Зеркала

      Аня Матвеева, притулившись на кончике стула, пыталась взяться за сочинение. Пролитый на тетрадь кофе и неуклюжие мысли в голове сердили ее. В руке застыла дешевая шариковая ручка, будто не решаясь коснуться бумаги. Пальцы перемазаны в чернилах, а на странице ни слова.       За окном — невысыхающая лужа шириной в добрых пять метров, пустырь, стройка. За последние n-месяцев девочка, пожалуй, впервые задержала взгляд на виде собственного двора. Пушистые снежные хлопья медленно опускались с высоты и ложились на черную уличную грязь, создавая иллюзорное чувство умиротворения.       «Завтра это исчезнет!» — подумала Анна. По придуманной ею примете, если первый снег не растает через сутки и станет постоянным, случится что-то хорошее. Ей было легко размечтаться: она почти не видела большого реального мира, и умением жить походила на ребенка с учебником матанализа в руках.       На неполном восьмом этаже новостройки суетились строители. Ане стало стыдно за свой уют и блаженное ничегонеделание — то странное чувство, когда наблюдаешь за людьми, создающими нечто обыкновенное, рутинное, но настоящее.       Она вспомнила про сочинение — часть подготовки к выпускным экзаменам в девятом классе. Все эссе строились по шаблону, отступление от которого грозило снижением баллов. Предусмотрен и ограниченный список тематик с желательными примерами аргументации из литературы. Натренирвавшись, можно легко раз за разом тасовать почти заученные абзацы, кое-где разбавляя их свежими предложениями. Но строчки, все до единой, выходят тупые, мертвые. Матвеева пролистнула тетрадку, нашла несколько похожих работ на нравственную тему. Осталось посмотреть, что из этого подходит к сегодняшнему заданию.       Когда работа была готова, Аня упала на застеленную кровать, будто смертельно устала. На вечер оставались лишь ужин, интернет и включенный для фона телевизор. За дверью раздались шаги. Аня машинально приподнялась с подушки. — Не сиди с кривой спиной! Если ты будешь и дальше постоянно сжиматься в комок, так и будишь похожа на зверька, который прячется в норке. Иди погуляй, — был первый мамин упрек, совмещенный со стандартным решением наболевших проблем. Анины плечи дрогнули, как будто что-то ее остро укололо. — Ага. Уложи волосы, достань из шкафа новое пальто составь подробный план и отправься в полное впечатлений путешествие… до булочной за углом. И потом, Бродский говорил: «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку…» Знаешь, многие человеческие проблемы от того, что некоторые в нужный момент не смогли посидеть на месте. Ну там Колумб своими изысканиями косвенно загубил многие племена индейцев, а князь Олег потащился смотреть на скелет своей лошади.       Аня понимала, что несет ахинею. Но так, играя словами, она чувствовала себя бодрее и защищеннее. Ведь разговор мог дойти до того, что у нее даже нет подруги, что пошла бы шататься с ней по городу в буран, и вообще внятной цели куда-то соваться. Ведь кафе, кино и боулинг для компаний и парочек, а не странных одиночек. — Может хоть гимнастику сделаешь? Может тебе на фитнес какой-нибудь записаться? — Еще чего. Я отлично понимаю твое беспокойство, но олимпийской чемпионкой мне уже не стать. И на носу ЕГЭ.       На этом разговор закончился. Аня знала, что разговоры с матерью, с ее остроумием во имя добра редко завершаются просто так, и ждала продолжения. Типа внезапного квеста из невыполнимых задач или хотя бы подкола за ужином. Но делать зарядку в выпускном классе — увольте! * * *       Спустя два дня Ане случилось оставить дома ключи. Выяснилось это, как бывает всегда, перед дверью подъезда. Не получив гудков от сломанного домофона, она дождалась, пока один из соседей зашел в дом. И звонок в квартиру остался без ответа, раздавшись, кажется, на весь сумрачный подъезд. Родители на работе, а брат учится во вторую смену. Аня вышла на темную лестничную площадку, попутно набирая номер отца.       Обычно он возвращалась примерно в это время, но сегодня у него ночное дежурство. На то, что мама придет раньше, она не надеялась, но стоило сделать попытку: — Алло, я не могу попасть домой. У меня нет ключей. Можешь ли ты что-нибудь мне посоветовать? Я от холода не чувствую рук, а и в подъезде накурено. Помилуй меня. Я сегодня даже на физре бегала! — То есть у тебя и форма с собой? В Доме молодежи, куда ходит на лепку Кирюшка, есть танцевальный кружок. У них недавно набрали новую группу. — Живо ты подсуетилась… — испугалась Аня, — Ха, так и представляю, отставная балерина или хип-хопер с ширинкой до колен командует мной, как малышкой: шаг вперед, руки на пояс… даже не смей!        