***
— Значит, твой предыдущий начальник принял тебя обратно на работу? — задумчиво спросил Чонгук и хмыкнул, когда я кивнула головой, подтверждая его слова. — Ладно, ты можешь уйти из этого клуба. Но поработай ещё два дня, пока я не найду тебе замену. Я не была против, ведь всё-таки я начинаю работать в офисе со следующей недели. — Я пойду тогда, — с этими словами, разворачиваюсь и ухожу, чтобы начать работу. Да, я не кричала и не злилась на Чона за то, что он отвратно поступил с подругой. Но это по просьбе Лисы, она сказала, что уже давно простила и забыла его, и что нет смысла огрызаться с ним. Я хоть и сделала вид, что поверила, но продолжала молча ненавидеть этого брюнета. Два дня. Два дня и я уйду из этого проклятого места. Начну свою прежнюю работу и буду жить так, как жила в течение этих пяти лет, притворяясь, что Мина нет в этом городе. Я же ведь не встречала его до того, как не зашла в этот клуб? Значит, не встречу и впредь, ведь у меня теперь вообще нет желания посещать такие места, в которых он любит бывать.***
Новость о том, что я покину клуб через два дня, огорчила только Рейн. Остальные работники даже бровью не повели, чему я очень рада. Ведь я с первых дней не хотела заводить здесь знакомых и друзей. Вообще, некоторые даже были рады моему уходу. Дело в том, что Чонгук прощал все мои недочеты, типа как тот случай, когда я напилась. И это очень напрягало других официанток, с которыми он наверняка спал. Но кто ведь знает, что он вообще принял меня на работу из-за моей подруги? Рабочий день прошёл как обычно, без каких-либо прошествии. Вообще, даже, можно сказать, что скучно. Обслужила пару клиентов и просидела у барной стойки. Возможно, это звучит и странно, но я скучала по Юнги. Скучала до такой степени, что иногда его образ появлялся в моей памяти даже, казалось, что он рядом. Я везде видела его. Прямо такие чувства я испытывала пять лет назад, когда он только-только улетел в Америку. Прямо так же я скучала по нему. Я уже устала отрицать, что влюблена в него до сих пор. И что буду любить его до конца жизни. Первая любовь она и последняя, не так ли? Конечно, не у всех так, но у меня точно. Он был моим первым парнем, а я была его… двадцать седьмой девушкой. Да, я знала всех девушек, с которыми он встречался. Это было ненормально, но я не могла просто так закрывать глаза, когда он проходил мимо, бросая мне: «Привет, Ким», и обнимая какую-то девушку. И он также был моим последним парнем. После него я ни с кем не встречалась. Это тоже было ненормально. И Бог знает сколько у него было девушек после меня. Я была девушкой, которая жила в своих мечтах и наивно смотрела на мир через розовые очки. Хотя… я и сейчас такая. Только эти очки чуток поцарапались за эти пять лет. Но меня утешал тот факт, что одна я что-то значила для него. Как бы там не было, он действительно заботился, оберегал и ценил меня. До тех пор когда не узнал о моих чувствах. Хотя Наён… она тоже значила для него что-то. Что-то, о чём я мечтала с детства. Он оберегал и ценил её как девушку. Он любил её. Они любили её…***
— Дорогая, к тебе пришёл Хосок, — сказала женщина, открывая дверь моей комнаты и пропуская внутрь моего друга. Я услышала слова матери, но даже не обернулась, лежа на кровати и смотря на белую стену. Опустошённая. Лишённая мечты и своих чувств. Растоптанная своей же любовью. Униженная своей глупостью. Закопанная за живое вместе со своей гордостью. Хотелось забыть. Забыть тот полный безразличия взгляд. Те слова, ранившие меня в самую душу. Тот случай, в том пустом классе, запомнившийся мне на всю жизнь. И те слова госпожи Мин, в которых говорилось, что он