Враг не предаст

      — Значит, всё? — усмехнулась Нэнси. — Вот так просто?       — Вот так, — угрюмо качнул головой Дэрли, продолжая копаться в груде вещей.       — А что там, куда нас отвезут? — не угомонилась Нэнси.       — Там дом. Много комнат. Кормят два раза в день, можно душ принять, — всё так же угрюмо отвечал собеседник. — Через несколько лет обычно разрешают выходить на улицу, снимать жилье. Всё не так плохо.       — Ну да, если забыть о том, что каждый день в тебя тыкаются десятки сраных обмудков, — пожала плечами Нэнси.       — Помолчи, пожалуйста, — попросил Дэрли.       — Ты совсем не похож на своего братца. Он бы мне уже давно шею свернул. А ты вежливо просишь заткнуться! Как мило.       — Ты уж хотя бы постарайся доказать, что его методы работают хуже моих. А то что-то я начинаю в этом сомневаться.       Нэнси нахально усмехнулась и откинулась на спинку кресла, в котором сидела. Она действительно пыталась молчать, но тем для диалога — а в особенности вопросов — у неё было слишком много. Дэрли всё ещё копался в огромной куче одежды, а когда закончил, протянул некоторые вещи Нэнси.       — Оденься, — сказал он и отошёл в сторону.       Нэнси брезгливо поморщила нос, осматривая странные предметы гардероба. Она никогда не носила ничего подобно и понятия не имела, какая женщина с минимальными зачатками вкуса и уважения к себе смогла бы надеть такое. «Это вульгарно» — сказала бы Нэнси год назад. Но сейчас любая вещь, независимо от стиля или фасона, была для неё непривычна, если учесть, что на протяжении года она её не носила.       И того в руках у девушки оказались: тонкий розовый топик из полупрозрачной ткани, чёрная мини-юбка, короткий пиджак, который был способен прикрыть только плечи, и туфли на высоченной платформе, которые крепились тонким ремешком на лодыжке. Балансировать на них Нэнси вряд ли бы когда-нибудь смогла. Пожав плечами, она принялась натягивать на себя юбку.       — Откуда здесь столько бабского тряпья? — поинтересовалась Нэнси. — Чьё это?       — Ну, как правило, это вещи тех, кто умер, — ответил Дэрли.       — А мои шмотки там есть?       — Нет. Твои оказались слишком скромными.       — А куда их дели?       — Дог сжёг их.       Нэнси нахмурилась, попутно натягивая на себя топик, и не сводила глаз с Дэрли, который чувствовал себя неловко.       — Скотина, — фыркнула вскоре она. — Это было моё лучшее платье!       — Извини.       — Да насрать. У меня теперь тряпки поинтереснее есть, — посмеялась Нэнси и небрежно покрутилась перед смущённым Дэрли, одновременно пытаясь удержаться на высокой платформе туфель. — Как тебе?       — Пойдёт, — кивнул тот.       — Так себе из тебя ухажёр, — махнула рукой Нэнси и приблизилась к Дэрли ближе. — И что, совсем не сексуально?       — Для посетителей борделя вполне.       — А для тебя?       — А я не нахожу болезненность привлекательной.       — Тебе что, совсем не нравится то, что здесь происходит?       — Нет.       Нэнси села на пол и с подозрением осмотрела Дэрли. Но он выглядел спокойным и уверенным. Если присмотреться повнимательней — безумно уставшим. А в целом так, словно у него не оставалось сил для вранья.       — Да ладно, — приподняла бровь Нэнси. — Толпа голых тёлок вокруг и тебе это не нравится? Чушь.       — Единственное, что мне когда-то нравилось на этом ранчо, это то, что мой брат здесь изолирован от нормального общества, — тяжело вздохнул Дэрли. — Но и это уже не важно. Я бы не смог держать его здесь всегда. К тому же, этот плюс всегда перекрывало множество минусов.       — Если ты всё это понимаешь, выходит, ты нормальный, — пожала плечами Нэнси.       — Невозможно видеть всё это и оставаться нормальным.       — Если сравнивать с Догом, то всё не так плохо.       — Если сравнивать…       — Да что с ним вообще не так? Чёрт, вы просто находка для психотерапевтов!       — Это теперь не важно.       — Ничто не важно. Сегодня меня уже не будет. Мы никогда больше не увидимся. Тогда какая разница?       — Выходит, что никакой.       — Так поговори со мной, — Нэнси уселась поудобнее и закинула ногу на ногу, после чего уставилась на собеседника. — Почему ты нормальный, а твой брат нет? И что может заставить человека стать таким?       — Я и сам не знаю, — пожал плечами Дэрли и задумался, устало уставившись куда-то в стену. — На моей памяти Дог всегда был таким. Жестоким. Бил меня, бил мать, нашего пса, дрался с моим отцом, дрался в школе.       — А ты нет?       — Нет. Я был совершенно не такой. Я был спокойным ребёнком. Да и ранимым, к тому же. Но мать говорила, что когда-то и Дог был таким.       — Тогда в чём была между вами разница?       — Разница была огромной. Как оказалось.       — Ну например?       — Дога мать нагуляла. В то время она была слишком молодой. К тому же употребляла наркотики, жила на пособие. Меня тогда ещё и в планах не было. Дог говорил мне, что наша мать издевалась над ним. Могла заняться сексом при нём с каким-то извращенцем, да и с несколькими сразу тоже. Он рассказывал мне обо всех подробностях, но я был маленький тогда и ещё не понимал, что к чему, просто боялся. Потом понял. Так что маме пришлось рассказать мне об этом, когда я начал задавать вопросы. Самое поганое в этой истории то, что в один злополучный день, решив, что сын причина всех её несчастий, она решила избавиться от него.       — И что же она сделала?       — Она вытолкнула его из окна. Шесть этажей, чёрт возьми… Она хотела убить его.       — Жаль, что не получилось, не так ли? — усмехнулась Нэнси.       — Возможно, так было бы лучше. Но тогда бы и я никогда не появился. Всё это взаимосвязано. Не важно. Так или иначе, Дог получил внутричерепное кровоизлияние и тяжёлую травму мозга. Мама рассказывала мне всё это со слезами. Сказала, что тогда у неё голове что-то словно щёлкнуло. Ей стало жаль его. Она решила всё исправить, начать жизнь с нуля. Нашла любящего мужа — моего отца — который пытался относиться к Догу с пониманием. Мама хотела всё изменить и надеялась, что Дог забудет обо всём этом. Думала, что он слишком маленький, чтобы держать на неё обиду. Но он не оправдал её надежд.       — Что он?       — Он возненавидел мать после того случая. Она рассказывала мне это и я не мог поверить в то, что такой ангельский человек, как моя мать, мог так поступить. Я знал её как любящую и заботливую женщину. От прежней жизни действительно практически не осталось следов. Но как бы сильно она не изменилась, Догу было на это уже наплевать. Он бил её по любому поводу. Меня тоже, если я пытался заступаться. Только мой отец мог с ним справиться. Но тогда уже мать вмешивалась. Говорила, что заслужила. И так по кругу, вплоть до её смерти. Она до последнего хотела загладить вину. Поэтому и завещала Догу это ранчо.       — Ух, ну поле для сумасшествия огромно. Как ты думаешь, что стало причиной? Такой поступок матери? Или травма мозга?       — Я не знаю. Дог никогда не позволял помогать себе. Говорил, что с ним всё нормально. Поэтому узнать точно об этом я уже никогда не смогу. Но я очень хотел как-то изменить его. И из-за этого не бросил. Даже когда он загремел за решётку. Наоборот, я надеялся, что если он отсидит, то что-то — хоть что-нибудь — поменяется в его голове.       — По моим скромным ощущениям, этого не произошло.       — Вот именно. Абсолютно ничего не изменилось — стало только хуже. Когда Дог вышел, я встречал его с дурной новостью, которая, как я думал, заставит его простить мать за тот поступок. Когда он вышел, я сказал ему, что она умерла. Но оставила на него целое ранчо, которое он очень любил.       — Чёрта с два.       — Точно. Он просто пожал плечами и сказал, что ему жаль, что он не убил мать собственными руками. Потом сообщил, что знает, как заработать. Он познакомился со Штурмманном в тюрьме. Это один ублюдок из шайки Роттена. Боюсь, вам тоже скоро придётся познакомиться. В общем, Дог предложил то же самое мне, когда узнал, что… Что моя невеста больна. Так мы и вошли в этот круговорот. Построили всё это. Вместе.       — Чувствуешь за собой вину?       — А как я могу её не чувствовать? Ты не представляешь, сколько людей мы убили за более чем десять лет. Сотни человек! Я думал, хорошо, что Мартин сидит здесь, вдали ото всех. Но это не помешало ему убить столько людей. И я помогал ему в этом. То есть Дог… Плевать. В итоге цель не оправдала средств. Наоми всё равно умерла. И уже очень давно. Отец оборвал со мной все связи, когда узнал, что я не отвернулся от брата, которого он теперь ненавидел. Моя жизнь разрушена. А сейчас Дог даёт мне эту жалкую надежду на то, что шанс ещё есть.       — Ты сбежишь вместе с ним?       — Хотел бы я в это верить. Знаешь, я ведь не врал, когда говорил всё это ему. Я действительно хотел бы, чтобы он изменился. У него появилась семья, он стал другим. Реально другим. Понимаю, как это звучит… Прости, что оправдываю его. Он столько боли тебе причинил, что говорить о его улучшениях просто безумие.       — Так ты хотел бы бежать вместе с ним?       — Всё равно уже слишком поздно. Я хотел бы верить, что ещё можно что-то исправить. Но понимаю, что самым лучшим решением было бы просто пристрелить его, как бешеного пса.       — Почему ты так думаешь?       — Потому что так было бы лучше для всех и для него самого. Не было бы всех этих ужасных смертей. Да и Мартину не пришлось бы рано или поздно вновь сесть в тюрьму и наблюдать, как рушится всё то последнее, что у него осталось. Он ведь никогда не изменится. Он болен, но с этой болезнью ничего нельзя сделать. Поэтому, знаешь, я думал убить его… Но я не могу.       — Что тебя остановило?       — То, что он мой брат. Самый близкий для меня человек. И ближе никого больше не будет… Мне жаль, что я не могу этого сделать. Я никому не могу помочь. Но я бы хотел, чтобы он умер. Чтобы он никому больше не причинил вреда и не мучился сам. Я жестокий человек, не так ли?       — Не думаю. Я думаю, что ты запутался.       — Запутался? Чёрт, это слишком простое объяснение всему, что я делаю.       — Но ты ведь действительно запутался. Тебе интересно, что я думаю по этому поводу?       — Если честно, то да.       — Хорошо. Тогда я выскажусь. Я думаю, что с самого начала ты был вынужден выбирать. Тогда, когда не должен был этого делать. Мать, отец, брат… Вы все были по разным сторонам баррикады. А ты находился на развилке. Но так уж сложилось. И, в конце концов, ты выбрал брата, потому что думал, что сможешь изменить его. Ты взял на себя ту ответственность, которая тебе не принадлежала. Поэтому ты не справился. И тогда жизнь вновь поставила тебя перед выбором. В итоге, не имея более никаких тесных взаимоотношений с кем-либо после смерти своей возлюбленной, ты вновь выбрал единственного человека, с которым у тебя осталась какая-то связь, который понимал тебя, а ты понимал его. Ценность жизни этого безумца перевесила ценности жизней десятков других людей, которых тебе, очевидно, всегда было жаль, но ты ведь не знал их — они были чужими. Ты ни с кем не разговаривал и пытался делать вид, что понятия не имеешь, что происходит, хотя прекрасно всё понимал. И, как это часто бывает, ты мог бы обмануть множество посторонних людей, но никогда бы не смог врать самому себе. И ты вновь был поставлен перед выбором — самым тяжёлым и ужасным в твоей жизни, к которому, как ты надеялся, больше никогда не вернёшься. И в этот раз ты не смог принять решение. Ты запутался. Метался из стороны в сторону, желая во что бы то ни стало определиться и сделать этот чёртов выбор. Думал, убить ли тебе брата и спасти всех этих девушек, или нет. В конце концов, убив его, ты бы спас не только множество людей, но в первую очередь самого себя. Но этот выбор оказался настолько трудным, что бесконечное чувство вины, стресс, гнев и депрессия сломили тебя и попросту связали руки. Поэтому ты больше не пытаешься принять решение. Те обстоятельства, в которых ты оказался, ведут тебя так, как захотят — ты плывёшь по течению. И страдаешь, не понимая того, что Дог — не твоя ответственность. Возвращаясь к твоему вопросу… Не думаю, что ты жестокий человек. Но сломленный — точно. И из-за твоей апатии ты сломал жизнь и мне в том числе. Я всё ещё здесь не по вине твоего брата, — он вообще занимает в этой цепочке самую последнюю роль — а потому, что единственный человек, которому не наплевать, бездействует. Я говорю о тебе, Дэрли. Ты плывёшь по течению и ничего не хочешь с этим сделать. Твоё положение — положение узника железной девы. Это словно быть запертым в шкафу, внутренняя сторона которого усажена острыми гвоздями. Там ты нашёл позицию, в которой не так плохо, как в прочих. Твой уклад жизни стал менее болезненным, чем раньше. И тебя это устраивает. Но стоит кому-то — например Догу — сдвинуть тебя с этого места немного в сторону, как острые шипы вновь врезаются в твою плоть. Ведь поэтому тебя так задевает решение Дога сбежать отсюда. И ты барахтаешься в этом шкафу с гвоздями, пытаясь найти прежнее положение, при котором было бы не так больно, но не можешь, от чего ещё глубже падаешь в бездну своей депрессии. И ты ведь не понимаешь одной элементарной истины — из этого шкафа можно просто выйти.       Глаза Дэрли потухли. Он приоткрыл рот и хотел выдавить из себя хотя бы фразу, но не смог этого сделать. На побледневшей коже выступила испарина. Он смотрел в глаза Нэнси. А та упрямо смотрела на него и ничего больше не говорила. Вероятно, Дэрли и без неё понимал всё, что происходит. Но стоило ему услышать всё это вслух, как ужасный пазл его жизни в конце концов сложился в одну болезненную, но цельную картинку, которая раньше никак не укладывалась в его голове. Теперь всё было расставлено по полочкам. Но от этого лучше не становилось.       