Аня Матвеева подумала, что решись мама заняться мошенничеством, она могла всучить кому угодно самую бессмысленную вещь. Разговор закончился маминым «Ну как хочешь». Аня спустилась во двор, расчистила на скамье местечко, чтобы сесть. Двор строгий и неживой, словно дом внезапно покинут всеми обитателями. Вокруг настолько бело, что нельзя смотреть прямо, не зажмурившись.        Десять минут ожидания решения от себя — повод посетовать ещё на несколько не лучших черт своего характера. «Разве у меня есть этот самый характер, — подумала Аня, — кажется у меня столько же собственной воли, сколько, например… у снега. Ему тоже всё равно, куда приземляться. Только он — явление физики, а я — социологии, но тоже подчиняюсь каким-то формулам».       От внезапно хлестнувшего по щекам и шее ветру девушка подернула плечами, будто ответив невидимому собеседнику ответом «не знаю». Аня поднялась со скамейки и направилась в самом неожиданном для себя направлении. * * *        Студия танца «Danceclass!» или просто «Танцкласс» (как выяснилось позже, это «оригинальное» название дали после недели мучительных поисков) находилась в Доме молодежных движений и организаций. Название учреждения также тяжело заучивалось, поэтому никто не ручается, что приведенное здесь является верным. Это было здание бывшего Дома Пионерии, напоминавшее о временах, когда верили, что всегда будут и солнце, и небо, и пионеры, и светлое будущее (которое никак не превращалось в настоящее).       Три смежные улицы, считавшиеся главными, своим видом отвечали за все остальные в городке. Бывшая Ленинская, имя которой один борец за историческую справедливость переименовал на старый манер «Купеческой», находилась в историческом центре. Вот уже год как городок разделился на две армии: «купцов» и «Лениных». На фасадах домов разыгрывалась война табличек и указателей. Приезжие, отыскивая нужный адрес, оказывались в ступоре.       В тот день улица казалась нарисованной черной тушью на бумаге. Ветви деревьев и дорога резко контрастировали с нетронутыми сугробами и небом цвета молока. Первый снег не сошел.       За дверями здания всё выглядело аскетичнее — узкое и светлое фойе с крашеными по-больничному стенами. Только в конце коридора, по центру дорожки была расставлена разномастная пустая тара — ведра, цветочные горшки — назначения которой Аня не поняла. Девушка очутилась в закутке перед дверью хореографического класса. По музыке и голосам она поняла, что идет занятие. На паре квадратных метров буйствовала жизнь. На второй этаж сквозь лестничный пролет по карабинам взбирались скалолазы. Еще более зеленые пожарные визжа играли в салки. Посреди этого безобразия обнималась парочка — парень в драповом пальто и таящая от счастья девушка.       Музыка смолкла. Из-за двери, как горошины, высыпались дети лет шести-восьми. Аня заглянула в зал. Прямо у входа, утопая в низком кресле, сидела девушка, старше Ани, наверное, не более чем на пять лет. Она вопросительно поглядела на Матвееву. — Здравствуйте. Можно к вам записаться? — спросила Аня. Отступать было некуда. — Здравствуйте, заходите, — девушка мягко улыбнулась, отбросив журнал, который листала, — Я Инга, наш коллектив называется «Danceclass!» Мы образовались недавно и изучаем разные направления. Основу составляют современная хореография, эстрадный танец, для общего развития понемногу осваиваем дансхол, джазфанк, хип-хоп, то что сейчас модно. Дается общая физическая подготовка, стретчинг.       Аню привёл в замешательство поток терминов, произнесенный Ингой не без гордости. «Все равно я пришла сюда, чтобы не не замерзнуть, » — скептично подумала Аня, но вслух представилась, назвав имя и фамилию.       