улетел в Америку. Даже не попрощался. Мама часто мне говорила, что в таком возрасте я могу много раз споткнуться и упасть, но она также, с уверенностью добавляла, что я позже обязательно поднимусь. Но она не говорила, что будет так больно. Не говорила, что после падения, останется огромный шрам. Не говорила, что если та самая причина этого падения, испариться, то будет вдвойне больнее. — Дженни, это… — неуверенно начинает шатен, оседая на край моей кровати. Он чувствовал себя виноватым. Он думал, что причина моего состояние — это он. Я не говорила с ним долгое время. И он всё сам понял. Понял, что тогда я подслушала их. Понял, что я узнала о другой девушке, которая украла сердце Юнги. Это так странно… он запирал дорогу мне в своё сердце, строя огромную стену холода и презрения. А оказывается, его сердцем уже владел кто-то.«Чем я хуже неё?»
Такой вопрос крутился в моей голове вначале. Потом я нашла на него ответ. Стала наблюдать за ней. За тем как она поправляет свои длинные волосы, за тем как она улыбается, очаровывая окружающих. Я наблюдала за её красотой. Наблюдала за её добротой. И поняла, чем я хуже неё. Поняла, почему Юнги выбрал её. Она была идеальна. — Мне жаль, — говорит Хосок, неуверенно положив свою руку мне на плечо. Я поджимаю губы, чуть подрагивая от холода его руки. Потом, понимая, что так не может продолжаться, оборачиваюсь, тут же обнимая друга. Он не виноват в этом. Он не виноват, что тоже полюбил Наён. Он не виноват, что мне сейчас паршиво. Что сейчас мне хочется утопиться из-за тяжести, которая давит на грудь. Юнги тоже не виноват. Не виноват в том, что не любит меня. Это только я виновата. Я знала, что мои чувства безответны и что мне позже будет больно, но всё равно продолжала любить. — Мне тоже жаль, — тихо говорю я, обнимая друга ещё сильнее. Мы понимали друг друга. Мы оба были отвергнуты любимыми людьми. Если Юнги относился ко мне отрицательно, то Наён вообще не обращала внимание на Хосока. Какой бы доброй она не была, она также была эгоисткой. Она не любила ни Мина, ни Хосока. Да, чувства Юнги тоже были безответны. Этот бесконечный круг, от которого нам втроем не выбраться никогда. Порою я думала — это судьба поселила нас троих по-соседству, чтобы мы нашли друг друга. Чтобы мы поняли, что такое безответная любовь, и какой безжалостной может быть эта жизнь. Чтобы у нас была сила, для того, чтобы подняться и жить дальше. Но вот судьба упустила одно: у нас не получится подняться.***
— Пока, Дженни! — кричит Рейн, пытаясь перекрикнуть музыку, и машет мне рукой. Я этому улыбаюсь, и шагаю к выходу. Рейн, оказывается, очень милая и дружелюбная девушка. Я это поняла, когда работала тут больше недели. Моя работа на сегодня уже закончилась, а Рейн, как она упоминала, работает до трёх часов ночи. Может, это из-за того что она ещё и барменша? — Дом, милый дом, — устало вздохнув, говорю я, смотря на многоэтажку. Помню, как родители переживали, когда я сказала, что хочу жить отдельно. Они знали, что когда-нибудь придёт это время, но судя по из встревоженным лицам, они не были готовы к этому. И помню, как я закатывала глаза, когда моя мать приходила сюда каждый день, чтобы проведать меня. Они слишком сильно заботились обо мне, считая меня всё той же маленькой девочкой, которая любила клубничное мороженое. А что сейчас? Сейчас я по-настоящему выросла, начала работать, вести собственную взрослую жизнь. Это поняли и родители, поэтому они теперь не приходят каждый день, как три-четыре года назад. И признаюсь, я скучала по ним. Ежедневных телефонных звонков было недостаточно. В овсяновых печеньях из магазина, рядом с офисом, не было той самой