[Somo - Or Nah (Rendition)]
Эти пару дней проходили НЕ нормально. Четкое такое «не». Единственное, что Мин постоянно слышала в свою сторону, — принеси-подай-убери-помой-уйди. Тэхен вообще с ней почти не разговаривал, лишь тыкая пальцем в какой-то предмет. Детектив на больничном будет неделю. Ширель никто не бил, не трогал, но от травли своими тупыми шутками и сарказма Ким отказаться не мог. Он провоцировал ее намеренно, то отправляя в первом часу ночи в магазин, то выгоняя на улицу проветриться. Словно он пытался выкурить девушку из дома, но сам себе противоречил, когда говорил, что найдет ее где угодно и прикончит, если она только попытается уйти. Это как, знаете, находиться вне его поля зрения, но быть вблизи. Рель вообще не понимала, что было у него на уме, зачем он так делал, для чего, с какой целью. Его действия и решения казались слишком потешными, без какого-либо смысла. Он будто играл и ставил эксперименты, наслаждаясь ее реакцией. Только это полбеды. До ужаса хотелось узнать, что с его ногой. Детектив до сих пор хромал. На данный момент он сидел на диване, в зале, работая над чем-то. На его бедрах стоял ноутбук, а сам парень не удосужился даже серебристые волосы расчесать (корни которых отросли), оставляя смешное кубло. Комфорт превыше всего – скорее, именно таким являлся его девиз. Он ходил в серых шара-варах, растянутой тонкой темно-фиолетовой кофточке, у которой вырез был глубже Марианской впадины. Светил тут своими ключицами, как так и надо. — Чтобы ты не задумал, у тебя не выйдет. Мин оперлась об шкаф, не сводя с него глаз, а парень вначале даже не отреагировал, продолжая печатать. Она стукнула ногой по дверце шкафа, который вдруг зашатался, напугав тем, что может раздавить ее тушку на раз-два, поэтому чуть отошла. Тот поднял на нее свой хитрый взгляд, словно держал все в этом мире в своих руках, ну или насмехался над ее попыткой его разговорить. Ничего, у Рель тоже есть, чем привлекать внимание. — Тэхен, я знаю о делах, которые ты ведешь, это раз, — он сконцентрировался на своем экране, хотя было видно, как на скулах заиграли желваки. — Я знаю, что твой напарник Пак Чимин и что с ним ты не в ладах, это два. Руки Кима зависли над клавиатурой, наконец доказывая этим, что он слушает Ши. — Я знаю твою прошлую жизнь и знаю, кто человек с именем До Кенсу... Голова парня вмиг вздернулась, а Мин встретилась с его взглядом: шокированным и озадаченным. Попался. — Эт-то-о... — протянула, выпрямившись. — Три. А ещё... Тэхен откинулся на спинку, скрестив руки на твердой груди, с подозрением и недоверчивостью испепеляя девушку взглядом. Видимо, ноут уже не был так важен, а вот Рель стало не по себе. — Прокурор Пак подозревает Кенсу в ещё одном убийстве, так как... Тэхен впал в ступор, а у девушки ладошки вспотели, которые она тут же спрятала за спину. Он слишком помрачнел, что в голове пролетела мысль, что надо отойти подальше. Но стоило шаг ступить, как поняла, что белая туника зацепилась за ручку, разрываясь на заднице. Черт бы побрал эту тонкую ткань, а еще недалёкие мозги Рель, которые решили, что вещь достаточно длинная, и одевать лосины не стоит. Так, стоп. Нужно сохранять лицо. И не страшно, что треск раздался на всю комнату. — Ты встречалась с ним, — утвердил, а не спрашивал. Ширель не было известно, знал ли он о убийстве Ю Чохи, разговаривал ли с ним сам Чимин или Енджэ. — Ты в курсе про самоубийство Ю Чохи? — спросила напрямую, а его челюсть сомкнулась. — Да. — Прокурор Пак считает ее четырнадцатой жертвой, — врала, потому что это именно она так предполагала. Мин следила за его выражением лица и жестами, надеясь на то, что, если что, все же сможет предсказать его действия. — Зачем, — он встал, сокращая расстояние между ними и глядя на Рель слишком сосредоточенно, что ноги подкашивались, пока она медленно отходила в прихожую, — ты была у него? — повысил голос, что на весь дом раздалось эхо. Только Рель открыла рот, чтобы оправдаться, как он заставил ее больно упереться спиной в стену, ударив своей рукой по ней прям возле лица девушки, что волосы встали дыбом. Ее глаза вылезли из орбит, потому что... Потому что его свирепый вид навеял воспоминания о том, как он чуть не задушил ее и не забил ногами в этом чертовом доме несколько раз. Ком застрял в горле, а на глазах образовалась пелена слез. Мин продолжала смотреть, ожидая, когда он в конец сорвется, но уходить или бросать его одного не собиралась. Бросила раз уже, и обернулось ей это в три раза хуже. — Меня вымораживает, когда с твоих губ слетают чужие имена, — наклонился ближе, так, что Рель даже через пелену видела его лицо, видела эти маленькие родинки у него на губе, на глазу и на носу, — вымораживает, когда ты лезешь мне в душу, вымораживает, когда ты храбришься, зная, какими будут последствия, очень вымораживает, что я не могу избавиться от тебя, и меня до жути бесит, когда передо мной ты пускаешь слезы! — ещё один удар по стене, что по телу раздалась вибрация. — Я бы не пускала их, если ты был хоть немного человечен со мной! — крикнула, не пытаясь его оттолкнуть, и так понимала, что бессильна. — Я тоже человек, я не кукла, я умею чувствовать! И ты такой же, хватит думать, что один справишься со всем! — Вот именно, — прошипел. — Я могу справиться со своими проблемами сам. Своими, — повторил, чтобы достучаться до нее, чтобы она не впутывала во всю эту заваруху себя. — Справлялся и раньше, а все жалкие человеческие чувства лишь тянут ко дну, губят изнутри. Они не для меня. — Знаешь, как ты ошибаешься? — прервала его, сделав толчок в мужское плечо. — Понимаешь вообще? Я хочу помочь! Даже такому, как ты!.. — Какому, ну? — тут же бурно отреагировал, кивая головой, так как ожидал, что девчонка скажет обычную колкость или назовет его психом. — Давай, скажи! — Одинокому! Парень свёл брови к переносице, сжав кулаки до красных отметин от ногтей на ладони. — Кто сказал, что мне нужна твоя помощь? — парировал тот, стискивая зубы. — Тэхен, тебе нужно наладить отношения с Чимином, — чуть спокойнее предложила Рель. — Он не говорил этого напрямую, но по нему видно, что он хотел бы... Она имела в виду, что так бы детективу стало легче, да и Чимин бы не чувствовал себя ненужным и бесполезным. Так казалось лишь ей, но Мин ошибалась, и, возможно, то, что эти двое не ладили, было к лучшему. — Не произноси, — прорычал Тэхен, оскаливаясь, — повторял же. — Кто ты такой, чтобы запрещать мне высказывать свое!.. — только хотела закончить, как Тэхен тут же прильнул к тонким губам грубо и быстро, не давая ей даже времени отвернуться или что-то сказать. Вероятно, она и правда лезла туда, куда не надо было, и творила то, что не следовало бы, но она Мин Ширель. Ей можно. Она не хотела быть птицей в клетке, она хотела не вырваться, а разрушить ее. Он прикусывал, истязал ее губы, пытался ворваться языком внутрь, периодически отрываясь, чтобы сделать глоток воздуха. Ким положил руку на изгиб ее талии, притягивая к себе, что она всем телом прижалась к нему, а у Рель по щекам скатились горячие слезы. Она та, кого так легко заткнуть? Она настолько бесполезна и слаба? Нет же, но почему он жесток? Если раньше парень больше опирался на физическую жестокость, приправляя ее унижениями, то сейчас давил на нее морально. Почему его ладони такие большие? Почему нельзя вырваться? Почему он так высок, что ей приходиться голову задирать вверх? Почему он так пахнет? Пахнет вкусно, тягуче, что хочется променять свои маленькие лёгкие на большие, лишь бы вдыхать как можно больше. Зачем он делает это? Зачем постоянно пристает к ней? Что