою так и не показал, наотрез отказался хвастаться, что у него там получилось, сложил и запихнул её в рюкзак на глазах у Отабека со словами: «На сете потом увидишь». Заслушавшись и засмотревшись, Отабек не сразу понял, что Юра ему что-то говорит. Он нахмурился, наклонился ниже, посмотрел туда, куда ему показывали пальцем. В центре танцпола, запрокидывая голову, с закрытыми глазами танцевала Алтана. Вскинув руки к цветным огням на потолке, она двигалась плавно, текуче, словно обвивая музыку вокруг себя вместо дрессированного сонного питона. Даже не зная её увлечений, по одному только танцу можно было бы понять, что она любит транс. И знает в нём толк. — Слушай, Бек, — громко сказал ему на ухо Юра, — она под тебя косит, что ли? — В смысле? — Отабек от удивления даже отпрянул, но Плисецкий подтащил его к себе за ухо обратно. — Ну, например, кожаная куртка. — Сзади нас вон целая компания в таких сидит, и ничего. — Андеркат носит. — Сейчас много кто выбривает себе разные узоры, это модно. — А ник? Скажешь, не похож на твой? — Юра выглядел таким раздражённым, что чуть не начал загибать пальцы в доказательство. — Это её настоящее имя. То ли калмыцкое, то ли якутское, уже не помню, но она почти наша с тобой землячка. — Она к тебе клеилась! — К тебе тоже, Юр, забыл? — Отабеку стоило больших трудов не засмеяться прямо сейчас. — Ну, просто она такая, смирись и не загоняйся, пожалуйста. Он посмотрел Юре в лицо и, не удержавшись, коротко усмехнулся. — Чего ржёшь? — моментально отреагировал Юра. — Это так странно, когда ты ревнуешь. — Да очень надо! — фыркнул он и откинулся на стойку спиной, упёрся локтями. И на это его надутое лицо тоже можно было бы смотреть до бесконечности, но тут из толпы, как из воздуха, возник Крис и тронул Отабека за локоть: «Пора». Отабек прижался губами к уху Юры, не без удовольствия отметив, как отчётливо тот вздрогнул: — Мой выход. Встретимся здесь же после сета. Он подхватил оба стакана и осторожно, стараясь не сталкиваться с людьми, начал протискиваться сквозь толпу к сцене. Вроде даже что-то донёс, поставил стаканы на пульт рядом с Нэшем и вернулся в каморку за дисками. Мельком глянул — растяжки в рюкзаке у Юры не оказалось, значит, заранее забрал и куда-то сныкал? Отабек вернулся на сцену как раз к концу танцевального плейлиста Нэша. Oh, honey it's a fucked up world You can bet your life on that Somebody better hold me back Его треки были ритмически разнообразными, но очень похожими друг на друга настроением, эффектами, вокалом и посылом. То что нужно, если хочешь завести толпу в общий танец. Но совсем не то, если тебе нужно поговорить с одним конкретным человеком. Всё-таки не зря Отабек записал второй резервный плейлист: сегодня ночью именно он лучше всего разнообразит эту «старую добрую» тусовку. Когда Алтын встал за пульт, то немало удивился, увидев в зале растяжки с ником и даже портретом DJ ALTN. Похоже, его здесь ждали не только промоутеры, но и клабберам дали понять, где всего на один вечер можно выловить известного диджея-кочевника. Однако Юры в живой шевелящейся и гудящей полутьме, разрезаемой цветными лучами стробоскопов и прожекторов, он так и не разглядел. Надо было сосредоточиться на треклисте. Проверить питание вертушек, подготовить диск, выкрутить все фейдеры, убрать громкость, выровнять эквалайзер, включить миди-клавиатуру, подключить и протестировать наушники. Руки сами знали, что им делать, почти не нуждаясь в анализе и командах мозга, который силился собраться и начать думать о работе. Но мысли пока упрямо уплывали к тому человеку, с которым он намеревался поговорить своим сегодняшним сетом. Нэш поймал взгляд и кивнул, отдавая пульт. Отабек пустил диск, приложил один наушник к уху, плавно поднял фейдеры и прибавил басов. Первый трек заговорил негромко, но решительно: Yeah, things are gunna get better real soon Yeah, I'ma just do me, you