Aishiteru

Половина города успешно пройдена. Ноги отнимались, но это совсем не критично. Сегодня я получил отличную возможность провести время в хорошей компании. Он позвонил в десять утра. Я уже не спал и не имел никаких планов на столь редкий выходной день. Доклад по истории был успешно подготовлен, остальные задания сделаны, что значит — я могу посвятить немного времени себе. Вернее, не совсем себе — своему другу. Отчасти это и моя прихоть тоже, ведь я, в конце концов, согласился на эту прогулку. Я тянулся к Широяме, как к единственному лучику света в непроглядной тьме, что представлялась моей жизнью. Я слишком преувеличивал, считая свое существование безумием из-за одиночества. А был ли одинок? Я, возможно, не был нужен всего одному человеку. Только именно этот человек заменял мне всех. Так или иначе, но он предпочел жизнь без моего существования. И я был совсем не вправе его судить. Каждый сам решает свою судьбу. Юу сорвал несколько цветков с городской клумбы. Я не одобрял этого, ведь растения — такие же живые существа, как и мы, люди. Уроки биологии сделали свое дело. Нужно сказать, занудная преподавательница хоть и раздражала своим «прекрасным» умением усыпить половину класса, но все же вложила капельку знаний в совсем не заинтересованные учебой подростковые головы. Мы остановились у какого-то здания, чтобы немного перевести дыхание и отдохнуть. Обойти половину города за четыре часа — это весьма непростое достижение. Однако для меня оно вовсе не было таковым. Я любил гулять. И в последнее время полюбил еще сильнее. Только так можно убежать от насущных проблем. — Не понимаю, почему Акира так сказал о тебе, — Юу нахмурился, разглядывая сорванные цветы в своих руках. Цветоубийца. — Ты очень хороший. Я пожал плечами. Отвернулся, пытаясь скрыть удивление. Любопытство одержало победу. — И что же он сказал? Я снова глянул на Широяму. Он какое-то время помолчал, видимо, раздумывая над дальнейшим ответом. А я и не торопил. Хотя было очень интересно узнать, что такого мог сказать про меня Сузуки. И что-то мне подсказывало, что было бы лучше, если бы я не знал. Так и оказалось. — Он говорил, что я пожалею о том, что связался с тобой. — Вот так вот просто. Несколько слов для того, чтобы заставить возненавидеть. От самой головы и до кончиков пальцев на ногах — я должен был просто воспылать презрением. Но так и не смог. Раннее зимнее утро. Холодная почва накрыта маленьким слоем снежного одеяла. Озорные снежинки мягко щекочут кожу проходящих по огромным японским улицам людей. Таканори вышел из дома в легкой осенней курточке, совсем позабыв надеть шапку и завязать махровый шарфик на шее. О чем, конечно, тут же пожалел — холод не щадил и его, своими проворными пальцами забираясь под одежду. Перед глазами сгущался небольшой туман, не позволяя в полной мере разглядеть пейзажи перед собой. Матсумото потер красные от недосыпа глаза, наивно полагая, что это поможет ему окончательно проснуться. Не помогло. Улица встретила его непривычным снегом под ногами и морозным воздухом. Спрятав руки в карманы, он уже готов был двинуться в школу, как его взгляд зацепился за лежащее на лавочке неподалеку тело. Казалось бы, человек просто дремлет. Зимой. На холодной лавочке. Только выглядело это тело настолько болезненно, что у Таканори внутри все сжалось, заставляя его посочувствовать спящему незнакомцу. А еще он совсем не походил на старого грязного бомжа, да и вряд ли в Одаваре вообще по улицам шляются синеволосые бомжи. У Таки даже создалось впечатление, будто это кто-то из его школы. Хотелось пройти мимо. Помочь тоже хотелось — в самом деле, не оставлять же человека в беде. Да и беде ли… Возможно, у него действительно нет дома? Или обычный пьяница, не знавший, куда в эту ночь деть свою промерзшую до самых костей задницу и посему поместил ее на лавочке дворика рядом с домом Таканори. Така еще с полминуты поразмышлял, а стоит ли оно того вообще, а вдруг появится кто-то другой и поможет вместо него, и, придя все же к выводу, что «если не я, то никто», направился прямиком к бессознательному телу. Легонько потряс за плечо. Тело даже не шелохнулось. Тогда он потряс сильнее — тело наконец зашевелилось, переворачиваясь на другой бок, лицом к Таканори и ко всему остальному миру. Темно-синие волосы прятали половину лица, открывая взор лишь на промерзший кончик носа и оледеневшие губы, которые чуть ли не сливались с волосами из-за холода. Кусок лица показался смутно знакомым — наверное, и правда кто-то из школы. Либо его выгнали из дома, либо с друзьями хорошо погулял… ушел в ночь и не вернулся. Совершенно нормально для подросткового возраста. Пусть и не для Таки, но в целом — да, это вполне неудивительно. — Така…нори? — послышалось голосом Акиры. Така вздрогнул, резко обернувшись, но Сузуки поблизости не наблюдалось. Его схватили за руку. Он вскрикнул, глядя на вдруг ожившее и осмелевшее тело. И только тогда до него дошло. — Ты… я… ты… — лепетал, сам не зная что. Надо же, а Акира поменял цвет волос. И заметно похудел — настолько заметно, что его щеками, казалось, можно воздух резать. Слишком впалые. Глаза выглядели невероятно большими на фоне остального лица и пухлых губ. Раньше такого не было. Долго же он в больничке пролежал. До того долго, что перестал узнавать даже Акиру. А уж если он не узнает Акиру — значит, миру пришел конец. — Ты как тут оказался? — отпрянул, когда Сузуки попытался сцепить их пальцы в замок. Этого еще не хватало для полного счастья. Тот устало вздохнул, потирая виски замерзшими пальцами, и Таканори даже подумалось, будто они скоро отвалятся из-за такого долгого нахождения на морозе без перерыва. — Я плохо помню. Был на твоем концерте, потом пошел гулять, а как тут оказался… сказать не могу. В памяти полный провал, прости, — Акира попытался улыбнуться, что привело к весьма неприятным последствиям: из уголка потрескавшихся губ потекла маленькая струйка темной крови. Таканори проигнорировал это. — В последнее время совсем спиваюсь. Он соврал. Это Така понял сразу — он всегда чувствует ложь Акиры. Не был Сузуки ни на каком его концерте хотя бы по причине того, что Таканори больше не выступает. Таканори больше не музыкант. Таканори теперь никто. Он грустно усмехнулся своим мыслям — до сих пор ведь не знал, почему его так грубо выставили из коллектива. Ну и ладно. Он переживет. Все равно ему не нравилось то, что они играли. — И почему же ты так много пьешь? — По-другому не получается, — Акира все же натянуто улыбнулся. — Знаешь, я так рад снова слышать твой голос… Таканори подавил смешок. Нет, в нем не было и капли злости. Ни злости, ни отвращения. Становилось по-детски смешно от этой ситуации, и непонятно было, чего Сузуки пытался добиться подобного рода словами. То, что он, Така, со всех ног побежит к нему объятия и кинется на шею, тут же забыв обо всех своих обидах? А самое ужасное — он на самом хотел так сделать, и все же что-то внутри не позволяло ему, поэтому приходилось запирать это желание как можно глубже в себе, чтобы, не дай боже, не выскочило наружу и не убило в нем последние остатки гордости. Которую, впрочем, Акира уже умудрился уничтожить почти полностью, влюбив его в себя. — Ты что-то хотел? — получилось грубее, чем планировалось изначально. — Я и сам не знаю, — Сузуки отвернулся, потупив взгляд. Акира закашлялся, согнувшись пополам и чуть не свалившись с лавочки, и Така не на шутку перепугался, услышав эти ужасные хрипы, почему-то показавшиеся ему и вовсе предсмертными. Эта мысль заставила его перепугаться еще сильнее. Школа отодвигалась на дальний план. Така забыл об учебе. Нет, как бы он ни обижался, оставить Акиру умирать от холода совсем не входило в его планы. Поэтому в голове тут же начали рождаться мысли о том, как бы помочь этому пьянице не покинуть бренный мир, даже если покидать Акира и не планировал и не смог бы, даже сильно захотев. В голове Таканори будто возник огромный квадрат, который впоследствии разделился на несколько других маленьких квадратиков. Некоторая часть этих квадратиков твердила, что он сильно обижен и не хочет больше страдать из-за Акиры, тогда как другая вопила о том, что, как бы там ни было, Сузуки все же человек и ему надо помочь. К счастью или сожалению, Така сделал выбор в пользу второй. Акира к тому моменту уже перестал кашлять, лишь жадно поглощал