с ним не так? Неужели ему так нравится играть на ее чувстве достоинства? Что он хочет от нее? Оставить шрам в душе на будущее? Чтобы от каждого прикосновения мужчины ей становилось противно и больно? — Замолчи и делай то, что говорю тебе я. Не лезь в мои дела. Слышала? Мои. Ты лишь бесполезный мусор, который будет мешаться под ногами. Шепчет тихо, а у Мин шепот раздается в ушах подобно грому. Так быть не должно. Ширель подняла руки и уперлась в его грудь, но Тэхен не пускал. Неприятно слышать такое, да и его тон... Будто ненавидит и презирает. Вчера бросающий в нее подушку был кто-то чужой? А на лестнице? Или кто сейчас стоит перед ней? Кто сейчас пользуется ее слабостью? Который из них настоящий Ким Тэхен? Она словно в ловушке, подобна бабочке, что попала в сети паука. Детектив спустился поцелуями к шее, вызывая у девушки приятную вереницу мурашек. Чего он добивается своими рассказами и упреками, угрозами и приказами, неподобающими действиями? Парень нехотя щекотал волосами ее шею и оттягивал ее мягкую кожу зубами, кусая, всасывая, из-за чего кожа медленно окрашивалась в багровый цвет, из-за чего кровь просто вскипала в сосудах. Один засос, второй, третий... Они обжигали, горели огнем, болели, а Мин оставалось противиться. Это как метки, это как наказание. Но за что? — Я з-знаю, кто был, — трудно, тяжело сказать, не издавая пошлого и болезненного стона, — кто был на крыше... С Чохи. Тэхен замер, выдыхая девушке прямо в ложбинку груди и прикасаясь лбом к плечу, отчего Мин чуть ощущениями не захлебнулась. — Чимин или ты, — шепотом еле слышно начала. Ким резко укусил до крови, однако Ши лишь скривилась, сглотнув ком в горле. — Кто будет владеть первым, — продолжила, от чего Тэхен довольно громко прорычал, так как звучало двусмысленно, — этой информацией, зависит от тебя. Тэхен внезапно отодвинулся, намереваясь посмотреть этой вольной особе в бесстыжие зеленые глаза, что совершенно не подчинялась ему. Что бы он не делал, что бы не говорил, черт, почему это вбестолку?! — Чимин, блять, — ругнулся, раззадориваясь, и ударил кулаками по стене с обеих сторон от ее головы, не спеша убирать. — Вперёд! Вали на хуй к нему. Я посмотрю, чем все это закончится. Чем все закончится для тебя, дура, — ткнул в ее лоб пальцем. — Он не пушистый одуванчик. Он такой же, как я. Думаешь, с ним у тебя будут шансы? Ты зависишь от меня, не ставь мне условия и не указывай, что делать, не доросла, теленок. Мне плевать, что там, — вновь пальцем толкнул ее голову, из-за чего затылок Рель встретился со стеной, и уточнил, — в этой черепной коробке, ты задумала. Итог будет один. — Если бы было плевать, не распинался сейчас бы здесь! — огрызнулась, замахнувшись рукой для пощёчины, но тот ухватил запястье, среагировав слишком быстро, будто ожидал такого. — В каком месте судя по моим словам сказано, что я собираюсь уходить? И что? Убьешь меня? Изнасилуешь? Попробуй, — хмыкнула. — Не сможешь, — всхлип, так как не было сил сдерживать слезы, а укус на шее болел, до сих пор ощущая прикосновение его губ, что сейчас распухли. — У тебя нет этого права, ты сказал. Тебе нельзя. Тебе «запрещено»! — поставила ударение, говоря в точности его тоном. На мужском лице заиграли желваки, и Тэхен боролся с внутренним гневом, который так и рвался наружу показать этой выскочке свое место. Он сам поставил себе капкан. Блядь. — А кто сказал, — парировал, скрипя зубами, — что спустя столько времени, ничего не изменилось? Кто сказал, что сейчас я этого не могу? Кто сказал, что ты уже не в полной моей власти? Кто сказал, что я не врал? У Мин затряслись руки, а дыхание участилось ещё сильнее. Голова уже просто кипела, не имея возможности нормально производить адекватные мысли. Но одно изменение очень четко было видно – Тэхен был более сдержан. Зная его прошлого, то он бы не терпел и не оттягивал время. Он бы тупо следовал тому, что появилось бы у него в голове. — Отрицай, сколько тебе влезет, лопни от возмущения, но я останусь здесь! С тобой. Мучайся, хоть головой об стенку бейся! — Мин несколько раз хлопнула по его груди, получая долгожданную возможность избежать его компании и не усугубить ситуацию ещё сильнее. Ширель скрылась за проёмом двери, услышав вслед громкий бас: — Смотри, чтобы я твою голову о бетон не приложил, истеричка! Тэхен несколько раз лупанул стену, пыхтя от злости и впав в ступор, так как Рель громко хлопнула дверью. Что с ним не так? Почему он сдерживает себя? Он бы даже глазом не моргнул раньше, пошел бы и показал, кто тут хозяин. Он бы просто сделал то, что хотел. Или на него так надавили слова Чхве? И тот ушлепок Чимин... Кима вдруг охватил мандраж, будто облили холодной водой. Рель говорила про подозрения на четырнадцатую жертву, что он пропустил мимо ушей, ибо та вдруг упомянула о Паке, и пошла пизда по кочкам. Гук в больнице также рассказал, что преследовал одного очень подозрительного типа, который, в конце концов, сбежал. Чохи спаслась, но ненадолго — «спрыгнула» с крыши. Какие на то были причины? Если бы Гук разглядел лицо того человека, все было бы намного проще. Но какое у них всех есть основание связывать это самоубийство с делом о серийном убийце, в котором подозревается Кенсу? Нет же доказательств, ни улик, ни конкретных свидетелей. Чонгук дрался, но лица не запомнил. Не могло ли это быть обычным покушением или намеренным изнасилованием? С Чимином он не разговаривал, ибо желанием не горел вообще видеть его. Да и вряд ли после того случая он свой нос к Тэхену сунет. Задумавшись обо всем этом, в голове всплыли слова Мин, которые она сказала ему пару минут назад и которые он благополучно не воспринял, как следует. «Я знаю, кто был на крыше с Чохи» Или Тэхен лишь думает, что никаких доказательств тут нет? «Я хочу помочь!» Черт, слишком мало верится, что эта девчонка смогла достать что-то стоящее, пока он был в коме. Чхве поведал ему, что Ширель все время находилась в больнице, торчала в палате Тэхена постоянно. Что-то тут не складывается. Тэхен медленно шагал в зал, глядя в пространство, но резко дёрнулся, обернувшись и устремив взгляд на дверь спальни. Если она всегда сидела в его комнате, значит все, кто его навещал или хотел встретиться лично, натыкался на Рель! Вспомнив то, что ему рассказывали Ёнджэ и Чонгук, детектив не мог понять, какую же роль сыграла здесь Мин. Может, он сильно накручивает? Как она может знать, кто был на крыше, если сама там не была?.. Враньё тоже вариант. Или же... Тэхен похлопал руками по карманам, но они были пусты, ведь свой телефон он положил на диван. Возможно, Чимину нужно будет надеть памперс, так как Тэхен планирует с ним встретиться. Детектив прищурился, уставившись на проем двери, куда прошмыгнула Мин, и неосознанно приложил пальцы к губам, а голове пронеслась одна безумная и абсурдная мысль. Почему она ему не ответила на поцелуй?***