just do you I swear it's gunna get better real soon Don't let anyone tell u what you should do Танцпол замедлился вместе с заполнившей зал разбухшей и смягчившейся музыкой, зато в воздух взметнулся целый лес рук — пустые, с плакатами, с алкоголем в бокалах, Отабек даже увидел пару зажигалок. «Старые добрые», ага. Собственные руки продолжали работать, как надо, а глаза по-прежнему выискивали в темноте одну светлую фигуру с белой растяжкой в руках. Ну чёрт, должен же он быть где-то здесь! А раз здесь, то пусть слышит: I won't give up I won’t back down Till I'm lying 6 feet underneath the deep ground I won't give up I won't back down Cuz nobody's stopping me except for me now И тут наконец на периферии зрения смазанно мелькнуло, засветило и притянуло взгляд. Отабек вскинул голову и увидел, как Юра карабкается в тот самый центральный «стакан», хватается за пилон, чтобы не упасть, и волочит за собой кусок белой ткани. Выпрямившись, он деловито отряхнул джинсы, постучал носками кед о шест и только тогда с гордой ухмылкой, довольный, как стадо слонов, поднял над собой растяжку, на которой разноцветными буквами было написано коротко и ясно: «You’re God, твою мать!» Отабек почувствовал, как в одну секунду свело щёки и скулы. Нельзя смеяться и отвлекаться, ему сейчас предстояло ловить и оформлять стык между треками, но губы сами собой расползлись, по ощущениям, до самых ушей. Алтын глубоко вдохнул носом, раздув ноздри, выдохнул и поднял большой палец. В ответ получил точно такую же широкую улыбку, которая засияла ярче дискотечного зеркального шара. Отабек успел поймать нужный квадрат, огладил кроссфейдер, и из динамиков застучали почти боевые барабаны. Толпа на танцполе согласно затопала и запрыгала, а диджей продолжал сверлить взглядом фигуру на высокой тумбе: к нему обращался, от него же и хотел получить ответ. You're a broken wing, Not a broken thing, You can heal in time if you try It'll be okay, you can walk away, Sweet Julia Здесь Алтын всё-таки не выдержал и затрясся, уронив голову на грудь. На самом деле, оттопыренный бледный средний палец был вполне ожидаем. Но хотелось бы, конечно, чтобы Юра услышал не только имя, но и всё остальное послание лирического героя. Немного убрав басы, Отабек прибавил громкости и подхватил лежавший рядом микрофон. Ударил ногтем по пустому стакану, поднёс микрофон и гулкий звон стекла фоном гудящих проводов лёг на новый текст: Everytime you walk away, I wish you'd stay, Instead of pushing further away, Everytime I hear you say I just need one, To take this pain away And I won't laugh, I won't look I won't listen if you just get up And I won't laugh, I won't look I won't listen if you just stand На этот раз Отабек покосился в зал с опаской. Трек подходил к концу гитарным электрофоном, надо было готовить подводку к следующему, но он медлил, ждал. Юра стоял, смотрел и думал. И наконец тоже поднял большой палец вверх. Примотал каким-то образом свою растяжку на стальной парапет и теперь беззаботно танцевал и раскачивался под новый синтетический бит в динамиках. Отабек расстегнул рукава рубашки, закатал, вытер взмокшие ладони о брюки и ещё немного прибавил громкости. Заговорил одними губами вслед за текстом: Well, you're a hot mess and I'm falling for you And I'm like hot damn, let me make you my boo Cause you can shake it, shake it, shake it Yeah you know what to do You're a hot mess, I'm loving it, hell yes! Локтя тихонько коснулась чья-то рука. Отабек снял наушники, бросил их на пульт и обернулся. Раскрасневшаяся Алтана, привстав на цыпочки, крикнула в самое ухо: — Классно вы с ним зажгли! Возвращайся после сета. Юрина растяжка так и осталась висеть на парапете танцевального «стакана». Засмотревшись на неё по пути со сцены, Отабек очнулся, только когда ступеньки под ногами кончились, а обзор закрыли чужие плакаты и изображения собственной