Любовь и сигареты

      Хотелось забыть. Забыть вчерашний день и никогда не вспоминать. Хотелось забыть свою ошибку. Стереть её из памяти. Как я могла? Как могла вновь забыть свою гордость? Я же ведь знала, что он уйдёт. Что он просто пользовался мною, для утоления своих потех. Но всё равно не останавливала себя. Знала, что после мне вновь будет больно и что я вновь сломаюсь, но всё равно не могла сказать ему: «не надо». Это самое паршивое чувство окутало меня, когда он ушёл, даже не сказав ни слова. Если бы он сказал: «это было ошибкой», то думаю, мне не было бы больно как сейчас. Я бы знала, что он жалеет. Но сейчас, думая о том, что он сейчас чувствует, мне становится всё труднее дышать. Сердце колотится, будто его кто-то щекочет изнутри, когда я вспоминаю вчерашнюю ночь. Почему он вообще сделал это? Так он хотел доказать, что я до сих пор люблю его? Он хотел вновь оказаться правым? Хм… его задело, что я сказала ему вчера. Вот и решил отомстить мне самым подлым способом. От этой мысли я хотела вырвать своё сердце, чтобы оно не причиняло мне адскую боль во всём теле.       Теле…        На моём теле остались следы от прошлой ночи. Это, как назло вновь и вновь напоминало мне о нем. Его грубые ласки, горячие губы и шумное дыхание, которое обжигает каждую клеточку тела. И в такие моменты я хотела принять душ, чтобы стереть эти следы. Ибо от этих следов мне становилось тепло на сердце. Это было неправильно. Если я и дальше буду ощущать это тепло, то мне потом будет гораздо больнее и холоднее.       Оставался час до начала моей работы в том клубе. Но я всё ещё лежала на кровати и смотрела на потолок пустыми глазами. Я не хотела идти на работу. Не хотела подниматься с кровати. Не хотела встретить его. Маловероятно, что он будет в том клубе, но всё равно не хотела. Если я встречу его, то уверена, что не сдержусь и спрошу. Спрошу, что он думает и что чувствует. И уверена, что он ответит, что жалеет. Что больше не хочет меня видеть. Или же что-то типа этого, что сожжёт меня до тла. Что, услышав это, мне не захочется жить дальше.        А время всё шло и шло, создавая хоть какой-то звук в этой комнате.       Лежа вот так, я ничего не добьюсь. Я не узнаю правду — не будет повода злиться и чувствовать хоть что-то помимо боли. Нельзя лежать тут и губить себя разными мыслями. Надо идти. Надо отвлечься, чтобы не думать о нём. И вообще, я же обещала Чонгуку, что поработаю ещё два дня. Сегодня последний день моей работы в том клубе. Сегодня я должна подняться на ноги и пойти туда. Только сегодня. А потом… я не вспомню про тот клуб, в котором опять встретила его…       Постараюсь не вспомнить.

***

Клуб «Paradise» как всегда в своём репертуаре: громкая музыка и пьяницы. Везде. Я осматривала каждый уголок этого клуба, зная, что больше не зайду сюда. Больше не посмею зайти. Это место, как ни странно, стало каким-то… родным за это время. Будто бы каждая деталь значила что-то важное. Что-то родное и ценное. Может, это из-за того что здесь выступает он, и круглыми сутками тут звучит его голос или же из-за того, что тут мне дали шанс вновь увидеть его. Но я и вправду считала это место родным. Но так же я хотела покинуть его. Покинуть и никогда не возвращаться. Если бы тогда Лиса не уговорила бы меня прийти, то мне… да и ей тоже, не было бы сейчас так обидно и больно.        Во всём виноват этот клуб. — Два бокала соджу, — говорю я заказ Тэхёну, отчего тот кивает и шагает в сторону полок, чтобы достать сказанный мною напиток. Тот старик, который приходил сюда и обжимался с двумя девушками, как оказалось, постоянный клиент в этом клубе. Он приходил сюда каждую ночь и каждую ночь заказывал один и тот же напиток. Странно, я думала, что он тогда, только так зашёл в этот клуб, и что он обычно тусуется в борделях, но, видимо, он не такой уж и жалкий, как я считала.       