Раздевалка оказалась размером с чулан. По бокам стояли стулья, а груда курток на крючках вешалки донельзя сужала пространство. Тем не менее здесь вмещалось человек двенадцать. В основном, девушки, ровесницы Ани. Было и двое мальчиков, помоложе ее. Вошедшая сразу оказались под огнем вопрошающих взглядов. Ане немедленно захотелось исчезнуть, но она вложила всю свою доброжелательность в самое простое приветствие. Девочка, на вид лет шестнадцати с огненно-красными волосами представила группу. -Я Саша, а там — Настя, Лена, Юля… В общем, наш дружный коллектив. Мы сами недавно узнали друг друга, но тебе тут понравится. А сколько тебе лет? -Мне пятнадцать, — сказала Аня. Вопрос о возрасте был не самым приятным, потому что никто не давал Анне даже ее небольшого возраста. Она не раз видела различие между обращением посторонних к ней и любой ее ровесницей.       Саша пристально оглядела новенькую, а потом, поняв про нее все, что нужно, потеряла к ней интерес. Между ней и другой девушкой продолжился бурный спор, повод к которому так и остался неизвестным для Ани. — Если кто-то использует запрещенные приёмы, он должен быть готов, что кто-то однажды применит их в отношении него, — серьёзно сказала Настя, слегка полноватая девочка с темными волосами. — Ни на мечтах, ни на людях не навешаны ярлыки с указанием собственника. Если какая-то цель достижима, почему я должна от неё отказываться, трусить в сторонке и думать, что подумают другие? — ответила Саша вполне шутливым и миролюбивым тоном. — Подумают или не подумают, но ты всегда преувеличиваешь обстоятельства «за» и не видишь обстоятельств «против».       Саша только загадочно улыбнулась и приложила палец к губам, что означало конец разговора.       Ане предстояло переодеться. Она достала из рюкзака спортивные штаны и оглядела раздевалку. Как переодеваться в одном помещении с молодыми людьми, да еще и незнакомыми она не знала. Пусть это совсем маленькие мальчики, один из увлечен пожиранием чипсов, а другой уткнулся в телефон. К счастью Инга позвала теоретически сильную, но численно не равную половину ансамбля что-то двигать. * * *       Холодный свет улицы многократно усиливался огромными зеркалами танцевального класса. Противоположные стены отражались друг в друге, так, что фигурка девочки словно затерялась в коридоре из стекла. По периметру кабинета тянулись деревянные перекладины — станки. В углу стояло накрытое старой шторой фортепиано. Непривыкшие ноги в одних носках (кроссовки не приветствовались) чувствовали даже микроскопические неровности жесткого пола.       Кабинет заполнился народом. Аня, которая сначала оказалась в первом ряду, переметнулась в дальний угол. Инга включила музыку и встала у зеркала лицом к своим ученикам. Началась разминка. Преподавательница объясняла простые упражнения на разогрев, которые должны подготовить мышцы к более сложной нагрузке.       В сильной фигуре Инги Илевской читались спокойная уверенность в себе, осознание безукоризненности. Аня подивилась ее приветливости, легкости обращения с подопечными.       Голос Инги не терялся в музыке и чужих голосах — её хотелось слушать, её указаниям хотелось следовать.       Далее шли силовые упражнения. Их было немного — на мышцы ног, рук, пресса. Следом — элементы растяжки. Сначала из положения стоя, потом на станках. На последних Аня чувствовала себя неуклюжей гусеницей на ветке.       Когда Матвеева на секунду выпрямилась, чтобы поправить растрепанный хвост, в кабинет зашли. Это был худощавый молодой человек лет девятнадцати. Все выразили некоторое воодушевление — то ли были рады встрече, то ли воспользовались легальным случаем отвлечься от работы. Тот прошел через весь зал, кое-кому подарив по дружескому объятию. Инга с притворной строгостью сказала: — Пунктуален, как английская королева. Наверное, ты из дома вышел еще к прошлой тренировке, на которой тебя не было. Еще раз повторится — штраф: пятьдесят отжиманий! Следующие упражнения проходили из положения сидя. Инга сказала, что надо разбиться по парам. — Опять инквизиция! — послышалось с другого конца зала с ноткой фатальности, будто Инга и вправду собиралась искать среди учеников колдунов и еретиков.       