любви, которая бывает только у материнских рук. Но я понимаю, что так и должно быть. Это и есть взросление — тебе не хватает тех самых вещей, которые надоедали тебе в детстве. Поднимаюсь на четвёртый этаж с помощью лифта и уже хочу пойти в свою квартиру; как моё внимание привлекает очень интересная картина: моя соседка Сора, которая живёт напротив, прижимается с каким-то парнем около своей двери. Лица парня я не вижу, но я уверена, что он какой-то отморозок. Все мужчины этой женщины были отморозками, прямо как у Лисы. Но вот Лису и Сору отличало одно: моя соседка более стервознее, чем Манобан. Фыркнув этому, я шагаю к своей квартире и останавливаюсь у двери, чтобы найти свои ключи. Парочка даже не обращает на меня внимания. И вообще, какого фига они целуются тут, если за стеной квартира Соры? — Кхм… милый, постой, — говорит тёмноволосая, когда я начинаю рыться в своей сумки, желая быстрее оказаться дома. Услышав это, я закатываю глаза, понимая, что меня заметили. Чёрт, сейчас будет сцена под названием «вымышленная неловкость». Если бы Соре было и вправду неловко, она бы сосалась с этим парнем у себя в квартире, а не стояла бы тут у всех на виду. — Нет, не стоит. Продолжай… — говорю я, смотря на парочку через плечо, и сразу широко раскрываю глаза, не заканчивая своё последнее слово. — те… Передо мной стоял Мин Юнги. Мин, мать его, Юнги! Он так же удивлённо, как и я, смотрел на меня. А за ним стояла Сора, неловко улыбаясь мне и опуская свой взгляд вниз, из-за фальшивого стыда. Я сначала, не понимая, что происходит, тупо пялилась на светловолосого, а потом почувствовала, как волна обиды накатывает меня, заполняя сердце до основания. Хах, и с чего бы? Это же Юнги и его образ жизни. И у меня даже нет никакого права сейчас обижаться. Я не его девушка, не его жена или невеста. Я сейчас по сценарию должна улыбнуться Соре, показывая, что всё хорошо и что они могут продолжать, и зайти в свою квартиру. Я просто должна сделать это. Но вместо этого, я просто стою на месте, смотря на Юнги прямо в глаза, и слышу своё учащенное сердцебиение. Оно что, всё ещё бьётся? Почему оно бьётся?.. Почему оно всё ещё бьётся, если я умерла много раз за эту жизнь? Почему оно бьётся, если я отдала его этому человеку? Ах, да. Он же не принял его. — Эм… Дженни? С тобой всё в порядке? — спрашивает Сора, прерывая мои мысли. Моргаю несколько раз, чтобы прекратить думать и тем самым выглядеть дурой. Юнги же, внимательно смотрит на меня, отчего мне становится не по себе. — Всё в порядке, — тихо говорю я, оборачиваясь обратно и начиная нервно рыться в своей сумке, чтобы наконец зайти в свою квартиру. Пусть продолжают. Пусть притворяться, что не заметили меня. Мне же всё равно. Должно быть всё равно. — Сора, заходи в квартиру. На сегодня — всё, — говорит светловолосый, заставляя мою руку замереть в воздухе, когда я уже, найдя ключи, открывала дверь своей квартиры. Его голос спокойный. И даже холодный. И я чувствую его взгляд на себе. Или же мне это только кажется? Надо зайти в квартиру и не думать о них. Пусть делают всё, что хотят. Но чёрт, мои ноги не слушаются меня. Я не двигаюсь с места, а просто стою и прислушиваюсь к их разговору. Девушка возмущается и, бубня себе под нос что-то, заходит в квартиру. А Юнги всё стоит. Стоит и смотрит на меня. Наверное, подумал, что я ревную. И сейчас смеётся надо мной. Над моей глупостью. Только тогда, когда дверь моей соседки закрывается, я прихожу в себя от звука. Что я вообще делаю? Чего я жду? Это же Юнги. Он просто со своей очередной девушкой. Просто целует её. Ничего нового и обыкновенного. Надо зайти в квартиру и даже не думать, что он