Они могли бы ещё долго смотреть так друг на друга, однако громкий стук в окно вернул их обратно на землю.       — Ты чё там с ней, прощальный перепихон устроил? Времени нет, не тупи! — возмущённо прикрикнул Дог с улицы. — Веди её сюда и поживей!       После этого он, кажется, тут же угомонился. Дэрли облизнул пересохшие губы и поднялся с места, после чего помог встать на ноги Нэнси.       — Ты единственный посторонний человек, который знает всё это, — сухо произнёс он. — Надеюсь, я больше никогда не увижу тебя.       Дэрли опустил голову и быстро вывел девушку из комнаты. Она видела, что он очень нервничает и хочет поскорее со всем разобраться. И понимала, почему. Он ускорял шаг всё сильнее, настолько, что практически волочил Нэнси за собой, не позволяя ей полноценно балансировать на высоких каблуках. Она падала и спотыкалась, однако Дэрли пытался не обращать на это внимания.       Дог держал в руках винтовку и, подобно надзирателю, грозно расхаживал рядом с остальными девушками, которые стояли на коленях прямо на сухой земле рядом друг с другом. Заметив брата, он кивнул ему и указал рукой на то место, куда следует поставить Нэнси.       Дэрли опустил её на колени, к счастью, рядом с Сэм. С другой стороны стояла Дебра, практически заваливаясь на землю. Под ней уже образовалась кровавая лужа, которая стекала по её бёдрам и животу, пропитывая одежду. Дог и Дэрли так и не решили, что с ней делать, поэтому просто поставили вместе с остальными, на всякий случай. Но выглядела Дебра очень плохо. Неудивительно, если учесть, что в её животе располагалось глубокое ранение, а нож, который вошёл в неё до самого основания, повредил внутренние органы. Все понимали, что долго она не протянет. И теперь отрубленный палец Нэнси казался ей самой не такой уж большой проблемой, в сравнении с бедой соратницы.       — Знаешь, — тихо обратился к брату Дэрли, — я не оставлю тебя здесь одного. Встретим Роттена вдвоём.       — Дело твоё, — пожал плечами Дог и слегка посмеялся. — И всё-таки мы с тобой не такие уж и разные.       — Это ты к чему? — приподнял бровь Дэрли.       — Да так, о своём. Поднимись наверх, проверь, спит ли Бабби.       Дэрли кивнул и быстрым шагом направился в дом, в то время как Дог остался стоять рядом с девушками, осматривая их с ног до головы.       Через какое-то время пристального наблюдения он усмехнулся и покачал головой, после чего поднёс дуло винтовки к лицу Нэнси и стал водить им по её щекам.       — Не уверен, буду ли скучать по вам, крошки, но породниться мы с вами успели, не так ли? — разговаривал Дог будто бы сам с собой, совсем не ожидая услышать ответ, и смотрел куда-то в ночную даль.       — Мы тоже не будем скучать, — пробурчала Сэм совсем тихо.       — Да помолчи ты, — шикнул Дог и ткнул дуло винтовки в её лицо. — У меня было столько планов на вас. Ох, сколько планов! С тебя я хотел содрать кожу, а из твоей подружки соорудить скелет. Да, а вот в эту истекающую кровью малышку, которая, кстати, не получила бы, если бы не влезла не в своё дело, я думал пострелять, пустив её в бегство от пса. У меня были грандиозные планы!       — Роттен бы всё равно не позволил, — съязвила Марта. — А ты бы не ослушался, потому что ты всего лишь его вонючая псина.       — Неужели? И поэтому я кокнул больше сотни штук его потенциального товара? Роттен никогда не был проблемой, старушка, — посмеялся Дог, пропустив мимо ушей оскорбления. — Из тебя я когда-то хотел приготовить бифштекс. Но сейчас бы ты уже не сгодилась. Стала дряхлой, вся иссохла, скукожилась… Фу! Скажем так, срок годности иссяк… Странно, что я всего этого не сделал. Кто бы мог подумать.       Яркий свет фар заставил всех умолкнуть и обратить взгляды к воротам, в которые въезжал автомобиль. Дог схватился за винтовку покрепче и пытался разглядеть что-то, однако свет, слепящий глаза в ночной темноте, не позволял этого сделать.       Долго ждать не пришлось. Из машины вылетел Роттен, не загасив двигатель и не захлопнув за собой дверь. Он выглядел уставшим, измождённым, и в то же время взволнованным и напряжённым. Приглядевшись внимательнее, Нэнси заметила, что его костюм — всегда такой глаженый, чистый и аккуратный — просто напросто разорван, а когда-то глубокий чёрный цвет был запачкан жёлто-серой грязью, которая пыльными пятнами покрывала всю спину и рукава.       Быстро приблизившись к озадаченному, но суровому Догу, Роттен бегло осмотрел девушек и обратился к подчинённому.       — В жопу всё, — пробормотал он тихо, практически на ухо Догу, — в жопу их и весь мой бизнес. Кто-то слил нас. Копы устроили облаву. Половину наших повязали. Другая половина чёрт знает где. Кто-то из наших должен заехать сюда… Не уверен.       — Ну и чё теперь делать? — поинтересовался Дог, словно его это хоть как-то беспокоило, однако Роттен, как ни странно, не заметил откровенного притворства собеседника.       — Убей всех, а сам бери сына и вали куда подальше, пока копы и сюда не наведались.       Дог пожал плечами приблизился к девушкам, после чего наставил дуло ружья на Нэнси.       — А где Анна? — вдруг спросил Роттен.       — Она наверху, — сухо ответил Дог. — А что?       — От неё нужно избавиться.       Дверь дома вновь открылась именно в этот момент. И Дэрли, и сама Анна, словно по иронии судьбы, оказались прямо перед Роттеном.       Тот не промедлил ни секунды. Он, не обратив никакого внимания на Дэрли, быстрым шагом подошёл к Анне и поставил её рядом с остальными девушками. Эмоции, возникшие на лице Дога в тот момент, было сложно описать одним конкретным словом: там смешались и страх, и отторжение, удивление и отрицание. А Дэрли не мог понять, что происходит. Только Анна оставалась непоколебимо спокойной.       — Стреляй в неё, — приказал Роттен.       — Ты чё, с дуба рухнул? — нахмурился Дог и опустил винтовку. — Я не стану этого делать.       — Что ты несёшь? — возмутился Роттен и подошёл к подчинённому практически впритык. — Ты послушай себя, идиот! Она — доказательство наших преступлений, псина ты безмозглая! Точно так же, как и все остальные!       — Я и пальцем её не трону, — голос Дога становился всё более угрожающим, а лицо уверенным и суровым.       — Вот придурок, — усмехнулся Роттен и развёл руками. — Я вообще-то убийцу нанимал, а не сраного соплежуя. Ты понимаешь меня? Я нанимал самого конченого и мерзкого извращенца, которого только сыскать можно, и в итоге ты отказываешься спустить курок? В чём, блять, твоя проблема?       — Я не равнодушен к этой женщине, Роттен.       — Ты точно издеваешься. Очнись, мать твою! У тебя нет никакой души! А она только и ждёт момента, когда сможет размозжить твою башку! Ты насиловал её и пытал! Ты довёл её до амнезии! О каком, бога ради, неравнодушии идёт речь?!       — Не знаю, о каком, но я не буду этого делать, — холодно произнес Дог.       — Хорошо, есть ещё один вариант, — покачал головой Роттен. — Ты можешь выкупить её. По той же цене, по которой и все остальные покупают моих девочек. Да, идиот, вспомни о том, что она моя собственность. Так что если у тебя есть примерно триста тысяч, то забирай её и люби как и куда захочешь.       — Триста тысяч? — тихо удивился Дэрли и подошёл ближе. — Мы можем решить как-то этот вопрос? У нас пока нет таких денег, но…       — Тогда тема закрыта, — Роттен нахмурился и приковал взгляд к Догу. — Если ты не можешь этого сделать, это сделаю я.       Резким движением он выхватил винтовку из его рук и молниеносно направил дуло в голову Анны, ни одна мышца на лице которой так и не дрогнула. Глаза Дога округлились. Оскалившись, он тут же бросился на своего работодателя, наполненный животной яростью, однако выстрела было не избежать.       — Беги! — закричал Дэрли и толкнул Анну в сторону.       Раздался оглушающий выстрел, а затем и звонкий звук разбившегося стекла. Пуля влетела в окно дома, осколки которого разлетелись в стороны. Девушки запаниковали и ёрзали на месте, а Дог принялся свирепо бить Роттена по лицу.       Тот тоже оказался не промах. Его глаза выдавали тот дикий страх, какой встречался у всех жертв Дога. Роттен понял, что направил самого жесткого и бессердечного из всех своих подчинённых на самого себя. И впервые оказался на том самом месте, на котором он и не думал оказаться. Зная личность своего соперника, ему не оставалось выбора, кроме как сопротивляться изо всех сил, что у него были.       Внезапный выброс адреналина притупил боль Роттена и тот резко отскочил в сторону, после чего ударил Дога ногой прямо в живот. Винтовка выпала из его рук и отлетела в сторону. Девушки, так покорно стоявшие на коленях, внезапно ожили и обернулись в сторону борющихся, не зная, что им предпринять. В то же время Роттен нанёс ещё один свирепый удар Догу и тот упал на землю.       Не теряя ни секунды, Роттен подбежал к сопернику сзади и не позволил подняться на ноги. Он сжал руки на шее Дога и принялся душить его изо всех сил, понимая, что если не сделает этого, то умрёт сам. Их внимание, однако, привлёк Дэрли. Потому что именно он поднял винтовку с земли и направил её на борющихся. Его лицо было уверенным и суровым.       — Помоги, — прохрипел Дог еле слышно, пытаясь разжать руки Роттена.       — Опусти пушку! — взволновался тот. — Не совершай ошибку и будешь жить.       Но Дэрли промолчал. Его глаза потускнели, однако оружие он не опустил.       — Стреляй! — попытался закричать Дог, однако его голос сорвался, стоило Роттену сжать руки на его горле сильнее.       Они смотрели на Дэрли, но тот ничего не делал. Вероятно, он просто не знал, что ему делать. Лицо Дога покраснело. Он задыхался. Роттен беспощадно душил своего соперника и надеялся, что Дэрли не станет стрелять. Однако выстрел всё же раздался.       Роттен закричал. Из его колена хлынула кровь. Он отпустил Дога и схватился за рану, стиснув от боли зубы. Эта рана не была смертельной, однако всё же стоила ему жизни. Дог резко вскочил на ноги и схватил соперника за голову. Резким, почти неуловимым движением, он приподнял её и вывернул в бок.       После характерного хруста лицо Роттена застыло, после чего он замертво упал на землю.       Внезапно, всё стало как прежде. Это чувство Нэнси не могла объяснить. Словно в один момент всё вернулось на свои места. Дог победил. Снова. И это казалось чем-то нормальным — естественным. Ни радости, ни горя испытать было невозможно. Кто бы не победил в этой схватке.       Когда Дог отдышался, то гневно харкнул в лицо убитого, после чего спокойно приблизился к Дэрли, забрал из его рук винтовку и похлопал брата по плечу.       — И опять ты спасаешь мой зад, — предпринял попытку посмеяться он и взглянул на небо, где понемногу начинали выглядывать первые лучи солнца. — Хоть и всё время мажешь.       — Ну, хотя бы что-то, — пожал плечами Дэрли. — А ты теряешь хватку.       — Это точно.       Анна плавно подошла к своему защитнику со спины и положила руку на его плечо, что заставило Дога обернуться. Они встретились взглядами, после чего Анна многозначительно улыбнулась. И хотя она ничего не сказала, многое было понятно.       — Поспи немного, пока есть время, — сказал ей Дог. — Потом его не будет.       Анна кивнула и через какое-то время направилась в дом, не отводя от Дога своих сияющих от некой теплоты глаз.       — А если дружки Роттена заявятся? — спросил Дэрли с совершенно спокойным выражением лица. — А ведь скорее всего они заявятся.       — Серная кислота осталась? — точно так же, без всякого волнения, задал встречный вопрос Дог.       — Больше нет.       — Тогда в лесу закопаем.       Они оба устремили взгляд на небо. И Нэнси тоже. Она подняла голову и созерцала бордово-огненный небосвод. Макушка солнца выглядывала из-за горизонта, а первые лучики, как стрелы, проходили сквозь немногочисленные кучевые облака. Это был рассвет нового дня. Того самого, в котором всё пошло не по сценарию. Который предвещал переворот и должен был изменить многое.       — Ты сможешь это сделать? — спросил Дог после некоторого времени молчания.       — Закопать труп? — уточнил Дэрли, взглянув на брата.       — Да, — подтвердил тот.       — Сделаю.       — Тогда чеши отсюда. По пути через лес выкинешь эту тушу куда-нибудь подальше, чтобы его дружки не нашли тело. Помнишь, о каком месте на юге я говорил тебе?       — Помню.       — Тогда будь там.       — А ты? Что ты будешь делать?       — А я пока здесь закончу, — Дог взглянул на брата с полным спокойствием и невозмутимостью. — Я свяжусь с тобой через два дня. Ни больше, ни меньше. Запомни. И если я этого не сделаю, то забей на всё и просто живи своей жизнью. А сюда больше никогда не возвращайся.       — Ты какой-то… странный, — замешкался Дэрли. — Всё точно в норме?       — У меня есть предчувствия, — пожал плечами Дог. — Бля, просто делай, как я говорю.       — Хорошо, — согласился Дэрли.       — Приступай давай, — Дог усмехнулся и кивнул в сторону мертвого тела.       — Мартин, — с долей смущения обратился Дэрли к брату. — Я не врал тебе. Когда говорил всё это.       — Тогда у меня нет другого выбора, кроме как поверить тебе на слово! — посмеялся Дог той своей редкой улыбкой, которая не была похожа на оскал.       Ничего больше не сказав, Дэрли приблизился к брату и обнял его. Дог застыл, словно статуя, а лицо его в момент отобразило гримасу крайнего удивления. Так он и стоял, не двигаясь и норовя вот-вот выпустить защитные шипы.