Кенсу в спешке проходил мимо собравшейся толпы людей, аккуратно отталкивая их и стараясь случайно сильно не задеть, потому что знал, что проблем было бы немерено. Вокруг его окружали одетые в деловые костюмы солидные мужчины и красивые женщины в пышных нарядных платьях в пол. Они все носили маски: разные, непохожие, странные. Это могли быть или лица животных, или обычный маскарон, или яркие, переливающиеся, в блестках, или цветные. Никто, никто в этом огромном помещении в несколько ярусов не открывал своего настоящего лица. Вокруг арены находились зрительские места в пару этажей. Это помещение вмещало в себя более десяти тысяч человек, оно было закрыто со всех сторон, скрыто от посторонних глаз, запечатано изнутри, и попасть туда могли только избранные. Темнота сливала все краски в одно огромное пятно, не давая возможности различать гостей. Масштаб всего этого шабаша действительно поражал, захватывал дух и пугал до дрожи. Все гости что-то обсуждали, мило беседовали, обгладывали любые темы как косточки, пока не прозвенела сирена, сулившая, что сейчас произойдет самое главное. — Итак, рад видеть всех собравшихся. Да начнется наш аукцион! Мужской голос раздался на все огромное помещение, показывая своим тембром, что человек был весел. Он стоял за трибуной и размахивал руками, улыбаясь. На него были направлены прожекторы, и сцена была единственным местом, что освещалось. Он ударил судейским молотом по специальной подставке, из-за чего звук разнёсся эхом, а толпа затихла. — Как вы все знаете, в этом месяце аукцион проводится в Чечхоне, — начал тот. — Продолжительность составляет двое суток. Мы благодарны всем, кто проделал далёкий путь, поэтому готовы представить гостям наши деликатесы! Сын господина Кипмана почтил нас визитом, дадим ему слово. Прошу Вас, Крис. За трибуну стал молодой человек, чуть наклонившись к микрофону, а в толпе раздался гул недовольных. — Это же внебрачный сын? Нет? — Тот самый китаец, которого на улице подобрали? — Он должен своему отцу в ноги кланяться, что он его принял в семью. Так бы и остался бедняком со своей потаскухой-матерью. — Слышал, его китайское имя Ву Ифань. — Ву Ифань? Хм, а звучит почтительно. — Он молод, наверное, совсем ничего не смыслит. — Везунчик. Как бы жестоки не были слова людей, Крис стоял с безэмоциональным выражением лица, совершенно не реагировал на глупые оскорбления и разговоры. Они были правы, никто не спорит, но парень научился справляться с таким повышенным вниманием. Его белый андеркат подчеркивал мужские красивые черты лица, а об острый подбородок можно было порезаться, это ещё не говоря даже о глазах, благодаря которым он мог управлять людьми. Он не для всех был красивым, скорее просто привлекательным, симпатичным, но глазами ему удавалось подчинять людей. Он был фокусником, что знал множество уловок, которые применял на деле, создавая иллюзию, и являлся психологом, замечающим мельчайшие детали в поведении, жестах и говоре человека. Просто не стоило никому связываться с ним, переходить дорогу, ибо он был монстром своего дела. — Здравствуйте, члены Культурного Общества Настоящих Гурманов, — голос груб, а выражение лица серьезное, — аукцион может считаться открытым! — ударил молотом, а на сцену выкатили девушку на специальной установке, которая была подвязана за руки, поэтому вытянулась во весь рост. Она была совсем голой и чувствовала головокружение и тошноту. Волосы спадали на лицо и были немного взъерошены. Ей что-то вкололи буквально день назад, но наркотиками это не назовешь, наоборот что-то сильное, от чего трудно прийти в себя даже спустя день. — Наш первый и драгоценный товар, — Крис указал рукой на нее. — Первоначальная стоимость миллион. Ставки продолжали сыпаться, но на слишком много они не подымались. Кенсу искал своего знакомого, так как нужно было с кое-кем обговорить дело, пока его ушей не коснулся знакомый голос. — Вы все чудовища! — словно пьяная, крикнула девушка изо всех сил, начиная хрипеть и тормошить связанными руками, чем удивила всех присутствующих. — Демоны! Ироды проклятые! Я засужу вас всех! Из-за ее слов по помещению разнёсся смех, и многие гости с улыбкой на лицах подняли руки, выкрикивая свою цену, то, что они могут себе позволить, ведь девчонка их заинтересовала, а Кёнсу в шоке обернулся, с ужасом глядя на сцену. Да твою ж мать! Он дал ей шанс, пересилил себя, сфабриковал доказательства ее смерти, отчитался перед ним, а она все равно попалась! — Элизабет... — прошептал беззвучно, оторопело делая шаги назад. Если она здесь, значит, и он тоже. Разве Кенсу не предупреждал девушку бежать из страны? Разве он не говорил это делать как можно быстрее? Почему она настолько тупая, раз попала в руки каннибалов так легко дважды? А что на счёт ее дочери? Если поймали мать, то должны были и дочь. Только вот детей они не оставляют живыми, все молодое мясо проходит через... Чёрт. Смахнул рукой испарину, что появилась на лбу. Таких как Элизабет было немного. Всего человек тринадцать... Или четырнадцать? Но сердце не колотилось, а на душе не было беспокойства, он слишком равнодушен к тому, что его ждало, разве что чуть-чуть. Он давным-давно хотел покончить с этим. Если бы Элизабет не упомянула о дочери, Кенсу бы сделал все, как обычно, убил и с концами. Но у него самого сын, и к черту болотному эти сочувствие и солидарность его приведут. Или уже привели? Или он уже был там? — Как жизнь, Кенсу? — раздался мужской приятный голос за спиной, который вывел мужчину из транса. — Мне нужна твоя помощь, — без приветствий и твердо, так как Су знал того, кто начал с ним беседу. — Можешь купить этот товар? — махнул на сцену. — Да, — протянул невысокий мужчина в коричневом смокинге и черной бабочке на шее, прищурившись, но за маской этого видно не было. — Но разве сам ты не в состоянии этого сделать? — Нельзя, что бы кое-кто узнал меня как покупателя, я же капо, — пожал знакомому руку, заметив огромные золотые брендовые часы на правом запястье. — Хорошо, будешь в долгу, — незнакомец поднял руку, выдавая саму большую цену из всех названных, отчего люди ахнули. Ему даже кричать не пришлось — находился рядом со сценой. Молотом громко ударили по подставке, а Ифань произнес: «Продано господину Паку». — Спасибо, Чжинён, — чуть наклонился в знак благодарности Кенсу, бросая свирепый взгляд на Элизабет, и процедил сквозь зубы тихо в ее адрес: — Чувствую, нам обоим нагрянет чертовый пиздец.***
[Полтора месяца назад]
Ёнджэ засунул руки в карманы своего белоснежного халата и медленно ступал по больничному коридору, заворачивая за поворот и проходя через огромные раздвижные стеклянные двери. Над ними красовалась яркая большая вывеска, которая гласила: «Детское отделение». Палата триста шестая. Третий этаж. Корпус «L». Но стоило открыть дверь, как мужчина напоролся на медсестру, которая являлась здесь заведующей. — Доктор Чхве? — удивилась. Взрослая женщина, которой лет под пятьдесят. Строгая и умная, немного полная, однако до ужаса обожающая детей. Маленьких, больших – это было неважно, ведь ее любви хватило бы каждому. — Вы проведать Богома? — Да, — кивнул, заглядывая той за спину, натыкаясь взглядом на несколько кроваток и больших столов с оборудованием. — Показатели стабильны, — полушепотом произнесла и, поправив гулю из волос на голове, закрыла дверь, оставаясь с мужчиной в коридоре. — Лучше не тревожить его пока. Он проходит комплекс процедур. Осталось немного, и можно будет отключать аппарат, чтобы малыш дышать учился своими собственными лёгкими. — Господин Ким Чонин не звонил Вам? — спросил невзначай, а та кивнула. — Спрашивал про состояния мальчика, — потерла ладошки, присаживаясь на диванчик и указывая Чхве сесть тоже. — Бедное дитя. Потерял мать... — Она подарила ему жизнь, пожертвовав своей, а это заслуживает уважения, — он сел тоже, глядя на больничные карточки в ее руках. — Да и продержалась много времени до того, как... — выдохнул Ёнджэ, не став заканчивать предложение. — Можете рассказать, как он? Я, как Вы и сказали, не стану заходить, вернусь завтра или чуть позже. — Лишь месяц назад по просьбе господина Кима малыша перевели в нашу больницу, — улыбнулась глазами. — Он был достаточно мал в то время, совсем крохой, — руками старалась показать размеры, — но сейчас сравнительно подрос. Хорошо кушает, да и