Чуть раскачиваясь в такт мелодии, я наблюдала за тем, как Тэхён наливает в бокал напиток. В этом клубе была хорошая музыка, хоть и после того, как я выходила на улицу — в тихое место, вся моя голова гудела, даже не думая забыть ту громкую музыку. А ещё мне нравилось, когда включали его рэпы… Он выступал тут крайне редко, но его голос почти что каждый день звучал в этом помещении. И даже сейчас звучал. Странно, ещё минуту назад звучала другая музыка. А ещё его голос звучит так реалистично. Хотела бы я обернуться на сцену, но громкий стук бокалов об поднос вынудил меня встряхнуть головой и посмотреть на бармена. Тот кивнул на бокалы перед собой, в которых был соджу, мол, всё готово, теперь можешь забрать. — А когда выступает Мин Юнги? — спрашиваю я, сама не осмыслив слова, и сразу же прикусываю язык. Зачем мне это? Почему я это спросила? Разве я не хотела больше видеть его?       Тэхён удивлённо вскидывает брови, а потом криво ухмыляется. — Что-то мне подсказывает, что ты втюрилась в него. То номер спрашиваешь, то о его выступлениях интересуешься. — говорит он, а я же опускаю голову вниз, смотря на два бокала соджу. Да, я «втюрилась» в него. Ещё с шестого класса. — И ещё он выступает прямо сейчас, — с этими словами он кивает куда-то в сторону, а я резко расширяю глаза, думая, что мне послышалось. Нет. Сейчас я только слышу его голос. Прямо за спиной. Его настоящий голос.       Закрыв глаза, шумно вздыхаю и поворачиваю голову в сторону, куда кивал Тэхён. Да, это он. На сцене. Поёт. И он смотрит на меня. Его взгляд случайно наткнулся на меня, когда я обернулась. Моё сердце ускоряет темп, а он остаётся спокойным. Даже голос не изменился. И он лениво отводит от меня взгляд, отчего в моём горле появляется ком. Большой ком, который не даёт мне нормально дышать. Каждый вздох и выдох, отдаётся жгучей болью на сердце. Да, мои мысли были верны. Он притворится, что ничего не было. Он забудет меня и вчерашнюю ночь. Пока это я прокручиваю в голове его и вчерашнюю ночь каждую минуту, зная, что мне тоже стоит забыть.       Но я не забываю…        Я не такая, как он.       Резко разворачиваюсь обратно, обещая себе, что не буду смотреть на сцену, и хватаю поднос под заинтересованный взгляд бармена. Шагаю в сторону того старика, сжимая руками поднос, чтобы сохранить здравый мысль. Я не буду смотреть на него, не буду обращать внимание и забуду о нём. Я не хочу быть обузой для его жизни. Вчера, наверное, я была всего лишь подстилкой на одну ночь. И он сейчас, наверное, больше не желает видеть меня. Надо смириться с этим и понять свою ошибку, чтобы больше не совершать ее. Но… эту ошибку я понимала много лет подряд… и всё равно совершала одну за другой. Я никогда не могла учиться на ошибках. Рядом с ним — это невозможно. — Вот ваш заказ, — говорю я, ставя на стол того старика два бокала и косо бросая взгляд в сторону девушки, которая обнимает его. Ей восемнадцать, если не меньше. И это ненормально. Или же нормально? Как бы там не было, я не должна думать об этом. Или нет, я должна думать о чем-то, хоть бы не про Юнги. Я должна занять себя мыслями о других вещах. — Ты всегда опаздываешь, или же это я особый клиент? — сурово спрашивает старик, отчего я поджимаю губы. — Простите, — сухо говорю я, не желая больше тратить своё время на него, оборачиваюсь, с намерениями пойти к Тэхёну и постоять там, пока не появиться работа. Раздражённо сжимаю и разжимаю кулаки, чувствуя, что некая злость наполняет моё сердце. Юнги всё ещё выступает на сцене, а его слова из рэпа крутятся в моей голове. Это злит ещё больше. Я начала задыхаться от этой злобы и