морозный воздух. Таканори осторожно коснулся его плеча, обращая на себя внимание. — Давай так. Сейчас мы поедем в больницу, тебе помогут и… — Подожди, — Сузуки перебил его. — Я не поеду в больницу. — Умереть удумал? — Така отстранился, скрестив руки на груди. — Я вряд ли умру от обычной простуды. Но спасибо за беспокойство, мне приятно. Таканори почувствовал, как его щеки вспыхнули красным, и впервые за это утро он был счастлив от того, что на улице так холодно. Из-за холода никто и не поймет, что он просто смущается, ведь правда? — Тогда давай мы вызовем тебе такси, и ты поедешь домой, будешь отлеживаться и все такое… — Только я вряд ли попаду домой, — он устало вздохнул. — Родители работают, брат в школе, потом у него репетиция, а ключей у меня нет. — Как это? — Така сощурил глаза. — Тебя обделили ключом? — Не в этом дело. Просто я должен был прийти еще вечером, Тацуя открыл бы мне дверь. Матсумото нахмурился, обдумывая слова парня. Потом, тяжко вздохнув, принял весьма тяжелое решение. — Ладно, раз уж так все сложилось, оставайся у меня, — с каким же трудом ему дались эти слова. Ему показалось, будто Акира в состоянии осветить всю землю своим внезапно появившимся блеском в глазах. Таканори в этот момент ни о чем и не подозревал — это случится позже, когда он останется один на один с собой. Когда Акиры не будет рядом. И когда появится хорошая возможность подумать. — Спасибо, — поблагодарил Сузуки, осторожно поднимаясь с лавочки. Таканори не ответил. Он аккуратно придерживал Акиру, пока они поднимались в нужную квартиру. Повезло, что Така жил на первом этаже, поэтому дополнительных сложностей у них на пути не возникало. Первый урок был благополучно прогулян. Ну и пусть. Человеческая жизнь важнее, чем какая-то учеба, местами даже бесполезная. Конспекты восстановить можно, человека воскресить — нет. Спасибо мрачным картинкам, возникавшим в голове Таки, потому что, если бы не они, он бы никогда не решился на столь отчаянный поступок. Он вообще любил постоянно все преувеличивать и додумывать, достраивать сюжеты после чужих коротких слов. И не всегда они оказывались правильными, а зачастую — и вовсе наоборот. Никогда раньше Акира не бывал в его квартире. Ошивался иногда у дома, но внутрь не смел зайти. Така даже сам не предлагал, посчитав, что на данном этапе их отношений это будет лишним. Они еще недостаточно близки. Тем временем этапы эти стремительно развивались, а устои Таканори оставались все теми же. А потом они с Акирой и вовсе расстались, поэтому причин для совместного времяпровождения в доме Матсумото исчезли вместе с их любовью. А была ли это любовь? Таканори с уверенностью мог сказать, что любил. До того сильно, что бабочки внутри него уже не просто порхали — они умирали от глубины его чувств. Еще немного, и эта любовь могла достигнуть бы Марса, а может, и других планет, что находятся намного дальше. Он часто задумывался об этом в последнюю неделю перед расставанием с Акирой. Сузуки в его жизни становилось все меньше и меньше, а чувства Таки укреплялись все сильнее, и он не мог уже никак остановить этот процесс, все больше теряя рассудок. Чем реже они виделись, тем отчетливее он понимал, что без него и для прожить не может. Да что там, уже пять минут без Акиры становились настоящей пыткой. И он мечтал. О том, что когда-нибудь у них будет своя квартира. Они получат высшее образование и уедут далеко. Вместе. Он посвящал ему свои стихи, о которых Акира не знал. И лишь после разрыва стихи эти превратились в бессмысленный хлам, который никогда не дойдет до того, кому они посвящены. Более того, Така думал, что, если бы они дошли, Акира бы посмеялся над ними вместе со своими друзьями, потом смял бы грязную бумажку, разорвал бы на мелкие кусочки и выбросил бы в урну. В общем, сделал бы почти то же самое, что он сотворил с чувствами и сердцем Таки. Только уже физически. В квартире было безумно тепло и уютно, и после холодного воздуха с улицы это ощущалось вдвойне сильнее. Таканори чуть заметно улыбнулся, глядя на то, с каким интересом Акира рассматривал его жилище. — Мило тут у тебя, — вынес вердикт Сузуки, тут же закашлявшись. — Нужно проверить