показывает успехи в распознавании лиц. Жаль, что обрёл плохое зрение в таком возрасте... Но Вас он узнает сразу же. В большей степени по голосу, но это уже что-то. — Ему седьмой месяц пошел, пора уже... — Да, а как же! — по-доброму взмахнула руками женщина, возмущаясь, — а там и годик не за горами. Мать же родила раньше срока. Чхве покачал головой в знак согласия и посмотрел на свои руки, скрестив пальцы и думая о чем-то своем пару секунд, а заведующая поднялась на ноги, говоря, что у нее много дел и нужно идти, однако внезапно остановилась. — Давно сказать Вам хотела, доктор Чхве, — протянула. — Вы опекун мальчика и единственный, кто навещает его, так что чуть ли не все в отделении считают Вас отцом... — Нет! — неожиданно подскочил, отговариваясь, а потом, почувствовав стыд и увидев непонимание напротив, объяснил: — Я только друг семьи. Его отец, — выдержал паузу, чтобы придумать оправдание, — сейчас в другой стране. Он отказался от отцовства, как только Богом появился на свет. — Вы знали его родителей? — спросила в лоб, поднеся руку к подбородку, а Чхве положительно ответил. — Хотя глупый вопрос, извините. Всего хорошего, доктор Чхве. — И Вам того же... — прошептал тихо Ён, грустно глядя на удаляющуюся фигуру женщины.***
— Давай на рождество съездим куда-нибудь? Попытать удачу стоило, хотя нотки сомнения сыграли свою роль так, что прозвучало предложение как еле слышный писк котенка. Ширель стояла возле столешницы, ничего не делая и лишь мешаясь, а Ким пытался починить плиту, которая впервые за все его пребывание в этом доме вдруг сломалась. — Я не верующий. — Можно, — закатила глаза, — просто прогуляться. — Нет, — серьезно и неоспоримо, но не в случае с Рель. — Сходи сама. — Будто ты пустишь, — буркнула. — Правильно, — ухмыльнулся, так как ждал этого ответа, продолжая лазать в нижнем шкафу и разбираться с проводами под плитой, оставаясь снаружи только ногами и торсом. — Не пущу. — Зачем тогда сказал самой сходить? — недовольно, однако Ким промолчал. — Слушай, Тэхен, я правда понимаю, что твоя семья… — Ты глухая? — грубо гаркнул, отчего Мин вздрогнула. — Я знаю, что они погибли в этот день, — сказала как можно мягче и нежнее и, продолжая гнуть свою палку, села на столешницу рядом с плитой. — Но помнишь, что я сказала в больнице? Я говорила не жить прошлым, постараться жить настоящим… Ким внезапно засуетился, быстро выбираясь из-под стола, и поднялся на ноги, устремив серьезный хмурый взгляд на девушку, которая стояла на своем. В его руках была небольшая отвёртка, которая сразу бросилась в глаза наравне с выпуклыми венами на его руках, так как кофта имела закатанные рукава. Парень неторопливо приблизился, глядя сверху вниз, и оперся костьми рук о столешницу по обе стороны от Рель, случайно цокнув отвёрткой по поверхности. — Услышала байку от Ёнджэ, — не сводил острого взгляда с ее лица, на котором та пыталась держать маску спокойствия, хотя коленки тряслись, что от него не укрылось, — так сразу исправлять мою жизнь собралась и учить целомудрию? Мин сглотнула, выдерживая зрительный контакт, но ее словно прижимали к поверхности только лишь тяжёлым взором, через который Ким будто разговаривал с ней. Смотрел долго, ожидая ответа, а Мин как сквозь землю провалилась. Он мысли читает? Или то Рель настолько предсказуема? Когда он успел ее изучить? — Это просто с-совет, — голос дрогнул, а девушка уже хотела волосы на голове рвать. — Ты тогда плакал... — Раз я не сдержался перед тобой, уже считаешь меня размазней, так? — его голос с каждым словом становился грубее. Его лицо просто грозилось взорваться от накапливающихся злости и раздражения, потому что он уже по горло был сыт ее баснями, а она все без приключений не могла, надо себе на одно филейное место насобирать, как без этого жить-то. — Я сам, — произнес по буквам, так как это раз третий, когда он говорит Ширель это слово, — могу о себе позаботится, и это мое дело и только мое, чем я буду заниматься в этот проклятый день. Дошло? — Нет, — нечётко и тихо, но детектив услышал, а его бровь вздернулась вверх, создавая складки на лбу, и язык самовольно прошёлся по губам. — Ты слышал на лестнице мои слова, и я от них не откажусь... Парень замер, ибо в голове пронесся тот момент. Между ними было минимум расстояния, а Тэхен все не переставал сверлить Рель негодующим взглядом. — Дай угадаю, твое фальшивое «рядом»? — хмыкнул и, издав смешок, осмотрел дом, лишь бы не портить себе настроение. — Теленок, не выводи меня, — с насмешкой, пока Мин не открыла рот. — Я серьезно… — Заткни хавальник и вали нахрен с моих глаз, — бросил отвёртку со всей дури позади девушки, отчего она с грохотом ударилась об стол, а затем упала на пол. — Можешь свалить, куда хочешь, к своим дружкам. У тебя их много. Просто знай, твоя жизнь в моих руках всецело. И где бы ты ни была, я найду тебя и сам вставлю мозги. — Может себе сначала вставишь? — Что? Идиот. Полный придурок. Маразматик чертов. Сколько ещё он будет повторяться, что она принадлежит «ему»? Вещь? Игрушка? Бесхарактерная дура? Сколько ещё он будет заставлять Ширель чувствовать себя ещё более никчёмной? Зачем она вообще произнесла ему те ненормальные слова... Он лишь развлекался с ней, насмехался, не скрывая своего презрения и превосходства перед Рель. Мин вскочила со стола, следуя его прихоти. Не хочешь видеть? Не смотри. Плевать. Огромная проблема сейчас пыхтела громче провоза позади нее, хватая за плечо и швырнув к стене, отчего та упала на колени. Который раз... — Повтори? — присел рядом, пытаясь заглянуть в зелёные глаза, а та отводила взгляд, ведь на душе было гадко. — Повтори! — Что повторять? — громко. — Я вытащила тебя, когда ты потерял сознание! Я спасла тебя, а ты меня даже за человека не считаешь! — А я нет? Именно я пришел за тобой! — Но я тебя не просила, может, я хотела сдохнуть там, потому что такой псих, как ты, полностью связывает меня своими запре!.. тами, — резко поняла, что взболтнула лишнего, хотя буквально несколько дней назад сказала ему обратное, однако пути назад нет. — У меня есть имя, как и у всех. Я Мин Ширель! Тогда почему я не заслуживаю к себе нормального отношения? Тэхен стиснул зубы, тяжело вздохнув, и прикусил до крови губу, замахнувшись рукой на Рель, а та закрыла глаза и приготовилась к удару. — Это имя дал тебе я! — чересчур эмоционально, настолько, что Мин опешила, ведь обычно его угрюмое лицо никогда не меняется. Удара не последовало, но чужие немного шершавые подушечки пальцев прикоснулись к пухлой щеке, насильно заставив вздернуть голову в его сторону. — Если ты видела меня тогда таким!.. Таким!.. — Несчастным? — не успела подумать, а слово произнеслось само по себе. — Нет. Слабаком, то… Детектив замолчал, просто громко дышал и удерживал голову Мин в своей руке. — И впрямь, — сказал тише. — Зачем я вообще распинаюсь перед тобой... Тэхен встал на ноги, направляясь в свою комнату и прихрамывая на одну ногу. Больше он ничего не сказал, не извинился. Да и умеет ли он вообще? Смутно вспоминаются моменты, когда он просил прощения... Но на душе осталось неприятное чувство, словно обидел не он ее, а она — его. И тишина, возникшая после хлопка входной двери, просто давила с невыносимой силой на сознание. Ким снова ушел в тот проклятый гараж во дворе, в котором провел чуть ли не половину дня до недавнего, забыв о плите. Что он там делал? Чем занимался? Ремонтировал машину? Избегал ее компании? Прятался ото всех? Однако не хотелось думать об этом дураке, ибо слезы слишком опаляли щеки, казалось, будто лицо горит, а на сердце ураган. Возможно, она повела себя слишком ужасно? Резко? Ведь эта чертова дата – шрам для него... Мин опустила голову в руки, поджав колени к груди, и заплакала. — Зачем ты только назвала его психом?.. — совсем беззвучно обращалась сама к себе, всхлипывая и скрывая лицо за руками.***