***

      — Это конец? — с неким волнением поинтересовалась Дженнифер Раст, не понимая, какой странный вопрос сейчас задала прямо вслух.       Нэнси улыбнулась. Она откинулась на спинку стула и размяла плечи, после чего многозначительно взглянула на Дженнифер.       — Начало конца, если вы понимаете, о чём я, — посмеялась Нэнси. — Всё начинается и заканчивается смертью. Как всегда. Роттен был только началом.       — Значит именно Дог убил его? — уточнила детектив Раст.       — Разумеется, — Нэнси глубоко вздохнула и сонливо потянулась, после чего задумчиво отвела взгляд в сторону. — Знаете, эта битва была одна из таких, от которых зависит твоя жизнь. Прямо как в фильмах… Только с тем условием, что тебе не за кого переживать. Это такая битва, за которой просто наблюдаешь. Потому что, кто бы не победил, ты всё равно умрёшь. Так я тогда думала. И это правда, пусть я и жива, чёрт возьми.       — Понимаю. Что было дальше?       — Дэрли уехал, забрав с собой тело, которое вы обнаружили несколько часов назад. Полагаю, это далось ему с трудом. Нет, не труп выкинуть, хотя и от этого мало приятного. С трудом ему далось просто взять и уехать. Он прощался с Догом так, будто бы навсегда. А на меня таращился очень долго. На всех нас. Он поднялся наверх, чтобы взглянуть на спящих Бабби и Анну, но не взял ни одного своего чертежа. Потом уехал. В тот момент он всё же сделал выбор. Он оставил Дога и уехал, понимая, что они могут больше никогда не встретиться. И хотя я могу предположить, что разум его по-прежнему упорно сопротивлялся, он понимал, что ему нужно сделать. Знаете, Дженнифер… Этот выбор не так лёгок, как может показаться вам — человеку с нормально развитой способностью строить взаимоотношения. Но такая способность у Дэрли неполноценна. По сути, этот выбор состоял между прошлым и будущем. Что бы выбрали вы, Дженнифер?       — Будущее, разумеется.       — Верно. Если смотреть на это с данной точки зрения. Но взглянем с другой. Прошлое — это что-то привычное, то, что вы хорошо знаете. Оно предсказуемо. Вы в безопасности. Вам нечего бояться. Выбирая прошлое, вы выбираете стабильность, уверенность в том, что следующий день не преподнесёт никаких сюрпризов. Вы можете не прикладывать никаких усилий. Даже если вам трудно и плохо — это то, к чему вы, слава богу, привыкли. А по ту сторону — будущее. Уверены ли вы в том, что там не будет ещё хуже? Выбирая будущее, вы выбираете тревогу. Будущее опасно. Вы не знаете, что будет дальше. Вы не можете его предсказать. Оно пугает. Вы можете планировать и строить теории, но о том, что вас ждёт, никогда не узнаете наверняка. А это страшно. И так, что же вы выберете сейчас?       — Не знаю, Нэнси… Я запуталась.       — Вот именно. Вы запутались. А теперь представьте человека, не имеющего никакой надежды на то, что в будущем будет лучше. Человека сломанного, который давно всё бросил, опустил руки. Вся жизнь которого держится на том, что у него есть сейчас. Представьте, что бы он выбрал?       — Прошлое.       — Это и есть выбор Дэрли. Это то, между чем ему пришлось выбирать. И он принял верное решение. Если бы он этого не сделал в тот день, другого шанса у него могло больше не быть. Как думаете, насколько тяжело такому человеку далось это решение? Хотя, можете не отвечать. Будем считать, что это риторический вопрос. Ваше так называемое правосудие не учитывает таких вещей. Оно заточено под стандарты и загнано в нормы. Но каждая отдельно взятая история не влезает в эти рамки. Ваше правосудие этого не предусматривает.       — То есть, я так понимаю, всё опять сводиться к критике правоохранительной системы? Давайте не будем об этом, прошу вас.       — Конечно, не будем. Переведём тему.       — И, желательно, на полезную тему.       — Знаете, Дженнифер, я часто думаю о том, как много на планете людей. Согласитесь, семь миллиардов — это просто безумие!       — Какая резкая смена темы разговора. Да, Нэнси, это фантастика.       — И ведь никто не заметит, если кто-то из них внезапно исчезнет. Даже если исчезнет сотня. Человечество продолжит спокойно жить и без них.       — К чему вы это ведёте?       — Не знаю, сможете ли вы помочь мне.       — Нэнси, прошу вас, прекратите не доверять мне. Наши детективы отыщут и Дога, и Дэрли, и оба они понесут своё наказание.       — Какое, например?       — В случае Дога — камера смертников. Это я вам гарантирую. Иначе быть не может. Ну, а Дэрли, скорее всего, отправится в тюрьму навсегда.       — Навсегда-навсегда?       — Вряд ли у него найдутся деньги на хорошего адвоката. Сокрытие, соучастие, бегство от правосудия, причинение вреда и так далее. Его вины во всем произошедшем немало. Так что да, пожизненное заключение у него в кармане.       — О чём и речь. Ну что же… Так или иначе, давайте, наконец, продолжим.

