***
Бруно был один, без оружия, уверенный, что его люди справятся с агентом, бывшим советником и взбунтовавшейся дочерью. Теперь он был один, совершенно один посреди Большого зала, покинутый всеми. Он и не думал, что ему может понадобиться охрана, не подумал, что кого-то из людей следует оставить при себе. Да и вряд ли они сильно ему помогли бы. — Я погляжу, ты ещё жив, «Девер», — нелюбезно процедил Корелли-старший, с ненавистью глядя на агента. Гарри не счёл нужным отвечать. — На кого ты работаешь, «Девер»? Или как там тебя звать? Гарри снова не ответил. — Молчишь? Не хочешь говорить? И не надо. Меня это и не интересует, — прошипел Бруно. А потом вдруг рассмеялся. Дико, безудержно, сумасшедше. — А знаешь ли ты, «Девер», кто проиграл в этой битве? — отсмеявшись, продолжил он. Глаза его горели безумным огнём. — Ты! И он вновь рассмеялся тем же пугающим смехом окончательно съехавшего с катушек человека. — А знаешь, почему? — поинтересовался Корелли-старший у агента. А затем сам же и ответил заговорщицким шёпотом на свой вопрос: — Потому что всё поместье за-ми-ни-ро-ва-но! — Он широко улыбнулся. — Вы все взлетите на воздух! И ты, и моя предательница-дочь, и паскуда Баркли, и моя тупая жена! Все! — Как и ты, и твой сын. Ты ведь тоже ничего этим не выигрываешь. — Мне будет достаточно того, что вы все подохнете. У тебя, кстати, осталось пять… ах, нет, прости, уже четыре минуты. — Тогда я не буду с тобой церемониться. Гарри нажал на спусковой крючок. Он уже ожидал увидеть тело Бруно, оседающее на пол, но вместо этого его глазам предстала другая картина. Вместо Корелли-старшего на пол тяжело упало пронзённое пулей тело женщины с красивыми густыми медными волосами. Гарри на секунду показалось, что это была Беатрикс, и он успел не то изумиться, не то испугаться. Но затем понял, что обознался. Это была не Беатрикс, а её мать, Алисия Корелли. Гарри даже не заметил её, когда вошёл в зал. Не заметил и во время разговора с Бруно. Алисия из гордой женщины превратилась в жалкую и незаметную тень самой себя. Тень, которую никто никогда не брал в расчёт. Тень, на которую никто не обращал внимания. Тень, о которой практически никто и никогда не вспоминал. Агент выглядел изумлённым. Бруно, как ни странно, тоже. На что надеялась Алисия, прыгая под пулю? Спасти мужа? Мужа, который угнетал её, управлял ею? Который причинил ей столько боли? Вряд ли. К тому же, у агента была с собой не одна пуля. Первой не попал в цель, попадёт второй. Так что Алисия выиграла своему мужу не более одной минуты жизни. Да нет, даже того меньше. Может, это был неосознанный поступок сломленного человека? Хотя, судя по выражению лица Бруно, он тоже такого не ожидал. Получается, он и не приказывал ей. Значит… А значит, это было самоубийство. Добровольный уход из жизни. Сознательный выбор Алисии. Алисии, понявшей, что, даже освободившись от власти мужа, ей всё равно не будет места в нормальном мире. Понявшей, что, хоть она и делала всё не по своей воле, она никогда не сможет взглянуть дочери в глаза. Понявшей, что ей уже не избавиться от моральной травмы. Никогда. Ей хотелось жить счастливо, но она знала, что это невозможно. И эта женщина предпочла смерть. Гарри стряхнул с себя мысли и вернулся к цели своего визита сюда, всё ещё стоявшей посреди Большого зала. Выстрелил снова. Три раза подряд, чтобы уж наверняка. Больше желающих покончить жизнь суицидом не нашлось. Бруно, полив всё вокруг тёмной кровью, упал рядом с женой. Гарри подошёл к их телам. Мёртвый Корелли-старший выглядел неприглядно. Одна пуля вошла ему в голову и так там и застряла. Вторая