— А кто эти прекрасные девушки? — спрашивает он, заставляя меня затаить дыхание. Он ведь не про нас говорит? Пожалуйста, возьми свой мартини и уйди, если не хочешь увидеть «неинтересную» книгу.
Манобан оборачивается первой, пытаясь посмотреть на незнакомца, пока я сижу как вкопанная, боясь обернуться. Если он сейчас увидит меня, то он определённо разозлится. Он ведь просил меня не приходить, но чёрт… я опять пришла. Из-за Лисы. Из-за её подозрений.
— Я Лалиса Манобан, приятно познакомиться, эм, Юнги? — я не вижу её лицо полностью, но боковым зрением замечаю, как она улыбается ему. Нет, Лиса не будь такой любезной с ним! Ты ещё не знаешь его.
— Юнги. Мин Юнги, — вздрагиваю, в который раз за сегодня, когда вновь слышу его бархатный голос за спиной. — А ты… — я сейчас уверенна, что он смотрит на меня. И от этого моё сердце на секунду замирает и вновь начинает биться с бешеной скоростью.
— Что с тобой? — мои мысли прерывает Манобан, ударяя меня локтем. Я ничего не говорю, наконец решая сделать что-нибудь, ибо я не могу сидеть так бесконечно. Надо обернуться. Надо обернуться, если я не хочу лишних подозрений Лисы. И тем более Юнги, наверное, начинает думать, что я ненормальная. Но, чёрт, если я обернусь, то он подумает, что я чокнутая-бывшая, которая не перестаёт его преследовать!
Оборачиваюсь. Резко. Чтобы не возникли сомнения. Чтобы я не передумала. И сразу жалею об этом, когда натыкаюсь на его карие глаза. Он удивлённо щурится, приоткрывает рот в немом вопросе, но потом плотно сжимает его, показывая раздражение. Мне сразу захотелось провалиться сквозь землю.
— Я Дженни. Ким Дженни, — на автомате произношу я, не сразу замечая тупость слов.
Ну зачем нужно было представляться? Хватало и того, что я обернулась. Он ведь всё равно знает моё имя. Хотя… чтобы Чонгук и Лиса не подозревали что-нибудь — стоило это сделать. Но, наверное, Юнги не понимает это, судя по тому, как его брови удивлённо поднимаются наверх, а губы трогает насмешливая ухмылка. Поздравляю, Ким Дженни, ты побила свой рекорд в его глазах, своей тупостью!
— Вот твой мартини, — вдруг говорит за спиной бармен, который молча наливал заказ Юнги в стакан. Аллилуйя! Надеюсь, теперь он уйдёт.
— Составишь нам компанию? — добавляет брюнет, когда светловолосый уже собирался взять бокал, явно намереваясь уйти поскорее. Наверное, тоже не хочет находиться в моём обществе надолго. Это взаимно… Но вот ведь чёрт. Этому Чонгуку нечего делать? Зачем нам нужна его компания?
На удивление, Юнги ничего не говорит и пожимает плечами, садясь рядом со мной. И это плохо. Очень-очень плохо для меня.
— Я не стану спрашивать, что ты здесь делаешь, но не думай, что я согласился из-за тебя, — шепчет он мне, обжигая щеку тёплым дыханием.
Сон. Это, определённо, мой дурацкий сон. Нет, скорее всего это кошмар. Самый страшный кошмар в моей жизни. Надо лишь ущипнуть себя и я проснусь в своей кровати, забыв этот кошмар. Но не выходит. Мать твою, я не просыпаюсь!
— Я тоже тут не из-за тебя, — сама удивляюсь своей смелости, прошептать ему такое. Но я так же и горжусь собой, что смогла в первый раз своей жизни, перечить ему. Да, в детстве я часто ругалась с ним. Но эта была лишь детская ругань. Но позже, после того, как мы начали встречаться, я ни разу не огрызалась с ним, ни разу не перечила ему.
— Ты сама в это веришь? — казалось, лишь одно предложение, которое было сказано так тихо, что я еле разобрала слова, но это предложение заставило меня заткнутся, сжать губы и опустить взгляд в свой нетронутый бокал виски. Как я могла забыть, что он только одним словом мог заставить меня почувствовать сильное недомогание?