температуру. — Така обеспокоенно поглядел на Акиру, сильнее в него вцепившись. — Наверное… Тут же встал другой вопрос: куда пристроить Акиру. Поселять в своей комнате Така не спешил — слишком рискованно, там много его личных вещей, кто знает, что в голове у Акиры. Поэтому он разместил его на диване в гостиной, приволок свою любимую подушку и одеяло, заботливо укрывая парня. Тот даже не сопротивлялся, позволяя делать с собой все что угодно, будто бы даже наслаждаясь процессом. Как только Акира оказался в теплой и мягкой обстановке, Таканори принялся искать градусник. Пару раз выругался, потому что заветная вещица, как назло, не находилась. Обнаружился градусник в самом не подходящем для градусников месте: на полу. И Таканори в третий раз выругнулся, чуть на него не наступив, а потом вздохнул с облегчением и принялся измерять температуру тела Акиры. Пока Сузуки лежал с градусником, он сбегал на кухню, успев налить чай, и приволок в гостиную поднос с горячим напитком и кучей еды. Градусник к тому времени уже преспокойно лежал на диванном столике. — Ну что там? — Таканори поставил поднос на столик, присаживаясь рядом с Акирой. — Тридцать восемь и четыре. — Слушай, — он чуть поерзал на диване, потом приложил руку ко лбу Акиры. Горячий. — Может, все же стоит скорую вызвать? — аккуратно начал. — Ни, — Акира чуть отстранился, — за, — тяжелый взгляд в глаза, — что. — Ну и вредный, — тихо пробурчал Така себе под нос, однако был тут же услышан. — Я знаю. — Я тебе поесть принес. И чай. Обязательно пей чай. Акира внимательно оглядел поднос с едой, принесенный таким доброжелательным Матсумото. — Да уж, с голоду точно не сдохну, — взял одну из конфет. — Спасибо, мамочка. Таканори хотел уже возразить, однако телефонный звонок прервал его планы. Тяжко вздохнув, он поднялся с дивана и, вытащив мобильник из кармана, глянул на дисплей. Кою. — Да? — Алло, Така, ты где? — чуть ли не прокричал Такашима. — Дома, — как ни в чем не бывало ответил Таканори, убавив громкость на телефоне, чтобы, упаси господь, его барабанные перепонки не лопнули от громкого голоса друга. И чтобы Акира не подслушал. — Ты издеваешься? — Кою завопил еще громче. — Мне Танака уже скоро голову оторвет, если я тебя «даже из-под земли не достану», — он спародировал голос учителя. — Слушай, Шима, у меня тут проблема, я не могу… — Ты хочешь лишиться головы? — Кою перебил. — Ничего не знаю, жду тебя в классе через десять минут. — Но я же не успе… — он не закончил предложение, потому что трубку бросили. — Твою ж налево. — Что-то случилось? — послышалось со стороны дивана, и Таканори мысленно простонал. «Ты случился», — подумал он, направляясь к шкафчику с лекарствами. — Эй, ну я как бы жду ответа… — Акира не унимался. — Да в школу нужно, — Така отмахнулся, приближаясь к Сузуки с кучей лекарств в руках. — Танака-сенсей совсем озверел, угрожает Шиме голову оторвать, если я не приду, — он снова присел рядом, разглядывая «сокровище» у себя в руках и раздумывая над тем, чем всё-таки лечить Акиру. — Кто такой Шима? — Сузуки нахмурился. — Одноклассник. Друг, — Таканори протянул белую таблеточку и ранее не тронутую бутылку с водой, стоявшую на полу рядом с диваном еще с прошлого вечера. — Всего лишь друг? — Акира сузил глаза, и по его взгляду Така понял, что он явно не доволен таким ответом. — Мы с ним в группе одной играли, он гитарист. Такашима Кою. Уруха, если тебе будет угодно, — он надеялся, что ответил достаточно информативно и Акира все же уймется, однако выражение лица Сузуки стало еще более хмурым, чем было изначально. — Надеюсь, ты удовлетворен? — Нет. — Да ладно? — брови Матсумото изогнулись в недоумении. — Тебе что, всю его биографию пересказать? — Нет. Немногословность Акиры уже начала его раздражать. — Почему ты вообще спрашиваешь? — Потому что ты мой. — Резко ответил Акира, после чего проглотил таблетку, тут же запивая. Акира. Его. Ревнует?.. — Слушай, он правда мой друг, — оправдывался, сам не понимая почему. — И запомни, пожалуйста. Я не твоя собственность. И не собственность вообще. Он поднялся с дивана. — Через полчаса выпей вот эту таблетку, — он положил одну из пачек на столик. — Потом — вот эту, — уместил рядом еще одну пачку. — Ровно через два часа. И сделай себе вот этот раствор, если сможешь встать. Я тебе позже напишу, когда и что еще нужно выпить. Или позвоню. — Буду ждать, — просто ответил Акира. — Сам звони, если буду нужен, — он двинулся в коридор. — Ты мне всегда нужен. — Акира! — его щеки снова вспыхнули. — Прекрати… На улице не стало ни на один градус теплее — будто даже наоборот, и весь путь до учебного заведения Таканори молился богам, которых знал, чтобы это поскорее закончилось. Впрочем, боги и так смилостивились над ним, ведь до школы нужно было всего лишь пройти парк и перейти дорогу. И Така даже успел подойти к светофору именно в тот момент, когда загорелся зеленый. Чудо небесное. Он пришел ровно ко второму уроку. Минута в минуту оказался в классе. Поздоровался с Шимой, прежде чем уместиться на свое законное место у окна. Затем поздоровался с сидевшим перед ним Атсуши. Он увидел, как Бакаги, располагавшийся за партой через Кою, поглядел на него с отвращением и отвернулся, как только заметил на себе его взгляд. — Индюк напыщенный, — произнес Шима, глядя на Накамуру. — Не обращай внимания. — Я и не собирался, — ответил Така как раз в тот момент, когда учитель вошел в класс. Танака-сенсей не оторвал голову ни ему, ни Такашиме. Немного поругался. Пригрозил директором и родителями, а дальше дело не зашло. И все-таки злить преподавателя явно не стоило. Таканори впервые принимал на себя агрессию преподавателя,при этом являясь одним из самых приметных учеников в классе. Но сегодня Танака не был благосклонен даже к нему. Три урока Таканори отсидел спокойно. Он то и дело ловил на себе напряженные взгляды Накамуры. Бакаги, стоило Таке увидеть, что на него смотрят, тут же показательно отворачивался. Таканори это злило, но он старался себе не портить настроение, которое и так был не самым лучшим в связи в болезнью Акиры. Он столько раз порывался написать или позвонить Сузуки, что уже сбился со счету, постоянно себя одергивая. Матсумото не мог думать ни о чем, кроме как о состоянии Акиры. Спала ли у него температура? Выпил ли он таблетку? Почему не звонит? Все ли с ним хорошо? А потом он заставлял себя перестать думать. Не сказать, что получалось. Он все так же думал, думал. Думал. Об Акире думал. О том, как он назвал его. «Мой». О его ревности думал. О темно-синих волосах, которые идеально ему подходят — да что вообще Акире не к лицу? О его пухлых губах думал. О бархатном голосе с легкой хрипотцой тоже думал. И снова заглушал бесполезные мысли. Учеба не хотела задерживаться в голове надолго — Акира полностью ее вытеснял. Ему не нужно быть рядом, чтобы заставлять терять голову. Ему нужно просто быть. В столовую он пришел один. Впервые за два с половиной года в этой школе ему захотелось посетить столовую и перекусить. В предыдущих школах он также наотрез отказывался от посещения столовых — везде еда была настолько отвратительной, что отбивала всякий аппетит. Пару раз он даже отравился, а потом появился страх питаться в учебных заведениях. Еду с собой тоже не носил — считал, что вполне может выдержать до окончания уроков. А сегодня вот пришел… — Ты какой-то совсем невеселый, — Атсуши присел рядом, раскладывая на столе свой обед. — Да что-то обстоятельства не располагают к веселью, — честно ответил Така, впервые за долгое время не скрывая своих истинных эмоций за маской жизнелюбия. — Я догадываюсь, с чем это связано, — Кою присел напротив Матсумото. Еда лежала рядом. Таканори снова глянул на нее. Аппетита стало меньше. Он уже пожалел, что сюда приперся. Нужно было взять кофе вместо сока. И отказаться от блюда весьма сомнительного происхождения. Вздохнув, он принялся ковыряться палочками в странной жиже, отдаленно напоминавшей мисо-суп. Взял кусочек, поднес к губам. Осторожно проглотил. Тут же скривился — ну и гадость. Еда за годы непосещения столовой стала куда хуже. — У тебя такое лицо сейчас, будто ты младенца съел, — Атсуши усмехнулся, глядя на страдания друга. — Это, — он снова потыкал содержимое чашки, — хуже. Конечно, это ведь не нежнейшие онигири и не клубничный чизкейк, которые так вкусно готовит мама Атсуши почти