— К чему мне, блин, это знать? — Чимин стоял на крыше, опираясь на парапет и разговаривая по телефону. — Его проблемы меня не касаются. Господин Чхве, — перекривил чужое имя, скорчив недовольную гримасу, — может, Вы наконец отвалите от меня со своими вопросами? — создал паузу, сделав одну долгую затяжку слабой сигареты. — Мне совершенно до одного места, что с ним и почему он не отвечает на звонки. Будьте добры, пойти в дальние края вместе с тем мудаком. Всего хорошо, — невежливо сбросил звонок, не дав собеседнику закончить речь, и ругнулся: — блядь. Вот какого черта этот высокомерный потрошитель тревожит его своими звонками? Плевать он хотел, что там произошло с детективом. Знает же, что отношения у них держаться на волоске, так почему не хватает мозгов догадаться? Только настроение испоганил. Доволен, небось. Тьфу, на них обоих. Чимин медленно перевел взгляд на светящийся в ночном мраке город и выдохнул вредный дым из лёгких. Передёрнул плечами. Холодно. Ну и погода в декабре. Никогда не любил эту пору года. Да как, в общем-то, и все остальные. Прокурор был одет в комфортные узкие брюки и парку оливкового цвета с карманами не на уровне пояса, а на груди. Шея обмотана широким бледно-серым шарфом, а на голове прекрасно сидела простенькая черная шапка с его инициалами. Время уже не рабочее, да и лень было одеваться по писку моды, пусть не смотрят, никто не заставляет. Эти раздражающие людишки такие противные, до скрежета зубов. Только представьте, сколько раз Пака нарекли мальчишкой старших классов, пока он гулял по городу. Это неслыханно! Так хоть старших, а то был один чудак, что посмел назвать его ученицей средней школы. Купить бы ему мозгов на черном рынке. За свои почти двадцать четыре года он повидал больше, чем все остальные, уверен, а они ему "ребенок"! Парень затушил сигарету и выкинул ее за пределы здания, повернувшись лицом к краю. — Слишком высоко, она бы не упала сама... — в который раз заключил тот, рассматривая высоту двенадцатиэтажного дома. «Нет, просто ты короткий», – определенно так бы сказал Тэхен. И почему он вспомнился вообще? Чимин много раз был на месте смерти Ю Чохи, но так и не мог понять, как она выпала и почему. Что ею двигало? Да, ее преследовали, но придурок Чонгук сказал, что отпугнул маньяка, но тогда чей голос был на записи, которую показала ему Рель? — Хватит. Завтра приду... Разговаривал сам с собой. Нет, он не шизофреник, просто мысли вслух, так легче становится почему-то. Он не тот человек, у которого есть знакомые или друзья, готовые прибежать по первому зову или лишь для чего-то откровенного. Никогда их не было, и жил себе нормально. Хотя... А было ли вообще «нормально»? «Я виноват, Айрин, я виноват, простите меня» Чимин опустил голову, медленно спускаясь по лестнице с самого верхнего этажа, решив не использовать лифт, ведь спускаться — не подниматься же. Действительно такое здание, где на пролетах ламп-то толком не было, навевало плохое предчувствие, да и атмосфера была жуткая. Наверное, надо было прийти пораньше, а не на ночь глядя. Засунув руки в карманы, Пак погрузился в себя, думая о чем-то своем и периодически заправляя рыжую челку под шапку. Айрин постоянно в разъездах. Чем она вообще занимается? Модельным агентством? Слышал что-то, но не задумывался и компромат не находил. Сестра сестрой, но в личные дела каждого предпочитали не лезть, хоть и не разлей вода с детства были. Шаг за шагом. Ступенька за ступенькой. Пролет за полетом. И почему это казалось столь бесконечным? На глаза неприятно влияла лампа, которая, скорее, плохо была вкручена, и звук от нее исходил не самый хороший, больше похож на заряд электричества или оторванный наэлектризованный шнур. Неужели никто не мог поменять? Элементарно же. Чимин прошел то мигающее место, продолжая спускаться вниз. В коридоре стоял ужасный противный запах гнили. Вонь настолько вызывала отвращение, что хотелось блевать. Уже этаж восьмой, видимо, а света на нем абсолютно не наблюдалось. Прокурор полез за телефоном, чтобы включить фонарь, как вдруг упёрся ботинком во что-то твердое, из-за чего не справился с равновесием и перелетел через предмет, скатившись по острым рёбрам лестницы вниз и почувствовав их остроту собственными косточками. Пак застонал от боли в конечностях, в голове и груди. По глазу стекла горячая вязкая жидкость, не давая возможности его открыть. — Да чтоб тебя... — он прикоснулся пальцем к тому месту, искривив лицо от боли, а затем преподнёс его к губам. Вкус железа — кровь. Да что за день херовый? Вроде, ничего не сломал, но все тело отзывалось неприятной болью, а коленная чашечка просто горела, да и локоть, походу, Чимин содрал. Вон какая дыра на парке, прям холод окутал. Чимин схватился за колено, шипя от боли и бубня себе под нос ругательства, а затем начал рыскать по полу рукам, так как телефон бесследно исчез при падении. Чимин потратил минут десять, чтобы найти предмет, пока не добрался до него и не включил фонарик, подсветив на собственные ноги, а затем на локоть. Как и думал — дырка действительно большая, да и кровь сочилась через одежду. И обо что можно было так херакнуться? Не было же здесь ничего острого, так как так получилось? Неужели реально ступеньки? Поднявшись на ноги и отряхнув с себя пыль, прокурор прищурился и закрыл нос рукой, пока боковым зрением не заметил человеческую руку, попадающую в поле свечения фонаря. Стоило направить телефон в ту сторону, как Пак от ужаса вскрикнул, снова выпуская из рук смартфон, экран которого успел разукраситься четкими трещинами. На полу лежало тело мужчины, которое уже постепенно превращалось в мумию. Видимо, срок его пребывания здесь очень велик. Сердце колотилось как бешенное, но сдвинуться с места у Чимина не получалось: ноги приросли к полу, а тело окаменело. Перед глазами стоял образ мертвого мужчины, больше похожего на бездомного. Одежда в ужасном состоянии, лицо заросло бородой, длинные кудрявые грязные волосы, широкие порванные штаны, и сам без обуви. Пересилив собственное оцепенение, Чимин с большим усилием переставил одну ногу назад, через секунду же срываясь за телефоном и подбегая к квартирам на этом этаже. Звонок не работал, поэтому в ход пошли кулаки. Надо было кого-то позвать, кому-то рассказать, кого-то попросить помочь. Пока он одной рукой набирал номер полиции, другой нервно тарабанил по входным дверям, но люди так и не открывали, словно там никого не было. Позже так и оказалось. Так как район был не самым лучшим, то и люди соответствовали ему: наркоманы, алкоголики, хулиганы, бедные и те старики, которые просто не имели возможности переехать и покинуть это злополучное место. Чимину становилось душно, но тот старался сильно не паниковать и держать себя в руках, что выходило из ряда вон плохо. Спустя пятнадцать минут возле здания стояли две полицейские машины и одна скорая, людей не было много, но зеваки найдутся везде. Полицейская сирена заглушала посторонние звуки и немного даже успокаивала угнанную в пятки душу прокурора. Вроде бы, навидался подобного слишком много, но каждый раз как первый. — Я Вас понял, прокурор Пак, мы разберемся с этим как можно скорее, — пожал руку Чимину офицер. — Должны появиться хоть какие-то свидетели, знакомые, может, он кому-то насолил. В общем, личность его установить на месте не получится, нужно