прошила сонную артерию насквозь, разворотив горло, превратив в кровавое месиво. Третья попала чуть левее середины груди, в сердце. Вдруг что-то схватило его за штанину. Он перевёл взгляд с тела Бруно и увидел, что Алисия ещё жива. Пусть и ненадолго. Гарри присел с ней рядом. — Прошу, — тихо просипела она, но в тишине её голос казался криком, — пожалуйста… позаботьтесь о… о Беатрикс… — каждое слово давалось ей всё с большим трудом. — Пообещайте… м-мне, что… О чём он должен был позаботиться, Гарри Харт так и не узнал. Как и не успел дать невыполнимых, с его точки зрения, обещаний. Последние искорки жизни в теле Алисии Корелли угасли навсегда. Её глаза потухли. Агент распрямился и быстрыми широкими шагами покинул Большой зал, закрыв за собой двери. Оставалось две с половиной минуты.***
Билл тем временем вёл Беатрикс к выходу из поместья. Лавировать среди трупов, осколков люстры, обломков стен, потока, пола и лестницы было трудно, а ещё нужно было стараться не угодить в яму. От ещё не полностью развеявшегося дыма слезились глаза, отчаянно не хватало воздуха. Арматуру Уильям у Беатрикс изъял, чтобы, если что, защищаться ею, ибо от одного патрона толку мало. Теперь девушка брела безоружная и лишённая свази с Мерлином. Последнее её волновало больше всего. Мерлин ведь мог сказать ей, как там дела у Гарри. Неизвестность — самая поганая вещь. Ничто не страшит больше неизвестности. Ничто не выматывает сильнее. Осколки и обломки впивались в босые ноги, царапали их до крови. Беатрикс кое-как шла, оставляя за собой алую дорожку. Она шла и тихо плакала от боли и дыма. Слёзы катились сами, и девушка не в силах была их остановить. Да и не очень-то ей этого хотелось. За спиной раздались шаги. Преследователь не скрывался. Он уверенно и нарочито громко вышагивал по хрустящим осколкам великолепного Корелли-мэнор. «Гарри», — обрадовалась Беатрикс. Повернулась, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке, и сказать ему несколько тёплых слов. Повернулась, и слова застряли у неё в глотке. Потому что это был не Гарри. Бартоломео стоял в десяти футах от них. Сколько ненависти, враждебности, презрения было во всём его существе. — Ты нарушила омерту, грязная шлюха! — заорал он, обличительно тыкая в сестру пальцем. — Ты и только ты виновата во всём! Ты должна сдохнуть, предательница! Я убью тебя! — взревел Барти, доставая откуда-то пистолет. Руки его немилосердно тряслись, но промахнуться с десяти футов было трудно. — Спокойнее, Барт, — произнёс Билл, загораживая Беатрикс. В его голосе звенел металл. — Опусти оружие. Давай выберемся из этого дерьма, а потом спокойно всё обсудим. Положи пистолет, Барт. Это не игрушка. — А ты вообще молчи… перебежчик! — видимо, более обидного слова в адрес Билла в запасе у Барти не нашлось. — Отойди от неё! — Ты забываешь важную вещь, Барт. Мы не на Сицилии, а ты не сицилиец. Тебе не за что убивать Беатрикс. Мы лишь играли в мафию, мы никогда не были истинной мафией. — Прочь, я сказал! — Если хочешь убить свою сестру, сначала убей меня. — Да без проблем, если ты так хочешь! — выкрикнул он. И выстрелил. И даже не промахнулся. Изо рта у Уильяма потекла струйка крови. Он тяжело осел на пол, рухнул навзничь и затих. Беатрикс сделала несколько шагов назад. Она не могла убежать. Не могла двинуться с места. Липкий страх овладел ею, не давал и пальцем шевельнуть. Да что там, девушке казалось, что в тот момент она забыла, как дышать. А Бартоломео неумолимо приближался. Он, измываясь над своей беззащитной, парализованной ужасом жертвой, подходил нарочито медленно. Прошла вечность, прежде чем