раздражения. Я не знала, что со мной происходит, но сейчас появилась некая злость на себя, на Юнги и на жизнь. На себя за то, что не имею возможности контролировать свои чувства; на Мина за то, что так относится ко мне; на жизнь за то, что так подло со мной поступает. Почему эта жизнь решила сделать Мина моим соседом? Почему эта жизнь решила сделать его моим другом? Почему эта жизнь решила? что я должна полюбить его? Почему эта жизнь решила, что мои чувства должны быть безответными?.. Я же… ничего плохого не сделала, чтобы заслужить ту боль, которую я чувствую сейчас, слушая его спокойный голос. — Устала уже? — спрашивает Тэхён, когда я тяжело вздохнув, оседаю на табуретку. Киваю головой, переведя взгляд в сторону сцены и задумчиво смотрю на светловолосого. Он всё ещё на сцене и поёт. Даже не обращает на меня внимания. Ну и пусть. — А с каких пор он тут выступает? — спрашиваю я, переведя взгляд на бармена. Тот сперва удивляется этому неожиданному вопросу, а потом смотрит на Юнги и ухмыляется, понимая, что его догадки насчёт моей симпатии были верны. Я же сильно хочу узнать с каких пор не замечала его присутствия за три квартала. — Четыре месяца, — отвечает брюнет, отчего я поджимаю губы. Не такой уж и длинный срок, как я предполагала. — А знаешь… когда он только пришёл, я хотел набить ему морду за его высокомерное поведение, — почему-то говорит он, задумчиво смотря на меня. Я удивляюсь его словам и иронично закатываю глаза.       Высокомерное… Да, у него есть такая черта. Он слишком высокомерен. — Но потом понял, что он не такой уж и плохой парень, каким хочет казаться, — я не понимала его. Не понимала, почему он вдруг решил рассказать мне о нём. Зачем мне эти рассказы, если я и так знаю всё о нём? Да, он неплохой парень, можно сказать и нежный. Но он бывает неплохим парнем только в присутствии близких. В моём присутствии он тоже бывал милым… пока я не призналась ему в этой чёртовой любви. — Почему ты это рассказываешь мне? — Ну… мне почему-то кажется, что там что-то происходит между вами, вот и я хочу помочь… Айщ, забей, короче, — отвечает он и фыркает, когда понимает насколько, по его мнению, тупо прозвучал его ответ. Это заставляет меня улыбнуться на секунду и поддаться вперёд, смотря на него. — Ты мило выглядишь, когда пытаешься помочь, но не нужно. У нас там ничего не происходит. Я… — заикаюсь я, подбирая слова, а потом продолжаю: — Не знакома с ним. И не люблю его.       Последние слова я сказала тихо, но в моём сознании они прозвучали очень громко. Я хотела этого. Хотела, чтобы я не знала его. Хотела, чтобы забыла его. Да и забуду, наверное, когда-то… если не буду приходить сюда. — Притворюсь, что поверил, — пожимает плечами он и тоже подаётся вперёд. — И да, я никогда не бываю милым. Больше не говори такого, — говорит, на секунду переведя взгляд в сторону, а потом вновь смотрит на меня, расцветая в ухмылке. Я же сразу вспоминаю эту ухмылку. Так ухмылялся Чонгук, когда хотел соблазнить Лису. И так ухмылялся он сам в тот день, когда он хотел обслужить нас с Лисой, но ему помешал Чонгук.       Ну вот, чёрт. Подумала, что нашла хорошего собеседника, а тут он начинает ко мне клеиться. Или же это я не так понимаю? — Ты соблазняешь меня? — спрашиваю я, отчего брюнет издаёт смешок. — Нет. Я просто… — начал он разговор и остановился на секунду, будто обдумывая что-то. — Увидел одну девушку и хочу причинить ей те же чувства, что она причиняет мне ежедневно. Так что… подыграй мне, пожалуйста.       