Ребята распределились по двое и сели друг напротив друга. Инга подозвала к себе Соню, высокую изящную брюнетку, чтобы показать, что надо делать. Суть упражнений состояла в том, что один помогает тянуться другому. Выяснилось, что учеников, вовлеченных в это — нечетное число. Аня осталась одна посреди зала. Она потихоньку отошла к окну, чтобы наблюдать за происходящим. Но опоздавший, который в это время перебирал старые CD-диски, по просьбе Инги, подошел к ней. -Здорово! — он подал Ане руку. Ладонь показалась горячей и мягкой, — будем знакомиться. Я Тимур. Садись, или ложись… Что они там делают? — Аня, — Сказала девушка, чей голос потерялся в пульсирующем ритме музыки. Тимур не расслышал имени, и ему пришлось переспросить. — Если что не так, говори. А то некоторые в прошлый раз плакали! — Полегче, пожалуйста… — осторожно взмолилась девушка. Кто-то рядом с ними действительно чуть ли не орал. И есть от чего, когда носком твоей прямой ногой пытаются достать твоей же головы. — Полегче, — передразнил он, — что это, глаза мокрые? — Это аллергия на тушь!       Аню кольнул прямой и островатый взгляд Тимура. Словно в глубине этих кошачьих глаз затаился далекий огонек, готовый когда-нибудь превратиться в яркую вспышку.       Девочки с другой половины танцевального класса частично запустили растяжку, и хихикали, глядя на них двоих. Может, со стороны упражнение выглядело не слишком эстетично, может, сам юноша был здесь одиозной фигурой, только Аня была бы рада провалиться под землю.       Аня обрадовалась, когда Тимур присоединился опять к своим друзьям. Его странноватый голос с перепадами между высокими и низкими нотами еще продолжал звучать в танцклассе.       Инга объявила, что группа будет повторять свои уже выученные танцы. Ребята встали в три ряда в свои, заранее определенные позиции. Аня незаметно отошла в сторону и уселась на широкий подоконник * * *       Тренер разместилась на своем коврике у стены в позе индийского йога. Когда все встали в свои позиции, Инга сделала знак рукой: «Начали!». Чтобы ученики не сбились, ей приходилось отсчитывать ритм: -Раз, два, три, четыре… пять, шесть, семь, восемь!       Маску деловитости, легкой строгости она еще не снимала с лица во время репетиций. Нерабочая атмосфера могла погубить все начинания. Но как ёкало в сердце, когда двадцать абсолютно непохожих юношей и девушек по ее воле на три минуты становились единым движущимся организмом.       Инга легко видела все неточности, в отличие от Ани, для которой и эти элементы были на грани возможного.«Неужели и я так смогу?» — удивлялась Аня. Сколько в Инге должно быть заключено воли, чтобы творить искусство буквально «из людей», из пластичного и подвижного человеческого тела. Как только повторение было закончено,       Инга принялась дипломатично, не без улыбки отчитывать подопечных: — Так, Настя, ты слышишь музыку? Виктория, где твоя правая нога? Не эта, а правая! У тебя конечности живут отдельной жизнью. У них развод и девичья фамилия? А ты, Тимур, что угараешь? Думал, ты звезда балета, и тебе все позволено? — Ой, боюсь! — Ладно. Как мы все знаем, скоро праздники. Если мы сможем выучить что-нибудь действительно стоящее, то сможем выступить на новогоднем благотворительном концерте на площадке дома молодежи. Не вижу блеска счастья в ваших глазах! Я очень надеюсь, что вы, меня не подведете. С Тимом и Софией, — она показала на высокую изящную, уже совсем взрослую девушку рядом Рудневым, — мы давние друзья. А остальных я узнала лишь недавно. Надеюсь, что мы станем одной большой дружной семьей. Идей насчет нового года у меня почти нет, но есть пара наработок. Все встаем учить танец! И новенькая тоже. Матвеева, как обычно делают в танцевальных коллективах новички, встала на задворках. В прочем, Инга имела обыкновение переставлять учеников, чтобы они могли побывать в разных позициях. Но сейчас Анне совсем не было видно преподавательницу за чужими спинами. А так как обладательниц этих спин было много, приходилось постоянно выглядывать из-за них и чуть ли не подпрыгивать. Себя в зеркале она тоже не видела. Сначала движения заучивались в очень медленном темпе.       Аня старательно пыталась фиксировать их в своей голове. «Три шага вперед, поворот головы… шаг вправо, руки…».       Со стороны танец выглядил полетом, а оказалось, что для его создания, как оказалось, требуется столько физических усилий. Ватные от всех разминок ноги отказывались слушаться. Движения, вбиваемые в голову, смешивались и превращались в кашу. Аня то и дело оглядывалась на других танцоров, от этого девушка еще больше терялась.       Но скоро ко всеобщему облегчению Инга выключила музыку и выдала долгожданную фразу: -Так, родные мои, сегодня все молодцы! Похлопаем себе за старание! Все просто молодцы, особенно неожиданные благодетели!       Так аплодисментами завершилось первое знакомство Ани с миром хореографии.