он встал почти вплотную к сестре. Девушка нервно сглотнула. Она почувствовала, как Барти приставил холодное дуло пистолета к её виску. — Не плачь, — прошептал брат, проводя пальцами левой руки по щеке Беатрикс, растирая мокрую дорожку от слёз. — Приготовься к смерти, детка. Девушка зажмурилась. Она не могла вынести взгляда брата. Раздался оглушительный выстрел. Но боли не было. Девушка рискнула и приоткрыла глаза. Бартоломео смотрел на свою грудь, где по белой рубашке стремительно расплывалось тёмно-алое, багровое пятно. Затем вновь посмотрел на сестру. В его округлённых глазах больше не было горящей ненависти. Зато там было кое-что другое. Искреннее изумление. Непонимание. И страх. Барти больше всего на свете боялся смерти. Корелли-младший хотел что-то сказать, но из горла вырвался только какой-то хриплый звук. Он покачнулся и упал на Беатрикс. Она взвизгнула оттолкнула мёртвое тело от себя, перепачкавшись в крови. От этого стало ещё хуже. Девушка таращилась на свои алые ладони, тяжело дышала. Она, может, и не любила Бартоломео, но всё не могла спокойно отнестись к его убийству, совершённом у неё на глазах. Одно дело, когда ты стоишь там, на бельэтаже или в коридоре, далеко, почти не видя происходящего. И совсем другое, когда под ногами у тебя лежит бездыханное тело твоего брата, вокруг — тошнотворный запах крови. Она вдруг поняла, как мало значит человеческая жизнь. И как легко её можно прервать. Как легко ломаются люди. Достаточно одного небрежного нажатия, чтобы отправить человека на другой свет. И неважно, кто это. Бедняк ли или сильный мира сего. Все они — лишь набор костей и мяса. И ничего более. Опустошённая, она бы так и стояла, если бы не услышала тихой стон. Беатрикс вскинула голову и увидела распростёртое на полу тело Уильяма Баркли. А рядом с ним его пистолет, в котором больше не было патронов. Девушка подбежала к мужчине, перевернула его на спину. Одно стёклышко агентских очков вылетело и разбилось, лицо Билла было оцарапано. Он перевёл на девушку взгляд замутнённых глаз. Он ещё дышал, но смерть была уже совсем близко. — Малышка… — прошептал он с трудом. — Я помогал тебе потому… что всю жизнь… любил твою мать… Уильям Баркли умер с именем любимой женщины на устах.***
— Лис, ну что ты в нём нашла? — Понимаешь, Билл… Я, кажется, люблю его. — Кажется? — язвительно поинтересовался Билл. — А меня ты уже не любишь? — Люблю, но… но как друга, Билл. И всегда любила, как друга. — Угу, и поэтому ты согласилась выйти за меня замуж и стала моей невестой. — Уже нет… — Что? — растерялся мужчина, беспомощно глядя на девушку. Она была красивой: тонкий аристократический нос, большие зелёные глаза, аккуратные брови, пушистые ресницы, длинные медные волосы, точёная фигурка. — Повторяю: я больше не твоя невеста, Билл. — Ты серьёзно? Но я же… мы же… — мужчина выглядел совсем несчастным. — Бруно предложил мне уехать с ним в Бристоль. И я поеду. — А как же карьера актрисы, Лис? Ты же всегда об этом мечтала! — Я много о чём мечтала. Теперь это в прошлом. Я уезжаю в Бристоль. — Да кем ты там будешь в своём проклятом Бристоле? — Я? Женой успешного предпринимателя. — Ах, так это всё — из-за денег? Из-за проклятых денег, Алисия Паравелл? — Ну сам посуди, Билл! Кем я буду здесь, с тобой? Жалкой актрисой в грязной халупе, которая почему-то называется театром. Женой охранника этой самой халупы. Жить на гроши и перебиваться с хлеба на воду. Бесперспективно. У меня здесь нет будущего. Зато там, в Бристоле, я буду сверкать. Я буду посещать приёмы, увижу знаменитостей, политиков, может быть, даже саму королеву! У меня