Я сейчас ничего не понимаю из того, что он говорит. Хочу обернуться назад, чтобы увидеть ту самую девушку, но Тэхён остановил меня, хватая за обе щеки. — Какого хера? — спрашиваю я, чувствую его ладони на щеках. Он, как бы поняв, что это лишнее, убирает руку и нервно улыбается мне, как будто я разозлила его. Такая смена характера заставила меня опешить. У него раздвоение личности? Сегодня он холодный и отстранённый, а завтра милый, но к вечеру раздражённый? Чёрт, как же я запуталась. — Не смотри на неё, а то догадается, — говорит он, бросая взгляд куда-то мне за спиной. Это разоряет моё любопытство ещё сильнее, но я не оборачиваюсь, как и говорили. — И что ты от меня хочешь? — спрашиваю я, закатывая глаза. Чёрт, у меня и своих проблем хватает, а тут ещё этот малознакомый парень.       Он не отвечает, но не успеваю я опомниться, как он поддаётся вперёд и накрывает мои губы своими. Широко расширив глаза, я пытаюсь понять, что происходит. Когда до меня уже доходит — я отталкиваю его от себя, отчего тот отстраняется и ухмыляется, как будто ничего не было, и шепчет мне: «Спасибо». Я уже хочу ответить на него колкостью, как замираю на месте, услышав до боли знакомый голос. — Тэ, мне виски, — говорит тот, кого я не хотела увидеть, своим холодным голосом. Опешив, резко оборачиваюсь и натыкаюсь на холодные и раздражённые глаза. — Ладно, — отвечает брюнет за спиной и, судя по звукам, начинает наливать заказанный напиток в бокал.       Я же ничего не говорю. Я лишь сижу, как вкопанная, пытаясь понять, что произошло за эти две минуты. А эти холодные карие глаза, как будто пытаются проникнуть в душу и устроить там пожар. И это получается. Моё сердце начинает колотиться, ладони увлажняются, и моё дыхание сбивается. — Привет, Ким, — наконец говорит он и склоняет голову набок, всё ещё не разрывая этот зрительный контакт. Да, это был Мин Юнги. Он смотрел на меня, даже не соизволя обратить внимания на протянутый бокал Тэхёна, который уже в который раз окликнул его. Он увидел, что Тэхён меня поцеловал? Да, определённо, увидел. Иначе с чего бы он так злился? Хотя… почему он вообще злится? Нет, Дженни, не думай об этом. Подумай о том, что тебе сейчас ответить. Почему он поздоровался со мной, как будто ничего вчера не было? Вчера… ах, да, как я могла забыть, что это его фишка такая? Притвориться, что ничего не случилось со всеми девушками после проведённой ночи. И с чего я взяла, что я — исключение? С того что я его давняя знакомая? Как глупо.       Ничего не сказав, я поджала губы и встала с табуретки, решая покинуть это место. Всё равно осталось пятнадцать минут до окончания рабочего дня. Никто не узнает, если я уйду чуть пораньше. Я просто морально не готова к его обществу. Я не хочу находиться здесь ни минуты, зная, что он тут. И плевать, что это выглядит странно для окружающих: ничего не сказала парню, который поприветствовал меня. Для меня это сейчас самый логичный поступок. — Ким, стой, блять! — когда я выхожу на улицу, меня останавливает стальной голос за спиной. Зажмуриваю глаза и тяжело вздыхаю, прекрасно зная, кто это. Что ему надо? Почему он просто не оставит меня в покое, как это всегда делал?       Не успеваю я ничего сказать, как чувствую его сильную руку на своём плече и в следующую секунду холодную бетонную стену за спиной. Пискнув от неожиданности, я открываю глаза, натыкаюсь на Юнги. Он, хмуря брови, угрожающе смотрит на меня, буквально пытаясь убить взглядом. — Ч-что? — Ты, чёрт возьми, что делаешь? — спрашивает он, приведя меня в лёгкое недоумение. Его руки больно сжимают мне плечи, и мне показалось, что его голос прозвучал грубее прежнего. Обида всё ещё таится глубоко во мне, но я не подаю вида. Не хочу показать, что я сломлена из-за вчерашнего вечера. Ему всё равно будет плевать. — Ты это о чём? — тихо спрашиваю я, смотря на то, как сжимает челюсть из-за злобы. Что я ему сделала? — Сегодня спишь со мной, а завтра сосёшься с другим. Как это понимать? — он нахмурил