кривенько нарисованной физиономии: небольшая, но решительная стайка девушек-фанаток окружила его такими хищными улыбками, что между лопаток трусливо царапнулись холодные мурашки. — А можно нам автограф? А сфоткаешься с нами? А хочешь плакат на память? А можно тебя обнять? В горле резко пересохло, как в первый раз, когда Отабек вообще вышел на сцену. Всегда терпеть не мог этой стороны диджейства — как прилипнет кто-нибудь, так и не знаешь, что с ним потом делать и куда деваться. Он сглотнул и попытался вспомнить, что его в таких случаях учил говорить Джей-Джей, даже открыл рот, чтобы что-то ответить. Но это не потребовалось: расталкивая локтями всех и всё на своём пути, к ним уже пробивался ещё один хищник. Суровый тигриный взгляд мазнул по лицам фанаток, те тут же стушевались и отступили на шаг. Юра схватил Отабека за руку и поволок к бару, где они и договаривались встретиться. — Спасибо, ты меня спас, — улыбнулся Отабек, вытирая со лба и шеи пот. — Когда в гей-клубе к тебе клеятся девчонки, это повод задуматься, что с твоей жизнью не так. Юра, похоже, шутку не оценил, только откинулся, как раньше, спиной на барную стойку и продолжил тихо сверлить его непонятным сложным взглядом. — Ну как тебе? — ещё раз попробовал Отабек. — Ты охренел! — честно выдал Юра. — Но ты был крут. И треки классные, так что Джулию я тебе почти простил. Жалко, это не мой стиль, я бы под них поставил что-нибудь. Алтана тем временем начала свои эксперименты над публикой. Зазвучал электронный транс с приятным женским вокалом — подбору голосов она всегда уделяла пристальное внимание. Её треки были намного более спокойными, ровными, интимными. Неудивительно, что именно во время её сета общее месиво людей в зале наконец разбилось по парам, танцующих уже не только для себя, но друг для друга. Парни целовались с парнями, девушки чувственно обнимались с девушками, а редкие гетеро-пары на танцполе ничуть этого не смущались и танцевали с такой же отдачей, как и все остальные. Но происходящее здесь не имело ничего общего с той развязной кокаиновой вечеринкой, на которой танцующим было всё равно, с кем быть. Сегодня в «Зажигалке» голову молодым людям туманили только музыка и близость друг к другу. В этом на Криса можно было положиться. — Пошли, — Юра дёрнул Отабека за руку. — Ты же знаешь, я не танцую. — Именно потому, что я знаю, как ты не танцуешь, я это и говорю. — Юр. — Бек. Очень приятно, — пожал плечами Юра и снова потянул его за руку. — Да не бойся ты, это не страшно. Просто иди и двигайся под музыку, ну! — Юр, ты сколько выпил? — Нисколько, там фигня какая-то невкусная оказалась, я оставил. Пошли уже! Стоять столбом посреди танцующей и качающейся толпы оказалось ещё более неловко, чем даже танцевать у кого-то на глазах. Но Отабек всё стоял и ждал непонятно чего: когда закончится сет, и он сможет вернуться за пульт? Когда Юра отступит или отвлечётся? Когда все просто куда-нибудь исчезнут? Show me what's inside your mind And I'll tell you what's in mine Show me what's inside your head And I'll tell you what you'll say Юра и не думал отступать, он подхватил его ладони и начал танцевать сам. У Отабека не оставалось выбора, если он не хотел дать Юре их просто оторвать и унести. Тот будто поддался колдовству Алтаны, прикрыл глаза, как по льду, заскользил по танцполу, сделал шаг навстречу, прижался грудью и бёдрами, тут же отступил, изогнулся гибкой змеёй, провёл ладонью по щеке Отабека, снова взял за руку и продолжил качаться туда-сюда. Алтын не заметил, как сам оказался околдован, как, засмотревшись на этот гипноз, начал повторять всё то же самое. Не заметил, как оказался от Юры на расстоянии выдоха. Очнулся только, когда его длинные тонкие пальцы проехались по стриженому затылку и притянули к себе. А когда губы обожгло совсем не скромным поцелуем, им обоим было уже поздно отступать. Call me your baby Call me