отказался от этой девушки из-за меня. Но… судя по тому, как они целовались недавно, у него не было намерений прекратить. Неужели моё появление повлияло на его решение? Нет, ни за что не поверю. — Подожди, Ким, — говорит он, когда я набираюсь смелости зайти в квартиру. Останавливаюсь у порога, застывая на месте, затаив дыхание. Что ему надо? Вновь будет огрызаться, мол, я преследую его? — Ты тут живёшь? — спрашивает он, я же оборачиваюсь, чтобы прочесть что-то в его глазах. Чтобы понять, что у него на уме. — Да, — отвечаю я, разглядывая задумчивое лицо напротив. — Почему-то мне кажется, что у нас много совпадений. И что эта за реакция была? Только не говори, что ревнуешь, это… — его тон с каждым словом становится всё грубее и грубее. А моя обида и боль всё сильнее и сильнее. Я знала конец этого монолога. Но я не хотела его услышать. — противно… Да, это было противно и паршиво. Но только не для тебя одного, но и для меня. Мин Юнги, ты представить себе не можешь, как это противно осознавать, что ревнуешь и до сих пор любишь самого жестокого козла, которому нравится топтать твои чувства в грязь. Который получает кайф, когда ты чувствуешь себя унижённой. — Для того чтобы ревновать, нужно любить, — говорю я, наконец собрав свою волю в кулак, и смотря прямо в глаза напротив. — А я тебя не люблю, никогда не любила и никогда не полюблю. Ложь. Она наполняет здешнюю атмосферу до основания. В каждом моём слове есть уйма лжи. Каждое слово было сказано с трудом. Я понимаю, что он тоже это знает. Но это не делает мой взгляд мягче. Я не хотела уступать ему. Не хотела, чтобы он в очередной раз засмеялся мне в лицо, из-за моих чувств. Я не хотела сломаться в этот раз… — Да ну? — издевательски спрашивает он, делая один шаг ко мне. Но и этого достаточно, чтобы я чувствовала его дыхание на своей щеке, учитывая размер подъезда. Но и этого достаточно, чтобы моё сердце ускорило свой темп, а мои ноги стали ватными. Но я не двигалась с места. Я хотела казаться сильной… но почему-то сейчас мне кажется, что в его глазах я сейчас выгляжу глупой. — Ты всегда так делаешь… Тебе нравится унижать меня, нравится причинять мне боль. Я знаю — ты считаешь меня жалкой, глупой и наивной подругой, которая влюблена в тебя по-уши и которая ослеплена этой любовью настолько, что готова закрыть глаза на все твои слова. Ты же ведёшь себя, как обиженный ребёнок, который хочет выплести всю свою злобу на меня! Да, твои чувства к Наён были безответными… но это не я виновата. Я ненавижу тебя… — начала я с уверенным тоном, но с каждым словом мой голос утихал. На глаза подступали слёзы, но я отчаянно старалась не заплакать и смотрела на светловолосого. От последних сказанных мною слов, лицо парня изменилось. Нечто жестокое читалось в нем, он смотрел так, словно желал меня прикончить прямо здесь. Он был зол. Его брови хмурились, и он сделал шаг ко мне. Это напугало меня. Не желая испытывать судьбу, я поплелась назад, не прерывая свой зрительный контакт с Юнги. Наверное, я переборщила. Но я не могла больше сдерживаться. Не могла всё таить в себе. В ту минуту я хотела, чтобы он знал. Знал, как причиняет мне боль. Знал, как меня унижают его слова и действия. Хотя… он это и так знал. — Ненавидишь значит?.. — спрашивает он, начиная подходить ко мне. Я же пятилась назад, пока не почувствовала за спиной холодную стену. — Кто тогда признавалась мне в любви семь лет назад? — спрашивает он, ставя свои руки по бокам от моего лица и раздражённо смотря на меня. Я вжимаюсь в стену, как испуганный зверёк, и тоже смотрю прямо на него. В его глазах читается злоба, раздражение и… издевательство с сарказмом, а в моих