***

      Солнце уже вышло из-за горизонта, но висело над ним так низко, что задевало деревья. Лучи падали на сухую землю, окрашивая её в тёплый янтарный цвет. Холодный утренний ветер обдавал тело, от чего мурашки появлялись на коже. Нэнси полной грудью вдыхала кислород, словно никогда больше не сможет этого сделать. Она смотрела на небо и вслушивалась в каждое птичье щебетание. И ощущала, что мир вокруг неё по-прежнему жив.       — Не надо этого делать, ну прошу тебя, — взволнованно пробормотала Марта, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Мы же практически друзья!       Именно это и вернуло Нэнси на землю. Она повернула голову и взглянула на всех тех, кто стоял на коленях в одну линию с ней. Марта нервничала, не понимая, что происходит. Сэм тяжело дышала открытым ртом и смотрела вперёд. Нэнси даже показалось, будто она слышит её ускоренное сердцебиение. Дебра согнулась буквой «Z» и норовила упасть в лужу собственной крови. Но когда она повернула своё бледное, покрытое испариной лицо, и столкнулась взглядом с Нэнси, та увидела искру в её глазах. Это была искра отчаяния и гнева.       Дог медленно зашел Марте за спину, проигнорировав все обращённые к нему слова, а затем приставил дуло винтовки к её голове.       — Ну что тебе стоит просто отпустить нас? Какая разница, если ты всё равно сваливать собрался?! — пуще прежнего занервничала Марта.       — Если не станете шевелиться, умрёте быстро, — равнодушно пояснил Дог, вновь проигнорировав женщину.       Его лицо было каменным и равнодушным. Оно не выражало абсолютно ничего. Не было в нём ни гнева, ни злости, ни радости или упоения. А только зловещее спокойствие. И, сохраняя эту холодность и беспристрастность, Дог нажал на спусковой крючок.       Как бы кто к этому не готовился, выстрел всегда становился неожиданностью.       Раздался грохот. Нэнси закрыла глаза. Она слышала, как треснул череп Марты, как кровь и ошмётки мозга упали на землю, и слышала последовавший вскоре глухой удар. Нэнси открыла глаза только тогда, когда услышала тихое всхлипывание. По щекам Сэм стекали слёзы, её губы дрожали. Но глаза смотрели ровно вдаль. Она не закрыла их даже тогда, когда Дог приблизился к Дебре и приставил винтовку к её голове.       Нэнси терпеливо ждала своего часа. Она хотела, чтобы это поскорее закончилось. Чтобы она уснула беспробудным сном. Навсегда. Возможно, в глубине души, она хотела этого даже больше, чем продолжать жить. Но время тянулось бесконечно долго. Она стояла последней в очереди.       — Пап, мама пока спит… — раздался внезапно тихий детский голосок, заставивший Нэнси вновь покрыться мурашками. — Папа?..       Когда она подняла голову, то увидела Бабби, стоящего на пороге дома, и тут же столкнулась с ним глазами. Его взгляд показался ей настолько шокированным и испуганным, что ей и самой стало страшно. Казалось, он окаменел и не мог больше произнести ни слова. Мальчик ошарашенно смотрел на отца и не мог понять, что происходит, а все остальные не понимали, откуда Бабби здесь вообще взялся. Сердце ушло в пятки. Дыхание спёрло.       Глаза Дога округлились. Он растерялся. И именно в эту секунду смуты Сэм резко развернулась и, подпрыгнув с места, словно испуганная кошка, толкнула Дога в живот.       Он скрючился от боли и пошатнулся, винтовка выпала из его рук. Тогда Сэм бросилась на него и яростно треснула прямо по челюсти, настолько сильно, что это было даже слышно. Нэнси вскочила на ноги и подбежала к ней, но совершенно не знала, что ей делать. А та продолжала бить Дога по лицу. Он сопротивлялся и пытался скинуть с себя Сэм, но она не переставала наносить удары. Не долго думая, Нэнси запустила руку в карман Дога, даже не пытаясь объяснить себе, зачем. Вынув из кармана ключи от машины, всё стало понятно. Она поблагодарила себя за внутреннюю смекалку.       Однако уже через несколько секунд силы начали покидать Сэм. Длительное голодание и истощение сделали своё дело. Ощутив слабость своего соперника, Дог извернулся и укрылся от очередного удара, после чего схватил Сэм за руки. Не придумав ничего лучше, он резко ударил лбом её по носу и только тогда девушка упала, позволив Догу подняться на ноги и взять лидирующую роль в схватке на себя.       — Папа! — крикнул вновь Бабби.       Нэнси бросилась к машине, однако остановилась, стоило ей только услышать этот оклик. Когда она обернулась, то поняла, что Дог тоже остановился. Все застыли на месте. За спиной Бабби стояла Дебра, хватая ртом воздух и с безумием уставившись на своего мучителя. В руках она держала осколок стекла, который приставила к горлу мальчика.       — Брось это, мерзкая сука! — закричал Дог и впал в ярость, осознав, что его сыну что-то угрожает.       — А что ты сделаешь? — посмеялась Дебра и поднесла осколок ближе сразу же, как только Дог попытался приблизиться, после чего с улыбкой осмотрела лицо испуганного ребёнка. — Я всегда удивлялась, как возможно, чтобы у такого дьявола мог быть столь ангельский сынок…       — Отпусти его, — прорычал Дог, стиснув зубы, а затем злостно схватил Сэм за волосы. — Я сверну ей шею, если ты не сделаешь этого!       — Жаль, что в его крови всё равно течёт дьявольская кровь… — не обратила никакого внимания на угрозы Дога Дебра.       — Дебра, не надо, — пробормотала Сэм. — Ты потеряла много крови. Ты бредишь. Не совершай ошибку.       — Заткни пасть, Сэм. Или, стоп, как вы там любили говорить? Ах, да, «прекрати рыдать», — посмеялась Дебра и слегка пошатнулась. — Я всё равно умру сейчас… Я это чувствую.       — Отпусти моего сына, тварь! — закричал во весь голос Дог. — Ты не представляешь, что я с тобой сделаю!       — Это просто ребёнок, — сказала вдруг Нэнси. — Оставь его.       — Нет, ты не права. Это не просто ребёнок. Это сын отродья, которого я ненавижу, — покачала головой Дебра и прижала осколок к горлу Бабби ещё ближе, после чего с улыбкой взглянула на того, кто оставил в её животе смертельную рану. — Ты забрал мою жизнь — самое дорогое, что у меня было. А теперь я заберу самое дорогое, что есть у тебя.       — Папа! — закричал мальчишка, плача навзрыд.       Не сказав больше ни слова, Дебра медленно провела осколком стекла по его горлу. Кровь хлынула из глубокой раны, моментально залив мальчика кровью. Когда она сделала шаг назад, Бабби ещё какое-то время стоял на месте и смотрел на отца своими по-детски удивлёнными глазами. Через секунду он упал на колени, а через две — на землю.       Дог оцепенел в ужасе. Его кожа моментально побледнела. Забыв про винтовку, про Сэм, про украденные ключи от машины, бросив всё, он бросился к сыну со всех ног. Дог упал на колени рядом. Его руки тряслись, а глаза бегали в разные стороны. Он пытался остановить кровотечение, хоть и понимал, что это невозможно. Кровь текла из горла Бабби потоком, заливая всё его маленькое тельце. А Дебра наблюдала за этой картиной с улыбкой. Она упивалась горем своего мучителя, глядя на то, как его руки покрывает кровь собственного сына.       — Всё хорошо, — прошептал Дог и заглянул в глаза Бабби, приложив окровавленную ладонь к его щеке. — Всё будет хорошо.       Дог не мог нормально дышать и панически глотал воздух ртом. Он смотрел на мальчика и понимал, что ничего не может сделать. Он был бессилен против смерти. Как и все те, кого он убил. Несколько минут он наблюдал за тем, как Бабби истекает кровью. Несколько самых мучительных минут в его жизни. И совсем скоро он с ужасом застал тот момент, который был так хорошо ему знаком — он увидел, как в один момент жизнь потухла в глазах. Только теперь это был его сын.       