Спасибо

1990 год

       — … И поздравим Слизерин с первым местом! — торжественно огласил Дамблдор, весело смотря в зал голубыми глазами.       Мои слизеринцы подняли гул. Им весело: они опять первые в межфакультетской борьбе, первые в квиддиче, а главное они опередили Гриффиндор! Который раз? Седьмой. Седьмой раз кубок кочует с моего кабинета в Большой зал и обратно. Радости я уже не чувствую, так как привык. Но удовольствие от поникших лиц гриффиндорцев каждый раз получаю. И от вежливой, до скрежета зубов, улыбки их декана тоже. Минерва МакГонагалл всегда поздравляла меня с победой, и каждый раз намекала, что следующий раз Гриффиндор точно победит. Ну-ну, ну-ну…       А сегодня не подошла. Просто кивнула и всё. Странно. Надо исправить. Пробегаю взглядом весь зал, но… Не нахожу. Вдвойне странно. Нахожу глазами Альбуса. Старик в прекрасном расположении духа, даже не обращает внимания на отсутствие своего заместителя. Или делает вид, что не замечает.       Встаю со стола, киваю Дамблдору и выхожу из зала. Не то, чтобы я беспокоился о МакГонагалл, но… Не люблю ничего странного, из вон выходящего, нестабильного.       Думаю, откуда начать поиски: кабинет Трансфигурации, учительская, личная комната?       Выбирать не пришлось. МакГонагалл стояла в десяти метрах от меня у окна. Одна. До окончания праздника ещё полтора часа, так что, вероятно, она здесь, чтобы побыть наедине. Неужели расстроилась из-за проигрыша? Впервые за семь лет поражений?       В душе что-то шевелилось. Но почти сразу умолкло.       Неслышно подхожу к ней. Она стоит спиной и не замечает меня. Лица не вижу, но вроде бы спокойна. Слёз я не люблю.       Когда обращаюсь к ней, она вздрагивает и резко поворачивается.       — Профессор Снейп?       Высокая, прямая, с резкими чертами лица и… зелёным глазами. Я никогда не любил смотреть ей в глаза — слишком много напоминали, слишком больно делали. И плевать, что оттенок был не такой, как у Лили — всё равно зелёные.       Но сейчас почему-то я свободно смотрел ей в глаза, не чувствуя неудобства. Может из-за плохого освещения или стёкол её очков, но сейчас цвет глаз был скорее серо-синим. Её лицо было бледным и уставшим. Выражение лица было расстроенным, хотя она всеми силами старалась сделать его нейтральным.       — Что вы здесь делаете, профессор МакГонагалл?       Мне действительно интересно, почему она ушла из торжества.       — Ничего, просто стою.       Она немного нервно дергает плечами, от чего её изумрудная мантия едва не слетает на пол. Меня всегда удивляло, почему декан Гриффиндора носит одежду, цвета враждующего факультета. Вот настало время спросить.       — Почему на вас зелёная мантия? Её брови медленно поползли вверх от удивления. До меня только дошло, как нелепо прозвучал вопрос.       Через мгновение в глазах женщины появилось понимание, а на губах… лёгкая улыбка.       — Профессор Снейп, если я декан Гриффиндора, это не значит, что я люблю красный и золотой. Мне очень нравятся зелёные цвета и оттенки, а вот к красному я равнодушна. Вы довольны ответом?       Она уже открыто улыбалась. А глаза снова стали зелёным. Но всё равно не такими, как у Лили.       Сейчас она была… похожа на женщину. Молодую, привлекательную. Впервые я видел её такой. Такой похожей на Лили.       — Доволен. Вы чем-то расстроены? Я спросил прямо, резко, смотря в глаза, почему-то резко потерявшие яркость. От её улыбки тоже не осталось и следа. Теперь передо мной стояла декан враждующего факультета. Вот такой я привык её видеть.       — Всё нормально, профессор. Не беспокойтесь. Мы смотрели друг на друга и молчали. Неприятная такая тишина.       — В следующем году в Хогвартс прибудет Поттер, — зачем-то сказал я.       — Да, мальчик наконец-то узнает о магии.       — И попадёт на Гриффиндор.       Я не запрашивал, а утверждал.       — Почему?       Она опять удивлена.       — Ну как же? Отец и мать гриффиндорцы. Может ли быть по другому?       Я язвил. Нарочно язвил.       — Это не обязательно, Северус.       Сказала авторитетно, серьёзно.       — Нет, он будет в Гриффиндоре. И с его невероятным везением ваш факультет будет победителем.       — Да ну?       Она улыбалась. Видно представила себе эту картину.       — Не факт, конечно. Ведь я не намерен этого допускать.       Я тоже улыбнулся. Зрелище, наверное, не очень.       — Это мы посмотрим.       И я был уверен, что она сейчас готова была спорить со мной. Как и всегда.       — Посмотрим.       Мы опять молчали. Хотя сейчас было намного лучше, чем ранее.       — Я пойду.       Сказала тихо, но чётко. Значит беспокоить больше нельзя.       — Да, профессор МакГонагалл.       Я немного поклонился и отвернулся к окну. За спиной послышались торопливые шаги.       Я смотрел в окно, но ничего не видел. Только ночь и фонари.       А потом я услышал у себя за спиной еле различимый шёпот:       — Спасибо. И как бы резко я не развернулся, но успел увидеть только тень небольшой кошки, исчезающей за поворотом.