недоумение и страх. Но этот страх не был направлен на Юнги. Я сейчас боялась вновь проиграть. Вновь быть растоптанной и унижённой. — Тогда я была глупа и наивна, — тихо говорю я, отчего Юнги ухмыляется. Ухмыляется так, как будто хочет что-то сказать. Как будто ему есть что добавить, и тем самым доказать, что я сейчас вру. Это пугает. Эта его ухмылка пугает. — Но, Ким… — шепчет он, склоняясь к моему лицу и одной рукой начиная поглаживать мою щеку. Я в ту же секунду забываю как дышать. В недоумении наблюдаю за его рукой, которая ласкает мою щеку, отгоняя от себя нелепое наваждение. Это не нежность. Это издевательство. Он хочет доказать мне, что я до сих пор люблю его. Хочет в очередной раз посмеяться надо мной. Хочет снова победить. — Как быть с тем, что неделю назад ты позвонила мне в три часа ночи и вновь призналась в любви? Мой мир рухнет, как только я слышу его слова. Я перестаю воспринимать реальность. Я перестаю дышать. Перестаю думать о его руке, которая всё ещё поглаживает мою щеку. Я ничего не понимаю. В шоке перевожу взгляд на Мина и, как парализованная, наблюдаю за тем, как ухмылка с его губ исчезает, а его рука останавливается. Он не убирает свою руку с моего лица. Он лишь задумчиво смотрит на меня. — Ч-что?.. — сама не узнаю свой охрипший голос. Было холодно ощущать за спиной стену. Мурашки бежали по коже, добавляя полный эффект. — Ты. Призналась. Мне. В любви, — говорит, отчего я стыдливо отвожу взгляд в сторону. Да, мои догадки не подвели меня. Я догадывалась, что не повесила трубку сразу после того как «поприветствовала» его. Но признаться ему в любви это… было последним, что мне приходило в голову. Стыдно. Очень-очень стыдно. Хочется провалиться сквозь землю и никогда не выбираться оттуда. Это конец. Конец для моей гордости и самоуважения. — Я тогда была пьяна и не знала, что делала… — мне самой смешно видеть, как я стараюсь оправдать себя. Услышав мои слова, он еле заметно ухмыляется и опускает свою голову мне на плечо. Это окончательно приводит меня в недоумение. — Ким, ты и вправду до сих пор любишь меня?.. — спрашивает он, тяжело вздыхая, будто не мне одной сейчас не хватает воздуха в лёгкие. Будто не одна я сейчас хочу ощутить его запах посильнее. Я быстро отгоняю от себя эти мысли, проклиная себя последними словами. Нет. Это Юнги. Прийди в себя. Чёрт, а этот его вопрос… Я не знала, что ответить. Не знала, почему он спросил это, ведь он и так знает ответ. Не знала, зачем он всё это делает. Он вновь издевается надо мной? Моего ответа долго не было. Я с затаившимся дыханием смотрела на него, а тот в свою очередь, когда понял, что от меня не будет ответа, тоже поднял на меня взгляд. Этот взгляд заставлял нервничать. Очень сильно нервничать. От чего я по привычке прикусила нижнюю губу. Эта привычка преследовала меня с самого детства и сейчас она не осталась незамеченным: светловолосый опустил свой взгляд на мои губы, и мне сразу же захотелось убежать. Убежать отсюда, чтобы больше не накатывать на себя самые глупые мысли по отношению этого поступка. — Всегда ненавидел эту твою привычку, — эти слова он прохрипел так, что мне еле удалось разобрать их. А ещё и прямо в мои губы. Это ненормально. Моё сердце сейчас выпрыгнет из груди, но оно лишь остановилось на секунду, когда Юнги поддается вперёд, смотря на мою реакцию, и накрывает мои губы своими. Я забыла как дышать. Я не знала — бьется сейчас моё сердце или нет. Я не знала, что делать. Но… что он делает? Почему он целует меня? Нет, очнись, Юнги, это же я— Дженни. Та девушка, которую ты ненавидел и презирал! Хотелось ответить. Эта была пытка, когда он одной рукой подхватил мою