Верю ли я в то, что пришла сюда из-за Манобан? Да. Я верю в это. Верю, что не пришла сюда, чтобы увидеть его. Чтобы почувствовать его запах. Чтобы наполнить этим запахом лёгкие для того, чтобы помнить о нём. Чтобы услышать его хриплый голос. Услышать его унизительные слова. Сарказм. Я хочу в это верить и хочу себя убедить в этом.
— Стой, я, кажется, знаю тебя, — говорит Лиса, прерывая наш диалог и смотря на Юнги. Тот переводит на неё взгляд, наконец, переставая мучить меня. Я же ничего не делаю, лишь сильнее сжимаюсь в табуретку, чтобы унять дрожь в коленях.
— Ты же выступал тут… Ты тот рэпер? — спрашивает блондинка, переведя взгляд на бармена, пытаясь получить подтверждения от владельца этого заведения.
— Да, это он, — отвечает Чонгук, отчего Манобан радостно улыбается, вновь смотря на Юнги.
— Ты так классно выступал вчера, — говорит она светловолосому, тем самым вызывая у него ухмылку.
— Я и сам классный, — самодовольно говорит он, подмигивая Лисе. И тут я вновь ощущаю себя третьей лишней. Может, это из-за того, что я сижу между Манобан и Юнги, тем самым мешая их разговору и переглядыванию? И, чёрт, почему они флиртуют… Нет, не так. Почему этот Мин Юнги флиртует именно с моей подругой? Он специально это делает? Хочет меня позлить? Хах, как жаль, что у него не получается. Меня не волнует его личная жизнь, но пусть отстанет от Лисы. Он может флиртовать с кем попало, но только не с ней. Это неправильно. Неправилен этот их флирт.
— Хён, сразу предупреждаю, что я первый встретил её, — вмешивается брюнет, ухмыляясь, смотря на Юнги. Хоть его голос и звучит твёрдо, но мне показалось, что он шутит. Говорит несерьёзно и, что ему глубоко плевать на Манобан. Но ей так не кажется. Услышав эти слова, она сияет ярче солнца и переводит взгляд на Чонгука. Ей всегда нравились такие решительные парни.
— У меня подобного и в мыслях не было, — как ни странно, Юнги не злят эти слова. Он, наоборот, веселится от этой ситуации и тоже принимает участие в этом спектакле.
Ага, конечно же, не было. Я слишком хорошо знаю его, чтобы поверить его словам. Так хочется сейчас пойти в свою квартиру. Уйти, чтобы никогда не видеть это лицемерие. Этот спектакль… мне надоело становится зрителем этого спектакля. Лицемеры. Тут все лицемеры. Даже Лиса. Знаю, что ей глубоко плевать на какого-то там Чонгука. Но всё равно она играет роль влюблённой дуры. Как только ей надоест эта роль, то уверена: она уйдёт, даже не обернувшись. И я тоже лицемер. Сижу и натянуто улыбаюсь, показывая, что мне весело в этой компании. Что я очень рада находиться здесь среди них. Что я не чувствую себя лишней. Что мне плевать на то, что рядом со мной сидит тот человек, которого я любила когда-то. Который был искренним когда-то, далеко в детстве. Который даже не знал, что такое обман и лицемерие.
— Дженни, почему ты вдруг притихла? — спрашивает Чонгук, переведя на меня взгляд, отчего я уничтожающе смотрю на него в ответ.
Ему то что до меня? Зачем привлекать столько внимания? И главный вопрос: зачем ухмыляется Мин Юнги, смотря на меня? Неужели думает, что я притихла из-за него? И тут я с ужасом осознаю, что это так. Я притихла с тех пор, когда прозвучал его голос за спиной. И это ненормально. Ненормально то, что тогда моё сердце билось бешено. Хотелось вырвать его, своё сердце, чтобы онo не причинялo мне боль во всем теле при каждом ударе. Или же… это вполне нормальная реакция? Ведь не каждый день встретишь своего бывшего, которого любила всей душой и телом? И не каждый день он садится рядом, совсем близко, обжигая кожу дыханием и заставляя мурашек, пройтись по телу? Чёрт, он что и вправду сейчас сидит справа от меня? Это точно не сон? Это происходит на самом деле? Если да, то какое этому объяснение? Почему он просто не ушёл, забирая свой чёртов мартини? Ну или же… почему не отругал? Почему не разозлился как раньше? Я не верю в то, что присутствие Чонгука и Лисы помешали ему в этом. Раньше его ничто вокруг не волновало.