дождаться экспертизы, а затем найдем родственников. — Офицер, свяжитесь со мной после обнародования результатов и введите в курс дела, а я пойду, наверное, от меня мало помощи тут, — словно в трансе говорил Пак, глядя куда-то полному мужчине за спину, от чего тот пару раз оборачивался и не понимал, на что смотрит собеседник. — Да, — протянул тот, прищурившись, так как у него появился вопрос: что прокурор забыл в таком месте, но все же не стал спрашивать и просто отдал честь, а Пак сильнее укутался в свой шарф и развернулся, шагая вдоль по улице. — Прокурор Пак, может, Вам тоже... Это... Помощь нужна? Как Ваша рука? У Вас кровь... Но Чимин махнул рукой, что все в порядке, даже не оборачиваясь, оставив офицера в непонятках одного. Пак прошел достаточно много пути, только глядя себе под ноги и витая в облаках, что и сам потерял счёт времени и не понял, как оказался почти, что в центре, где обычно многолюдно в любое время суток. И светло, слава богу. Вероятно, оставить машину дома, отдав предпочтение общественному транспорту, было самой глупой идеей. — Какого... — случайно столкнулся с прохожим плечом, тут же оборачиваясь. — Смотри, куда прешь, коротышка, — мужчина сразу же заткнулся, увидев, кто перед ним. — А-а-а, — почесал затылок, медленно шагая назад, — извините, это вышло случайно ничего страшного, до свидания! — секунда и перед Чимином уже никого нет, а пятки человека сверкают в нескольких метрах. — Черт-черт-черт... Много времени прокурору не потребовалось, чтобы понять, в какого великана он только что врезался и который однозначно попал. Кинувшись бежать вслед, Чимин выставил руку вперёд, пытаясь что-то сказать, но в итоге лишь прикусил язык. А вдруг ему привиделось? Разве этот придурок не взорвал себя? Чимину уже видятся привидения? А может, он ошибся? Тогда какого черта этот мужик убегает от него, грубо расталкивая людей в стороны? Ладно, сначала догоним, а там разберемся. Да и его макушка сверкает не хуже ночных фонарей. Дыхание сперло от продолжительного бега, но прокурор хорошо вынослив и быстр, поэтому сократить расстояние до трех метров получилось в считанные секунды. — Стой! — орал Пак, глядя на то, как Чанель заворачивал за здание, хватаясь за ребро стены. Ему кажется, или в нем что-то изменилось? Но какой дебил остановится-то, когда за ним гонится полицейский псина, который однажды чуть не упек его за решетку? Тэхен предупреждал же, чтобы Чанель не светил рылом на улицах, так нет. Даже кепка не спасла, а этот коротышка все равно узнал. Чё ж он быстрый такой, на пятки прямо наступает... Узкий проулок, затем забор, мусорные баки – все оставалось позади, только вот нога давала о себе знать, и, спрыгивая с кучи хлама, Чимин чуть не вспорол асфальт носом, кувыркаясь через плечо. Быстро поднявшись, тот ругнулся, так как Чанель забирался на перегораживающую проход стену, чтобы перепрыгнуть на ту сторону. Щёлкнул затвором маузера. — Остановись, — громко гаркнул Чимин, хромая на одну ногу, и направил пистолет на дезертира, который так и прилип к стене, поднявшись на носочках обуви. Увидев, что ему не сопротивляются, прокурор не спеша двинулся вперед. — Руки за голову и лицом к земле. — Ты не выстрелишь, — нервно усмехнулся Чан, осторожно пытаясь заглянуть себе за спину. Он так сказал, лишь бы разрядить обстановку, а вот очко поджалось. — Да ну? — у Еля мурашки по коже пробежали. Тут же прозвучал выстрел, а рядом с рукой Чанеля оказалась воронка от пули в стене, которая заставила сглотнуть и осесть на землю, как ему приказали. — Как ты спасся? Кто тебе помог? — серьезно говорил Чимин, наблюдая, как однофамилец складывает руки за голову. — Кто подорвался вместо тебя, если ты живой? Отвечай! — рыкнул, щёлкнув затвором. — Матушка природа и щепотка везения, — издал смешок, хотя зуб на зуб не попадал. Чанель выжидал момента, хотя какого он и сам не знал. — Лицом к полу, а руки за спину, слышал меня? Ниже! — грубо надавил ногой тому на спину. — Ты поедешь со мной в участок и там все расскажешь, — начал доставать из заднего кармана наручники, которые для безопасности всегда таскает с собой. — Если захочешь сбежать, я открою огонь. — Окей, — бросил недовольно тот, как почувствовал прикосновение чужих рук. Взгляд метнулся в сторону пистолета, который был направлен к земле, а не на Чана, и парень тут же быстро подтянулся на крепких руках, выбивая оружие из рук Чимина и больно толкая его в грудь. Ель в два прыжка перепрыгнул кирпичное ограждение, пока прокурор глотал пыль и пытался встать на ноги, хватаясь за ноющее колено. — Давно бы уже кокнул меня, лошара, — ржал Чанель, бросая последние слова, которые Мин смог услышать, а затем только – топот ног. Сбежал. — Сука! Что за дерьмовый день сегодня?! — психовал Чимин, ударив кулаками по земле, а по безлюдному проулку раздалось противное громкое эхо в виде рыка сквозь зубы.***
[Настаиваю Olivia O'Brien — I hate U, I love U]
По пробуждению Ширель так и не увидела детектива. Значило ли это, что Тэхен не покидал гаража? Даже в дом не заходил, видимо, ибо кровать заправлена, шторы задвинуты, хотя он обычно их открывает, когда просыпается... Ел ли он? — Тэхен? — вначале заикаясь, но затем твердо произнесла его имя, выглядывая за порог спальни, однако в ответ ничего не услышала, даже шороха. В ванной тоже никого. И в зале. Даже в кладовке. Сердце неприятно сжалось, потому что она сама виновата, что детектив покинул дом и засел в гараже. Стоит ли сходить туда? И что ей сказать? Извиниться? А послушает ли он? Не выгонит ли в ту же секунду? И почему она вообще убивается этими вопросами? Сегодня же Рождество. Праздник. День, когда его семья погибла. Что в такой ситуации делать? Может, лучше разрядить обстановку? Как-то успокоить Кима? Если попробовать украсить дом и извинится в окружении огоньков за свои слова, сойдет? Только остаётся одно – деньги. Где их взять? Красть Рель не собиралась, мало ли ещё влетит. Девушка вновь пошагала в спальню, тщательно оглядывая помещение и останавливая взгляд на шкафу. Ну. Она все равно многое из купленных вещей не носит, поэтому и жалеть не будет. Разве нет? В том супермаркете, где Мин когда-то встретила сержанта Джина, находился ларек с секендхендом. Конечно, много ей денег за это не дадут, какими бы дорогими они не были, но это уже что-то. На улице стоял мороз, снега не то, чтобы много, но достаточно, чтобы почувствовать приход зимы. Да, чуть ли не конец декабря, а зима ощущается только сейчас. Одевшись теплее, Рель уже чуть ли не вышла за калитку, замечая байк возле ворот, который до этого ни разу не видела, как позади не раздался равнодушный голос Кима. Рассмотреть новый поражающий и опасный транспорт у нее так и не вышло, ибо Ширель растерянно выдохнула и прикрыла глаза, чтобы успокоить нервы. Она не спешила поворачиваться, а изо рта можно было заметить пар. Сердце ускорилось в беге, а ладошки вспотели. Черт, все идёт не так. Он находился позади и держал в одной руке маленькую коробку из-под лампочки. Как она могла не заметить того, что он зашёл в дом, чтобы что-то взять? — Куда? — показалось ли или же в его голосе действительно были странные нотки? — Почему ты без куртки? — мягко спросила одновременно с ним, тут же объясняясь. — В магазин. Тэхен действительно был наполовину в той же одежде, что и вчера. Лёгкая кофта с закатанными рукавами, те же кроссовки, только вот вместо просторных штанов на нем хорошо сидели черные узкие брюки. Сам факт, узкие. Его не часто можно в таких увидеть. Его волосы развевались на ветру, а несколько снежинок запутались в коротких серебристых