талию, чтобы было удобней. Для него одного. Это неудобно для меня. Потому что мне пришлось упереться в его грудь руками из-за неожиданности. И… я ответила на поцелуй. Ответила на него, сжимая руки, которые покоились на его груди. Это было безумием. Безумием, которое теперь он начал. Мне не хотелось думать, что он сейчас просто хочет использовать меня, чтобы утолить свою прихоть, которую… не утолила Сора, когда он в спешке открывал дверь моей квартиры, не отрываясь от меня. Не хотелось думать о той своей сумке, которая сейчас мирно лежит на полу в подъезде. Прямо также, как и он не думал о том, что целует именно меня. Меня — Дженни… Я же ведь Ким… Почему он целует эту раздражительную Ким? И почему я отвечаю на его поцелуй? Он же ведь Мин Юнги. Всё что происходит сейчас, это безумие. Но оно так манит, что просто невозможно оторваться от него. Я не помню себя, я не знаю, что происходит. Я прихожу в себя лишь тогда, когда чувствую за спиной холодную простынь. Мы уже в моей комнате? Но как он нашёл её? Хм… думаю, это и не трудно, учитывая размер моей квартиры. В следующую секунду он отстраняется от меня, сжимая мои плечи в своих руках и смотря на меня в упор, чуть склоняя голову набок. Да, теперь вспомнил, что это я. Теперь вспомнил кого целовал. Теперь пришёл в себя. Теперь он уйдёт отсюда, даже не оглянувшись. Осознавая всё это, я смотрела на светловолосого. Чтобы он побыстрее вспомнил, что ненавидел меня. Чтобы он остановил это безумие, ибо мне никогда не получится остановить… Но он не уходил. Всё ещё смотрел на меня, а потом вновь припал к моим губам, отчего я удивлённо выдохнула, ощущая запах сигарет. Даже сейчас он присутствует. Даже сейчас он сводит с ума, наполняя мои лёгкие. Не отрываясь от моих губ, он принялся медленно расстёгивать мою белую блузку, спускаясь вниз и целуя оголённые участки. Это было пыткой, которую я не могла осилить. Я выгнула спину, запуская руки в шелковистые волосы парня. Раньше, когда я в шутку трогала его волосы, то он всегда злился, что могу испортить ему причёску. Я же не понимала его, ведь у него были только растрёпанные волосы. А сейчас, видимо, ему не до этого. Он даже не обращает внимание на это. Я тихонько застонала, когда он стянул с меня чёрный бюстгальтер и припал губами к груди. Юнги слегка покусывал мои соски, втягивая их в рот, отчего я выгибалась, не в силах сдерживать порыв эмоций. Это было неправильным удовольствием для меня. Эти ласки были для меня непривычными. Непривычными, потому что это он приносил удовольствие для меня. Я стянула с парня футболку и провела руками по его плечам, слегка впившись в неё ногтями, когда он запустил руки мне под юбку и сжал ягодицы. Я была не в силах контролировать себя. Всё — это окончательно затуманило мне голову, убирая оттуда такое чувство, как сомнение, и оставляя там только желание. Следом за блузкой и бюстгальтером в сторону отлетела моя чёрная юбка. Поднявшись к моим губам, Юнги провёл по ним языком, а потом опустился вниз, принявшись стягивать с меня остаток белья. Это пугало и одновременно сводило с ума. Стянув трусики, парень припал губами к внутренней стороне моего бедра. Я выгнулась, сжав в руках багровую простынь, и прикрыла глаза, пока светловолосый покрывал поцелуями мои ноги. Всё — это сводило меня с ума. Перед глазами плыло только от того, что парень рядом со мной — это Юнги. Я понимала, что потом буду жалеть, но я не могла остановить себя. Оторвавшись от бедра, парень приподнял голову и с горящими глазами посмотрел на меня. По моей коже пробежали мурашки, а дыхание, и без того учащённое, стало ещё чаще. Он встал на колени, расстёгивая ремень брюк и смотря