your sugar I have to warn you I see the future Да, Крис, Mixmag может объявлять награду за редкий снимок на новую обложку. Заголовок будет что надо... Но и эту мысль Отабек додумать не успел: из глубины зала вдруг раздался женский визг, какие-то странные хлюпающие звуки и механическое жужжание. Музыка в зале тоже изменилась, транс Алтаны утонул в новом танцевальном миксе, за пультом на сцене уже никого не было. Люди продолжали вскрикивать на разные голоса, но паника пока не поднялась. Отабек рефлекторно затолкнул Юру себе за спину и обернулся к выходу. Напружинил ноги, чтобы чуть что — броситься бежать, как вдруг ему в грудь упруго прилетело что-то мягкое и влажное. Алтын, не понимая, опустил голову и коснулся моментально промокшей ткани рубашки. На пальцах осталось что-то прохладное и дрожащее. — Это, что... желе?! И тут расстрел начался массово, со всех сторон. В такой толпе было непонятно, кто был зачинщиком, а кто подключился уже позже, откуда вообще взялись эти куски, явно вырванные из общей массы руками, но молодёжь кидалась друг в друга желе так, будто они играли в снежки на школьном дворе где-то в зимней России. Свет так и не зажгли, только иногда цветные сполохи клубных прожекторов и лазеров могли ухватить фрагменты картинок массового безумия с фруктовым ароматом и вкусом. В том, что это действительно фруктовое желе, Отабек убедился, когда очередной порцией ему прилетело в лицо. Тогда он совершенно случайно столкнулся с Юрой, которого ненадолго потерял из виду, и понял, что ему тоже неслабо досталось: жёлто-зелёные разводы с красными пятнами покрывали его волосы, щеки, руки, джинсы. Тигриная морда пострадала, кажется, больше всего. Но Плисецкий так заливисто и звонко хохотал и швырял в окружающих прозрачными ошмётками, что Отабек, задумавшись, откусил от горки желе в горсти. Пресновато, но в целом даже ничего. Однако сюрпризы на этом не кончились. Вокруг сцены вдруг вспыхнули фонтаны фейерверков, электронный экран засветился неоном, и на балкончике с верхним пультом появился сам Кристофф Джакометти. Выпятил грудь, постучал по микрофону и объявил: — Вот мы и подошли с вами к кульминации нашего вечера! Надеюсь, вам понравится, потому что эти знаки принадлежности касте «Зажигалки» вам придётся носить долго и гордо! И в этот момент из невесть откуда вообще взявшихся конфетти-машин в разных углах зала на клуб посыпались блёстки, клейкие звёздочки, сердечки, кислотные смайлы, обрывки цветной бумаги и ещё чёрт знает что. И над всем этим безобразием гордо реяла примотанная к «стакану» растяжка «You’re God, твою мать!» Толпа готова была вот-вот перейти на ультразвук. Девчонки визжали и прыгали, парни поначалу ещё пытались бежать и уворачиваться, но блёсток было столько, что хватило бы засыпать ими небольшой пляж в Майями. Юра в итоге просто раскинул руки и поднял лицо к потолку, как в классических сценах с дождём в кино. — Кому, как не мне, теперь ходить обклеенным гейскими сердечками и солнышками, правда же, Бек? Отабек, усмехнувшись, собрал с себя щепотку звёздочек и подбросил ему над головой. — Вжух. — Я так понимаю, ты опять не дашь мне постирать футболку, да? — всё так же умиротворённо спросил Юра. — Разве тебе кто-то может что-то запретить? — Ну ясно, я так и думал, — он пожал плечами и снова запрокинул голову. — Ладно, поведусь, но в первый и последний раз, понял? Твоё счастье, что меня в номере ждёт куча клёвых обновок. Тигра только жалко. — Мы найдём другого, — пообещал Алтын. — Эй, ребята, — раздалось за спиной громкое и бодрое. — Как насчёт немного поимпровизировать? Отабек обернулся к Крису и, проворчав «Предупреждать надо», с чувством глубокого удовлетворения первым запустил в него нагретым в ладони желе. Специально для него берёг, как будто знал, кто тут главный приколист. В ту же секунду с разных сторон в промоутера со смехом и азартным улюлюканьем полетели