— Голова немножко побаливает, — сама не узнаю свой хриплый голос. Смотря на неё, казалось, что у меня и вправду голова болит и я не соврала сейчас. Да это и не ложь совсем. Сейчас у меня очень болит голова, и я очень хочу пойти домой и лечь спать, чтобы забыть этот кошмар.
— Почему? Ты же вроде ничего и не пила, — спрашивает Манобан, встревоженно смотря на меня. Я пожимаю плечами, показывая, что не знаю. Но, чёрт возьми, я знаю. Я знаю, что это из-за этого парня, который сидит справа и, не моргая, смотрит на меня.
— А ты,
Ким… Дженни, часто здесь бываешь? — спрашивает светловолосый, склоняя голову набок, отчего я моментально прихожу в ступор. Чёрт, он точно спятил. И я заметила, что он собирался назвать меня просто «Ким». Как обычно, по привычке. Но вдруг передумал. Наверное, вспомнил, что мы здесь не одни или же ему просто противно вспоминать прошлое. И что за вопрос? Такой многозначительный. Казалось, он просто задал обыкновенный вопрос малознакомой девушке, пытаясь узнать о ней побольше. Но вот проблема: я не малознакомая девушка. И Юнги никогда не делал что-то просто так. И тем более никогда не был вежливым просто так.
— Она моя подруга, так что да. Можно сказать, что часто, — вмешивается Манобан, подмигивая мне. Мне показалось или она что-то задумала? Чёрт, если она что-то задумала, то это явно будет мне не по душе. И какой нафиг «можно сказать что часто», если я прихожу сюда только в третий раз?! — И ей очень нравились твои выступления, — добавляет она, мило улыбаясь Мину. А я? А что я? Я просто сижу, как вкопанная, широко распахнув глаза и в недоумении открыв рот.
Чёрт-чёрт-чёрт. Только не это… Да, теперь я понимаю, что задумала эта блондинка. Она хочет свести меня и его. Меня и этого Мина, мать его, Юнги! С тем, с кем я уже встречалась когда-то!
«
Лиса, умоляю только не это. Я готова на всё, только перестань весь этот цирк! »,— так говорил мой взгляд, брошенный в её сторону. И она, само собой, не обратила на это внимание. Да, я понимаю, что подруги так и должны себя вести. Каждая подруга хоть когда-то пыталась свести свою подругу с кем-то. Но, признаюсь, это бесит. До невозможности бесит. Или на меня так влияет тот факт,
с кем она собирается меня свести.
— Вот как, — на лице Юнги вновь появляется эта ухмылка, а его глаза становятся азартными. Чёрт, только не вздумай поверить ей. Она врёт, это же очевидно! — Значит, ты приходишь сюда из-за меня? — да, продолжайте. Продолжайте этот цирк лицемеров и садистов. Вам же нравится унижать меня морально? Нравится насмехаться надо мной?
— Не беспокойся, я не прихожу сюда из-за тебя. И сейчас мне нужно домой, голова что-то сильно разболелась, — с этими словами я встала с места, под удивленный взгляд Манобан и Чонгука. А Юнги же ничего не сделал. Он лишь ещё шире ухмыльнулся, переведя взгляд в сторону. Видно, его радует это обстоятельство. Его радует, что я вот так сбегаю, как трусиха. Его всегда радовало моё моральное унижение и повиновения.
— Ладно, — говорит блондинка, обеспокоенно смотря на меня и переведя взгляд на Чонгука, будто бы пытаясь узнать у него причину моего состояния. Тот лишь пожимает плечами, продолжая принимать заказы у других людей рядом с нами.
Я, бросая последний взгляд на Юнги, который теперь даже не смотрит на меня, оборачиваюсь, намереваясь уйти из этого грёбаного клуба куда подальше. Чёрт, каждый раз, когда я прихожу сюда, всегда жалею. Жалею, что поддаюсь соблазну каждый раз. И сегодня не исключение. Да, я отрицала тот факт, что сегодня пришла сюда, чтобы увидеть его. Но сейчас у меня попросту не осталось сил. Не осталось сил, чтобы отрицать очевидное. Не осталось сил, чтобы сопротивляться ему. Сейчас я просто хочу закрыть на замок вот эти вот чертовы чувства, чтобы больше не ощущать боль. Чтобы больше не унижаться перед ним. Чтобы больше не чувствовать себя самой несчастной девушкой на свете.