прямо мне в глаза. Я сглотнула слюну и прикусила нижнюю губу, пытаясь унять учащенное сердцебиение. Парень ухмыльнулся, увидев мой жест и расстегнув ширинку, наклонился к моему лицу, после чего поцеловал в нижнюю губу, слегка засосав её. — Хватит так делать… — прошептал он охрипшим голосом и поцеловал меня. Его язык тут же собственнически забрался в мой рот, вырвав из меня очередной стон. Да, я уже не была столь стеснительной. Это было нереально рядом с ним. Я опустила руки и стянула с парня штаны вместе с нижним бельём, и провела кончиками пальцев по его возбуждённой плоти. Юнги тут же взял мои руки и завёл их мне за голову, после чего резким движением бёдер вошёл в меня до упора, заставив меня тихонько пискнуть. Это не было нашим первым разом. Когда мне исполнилось восемнадцать, он показал мне, что такое взрослая жизнь. Тогда все было так правильно для меня — не так, как сейчас. Тогда я считала правильным то, что он целовал меня. Будто всё и должно так быть. А сейчас… сейчас вся атмосфера наполнилась безумием, потому что всё это неправильно. Он не должен здесь быть. Но я не могла прекратить это безумие… да и он тоже. Он оторвался от моих губ и провёл кончиком языка по шее. Парень медленно входил в меня до упора, будто выуживая из моего горла стоны, которых я не стеснялась ни грамма. Я обхватила его ногами, подаваясь навстречу. Пальцы сжимали руку светловолосого, которой он всё ещё продолжал держать мои руки. Его вторая ладонь легла на мою грудь, сжимая её. Юнги принялся наращивать темп. Он прикусил мочку уха и схватил меня за бедра, приподнимая мои ноги выше. Когда мои руки оказались свободными, я буквально вцепилась в широкую спину парня и откинула голову назад, получая запретное удовольствие. В моих ушах продолжает звенеть от пережитых чувств, и я чувствую, как Юнги ложится рядом, хрипло дыша и пытаясь перевести дыхание. Только спустя полминуты я понимаю, что только что произошло. Я, чёрт возьми… переспала с ним. Нет… что я наделала? Оборачиваюсь на парня, чтобы убедится, что это не сон. Но не убеждаюсь. Это он. Лежит задумчиво смотря в потолок, наверное, тоже теперь осознавая, что произошло. Жалеет? Или ему вдруг стало противно? О чём он думает? Моё сердце больно сжимается, когда я окончательно понимаю, что сделала большую ошибку. Он ничего не говорит. Это причиняет боль ещё сильнее. Хочется убежать. Убежать и забыть про то, что произошло несколько минут назад. Что я окончательно вырвала из души гордость. Что теперь мне никогда не восстановить её. Она умерла. Разбилась на мелкие осколки. Больше не в силах выдержать эту пытку, я встаю с кровати и иду в ванную, наплевав на то, что нагая. И наплевав на то, что Юнги смотрит на мою спину. Сейчас мне на всё наплевать. Сейчас хочется отмыть от себя этот позор. Хочется вычеркнуть этот день из памяти. Хотя… я также хочу помнить этот день до конца жизни. Это ненормально. Я сама не знаю, что хочу. Сама не понимаю свои чувства и свои поступки. Включая холодную воду, встаю под неё, и поджимаю губы. Холодно. Но не хватает для того, чтобы затушить тот пожар внутри меня. Слышится хлопок входной двери, отчего я закрываю глаза и чувствую, как с моих глаз стекают слёзы, перемещаясь с холодной водой. Ушёл. Ушёл и даже ничего не сказал. Жалеет. Он определённо жалеет. Хочет забыть этот день. Прямо как я… Я же ведь тоже хочу забыть… не так ли? Глупо было полагать, что после он будет говорить приятные слова. Что после он изменить своё отношение ко мне. Что он переспал со мной из-за того, что что-то чувствует. Глупо было вновь надеяться на его ответные чувства. Это же Мин Юнги, Дженни, как ты могла это забыть?..