Послышался приглушённый собачий лай и скрежет когтей. Этот лай становился всё громче и громче. Нэнси поняла, что Лорд приближается. Совсем скоро он показался на пороге дома. А рядом стояла взлохмаченная от внезапного пробуждения Анна. Остатки сонливости испарились, стоило ей только отвести взгляд в сторону и застать маленькое окровавленное тельце, над которым скулил Дог.       Нэнси никогда раньше не видела таких глаз. Настолько шокированных, настолько удивлённых, настолько яростных и обезумевших. Анна смотрела на Дога, пытающегося вернуть к жизни их сына, а затем медленно перевела взгляд на Дебру, которая всё ещё держала в руках осколок стекла и улыбалась.       Сложно было уследить за тем, с какой скоростью Анна подлетела к Дебре и завалила её на землю. Вынув окровавленный осколок стекла из её рук, она, издав дикий крик, всадила его убийце в живот, а затем ещё раз и ещё раз. Она рвала Дебру в клочья, превращая её тело в кровавое месиво.       Нэнси, придя в себя, бросилась прочь. Однако Лорд тут же кинулся за ней. Понимая, что на каблуках она далеко не убежит, девушка попыталась найти место, куда можно было бы залезть, однако было уже поздно. Пёс, взлетев над землей, прямо на лету вцепился в рукав пиджака и принялся рвать его в клочья. Нэнси упала на землю и уже ничего не соображала. Она помнила, какие шрамы ей оставил этот пёс в прошлый раз. И теперь она не только молилась, чтобы Лорд не зацепился за её руку, но и приступила к защите. Нэнси принялась бить его прямо по морде, вымещая всю свою накопленную злость.       Однако пёс не обращал на это внимания. Он рвал рукав пиджака, мотая Нэнси в разные стороны, и не ослабил хватку даже тогда, когда она со всей силой наносила удары кулаком. Преодолевая страх и не прекращая попытки отделаться от Лорда, Нэнси, хоть и с трудом, но поднялась на ноги, после чего стащила с себя пиджак. Она держала его в руках и вырывала из пасти пса, рассчитывая, что он продолжит эту «игру», пока пиджак оказывает сопротивление, а потому не вцепиться в неё саму. И это сработало.       — Убей их всех! — закричала Анна, срывая голос.       Дог отошёл от сына. Его глаза наливались бешеной злостью. Уверенно приблизившись к винтовке, он поднял её с земли и нацелился на Нэнси, которая, встав на ноги, оказалась хорошей мишенью. Она поняла, что потеряла контроль над ситуацией.       И в этот момент, откуда ни возьмись, выскочила Сэм. Она бросилась прямо на Дога, но тот, ничуть не смутившись, произвёл отточенный выстрел в упор. Пуля вышла из её спины навылет, но и тогда Сэм не вздумала сдаться. Она повисла на шее Дога, пытаясь повалить его с ног весом собственного тела. Но и это не стало для него препятствием. Дог сжал руку в кулак и с одури треснул девушке в живот — в то самое место, в которое вошла пуля. Сэм завизжала ему в лицо и яростно вырвала винтовку из рук, после чего отбросила её в сторону. А потом упала на спину. Не долго думая, Дог поднял девушку прямо за шею, как беспомощного котёнка.       С животным безумием он шарахнул её головой об стену дома. Сэм кричала во весь голос и пыталась разжать его руку, но, казалось, не могла даже пошевелиться. Тогда Дог стал бить её об стену, раз за разом сильнее и сильнее. По характерному хрусту, который Нэнси слышала буквально недавно, она поняла, что он сломал ей шею.       Когда Дог разжал руку, Сэм упала замертво. И после этого невиданные ранее чувства наполнили разум Нэнси. Осмотревшись, она увидела винтовку в паре метров от себя. Дог уверенно шёл прямо к ней. Нэнси поняла, что осталась одна. Совершенно одна. Теперь никто не поможет ей, никто не спасёт. Она должна была сама это сделать.       Поэтому, долго не думая, Нэнси воткнула палец в глаз Лорда и выпустила пиджак из рук, после чего рванула к оружию. Она схватила винтовку и, развернувшись, в ту же секунду нажала на спусковой крючок, практически не целясь в собаку. Пёс издал оборвавшийся через полсекунды визг и отлетел в сторону, а его кровь разлетелась по сухой земле. Следующей целью Нэнси стала Анна. Она отключила все свои чувства и мысли, после чего сделала два выстрела в её сторону. И не сразу поняла, куда попала и сделала ли это вообще. Пеньюар Анны был слишком красным от крови Бабби и Дебры, а потому хуже стать уже не могло — ран не было видно. Нэнси убедилась в том, что она мертва, только тогда, когда Анна завалилась на бок. Она упала рядом с сыном.       После этого Нэнси навела дуло на Дога, который стоял в нескольких шагах от неё. Он смотрел на Анну какое-то время, не произнося ни слова. И, кажется, уже тогда понял, что проиграл. Только через несколько минут он повернулся в сторону Нэнси и столкнулся с ней взглядом.       Его глаза впервые были наполнены не гневом, а болью — нестерпимой, пронизывающей каждую клеточку тела. Дог смотрел на Нэнси и ничего не делал, даже не шевелился. Не предпринимал никаких попыток сопротивления или отмщения. И будто даже ждал, когда она сделает выстрел. Внезапно ему стало не за что бороться. За несколько несчастных минут исчезло всё, что имело для него ценность. Теперь гнев стал бессмысленным. Как и всё остальное.       Нэнси всё это время молча держала оружие в руках, не производя выстрел. Неизвестно зачем, но она хотела, чтобы у него было время осознать всё, что случилось.       — Смерть была бы избавлением, а не наказанием, — холодно проговорила вскоре Нэнси.       Тогда Дог вновь перевёл наполненный болью взгляд на труп своего сына и его мёртвую мать — женщину, которую он смог полюбить.       — Да, — кратко ответил он и перешагнул через тело Сэм.       Дог медленно приблизился к своей семье, волочась словно зомби и не обращая никакого внимания на то, что Нэнси всё ещё целилась в его голову. Осмотрев мертвецов, которые буквально несколько минут назад были самыми дорогими ему людьми, Дог сел рядом с ними и откинулся назад. Он немного обтер руку о свою окровавленную рубашку, а затем нежно дотронулся до лица Анны — ещё тёплого и гладкого. Он закрыл её глаза, после чего запустил пальцы в по-прежнему мягкие волосы и сделал глубокий вдох.       Нэнси, немного подумав, шагнула вперёд. Она взглянула на свою погибшую подругу, а затем вновь на Дога. Сделав ещё несколько шагов, она встала прямо перед ним и смотрела на него холодным металлическим взглядом, ожидая чего-то. Но тот даже не поднял на неё глаза. Дог по-прежнему сидел на месте, поглаживая Анну по голове и пытаясь бороться с болью внутри себя. Но она физически его душила. Тогда Нэнси с грохотом бросила винтовку прямо перед ним.       Только после этого Дог взглянул на неё. В его глазах промелькнула толика озадаченности. Но Нэнси ничего не сказала. Она смотрела прямо, уверенно и не отворачиваясь, однако сделала шаг назад. Но и после этого Дог не двинулся с места. Он плавно водил глазами, осматривая то винтовку, то девушку. Когда он опустил лицо вниз, Нэнси отвернулась и, спотыкаясь, направилась к машине.       Она шла медленно, шёпотом считая каждый свой шаг. И делала это намеренно. Особенно тогда, когда проходила мимо Сэм. Нэнси ждала выстрела в спину и хотела умереть только рядом с ней. Но этого не произошло. Тогда она продолжила идти, аккуратно выстраивая каждый шажок балансируя, как канатоходец. Совсем скоро она добралась до автомобиля. И даже тогда выстрел не раздался.       Нэнси дрожащими руками вставила ключ и завела машину. Тихо закрыв за собой дверь, она аккуратно выехала на дорогу. Только тогда она смогла обернуться. Дог держал в руках винтовку и смотрел прямо на свою бывшую узницу. После чего едва заметно усмехнулся. Подождав ещё немного, Нэнси выехала из ворот. И наконец-то услышала тот самый выстрел. Только вот направленный не в свою сторону.