ещё остатки желе и блёсток с наклейками. Юра, кажется, тоже руку приложил, потому что за спиной Отабек услышал грозное: — Кристофф, сука, ты знал! — Конечно, знал, я промоутер этого клуба! — рассмеялся Крис и жестом фокусника в одно движение стащил с себя весь свой блестящий, обляпанный цветным и липким комбинезон. Под ним оказался другой, точно такой же, только фиолетовый. Отабек вышел на сцену, пытаясь стряхнуть желейные следы и наклейки хотя бы с лица. Это оказалось не так просто, поэтому, покосившись на Криса, он по очереди расстегнул все пуговицы, стянул с себя рубашку, вытер мокрой, но чистой изнанкой лицо и бросил её со сцены на пол. Зал одобрительно загудел, завизжал, засвистел. Похоже, и этот его дурной пример оказался таким же заразительным, потому что клабберы оценили ход и начали раздеваться тоже. Парни остались без футболок в майках или с голым торсом, девушек нижнее бельё тоже не смущало, даже Алтана появилась на сцене без своей кожанки и блузки в одном спортивном топе и джинсах, ну а Нэш вообще своего тела не стеснялся никогда. Три полуголых диджея и по-прежнему блестящий Крис выстроились в ряд у главного пульта на сцене и принялись щёлкать тумблеры, вращать регуляторы, дёргать фейдеры, припадать к наушникам. Отабек начал отстукивать на драм-машине ритм-основу: главные басы, второстепенные, сильная доля, слабая доля, частота, темп, тон. Нэш рядом на миди-клавиатуре обозначил четыре аккорда гармонии, а затем принялся выводить в ней сольные мелодии: записал — зациклил. Алтана взяла микрофон и начала подпевать, точно так же подбирать сольную партию, только голосом. Записали — зациклили. Крис склонился над пультом и принялся колдовать над подходящими эффектами для наложения. Были ли виноваты трансовые технологии и невербальный гипноз Алтаны, или это он сам так глубоко проникся, но Отабек вдруг поймал себя на том, что почти не контролирует руки и голову, а только пошатывается, дёргается плечом на каждую долю, сам ловит звуковую волну, пускает её в себя, даёт управлять собой и своим телом, как будто руки давно уже ему не подчиняются, а выполняют чьи-то посторонние команды. Но какая разница, если при этом получается классная музыка? Он поднял глаза в зал и увидел, как в толпе снова стали появляться фанатские плакаты и растяжки, ну или то, что от них осталось. Юрина всё ещё была цела, а сам он так же самозабвенно танцевал в окружении других клабберов, раздетый по пояс и размахивающий перепачканной футболкой. Танцевал, но больше не закрывал глаз и не отводил взгляда, такого жадного, такого восхищённого, что Отабек стиснул челюсти и напомнил себе, что уходить со сцены ещё рано. Они ещё работают. Нэш покрикивал в зал какие-то подводки и междометия, Алтана продолжала напевать и зацикливать вокальные сэмплы. А Отабек наконец вспомнил про второй стакан. Он включил свой микрофон, поднёс его к стакану с водой, макнул палец, стукнул им по стеклянному боку и обвёл по кромке. Раз, другой. На третий стекло отозвалось тонким резонансом, тихим звоном, который необычным эхом лёг на изменённый эффектами голос Алтаны и превратил его в почти шаманский зов. Толпа взревела вместе с финальным выкриком Нэша. Это был успех. Совсем как в старые добрые. — Вы нереально крутые! — в который раз повторял Крис, обнимая друзей на сцене, когда вечеринка уже закончилась и последние клабберы рассосались из зала. — Простите за одежду, но это был потрясный сюрприз, согласитесь! — Да ладно, было весело, — сказала Алтана и подмигнула Нэшу. — Ты мне всё ещё должен, не надейся, что забуду. — Да отдам-отдам, отвали только, — гулко рассмеялся здоровяк. — Вот ты заноза в заднице. — У тебя какой-то пунктик на задницы? Или какие-то проблемы с ними? — упёрла руки в бока Алтана, но между ними тут же встрял Крис: — А ну прекратите сейчас же! Вы не видите, мы тут пытаемся трогательно попрощаться? — Так ты правда