каждый день. Мама Таки же совсем не знает о том, что ее сын не ходит в столовую — зачем лишний раз расстраивать родительницу? Таканори тоже считал, что незачем. Шима рассмеялся, с абсолютно спокойным лицом поедая точно такой же суп, что и Така. Матсумото же снова попытался проглотить немного еды. И вновь его перекосило от отвращения. Поняв, что эту жижу больше даже не стоит пытаться есть, он отодвинул от себя чашку, отдавая предпочтение яблочному соку. Осторожно осмотрел стаканчик, нет ли там чего, и только убедившись, что напиток полностью безопасен, принялся пить. — Кстати, — проговорил Кою с набитым ртом, — почему ты не пришел на первый урок? Така задумался, как лучше ответить. Сказать «лечил бывшего у себя дома» — это, как минимум, странно. Сказать, что лечился сам? Тогда почему вообще пришел? Из размышлений Таку вывела вибрация мобильника, который Шима тут же схватил, отрываясь от еды. Таканори непонимающе глянул на друга. Потом посмотрел на телефон в руках, с ужасом заметив, что телефон-то его, а тот, что принадлежит Кою, преспокойно лежал рядом с Такашимой. — Ой… — Кою положил телефон Таки обратно. — Прости, перепутал. — Ничего, — Таканори попытался улыбнуться. — Они ведь так похожи… — глянул на телефон Шимы, после чего на свой — и правда, одна модель, только разная расцветка. — Зато теперь я понял причину твоего отсутствия, — Такашима как-то странно подмигнул. Таканори тут же схватил свой телефон. На экране высветилось сообщение. Сузуки Акира: 13:45 «И все равно ты только мой» Ну и как это понимать? — Поделись? — У кого-то было сегодня веселое утро… Чертов Сузуки. Нужно было ему именно в этот момент написать именно это сообщение. Выделить именно последнее слово. Ничего, вернется Таканори домой чуть позже и устроит ему сильную взбучку. И все равно, что это глупое сообщение вызвало в нем желание по-детски улыбаться. Подняло настроение. Акира уже третий раз за день заставил его краснеть. Даже несмотря на это, хотелось расправить крылья счастья и улететь туда, где очень хорошо. Желательно с Акирой. Плевать, что крыльев нет. И что Акира идиот — на это тоже плевать. Ведь так хорошо… и стыдно. Безумно стыдно. — Ты чего завис? — Атсуши пощелкал пальцами у него перед лицом, выводя из транса. — Неужели так хорошо было? — Да иди ты, — Таканори несильно пихнул друга в бок. — Вы вообще неправильно поняли. Все совсем не так было. — А как же было? — Кою чуть пододвинулся. — Просвети же нас. — Не горю желанием. — Шима, ты придурок. Я бы тоже не хотел рассказывать всем о таких интимных подробностях… — Атсуши многозначительно глянул на Кою, потом на Таку. Тот вскипел. — Приятно пофантазировать, — он отставил стакан недопитого сока, резко поднявшись со стула и уходя прочь из столовой. Последующие уроки прошли более спокойно. Кою и Атсуши отстали со своими дурацкими разговорами, учителя не ругались. Только вот информация по-прежнему не усваивалась. Акира по-прежнему был идиотом. И Бакаги по-прежнему «прожигал» глазами спину Матсумото. Тот же старательно делал вид, будто ничего не замечает. Накамуру это не успокаивало, да и Таке лучше не становилось — кому вообще понравится подобное? Но он все равно упорно продолжал игнорировать одноклассника. Пусть хотелось встать с места. Накричать. Хорошенько встряхнуть у всех на глазах. Спросить, почему его выкинули из группы, ничего не объяснив. Высказать пару «ласковых» слов. И, возможно, ударить. Сильно так, по лицу. Но он сдерживался. Разум твердил, что ни к чему хорошему это явно не приведет. А еще не хотелось новой ругани с Танакой, посему приходилось терпеть. И ждать, пока закончится этот мучительно долгий день. На последней перемене перед окончанием учебного дня в их класс зашел незнакомый парень с блестящим пакетиком в руках. Таканори видел его впервые не только в этой школе, но и в своей жизни. Парень остановился на пороге, оглядывая класс, после чего направился к сидевшему за первой партой среднего ряда однокласснику Таки по имени Ичиро. — Ты знаешь Сузуки Акиру? — спросил незнакомец. Матсумото вздрогнул, услышав знакомое имя. Может, ему послышалось. — Я знаю Акиру, но только не Сузуки, — ответил