будет всё, о чём я только мечтаю. Вкусная еда, красивые платья, украшения… Я буду жить в самом настоящем особняке, ездить в столицу… — Глупая девочка, ты запуталась, чёрт возьми. Бруно тебе запудрил мозги, наобещал всего, а даст ли? Богачи, знаешь ли, не любят делиться. — Смотри, — Алисия протянула Биллу руку, на которой красовалась изящное колечко из белого золота, украшенное бриллиантами. — Это — его подарок. А ты говоришь… — Ладно, но… он же некрасивый! — предъявил последний аргумент мужчина. — Ну и что! Главное ведь не внешность, дурачок. Главное — душа… «И деньги», — мрачно подумал Билл. Но вслух не сказал. Лишь покачал головой. — Что ж, тогда прощайте, будущая миссис… как там его фамилия? Кариалли? — Корелли, — поправила Алисия. — Прощайте, будущая миссис Корелли, которую теперь ждёт блистающее будущее. Как охранник грязной халупы не смею вас больше задерживать. Он иронично поклонился ей, резко развернулся и ушёл в ближайший бар, топить горе в алкоголе. Билл просидел в баре до самого вечера, спуская деньги на самое дешёвое, зато крепкое пойло. Бармен, его старый друг, Джонни ни о чём не расспрашивал, видя подавленное состояние Баркли, лишь молча подливал ему ещё и ещё. Билл упился довольно скоро, но на достигнутом не останавливался и продолжал глушить алкоголь. Опрокинув ещё стакан спиртного в себя, мужчина лёг на барную стойку и уставился в окно. Там уже давно было темно, но людей на улице было много. Они проходили мимо бара все такие весёлые и радостные, что внутри Билла разгоралась злость. Как они могут быть такими счастливыми, когда ему так плохо, что он готов сдохнуть под ближайшим забором? Почему это Бруно, который увёл его невесту, — богатый предприниматель, а не он, Билл? «Какой же этот мир прогнивший и несправедливый, — думал Баркли. — Всем правят деньги. Люди создали деньги, а те их поработили». Рядом с баром прошла молодая пара. Улыбающаяся девушка и некрасивый, но хорошо одетый мужчина. Сквозь открытое окно Билл услышал звонкий женский смех. Такой до боли знакомый и родной. Неконтролируемая ярость охватила вдруг Уильяма при виде счастливой парочки. Он повернулся к бармену и не своим голосом произнёс: — Дай мне нож. — Билл, ты чего? Успокойся, ты сам не свой… — Дай мне нож, я сказал! — брызгая слюной, заорал Билл. Глаза его налились кровью. — Да что с тобой? — Джонни отшатнулся от приятеля. — Если ты сейчас же не дашь мне сучий нож, — угрожающе начал Билл, — я придушу тебя голыми руками и сам возьму то, что мне надо. Так что это в твоих интересах. — Да на, на, забирай! — перепуганный бармен кинул на стойку маленький столовый ножик. — Засунь это себе в задницу! Дай мне нормальный нож! Джонни дрожащей рукой подал рукоятью вперёд другой, абсолютно противоположный предыдущему нож для мяса. Билл выхватил его, едва не оттяпав другу пальцы, и понёсся на выход. — Ради всего святого, Билл, только не наделай глупостей… — Да пошёл ты… — огрызнулся мужчина в ответ. Куда он посоветовал отправиться, Джонни так и не узнал: дверь за Биллом захлопнулась. Оказавшись на улице, Баркли сразу же ринулся в ту сторону, куда ушла парочка. Далеко они уйти не успели. Стояли возле фонаря, явно собираясь целоваться. Билл мгновенно оказался рядом. Оттолкнул Алисию, замахнулся ножом. Девушка заверещала. Нерастерявшийся Бруно ушёл из-под удара. Билл снова ударил. На этот раз ему повезло больше: он задел самым кончиком дорогой костюм Бруно, оставив на нём уродливую дыру. Алисия всё ещё кричала. Узнав нападавшего, умоляла его перестать. Он что-то грубо ответил ей, прыгнул на своего противника. Схватил его за руку, притянул