прядях. Волосы детектива действительно слишком отросли, из-за чего виднелись черные корни. Но кое-что в его состоянии не давало покоя: те затуманенные красные глаза или то, что его туловище качалось из стороны в сторону, будто на ветру. — Вернись в дом, — бросил на пофигизме, разворачиваясь в направлении гаража на заднем дворе и хромая, однако взгляд Рель зацепился за его избитые костяшки на руках, с которых капала кровь. Он сжимал коробку, а кровь каплями стекала по ее поверхности и падала на снег, окрашивая его в алый цвет. Но Тэхена это будто не заботило, он вообще не реагировал, находился вне этого чертового мира, словно намеренно не придавал ничему значения, хотя Мин уверена, было больно. — Тэхен, — она последовала за ним, подумав о том, что с магазином может повременить, — подожди меня. Стой. Ким не слышал, находясь где-то в себе, в прострации. Или же просто делал вид? Он закрыл дверь гаража прямо перед носом девушки, но Мин тут же отворила ее, с удивлением осматривая все. Беспорядок, везде валялся хлам, разбитые бутылки из-под алкоголя, какая-то жижа украшала пятнами пол, и стоял запах, ужасный запах. Гараж казался намного меньше снаружи, чем был на самом деле. Машина стояла посреди на специальной подставке, из-за чего можно было спокойно лазить под ней и ремонтировать. На стенах много непонятных вещей инструментов, заставленных чем-то полок. Да и запах железа вперемешку с бензином, соляркой, потом, спиртным и маслом вызывал отвращения. Справа от авто был жёсткий на первый взгляд запачканный диван рядом с маленьким импровизированным столиком из ящиков. Там же висела бойцовская истерзанная груша, а украшали ее кровавые пятна от кулаков, что привели Рель в неописуемый шок. Совсем с дубу рухнул? — Тэхен! — она одернула его за руку, заставляя развернуться, когда он хотел заменить лампу, ведь помещение очень тускло освещалось, из-за чего приходилось щуриться. — Зачем ты делаешь это? Посмотри на свое состояние! Твоя нога не в порядке, ты не в порядке! Ты пил? — вдохнула больше воздуха вокруг парня, кривясь, так как действительно от него стоял сильный штын. — Зачем ты боксируешь здесь? Ты контролируешь себя вообще? — Рель схватила его ладонь, чтобы приблизить к лицу и рассмотреть, ведь зрение не ахти. — Глянь только на свои костяшки! Однако Ким грубо выхватил свои руки, откинув чужие от себя вместе с лампой, отчего та разбилась, и подошел к качающейся туда-сюда груше, не забыв отпихнуть Мин и рыкнуть ей на ухо обидные слова. Мин кое-как удержалась на ногах, но врезалась спиной во что-то железное, что было, накрыто покрывалом. Тело охватила дрожь. Конечно, помнит. Она помнит, как он пришел пьяным в ту ночь и как издевался над ее телом, пока не уснул, как от каждого удара его голенью хотелось просто поскорее сдохнуть. Помнит слишком хорошо, как он чуть не изнасиловал ее, чуть не убил. Как остановить его? Как помочь? А стоит ли? Заслуживает ли он вообще? Что он тут делал так долго? Зачем устроил все это? Зачем разгромил собственный гараж? Или его так задели ее вчерашние слова? Но ответ сам собой нарисовался, стоило лишь взгляду зацепиться за календарь, висевший на стене. Почти все дни были закрашены красными крестами, а на одной дате и вовсе было потертое, порванное место. «Двадцать пятое декабря. День, когда твоя жизнь преврати...». А дальше ничего не видно. Слишком темно и слишком разорванный лист. Тэхен вбивал кулаки в грушу, вбивал их с огромным упорством, с огромной силой, словно нарочно приносил себе боль, при том, что ровно на ногах даже не стоял, при том, что глаза порой смотрели в разные стороны, при том, что большинство раз промахивался и ударялся своим телом, головой об грушу. Или же он наоборот — пытался избавиться от боли? Заглушить алкоголем? Почему он так жестоко поступает с самим с собой? Разве он не должен был остыть хоть на один процент к тому, что произошло ровно год назад? Рель казалось, за его игривым поведением и тупыми шутками было совсем не намерение отвлечься. Что же получается? В то время, как Тэхен старался не думать о предшествующем больном дне, Мин сама напоминала ему и ударяла в самое больное место, считая, что так изменит его? Своими претензиями и упреками? Сама же перекрутила все, чему теперь удивляться? Да чем она лучше Тэхена тогда? — Врач сказал же, — подходить к нему был не самой лучшей идеей, но что-то сделать она просто вынуждена была, — чтобы ты не напрягался, — говорила шепотом, лишь бы он не сорвался на ней, хотя, кто его знает, возможно, она получила бы по заслугам, — не переусердствовал... — Мне похуй, что он там сказал, — громко огрызнулся, ударив кулаком грушу, затем ещё одним. Его речь была несвязной, а язык заплетался, однако Рель все же понимала ее. — Указывать мне собралась? Вон пошла. — Объясни мне, — дотронулась к плечу, а тот ударил ее локтем прямо в грудь, чтобы она не мешала, — что с ногой?! — крикнула Рель. — Нет, — вновь сильный удар, а груша заскрипела цепями вверху, на которые была подвешена. — Пожалуйста! Что он за дурак такой? Кровь каплями летела в стороны, щека напухла, сам Ким хромал и не мог нормально объясниться. Во что он превращает сам себя? В мясо? — Нет! — ещё удар, что оглушил уши. — Ким Тэхен! Детектив замахнулся и со всей дури впечатал кулак в грушу, что та вдруг оборвалась с петель и рассыпалась, так как дно затрещало по швам. Не промахнулся. Рель ахнула, задержав дыхание, и перевела испуганный и страдальческий взгляд на Кима. — Вместо этой груши могла быть ты, — рычал, и на удивление, речь звучала строго и четко, — поэтому быстро ушла в дом, я ясно выражаюсь? Черт бы ее побрал, эту сучку, что выперлась из дома. Зачем пришла сюда? Зачем? Совсем умом тронулась? Хочет, чтобы и ей влетело? Да если бы она знала, как сложно, как невыносимо сложно сдерживать себя рядом с ней! Если бы он был в доме, от Рель места живого не осталось. Он пересилил себя, ушел! Какого дьявола она нарывается? Он не монстр, он не псих, он не убийца! Он хочет быть обычным, но его вторая сущность сама берет разум под контроль, сама управляет его телом. Она поглощает все, что он испытывал и испытывает. Она – гребаная энцефалопатия! Рель быстрым шагом оказалась вблизи Тэхена, наклонилась к разорванной груше на полу, взяла жменю песка и бросила с размаху ему в лицо, злясь. Плевать! Его нужно остановить! Ким вытер шокированное лицо рукой, протер глаза, а затем наклонился к Мин. — Ты испытываешь мое терпение?! — нагло схватил девушку за воротник пальто, подымая ее тело чуть вверх. — То же самое хочу спросить у тебя! — не прекращала препираться, испепеляя его взглядом, глядя в эти бесстыжие карие глаза. — Объясни, что с твоей ногой?! — Какое тебе, блять, дело? — терпение лопается, рвется, трещит. Уходи, Рель, уходи от сюда. — Побочный эффект от анестезии! — не выдержал, понимая, что ещё немного и полностью слетит с катушек. — Ты принимаешь лекарства? Тэхен ударил девчонку по лицу, замахнулся острым кулаком, отчего та вмиг как пушинка упала на пол, не имея сил встать. Словно тебе по лицу резанули лезвием. — Тэхен! — не поднимаясь на ноги и кинув беглый взор на мужские костяшки, что слишком были изуродованы, продолжила. — Ты игнорируешь рецепт от врача? Мало того, что уехал раньше положенного, так еще!.. Парень облизал губы, выдыхая воздух, так как, ему казалось, или в воздухе реально висело невъебическое напряжение. Или просто он слишком четко видел последствия на лице Мин от его удара. Он не хотел. Само собой получилось. — Нога ведь начала отказывать ещё из-за той колотой раны, — Рель удивляла его слишком сильно, ибо даже