Ичиро. — Короче, — паренек что-то вынул из пакетика и положил на парту. — Мне просили это тебе передать. — Неожиданно, — Ичиро взял в руки вещицу, немного покрутил перед глазами, и Така смог разглядеть в предмете плитку шоколада. — Спасибо. Парень удалился из класса, Ичиро распечатал шоколадку и с наслаждением начал поедать сладкие ломтики, в блаженстве зажмуривая глаза. Ичиро ел не просто шоколад. Это был любимый шоколад Таки. Любимый шоколад Таки, который был подарен ни кем иным, как Акирой. И подарен не ему, а его однокласснику. Эта мысль отбивала все желание продолжать сидеть в школе вообще. Хотелось сбежать. Куда — не имеет значения. Просто бежать. Лишь бы подальше отсюда. Туда, где нет Ичиро и шоколада. Где нет странных парней. Где нет Накамуры и Танаки-сенсея. Где нет никого… и ничего вообще. А может, это просто ошибка? Может, шоколад предназначался для Матсумото? Просто парень перепутал. Ведь Таканори и Ичиро немного похожи: оба маленькие, худенькие и со светлыми волосами. Черты лица немного разные, но типаж один. Таканори весь урок утешал себя лишь этим. И снова не думать. В голове раз за разом возникали картинки, как Ичиро с наслаждением жует шоколад. Любимый шоколад Таки. Шоколад, который подарил Акира. Така вышел из школы — воздух не стал теплее. Расстроился. Но до дома идти совсем недолго. Не больше пяти минут. Лишь бы дойти. Не свернуть никуда по пути. А дома есть Акира. С ним нужно поговорить. Про шоколад. И про сообщение тоже. В самом же деле, не мог он после таких слов на полном серьезе дарить шоколад другому? А если и мог? Имеет ли значение теперь? Они ведь расстались… еще полгода назад. Голова кружилась. Мысли путались. Таканори присел на лавочку неподалеку от школы. Перевести дыхание. Собраться с мыслями. Нормализовать физическое состояние. А потом идти. Он почти был готов, когда на место рядом с ним приземлилась внушительных размеров туша. Приземлилась слишком близко и, тут же это осознав, отодвинулась. Заговорила: — С каких пор ты стал таким? Таканори глянул на Бакаги. Во взгляде — отвращение, граничащее с ненавистью. Очки не помогают скрыть эмоции. Лицо кривится от неприязни. И отчего же?.. — Каким? — искреннее недоумение. — Ненавидишь весь мир. В самом ли деле? — Почему ты так считаешь? Больше, чем весь мир, он ненавидел только себя. Но он никогда не показывал своей ненависти. Не делал ничего, что могло бы заставить людей так думать о нем. Или он просто чего-то не знал? — Я так любил тебя, — Накамура поджал губы, отводя взгляд. — И так сильно разочаровался. Бакаги поднялся с места, намереваясь уйти, однако тут же развернулся, видимо, желая сказать последнее слово перед уходом. — Polar System больше нет, ты знаешь об этом? Вчера было последнее наше выступление. Спасибо. Ответа на свой вопрос Така так и не услышал. Удаляющиеся шаги Накамуры постепенно его отрезвляли. Бакаги благодарил. А сколько яда было в его словах — им, наверное, теперь можно добрую половину планеты перетравить. И снова его обвиняли в том, к чему он совсем не имел отношения. Виноват в распаде группы, из которой его же первым и выдворили, а потом еще месяц репетировали без клавишника? Так глупо. Он пожалел, что не вскочил с лавочки. Ничего не ответил. Просто сидел и принимал каждое плохое слово в свой адрес. А теперь эти слова начали медленно его разъедать. Бакаги уже и след простыл. Таканори все сидел. Сидел. Потом поднялся и на негнущихся ногах отправился домой. Там Акира. Накамура ушел. Бросил его. Но Кои и Атсуши — нет. Еще есть Акира. Нет лишь гарантии, что он снова его не оставит. Дома было тихо. Раздевшись и разувшись, Таканори прошел в гостиную. Акира спал. Така присел рядом, на краешек дивана. Несколько минут смотрел на спящее лицо Сузуки. На слегка приоткрытые пухлые губы с засохшей капелькой крови в их уголке. На чуть подрагивающие пушистые ресницы. Он чувствовал его размеренное дыхание. Провел рукой по лбу — все еще горячий, но уже не настолько. Температура постепенно спадала. Потом он погладил его по волосам. Хотелось поговорить. — Что же я сделал не так… — тихо зашептал, продолжая гладить волосы Сузуки. — Я ведь просто… просто хотел играть в группе. Я