брови ещё сильнее, в его глаза заблестели от злости. Я расширяю глаза от его слов и приоткрываю рот от удивления. Он видел, значит… Но ему то что? Почему он спрашивает про это? Почему упомянул про вчерашнее? — Почему ты вчера ушёл, так ничего и не сказав? — дрожащим то ли от холода, то ли от нервов, голосом, спрашиваю я, осторожно смотря на него. — А что я должен был сделать? Обнять тебя и сказать: «это было божественно», как в старых американских фильмах? Хах, не глупи, — с сарказмом отвечает он, но его глаза всё ещё остаются злыми и раздражёнными. Я шумно вздыхаю, не услышав ничего нового. Он всё тот же Мин Юнги. Всё тот же человек, который любит причинять мне боль. Ничего удивительного. — А зачем тебе знать, почему я с Тэхёном поцеловалась? — тихо спрашиваю я, сжимая губы, чтобы не расплакаться. Нельзя, Дженни. Ты можешь показать свои эмоции только, когда одна у себя в квартире. Нельзя показывать их другим и тем более ему.       Он, услышав мой вопрос, немного опешил, а потом принял серьёзное выражение лица. — Знаешь, ты можешь целоваться с кем захочешь. Только не с этим барменом. У него уже есть любимая девушка, но, видимо, ты решила последовать примеру своей легкомысленной подружки, — шипит он, я же сжимаю губы ещё сильнее. Но сейчас только от злости. Откуда он знает историю про Манобан? Ах, да, они с Чонгуком вроде друзья, вот и он, наверное, решил поделиться с Мином о своих «достижениях».  — Хотя… это, наверное, она последовала твоему примеру. — добавляет он, и я слышу, как моё сердце разбивается вдребезги.        Он упомянул прошлое. Зачем он упомянул прошлое? Хотел причинить мне боль? Хотел, чтобы мне было адски больно? Он же ведь знает, что прошлое причиняет мне самую дикую боль на земле… Ненавижу тебя, Мин Юнги. Терпеть тебя не могу. И ненавижу то, что полюбила такого мудака как ты. — Отпусти, — говорю я, начиная вырываться, и сжимать губы, чтобы не расплакаться. Чтобы не показать, что он сломал меня ещё раз. Ещё раз вырвал моё сердце с корнями, оставляя огромный шрам, который заживает очень медленно и мучительно. — Катись к чёрту, — раздражённо говорит он и слишком резко отпускает мои плечи, отчего моя спина ещё сильнее врезается на стену. Это и стало последней каплей. Больше не контролируя свои эмоции, я заплакала. Было больно. Но эта боль не из-за того, что моя спина сильно ударилась на стену. Эта боль сильнее. Мучительнее.       Душевная боль. — Больно, — прошептала я одними губами и зажмурила глаза. Нет, нельзя показывать свои эмоции. Он не должен видеть мои слёзы. Не должен знать, что мне больно.       Ибо ему наплевать.       Он знает, что мне сейчас больно не физически. Он знает всё обо мне. И ненавидит меня же из-за этого. Ненавидит за то, что я стала его другом когда-то, и позволила ему узнать себя, а потом собственноручно разрушила всё это. И сейчас я не хочу, чтобы он хоть что-то ещё узнал обо мне.       Но… я не могу остановить себя. Слёзы текут, не переставая, а я прижимаюсь к стене плотнее, как будто это поможет мне остановится. Юнги ничего не говорит. Он лишь стоит и молча смотрит на меня, сжимая губы в тонкую полоску и думая. Я не знала, о чём он думает. Я не хотела знать ни его, ни его мысли. Я хотела, чтобы он ушёл. Чтобы больше не появлялся в моей жизни. Хотела, чтобы он не смотрел на меня так, как будто понимает, что зашёл слишком далеко. — Уходи. Я тоже уйду, и ты больше не увидишь меня. Так что… пожалуйста, уходи, — говорю я и опускаю голову вниз, чтобы хоть как-то скрыть свои слёзы. — Моё признание в детстве было ошибкой, наша дружба была ошибкой и… прошлая ночь была ошибкой. Забудь всё это. Я тоже забуду.       