— Ненавижу, — прошептала я как только вышла на улицу. Сама не знаю, зачем это сказала. Сама не знаю, для кого были предназначены эти слова. Но мне казалось, что если я это скажу, то хоть как-то станет легче. Что могу хоть как-то набрать в лёгкие воздух, не чувствуя жжения в области груди. Но я ошибалась. Мне не станет легче не отчего. Я не могу убедить себя словом, типа «ненавижу», когда я до сих пор люблю. Да, блин. Я до сих пор люблю того козла, который сидит в этом клубе и радуется, что я ушла, чувствуя себя унижённой. И я ненавижу себя за это. Ненавижу, что мой разум и сердце мне не подвластны. Хочется просто вырвать это херово сердце, чтобы оно перестало так колотиться рядом с ним. Я же должна ненавидеть его. Должна презирать.
Так почему… я делаю всё наоборот?
***
Четыре дня. Девяносто шесть часов. И всё катится к черту. Лежу целыми днями, ничего не делаю и смотрю уже надоевший телевизор. Может, я просто привыкла работать, не покладая рук, и никогда не отдыхать больше двух дней? Может, я привыкла, что постоянно занята, раз уж я уже начинаю чувствовать себя заточенной в четырёх стенах? Ну ладно, я бы пережила это, если бы не вспоминала своё прошлое всё время и не прокручивала бы сто раз за день в голове тот день в клубе. Четыре дня я не видела Манобан. И это не потому что я обижена на неё за её выходку, а потому что она занята. Не все такие бездельники как я. И ещё я четыре дня не переставала думать
о нём. О том, как он ухмыльнулся, услышав, что я хочу уйти. О том, как он задавал эти странные, но до ужаса мучительные вопросы. О том, как он сидел всего пару сантиметров от меня. О том, как его горячее дыхание обжигало кожу… Нет, Дженни, возьми себя в руки. Перестань думать о нём и займись наконец своей жизнью! Ведь, чёрт возьми, твоя жизнь постепенно катится ко дну. Сначала появление этого Юнги, потом полуувольнение господина Пака… что будет потом? Тебя выкинут из квартиры из-за того, что не заплатила аренду? Да уж, с такими темпами ты и до такого дойдёшь.
Твоя жизнь так ничтожна. И это ты сама делаешь её такой…
И тут я впервые в жизни полностью согласна с Мин Юнги. Помню, как он сказал мне эти слова. И помню, как я тогда обиделась на него. И, как обычно, моя обида не длилась долго. И сейчас я понимаю, что поступала глупо, вообще начиная обижаться на него. Ведь это было бесполезно: стоило ему прийти и просто поцеловать меня, так я забывала не то что обиду, но и своё имя. Конечно, он терпеть не мог, когда его игнорируют, вот и злился и целовал меня. Ведь я всегда его игнорировала, когда обижалась. На другое я не была способна. Да и это игнорирование всегда длилось всего лишь на полдня.
А его губы… Всегда сжатые из-за вечного раздражения губы. Они всегда были грубыми, как и он сам. У нас никогда не было нежного и милого поцелуя, как в дорамах. Он никогда не целовал меня с любовью. А я же, наоборот, всегда старалась отвечать на его грубые поцелуи с любовью. Всегда хотела подарить ему секунду нежности. Наверное, это потому что из нас любила только я. Хотя… был один поцелуй, который полностью отличался от других. Это же и был нашим первым поцелуем. Он не был таким грубым и натянутым. Он был таким… детским и нежным. Ну или же моя розовая фантазия так восприняла это. Но он и реально отличался от других. Не было никаких скрытых чувств, никакого презрения, никакого безразличия.
Мы были открыты… Он был открыт.
Flashback
— О чём ты хотела поговорить? — спрашивает светловолосый, прислоняясь к одному шкафчику в пустом коридоре школы и, с интересом смотря на меня. Я, тяжело вздохнув из-за учащенного сердцебиения, опускаю голову вниз, не зная с чего начать.