ведь просто люблю музыку, зачем он так? Они ведь выгнали меня. А теперь я виноват в распаде. Что не так со мной? Я ничего не делал. Я просто лежал в больнице. Неужели из-за этого все? Почему, почему… почему? — он осторожно переместил руку на щеку. Пока Акира где-то далеко в сновидениях — можно позволить. — Потому что эта группа тебя не заслуживает, — послышалось рядом. — Они слишком плохо играют по сравнению с тобой. Его руку накрыла другая, более грубая и тяжелая. Таканори попытался вырваться — бесполезно. Его держали слишком крепко. — Зачем ты убегаешь? — Акира открыл глаза, глядя на растерявшегося Таку. — Я думал, ты спишь, — он снова попробовал выдернуть руку, но Акира держал слишком крепко. — Недавно проснулся, — Сузуки потер глаз свободной рукой. — Тебе понравился мой маленький подарок? — Подарок? — недоуменно уставился. — Ну… я попросил одного своего приятеля порадовать тебя шоколадом. Ты ведь его получил? Так вот в чем было дело. Тот парень действительно обознался, по ошибке вручив шоколад другому. То-то Таканори не знал его, никогда не видел среди других друзей Акиры, хотя долгое время думал, что познакомился уже со всеми. Наверняка это кто-то новенький. — Не совсем, — разочарованно вздохнул. — Немного не тому вручили. — В смысле? — Акира чуть приподнялся. — В прямом, — отвернулся. — У меня в классе учится похожий на меня парень. Твой друг обознался. — Вот оно что… — Сузуки призадумался. — Никогда больше так не говори. — Как? — Все люди разные. Не сравнивай себя ни с кем. Он промолчал, делая вид, что увлеченно рассматривает шторы. Какие они, оказывается, красивые. Ядовито-красные. Цвет агрессии и тяжелой страстной любви. Цвет настолько яркий, что мог бы и прорезать человеческие глаза уже издалека. За окном — поезда. Чуть вправо, недалеко от входа на вокзал — маленький фонтанчик, в том самом месте, куда не доходит вид из окон его квартиры. Ночью вода сияет разными цветами, будто окрашивая жизнью пространство вокруг себя. Таканори любил его. Раньше он ловил себя на мысли, что хотел бы погулять там с Акирой. Всего лишь иногда… и сейчас. Легонькое прикосновение губ к его пальцам возвращало в реальность и отрывало от бессмысленного созерцания уже изученных до дыр штор и мыслях о вечном — поездах. Он со злостью во взгляде уставился на наглого Акиру, но руку убирать не стал. Да и злился ли он? Скорее, обманывал самого себя. Желания твердили одно, а разум не слушался. — Зачем ты делаешь это? — спросил вслух. А хотелось ли знать ответ? — Потому что ты мне нужен. В том, что произошло, нет твоей вины. Я сам все это устроил, — Акира отпустил руку, принимая сидячее положение. — Я действительно многое осознал за время твоего отсутствия в моей жизни. Понимаю, у тебя нет никаких оснований верить мне. Но я сделаю все возможное, чтобы доказать, что мои слова — не просто пустой звук. И он сдался. Уткнулся носом в плечо, как маленький ребенок. Боялся разреветься. Хоть Акира и говорил красиво, но полностью довериться ни в коем случае нельзя. Вот пусть докажет, а потом… а потом он обязательно раскроется. Если, конечно, его не бросят снова. — Знаешь, я собираюсь поступать в Токийский университет искусств, — Акира резко сменил тему. — Если ты так сильно хочешь связать жизнь с музыкой, то мы можем готовиться к поступлению вместе. Ты только скажи мне об этом, ладно? — Спасибо, — натянуто улыбнулся, отстраняясь. — В Токио? Я ведь ни разу там не был… — Все когда-то бывает впервые. Матсумото коротко кивнул, соглашаясь. Затем, вспомнив, что Акира вообще-то болен, потянулся к лежащему на столике градуснику. Сузуки тихо простонал от недовольства, но Така не собирался отступать. Еще чего. Градусник показал ровно тридцать семь и пять. До идеальной температуры далековато, но уже что-то. Таканори снова напичкал бедного Акиру лекарствами. Потом они смотрели какой-то идиотский фильм, крутящийся по телевизору. Акире звонил Тацуя. Така слышал доносящиеся из трубки ругательства Сузуки-младшего и тихо хихикал. Акира пробыл у Таки до шести часов вечера. А через какое-то время все-таки вызвал такси и уехал, пообещав связаться с ним позже. И в этот раз он сдержал свое обещание.