Ложь. Наглая ложь. Все мои слова, вплоть до единого, были сказаны тихо, а в душе они прозвучали слишком громко, причиняя боль каждой клеточке тела. В такие моменты я хотела задрать себе шкуру, чтобы не чувствовать эту боль. Хотела вырвать себе сердце, чтобы оно не билось так громко. Хотела проглотить этот большой ком в горле, чтобы наконец вздохнуть спокойно. Но всё что я делала — так это жалко пыталась вытереть слёзы рукавами своей толстовки.       Юнги не уходил. Он всё ещё стоял на месте, обдумывая мои слова, и смотрел на меня, не отрываясь. — Наша дружба не была ошибкой, — вдруг говорит он охрипшим от холода голосом. Я широко раскрываю глаза и поднимаю взгляд на него. — Ты была самым близким мне человеком. Я мог слушать твои выдуманные рассказы и рассказать тебе страшилки в том нашем месте. Ты могла надоедать мне своим гранатовым соком, но всё равно мне было приятно, что хоть кто-то обо мне беспокоится. Мы были одинаковы — оба любили наслаждаться пейзажем, оба ненавидели учителя физики, и оба хотели полететь в космос, чтобы убедится в том, что Земля круглая, как в книжках. Это было глупо, но мне было приятно, что у меня есть такая подруга как ты. Но потом ты сказала, что испытываешь другие эмоции рядом со мной, и я вновь почувствовал себя одиноким и потерянным в собственном мире.       Услышав это, я поджала губы и зажмурила глаза. Я это и так знала. Не нужно было говорить всё это, ибо я возненавидела себя сильнее. Но… я же не виновата в том, что моё сердце колотиться в его присутствие? Что мои ноги становятся ватными, и появляется румянец на щеках, когда это он обнимает меня по-дружески? — Но твоё признание тоже не было ошибкой. Благодаря ему, я осознал, что жил в галлюцинации этой чёртовой дружбы. Да, сначала я был обижен на тебя. Даже причинял боль очень сильную, потом улетел в Америку, не сказав ни слова. Но после… я… — остановился он, с тяжелым вздохом переведя взгляд на ночное небо, а потом обратно. — Понял, что никто без тебя. Без твоих тупых шуток и вечно весёлого характера. Когда я вспоминал тебя, я чувствовал что-то странное, будто кто-то устраивает на сердце пожар, и мне становилось трудно дышать. А вчера ночью… это странное чувство усилилось. И мне сейчас кажется, что вчерашняя ночь не была ошибкой. — добавляет он, а я забываю как дышать. — Я совершил ошибку лишь однажды. И это то, что я продолжал видеть в тебе друга, даже после твоего признание в любви.       Я сейчас не знала, как описать свои эмоции. Я не знала, что должна сейчас чувствовать. Моё сердце билось бешено, а этот ком в горле… он исчез, даже не оставив следа. Что он сейчас хотел сказать этими словами? Почему мне как-то… приятно от этих слов? — Ким, кажется, теперь я не один в собственном мире… ибо я чувствую тоже самое, что и ты, — говорит он, склоняя голову набок и выжидающе смотря на меня, будто бы ждя чего-то. Я ничего не говорю. Сначала я не понимаю его слов, но когда до меня доходит смысл, на моём лице появляется улыбка. Та улыбка, которую я показывала лишь ему. Та улыбка, которая выражает счастье. Да-да, оказывается и это чувство знакомо мне.       Я отстраняюсь от бетонной стены, не смотря на легкую боль в спине, приближаюсь к светловолосому и обнимаю его. Неуверенно и медленно. Боясь, что он оттолкнет, но он этого не делает, наоборот, сам обнимает меня, прижимая к себе. Я не знаю, что на меня нашло, но я вдруг очень захотела обнять его. Обнять и забыть эти пять лет без него. Я думала, что за эти пять лет, я наконец начала нормально жить… Но я лишь нормально существовала, и сейчас я живу. Хоть и ненормально, но живу. По-настоящему рядом с ним. И я хочу радоваться каждому моменту, не думая ни о чём. И зная, что мои чувства взаимны.       Что безответная любовь наконец стала ответной.       Или же она всегда была таковой?