после такого, оставалась непоколебима, — из-за потери огромного количества крови. Анестезия лишь сделала свое дело. Я права? — повысила тон. — Права же?! — крикнула, стараясь встать. — И откуда такие познания? — фыркнул, наблюдая за действиями девушки, пошатнувшись назад и, слава богу, удержавшись, чуть ли не поцеловав спиной пол. — А мне откуда знать? Я же не помню свою прошлую жизнь и откуда вообще понимаю медицину! Ким обогнул грушу, оставив все, как есть, захватив с импровизированного стола бутылку виски, тут же припадая губами к горлышку и делая пару больших глотков. Заебало все. Бесит. Злит. Мин не решалась начать разговор, просто продолжая пялиться на то, как парень глушит виски и находится в прострации, плюнув на все вокруг. Что сказать, что сделать, чем помочь? Однако ничего делать не пришлось: Ким отшвырнул бутылку в стену, когда содержимое просто-на-просто исчезло в его желудке, как так и надо. Мин вздрогнула. Он не устойчив к алкоголю, продолжит – что-то случится. Тэхен направился к Ширель, а у той ноги приросли к земле. Она застыла на месте, только вот он просто прошел мимо, даже не одарив ее своим вниманием, будто нарочно не заметил, грубо толкнув в плечо, когда тело неосознанно качнуло в разные стороны. — Ты куда? — бегала глазами по парню, пока он снимал с крючка кожанку с белым мехом и еле накидывал на себя. Тэхен открыл дверь с грохотом, подняв в помещении облако пыли, а затем покинул гараж. Рель выбежала следом, стараясь не упустить. Детектив взялся за руль черного стального байка, бока которого были украшены белыми яркими полосами, и сел на кожаное сидение, выставив одну ногу, чтобы нажать на пульт управления, который держал в руках. Казалось, встань ты у такого зверя на пути, как от тебя и мокрого места не останется. Хотя, кто из них зверь, можно было бы поспорить. — Куда ты собираешься? Да он же только что пил! — Как ты можешь называть себя детективом, раз садишься за руль пьяным? Тебя остановят, и ты лишился прав! Работы! Э-э-э, — думала быстро, однако варианты не приходили на ум, — п-положения! Ты можешь попасть в аварию! Умереть! Да послушай же меня в конце концов! Голос срывался на панический крик, потому что было страшно. Ее пугала эта будущая неизвестность происходящего. Ким со злости отшвырнул пульт управления воротами, потому что тот как ни кстати не работал. Сколько уже лет пользовался, всегда отменно работал, а тут решил перестать. К черту! Детектив встал и гневно направился к небольшой кабинке, что висела на стене гаража, и, открыв ее, ударил ладонью по красной кнопке. Ворота загудели, подымаясь вверх, а Тэхен вновь направился к своему железному коню, проходя мимо Ширель. Он слышал лишь скрип ворот и быстрое дыхание Мин, но ничего более. Не об этом волноваться надо, вот же дура. Хотелось выплеснуть все, что сейчас горело на душе. Все до единого. Ему нужно было исчезнуть, подальше от Ширель, подальше от этого дома, подальше от воспоминаний. От всего этого подальше! Почему она такая дура, почему не понимает? Таблетки не помогают. Позвонить ли Ёнджэ? Позвать Гука? Нахрен. Разберётся сам. Говорил же. Или убеждал себя самого? Пытался убедить? В груди горело от выпитого алкоголя, тело покалывало в определенных местах, а ноги шли, стараясь не согнуться на пути. Перед глазами туман, а на языке неприятный вкус виски. Удивительно, что после всего, что он сделал здесь, мозг не отказался работать... Или, подождите, почему стены сужаются? — Нет! — Рель дернула его за куртку и прижалась, обхватив его за талию и крепко сцепив руки на его животе в замок, чтобы не пустить его творить сумасшедшие поступки. — Будь здесь. Остановись. Прошу тебя... По щекам покатились слезы от безысходности, ведь, если что-то произойдет с ним, она будет винить себя! Будет ненавидеть за то, что не остановила! Что не помешала!«Ким Тэхен, о чем ты сейчас думаешь? О чем грезишь? Чего боишься? От чего бежишь?»
— Не знаю я. Не знаю!.. — гаркнул Тэхен, из-за чего Мин содрогнулась, но лишь сильнее сжала его торс. — Что? — пошевелила губами, не понимая, о чем тот. — Не знаю, что мне делать, не знаю, — заикался, но говорил будто с воображаемым человеком, он не смотрел ни на кого, он просто схватился за голову, впился руками в волосы, не вырываясь из девичьих рук, — как пережить, не знаю, как избавится, не знаю, как сдохнуть, не знаю! Сука! Я не думал, что спустя год превращусь в тряпку, я вобрал в себя слишком много воды, и не догадывался, что в этот день меня выжмет собственное сердце! Сердце, представь! Слышишь меня, Гюрим, это ты виновата! Ты превратила меня в это. Ты. Чертова стерва. Все бабы прямиком из Ада, любят мучить, а затем хоронить заживо! Горит! — ударил себя по груди, чуть ли не зацепив своими бурными движениями Рель, стоящую за спиной, — здесь пылает! — его ногти пытались разорвать одежду на груди, только вот куртка не поддалась. — И ты, — метнул в нее острый стеклянный взгляд, резко развернув Мин лицом к себе и разорвав ее замок из рук, — достала орать мое имя. Я знаю, что я Ким, мать его, Тэхен! Я псих! Беги от меня! Я схожу с ума, у меня едет крыша! Ты сама сказала, ты постоянно это говорила! Ты такая же! — Прекрати! — Рель ощутила, как по щекам не прекращали катиться горячие слёзы, а в груди что-то кололо. — Успокойся, Тэхен!.. Почему она плачет? — Перестань... Тэ, перестань. Пожалуйста... Жалко. Это выглядело жалко. Только вот Тэхен вновь смотрел на нее опустошённым и неживым взглядом. Его волосы торчали в разные стороны, а некоторые волоски остались на руках — он вырвал их. Мин потянулась к рукам Кима, которые держали ее за плечи, и пальчиками сжала его за куртку, глядя в темно-карие глаза и пытаясь говорить без слов. — Тэхен... Не дождавшись той реакции, которой хотел и которая была известна только ему одному, Тэхен отпустил девушку и сел на своего коня. Детектив тут же завел байк, который издал пугающие рыки. Пока они тут будут трындеть, весь алкоголь выветрится, а так не пойдет. Только парень хотел дать газу, как ощутил, что к спине прижались. Мин в последний момент запрыгнула на байк, до того, как он сорвался с места. Она ухватилась за детектива, прижимаясь настолько близко, насколько бы даже в своем сне не позволила себе, а Тэхену было слишком плевать, останавливаться в его планах не было. Раз она поступает так, значит Ширель такой же псих, как и сам Ким. Шапка слетела и осталась где-то там, на дороге вблизи дома. Ветер задувал за пазуху, щекоча горячую кожу ледяными порывами, резал по рукам, охлаждая раны и принося неимоверный кайф. Волосы развевались на ветру и совсем не ощущались на голове, а Тэхен все прибавлял газу, рывками поворачивая ручку и наклоняясь вперёд. Душа Мин упала в пятки вместе со всеми адекватными мыслями и эмоциями, которые сковывали ее раньше. Остались лишь адреналин, страх и чувство свободы. Они все смешались, создавая новые краски в ее жизни. Возможно, яркие, возможно, темные, но такого она не ощущала никогда. Крепче обхватив талию Кима и приклонив голову к мужской широкой спине. Он такой теплый. Даже сквозь куртку она чувствовала это горячее тепло, опаляющее тело и кружащее ее голову. Бывает ли такое? Когда, казалось бы, самый холодный и пугающий ее человек, был настолько горячим и важным для девичьей души. Дорога пропадала под колесами железного зверя, а Рель сжимала зубы, прикрыв глаза, с которых скатывались соленые капли, что тут же подхватывал ветер и разносил по воздуху. Оба без шлемов, оба безбашенные, оба странные и оба необъяснимые ни одним понятием в этом чертовом мире. Оба. Лишь оба, и остальное неважно.