к себе, поднял оружие, намереваясь ударить сверху вниз. Однако вдруг кто-то налетел сзади и сильно ударил его по голове чем-то тяжёлым. Больше Билл ничего не помнил. Очнулся он уже в изоляторе, с жутким похмельем и раскалывающейся головой. Там он узнал, что его ждёт суд за попытку убийства Бруно Корелли. Билл не хотел в тюрьму, но знал, что ему уже ничего не поможет. Деньги и связи решали всё, а у него не было ни того, ни другого. Он не сможет даже нанять себе нормального адвоката. Да и даже если б смог, Бруно всё равно заплатил бы больше, чтобы адвокат не шибко старался. «Сам, придурок, виноват», — злился он на самого себя, сидя в вонючей камере и проклиная тот день, когда чёрт его дёрнул познакомиться с молодой и такой красивой новенькой актрисой по имени Алисия Паравелл. «Все беды из-за баб». Билл сидел в одиночестве на полу и всё глубже погружался в мысли о своей никчёмности, о загубленной жизни, о разбитом сердце и потерянной навсегда любви. Он бы с радостью повесился, если б было, на чём. В реальность его вернул скрип открывающейся двери. Билл удивлённо поднял голову. Он не ждал никого. Да и кому в голову придёт его навещать? Посетитель резко контрастировал с окружающей его обстановкой. Весь такой блистающий, в новом чистом костюме, держащийся гордо и непринуждённо, посреди нищенской дыры с обшарпанными стенами, отваливающейся штукатуркой, пропахшей грязью, потом и мочой. — Ты хорошо дрался, хоть и был пьян в стельку, — первым начал разговор Бруно. Билл не ответил. — Служил? — Твоё какое дело? — Хочу помочь тебе. — Мне? Ты что, с дуба рухнул? Катись к чёрту со своей помощью. — Я могу вытащить тебя отсюда прямо сейчас, — не обращая внимания на слова Билла, продолжал Бруно. — Мне нужны такие люди, как ты. Алисия рассказывала о тебе: довольно умный, сильный, смелый, легко обучаешься новому… Как показал недавний инцидент, ещё отчаянный и неплохой боец. Мне будет жалко, если такой человек, как ты, сгниёт в тюрьме. — Мне твоя жалость… — Как ты смотришь на такое, Уильям: я вытаскиваю тебя отсюда, а взамен ты будешь работать на меня? — Рано или поздно я всё равно отсюда выйду. — И что тебя ждёт? Куда ты пойдёшь после срока? — Не твоё собачье дело. Уж как-нибудь выкручусь. — Подумай хорошенько, Уильям. Ты будешь жить в приличной квартирке в Бристоле, получать хорошее жалование даже на первых порах, а уж если продвинешься дальше… — Не нужно заманивать меня тем же, чем ты соблазнил Лис. — О, кстати об Алисии. Ты сможешь видеть её каждый день, быть с ней рядом, помогать ей, если потребуется. Как ты на это смотришь? — Не боишься, что я всажу тебе нож в спину при первой же возможности? — Ты человек разумный. Убьёшь меня — сразу потеряешь всё. И положение, и деньги, и свою драгоценную Лис. И Билл, подумав, согласился. Но ничего этого Беатрикс не знала. И вряд ли уже когда-нибудь узнает.***
— Мерлин, а вот... я всё хотела спросить, но никак не могла подобрать слова... — М? — Вы сказали, что Kingsman — это организация против терроризма, против зла, которая останавливает насилие, когда оно ещё только зарождается, так? — Из всего этого я говорил лишь то, что мы сражаемся против терроризма, но суть ты уловила. Дальше? — Но ведь чтобы бороться с насилием вы тоже применяете насилие. Разве можно добиться мира насилием? Разве всё это не тот же самый банальный террор? — А как ещё ты предлагаешь бороться? — немного, как показалось Беатрикс, горько усмехнулся Мерлин. — Прийти и начать читать душеспасительные проповеди таким людям, как твой отец? Беата молчала, а агент продолжал: — Это, Беатрикс, называется меньшее