Решилась. Я, наконец-то, решилась признаться ему. Решилась сказать о своих чувствах, а не таить всё в себе. Ибо я так больше не могла. Я любила его с самого детства, но прятала всё в себе и скрывала это ото всех. Но я больше так не могу. Я больше не могу с улыбкой наблюдать за тем, как он улыбается другим девушкам, и радоваться за него. Радоваться, что он нашёл себе очередную игрушку на неделю. И я не могу больше выслушивать его рассказы про свой роман, отвечая ему, что он дурак. И каждый раз я старалась сделать свой тон «по-дружески» и не выдать свою обиду. А он продолжал и продолжал рассказы про свою личную жизнь, даже не замечая, как я громко сглатываю, чтобы проглотить ком в горле. И я не могу больше скрывать свой румянец на щеках за копной волос, когда он каждый раз небрежно забрасывал свою руку на моё плечо. Он всегда так делал, когда у него было хорошее настроение. И он всегда не замечал, как я притихаю каждый раз, как немая рыба и опускаю голову, стараясь не выдать своё смущение. Ведь откуда ему знать, что его эти мелочные дружеские действия, вызывают ураган эмоций в моём сознании? Откуда ему знать, что я воспринимаю это, как что-то большее, чем дружеское объятие?
— Я хотела сказать… что… — набираю воздух в лёгкие и поднимаю голову, наконец, набираясь смелости посмотреть в его глаза. В них всё ещё читается вопрос и недоумение. Конечно, я же прервала его свидание, чтобы серьёзно поговорить с ним. Наверное, хочет скорее пойти к той девушке. И мне обидно. Так обидно, что даже начинает казаться, что я зла на него. Зла за то, что он ничего не замечает. Надо прекратить всё это, пока у меня окончательно не поехала крыша.
— Я-люблю-тебя, — быстро поговорила я, на одном дыхании, сжимая руки в кулак.
Он ничего не сказал, ни капли не скрывая своё удивление. Он прищурил глаза, склонив голову набок. Видно, пытается понять суть моих слов. И вдруг, почему-то на его лице появляется улыбка. Та улыбка, которую он обычно тянет на лицо в моём присутствие. Казалось, я сейчас сказала что-то обыкновенное. Как будто бы сказала, что сегодня погода хорошая.
— И? Я тоже тебя люблю, но почему ты сейчас это говоришь?
Чёрт-чёрт-чёрт. Да не так… Я говорю это не по-дружески, как ты думаешь. Я знаю, что ты меня любишь как друг, как брат. Но… это не то. Это не то, что я хочу. Да, может, я и эгоистка, которая хочет большее, чем ей дали. Но мне и вправду мало этого. Я хочу, чтобы ты говорил мне слова: «я люблю тебя», отнюдь не с дружескими намерениями. Я хочу, чтобы ты обнимал меня как девушку, а не как друга или сестру.
— Нет. Ты меня не понимаешь… — шепчу я, потирая виски рукой, чтобы унять бушующие нервы. Но не зная, что сказать, я просто замолчала. Замолчала на полуслове, давая ему шанс додумать самому. Но он всё не понимал меня. Не понимал и в недоумении приоткрыл рот, задавая мне немой вопрос. Может, это и стало той самой причиной, по которой я набрала в лёгкие воздух и поддалась вперёд. Поддалась вперёд, наивно пытаясь ему показать что-то. Что-то неправильное для друзей. Что проходит за границы этой грёбаной дружбы.
— Что… — это все, что он успел сказать, прежде чем мои губы накрыли его. Я не знала, что делать, я просто поддалась вперёд, как видела в фильмах и просто чувствовала его губы на своих. Но этот адреналин внутри… он зашкаливал. А дыхание же перехватилось. Мы стояли в пустом коридоре, а наши губы просто соприкасались друг с другом. Это не был полноценным поцелуем, потому что я не знала, что делать. А он же, всё ещё пытался понять, что происходит. Но вдруг что-то поменялось. Когда я уже хотела отстраниться от него, с ужасом осознавая свой поступок, он притянул меня на себя. Сильно, отчего я еле сохранила равновесие и положила свои руки на его плечи. Был ли это ответом или нет, но в следующую секунду, я сильно ощутила влажность его губ на своих. Он целовал меня. Целовал так, как целовал своих девушек. Я не раз видела, как он прижимается с девушками в пустых коридорах или в классах. И я всегда задавалась вопросом: Как это… целоваться с Мин Юнги? И вот, смотри Ким Дженни, ты, наконец-то, поняла это. Поняла, каким он может быть… нежным. Да-да, нежным. Странно, я думала, что он целуется так же грубо, как и ведёт себя. Но сейчас он так нежно целовал меня своими губами и так горячо дышал… И тут я задалась ещё одним вопросом… Он также целует и других девушек? Это не радует. Это, наоборот, причиняет боль. Но сейчас не об этом. Мне сейчас нужно понять, что делать дальше. И вообще, почему он ответил на поцелуй? Это можно считать как… ответные чувства?