снова уезжаешь? — спросил Отабека Нэш. — Да, завтра утром. Рейв в Неваде. — Слышала, там уже большая тусовка собралась. Привезёшь хотя бы сувенир, а? — вздохнула Алтана, шагнула к Юре и обняла, уткнувшись носом в пятнистый принт толстовки на груди: — Ты был хорош. Я даже кое-что подсмотрела, спасибо тебе. Отабек так и не понял, говорила ли она про танец или что-то другое. Но Юра не стал выпендриваться, просто так же тепло обнялся со всеми и поблагодарил за вечер. — Уверен, что не хочешь остаться? Или вернуться потом, — не унимался Нэш. — Мы же всё ещё мощная команда. — Сейчас я ни в чём не могу быть уверен, — усмехнулся Отабек и украдкой покосился на Юру. — Но, если приведётся заехать, я обязательно позвоню. — Удачи, красавчик! И берегите себя, оба, — брови Алтаны дрогнули, глаза заблестели, и она поспешила уйти. Нэш, стиснув всем руки в своих лапищах ещё раз, догнал её уже у самых дверей. — Нда, — как-то сразу посерьёзнев, протянул Крис. — Я, конечно, не надеялся, что смогу уговорить тебя остаться, но Алтану такой вообще впервые вижу. И она права: тебе стоит поберечься. Ты несёшь людям перемены, и не многие будут им рады. Юрий, мальчик мой, проследи, пожалуйста, чтобы наш вундеркинд не попал в какую-нибудь передрягу, хорошо? — Сделаю всё, что в моих силах, — на полном серьёзе отозвался Юра. — Прекрасно. А теперь у меня к вам осталось одно нерешённое дело. Пройдём в кабинет? *** Юра в прострации шлёпал кедами по пустому остывшему тротуару, одной рукой кутаясь в толстовку на голое тело, а другой надёжно вцепившись Отабеку в ладонь, и то и дело восклицал: — Нет, ну ты себе это вообще представляешь?! — Да что ты так мечешься, — всю дорогу успокаивал его Отабек, предусмотрительно тоже застегнувший куртку до самого горла. — Тебе дают деньги, ты берёшь. Обычное дело, это и называется «работа». Или раньше тебе не платили? — Платили, но не столько же! — Тогда в следующий раз говори, сколько тебе надо, чтобы никого не травмировать. — Нет, я правда всё понимаю, но это уже перебор. Главное, за что? — За то, что танцуешь классно и на совесть. Этого мало? — Бля, если я деду столько отправлю, он решит, что я наркотой тут торгую. Или банк грабанул. — Ну высылай частями. Что-то ещё на дорогу придётся потратить, так что... — Нет, ну ты прикинь, сколько бабла?! — Да тише ты, господи! — Отабек не выдержал и зажал Юре рот, озираясь по сторонам. Но глубокой ночью вокруг не было ни души, даже машин навстречу им пока не попадалось. — Обычно люди переживают от нехватки денег, а не наоборот. — Всё-всё, молчу, — поднял ладони Юра и пошлёпал кедами дальше. — Только всё-таки как мне это деду объяснить? — Скажи правду. — Ну да, мало того, что внук гей, так ещё и по гей-клубам ночами шляется — это он будет просто счастлив услышать. — Зачем сразу про клубы? Скажи, что нашёл нового промоутера, который подбирает тебе нормальные заказы и платит больше. — Но это же неправда. — Почему? Крис — промоутер. Познакомились вы с ним буквально на днях. И платит он тебе не в пример больше Скотта. Разве не правда? — Ебать у тебя логика, но, как всегда, не поспоришь, — ухмыльнулся Юра. — Пойдём скорее, холодно. — А я говорил, что ночами уже осень. — Зануда. — Хипстер, — буркнул Отабек, и Юра закинул ему руку на плечо. Левый рукав и край кофты неудобно задрались, холодный воздух тут же пробрался к разгорячённой коже, заставляя поёжиться, но Отабек приобнял его за пояс, и убирать руку расхотелось. Вместе теплее. Всю испорченную клубной кульминацией одежду они торжественно сложили в один пакет с комом из раковины и старыми туфлями Отабека. Сил хватило только на то, чтобы вымыться, стереть с себя остатки блёсток и пота и увалиться спать. Юра как-то даже не уследил, в чьём номере они заночевали, но в блаженную пустоту он провалился сразу же, едва только Отабек укрыл их обоих одеялом. И всю ночь проспал совсем без снов.