зло. Некоторые считают, что зло есть зло и у него не существует меры или разделений. Но оно делится. Есть зло меньшее, а есть — большее. Твой отец хотел при помощи заговора, убийств, подкупов и лжи править в этой стране. Большее зло. Мы же убиваем твоего отца. Меньшее зло. Каждый раз секретные агенты должны выбирать из двух зол: дать свершиться большому или самим свершить меньшее. И порой это не так уж и просто. Девушка ничего не ответила. Мерлин и не настаивал. Беатрикс сидела возле тела Билла, обняв руками колени. — Ого, а что это здесь произошло? — из коридора выглянули спасённые из подземелья люди. — Большой взрыв, убийство и выяснение отношений. — М-да, — отозвался предводитель беглецов. — Ну, мы пойдём? — Идите, — Беатрикс безразлично пожала плечами. — Мне-то что? — А Вы? — А я пока подожду Гарри. Как дела у агента, она не знала. Войдя в Большой зал, он отключился и обратно на связь пока не выходил. Беатрикс чувствовала себя настолько опустошённой, что не знала, хватит ли у неё сил даже на то, чтобы выйти из особняка. Бывшие пленники отца один за другим выходили из Корелли-мэнор на свободу. Девушка слышала, как они радовались свежему воздуху, зимнему холоду, яркому месяцу. Они, наверное, уже и не надеялись увидеть мир. — Беата! — окликнули её. Она увидела Гарри, поспешно спрыгивающего со второго этажа и подбегающего к ней. — Скорее! — агент поднял её на ноги и дёрнул к выходу. — Что… что случилось? — Твой отец сообщил мне, что очень скоро поместье взлетит на воздух. И, если мы не поторопимся, вместе с нами. — Может, он блефовал? — А тебе проверить хочется? Полторы минуты. Беата, не обращая внимания на недомогание, выбежала из поместья и понеслась вслед за Гарри как можно дальше от него. — Бегите! — на ходу кричал агент выбирающимся из особняка людям. — Бегите отсюда! Минута. Люди с криком бросились прочь, к забору. Гарри и Беатрикс присоединились к ним. Возле ворот образовалась давка. Все, охваченные паникой, стремились быстрее покинуть территорию Корелли-мэнор. Полминуты. Прочь, прочь, скорее отсюда, в сторону реки. Спрятаться, укрыться, спастись. …Взрыв был такой, что заложило уши. Ударная волна догнала беглецов, толкнула в спину, обожгла. Беатрикс упала, кубарем покатилась куда-то вниз, задыхаясь, чувствуя во рту металлический привкус крови. «Господи, помоги мне». Движение прекратилось тогда, когда она шлёпнулась в холодную реку. Вода тут же забралась в рот, в нос, в уши, но девушка не могла ничего с этим поделать. Всё тело ужасно болело, казалось, что все кости переломаны. Что-то выдернуло её из водного плена. В лёгкие хлынул поток воздуха. Тело свело судорогой. Беатрикс закашляла, выплёвывая воду. Когда девушка, тяжело дыша, пришла в себя, то обнаружила себя, стоящей на четвереньках. Рядом с ней сидел Гарри, сильно потрёпанный, но всё ещё живой. От облегчения она расплакалась и обняла его. Он пах дымом и кровью. Беатрикс судорожно вздохнула. — Ты можешь не любить меня, Гарри Харт, но, прошу, не забывай, — шептала она в состоянии, близкому к беспамятству. — И если что-то вдруг случится... я не знаю, что может случиться такого, что тебе потребуется помощь самой обычной девушки... однако, знай, я всегда буду ждать тебя. Ты всегда можешь на меня рассчитывать, дорогой мой... друг. Гарри ничего не ответил, лишь неловко погладил по спине, как бы успокаивая. Потом они, поддерживая друг друга, поднялись на ноги. Девушка увидела, как горят развалины некогда прекрасного особняка. И, наблюдая за полыхающим домом, Беатрикс чувствовала ужасающую пустоту в душе. А потом она попросту потеряла сознание.