Radio Wave

Эмма готова поклясться, что лет двадцать назад Голд только и делал, что обливал пивом беснующуюся толпу у сцены. Он кричит в микрофон. Он изливает в него свою дикую, животную радость. Он светится. Яркий, заводной бит. Вторящий ему перебор на гитаре. Его голос — хриплый, прокуренный, грубый. Идеальный. Почти скрипящий на высоких нотах, почти что срывающийся. Ему бы сотню тысяч зрителей, ему бы сияние сотни прожекторов. Сорвав микрофон со стойки, Голд выгибается назад. На его груди блестят капельки влаги, волосы мокрые, то ли от воды, которой он облил себя пару песен назад, то ли от пота. От него невозможно оторвать глаз. — Чёрт, он хорош, — усмехается Прекрасный Принц. — Еще одну. Киллиан закатывает глаза, послушно наполняя бокал его Величества светлым пивом. Пират немного беспокоится за стены своего бара. У него такое чувство, что еще одно взрывное соло на гитаре, еще один надрывный крик, и «Роджер» просто рассыпется на части. Голд замолкает, опирается о колени, пытаясь отдышаться. Вперед выходит Питер Пэн, вытворяет что-то несусветное с гитарой. Инструмент стонет, орет и воет, готовый вот-вот вырваться из рук вечного мальчишки. Замолкает. Вслед эху звука, вслед этой ярости Голд шепчет слова припева в микрофон, почти что целуя его. Последний аккорд, последний звон барабанной тарелки, и песня заканчивается. Отпускает. Кажется, что из помещения выкачали весь воздух, такой оглушительной кажется тишина, воцарившаяся в нем. — Я обязан залить это на ютуб, — заявляет Пиноккио. — Твой папаша рок-звезда, Белфайер. Бэй шутливо бьет его в плечо, смеется. И его смех разбивает этот неслышный звон, зависший в воздухе — отголосок гудящих струн, волшебного голоса, ритма, отдающего в груди. Музыканты подходят к барной стойке. — Так что, переезжаешь окончательно к своей Красавице? — Да, завтра приедут грузчики за вещами. — А дом? — Пэн хмурится. Феликс снимает совершенно мокрую футболку, вешает ее на плечо. — Делай с ним что хочешь, папа, — закатывает глаза Румпелштильцхен. — Мне плевать. — Для начала стоит его продезинфицировать, — морщится Киллиан. Указывает крюком на Пэна. — А ты переезжаешь ко мне. — Я и так у тебя живу, — отмахивается подросток. — Нет, ты у меня только спишь. А я хочу, чтобы у меня в ванной была твоя зубная щетка. Чтобы твои футболки… — Ой, фу, меня сейчас стошнит, — Голд хватает пиво и торопливо отходит подальше от голубков. — Сын. — Отец. Они чокаются бутылками. — Крутое выступление. — Спасибо. Голд салютует Эмме, с кривой улыбкой кланяется Принцу. — Ваше Величество. — Неплохо вернуться в свою стезю, Золотой? — Я никогда из нее и не уходил. Хотя… мне уже надоело столько времени проводить за решеткой. Да и вообще… — мужчина ежится от жадного взгляда проходящей мимо незнакомки. — Вы знали, Ваше Величество, что я каждый год пытался покончить с собой? А Питер… Не договаривает, присосавшись к бутылке. — Золотце, ты потерял куртку, — мурлыкает подкравшаяся Темная. По щелчку холеных пальчиков к ним подскакивает гора мышц, затянутая в деловой костюм. Куртка Голда в руках этой машины для убийства кажется детской. Белль поясняет Эмме, с ужасом осматривающей здоровяка: — Это мой Голем. Он практически неразумен, но предан мне до чертиков. Не бойся, он и мухи не обидит. Без моего приказа. Голем бережно передает куртку барду. — У тебя вкусная музыка, Золотце, — басит Голем. — Эй, бугай, — Голд складывает руку создания в кулак. — Держи так. — Так? Музыкант с хихиканьем стукается кулаками с Големом. И в этот момент с другой стороны барной стойки Пэн с криком запускает стакан в стену. — Я не вернусь туда! Я не вернусь к демону! Голд и сам не понимает, как оказывается на руках здоровяка. — Эй, какого черта! — Камень, опасности нет, — звенящим голосом говорит Белль. Она смотрит на Питера, как и все в баре. — Осторожно опусти Золотце на землю. Пэн запускает дрожащие пальцы в волосы. Киллиан вылезает из-за барной стойки. — Всё хорошо. Прячет лицо вечного мальчика на своей груди. Гладит по спине. — Тогда мы останемся здесь. Румпель, наконец, оказавшись на полу, пробирается ближе к Пэну. — Пап. — Я справлюсь, — одними губами говорит пират. Дрожащий Питер сильнее вжимается в него.