— Чёрт, Ким, — не сразу понимаю, что происходит, но как только чувствую холодок на своих губах, так раскрываю глаза. Он отстранился. Отстранился и сейчас смотрит на меня. В моих глазах недоумение, а в его… разочарование? Он разочарован во мне за то, что я поцеловала его? Но ведь он тоже ответил на поцелуй!
— Это неправильно. Всё что говоришь… так не должно быть. Какого фига ты вообще творишь?! — запускает он руки в свои волосы и повышает тон. Такая реакция мне непонятна, но и этого достаточно, чтобы в моём горле образовался комок. Приоткрыла рот, чтобы сказать ему что-то. Найти хоть какое-то оправдание. Сказать, что это была лишь шуткой или же снова признаться в любви. Ибо я не могу так. Не могу просто стоять, как вкопанная, всё ещё чувствуя на губах его вкус и смотреть на то, как он жалеет о нашем поцелуе. Жалеет. Очень сильно. Наверное, хочет перемотать время назад, чтобы не совершать эту ошибку.
Я тоже хочу перемотать время назад… Но для того, чтобы вновь ощутить его губы на своих.
— Неправильно то, что я люблю тебя? Но почему? Почему я не могу целовать тебя так, как другие? Почему я не могу любить тебя как другие? Чем я хуже них?.. — шепчу я, опуская голову. Не знаю, что вдруг на меня нашло, но я сейчас хотела что бы он понял меня. Чтобы он понял меня и ответил тем же. Это звучит эгоистично, но я хотела этого. Ничего не могла поделать с собой.
— Потому что ты, чёрт возьми, не для этой роли, — говорит он, отчего я в недоумении поднимаю голову, смотря ему в глаза. В них всё ещё читается разочарование. И от этого, мне понемногу становится стыдно. Стыдно за то, что поддалась соблазну и не могла справиться со своими чувствами. И ещё мне становится обидно. Не такой реакции я ожидала. Но… если он так разочарован во мне, то почему ответил на поцелуй? Почему не оттолкнул с первых секунд, а дал эту чертову надежду? И почему он сразу же забрал его? И почему эта роль не для меня? Он хочет, чтобы я фальшиво улыбалась, прикидываясь только другом, который ничего не испытывает к нему и абсолютно безразлично относится к его отношениям с другими девушками? Такая роль для меня? — И ты была лучше них…— добавляет он чуть тише, отчего я по-привычке прикусываю губу, чтобы не расплакаться от недомогания.
Была…
Да, я не расслышала, он сделал акцент на этом слове.
Он и вправду разочарован во мне…
End Flashback
Может, это и не был самым счастливым первым поцелуем в истории, но он был искренним. Может, эта искренность продолжалась всего на секунду, но она навсегда сохранилась в моей памяти. После он всегда был грубым. Грубым со зла. Хотел навредить мне, за то, что я навредила нашей дружбе, и представить не мог как это вредит. Но тот наш поцелуй… он был не таким как все. Может и Юнги не понимал, что делал и кого целовал, но это не меняет того факта, что он ответил мне. Нежно и романтично, как это бывает в дорамах. Хотя нет… в дорамах это всего лишь часть сцены, а наш поцелуй… он был искренним. И навсегда сохранился в моей памяти.
***
— Дурак, — шепчу я, рассматривая фото в инстаграмме. На моём лице начинает появляться улыбка, когда я вижу счастливого парня, который гладит рыжую кошку. Он улыбается. И это так знакомо, что хочется тут же пойти к нему. Пойти в Пусан. Улететь туда и рассказать всё. Излить ему душу, чтобы стало хоть как-то легче. Ибо этот весь груз… он очень тяжёлый для меня одной. Раньше он всегда поддерживал меня. И я так скучаю по нему. Но понимаю, что завтра он приедет. Придёт и спасёт меня от этой бездны, в которую Юнги затянул меня. Снова. Погладит мою спину, как любил это делать. Будет шептать, что всё наладится, глубоко в душе зная, что нифига не наладится. Но он всё равно будет шептать мне это, чтобы дать сил жить дальше. Чтобы дать надежду на счастливую жизнь в будущем.
Хосок…
Приди поскорее.