***

      — Теперь всё, Дженнифер, — криво улыбнулась Нэнси. — В тот день мы все пытались спастись. Кто бы мог подумать, что в тот же день умрут все, кроме меня.       — Нэнси, я не понимаю… — задумчиво сдвинула брови детектив Раст. — Почему вы отдали винтовку Догу?       — Ах, это… — посмеялась Нэнси и махнула рукой. — Я дала ему выбор.       — И в чём же, простите, он заключался?       — Попытаюсь объяснить. За то время, что я провела в подвале, я часто наблюдала за тем, как Дог стреляет в птиц, — Нэнси нагнулась вперёд и сбавила тон голоса, словно то, что она говорила, было большим секретом. — Не только в них, разумеется. Так что я знала, что в его любимой винтовке всего семь патронов. Первый попал в ногу Роттену. Один размозжил голову Марте. Другой прошёл навылет через тело Сэм. Четвертым патроном я убила собаку, а пятым и шестым Анну. И так, время простой математики! Сколько патронов осталось в магазине винтовки?       — Один, — усмехнувшись, ответила Дженнифер.       — Я это знала. И Дог тоже знал. А теперь возвращаясь к вопросу, — Нэнси вернулась в прежнее положение и вновь заговорила громко. — Я не смогла убить Дога просто потому что это означало бы, что я сделала выбор — продолжить жить. Но тогда мне этого, честно говоря, не очень то и хотелось. Если бы я потратила последнюю пулю на то, чтобы убить Дога именно в тот момент, то он бы остался в плюсе. Потому что смерть действительно стала бы его избавлением. Он бы ничего не почувствовал. Почти ничего. В то время как я осталась бы совершенно одна и была… свободна. Я боялась этой свободы. Отвыкла. Поэтому и решила поставить ситуацию в прежние условия, в которых моя жизнь принадлежала Догу. Я дала ему выбор, но, по правде сказать, надеялась на выстрел в свою сторону. Я не думала, что он позволит мне уйти, потому что в нём было слишком много ненависти для этого. По крайней мере, мне так казалось. Но в итоге он выбрал свободу — для себя, и для меня тоже.       Дженнифер Раст молча смотрела на Нэнси с сочувствием в глазах. Но это казалось последней излишним. И всё-таки, как она думала, эта жалость была слишком выборочной, для того чтобы быть естественной.       — Боюсь, я плохо вас понимаю…       — Тогда не берите в голову. Буду краткой. Когда ваши детективы всё же доберутся до этого сраного ранчо, они обнаружат там шесть трупов, — продолжила Нэнси, не скрывая насмешки в голосе, — не считая собаки.       — Шесть? — уточнила детектив. — Но вы оставили Дога живым.       — Ах, глупышка Дженнифер, — рассмеялась Нэнси. — Неужели вы полагаете, что тот последний выстрел был сделан в небо?       — Вы думаете, что он…       — Я не думаю, я знаю. Дог потерял всё, что было ему дорого. Вся его семья, как и он сам, стали его последними жертвами. Никакой закон не наказал бы его так, как сама жизнь. Это была его кара, если хотите это так называть.       — По опыту скажу, что такие, как он, слишком любят себя, чтобы сделать нечто подобное.        — Так и быть, теперь я подстроюсь под ваш изувеченный разум. Его звали Мартин Догвелл. И он — простой человек, а не дьявол воплоти. Не стройте себе иллюзий.       — Простите, но вы говорили, что не знаете имён, — вскинула брови Дженнифер Раст.       — Забыла, — равнодушно ответила Нэнси и закатила глаза. — Теперь вспомнила.       — Спасибо. А имя его брата вы не вспомните?       — Я никогда его не слышала, — непринуждённо пожала плечами Нэнси и задумчиво вскинула голову. — Знаете что?       — Что?       — Жизнь — удивительная херня.       — От чего такой вывод именно сейчас?       — Я могла умереть множество раз, но этого не случилось. А в последний раз это стоило Сэм жизни. Она уберегла меня от выстрела. Тогда я ещё этого не понимала.       — Героический поступок, — согласилась детектив и кивнула головой.       — Её жертва не будет напрасной. Я, пожалуй, продолжу жить. Иначе зачем она тогда умерла?..       — Приятно слышать.       Дженнифер Раст улыбнулась и выдохнула. Она взглянула на свои наручные часы, а затем размяла шею и выключила диктофон. Нэнси прищурилась и повернула голову на бок.       — Что дальше? — спросила она.       — Скоро приедут ваши родители. Они заберут вас домой, — с улыбкой ответила детектив и принялась собирать все документы, которые лежали на столе. — Отдохнёте сперва, наберётесь сил.       — Ладушки, — пожала плечами Нэнси.       — Вы готовы к встрече с родителями?       — Разумеется. К чему этот вопрос?       — Несколько часов назад вы были против их появления.       — Не хотела отвлекаться от разговора. Но мы уже закончили.       — Да, верно.       — Только можно мне выйти на улицу? Ненадолго. Хочу подышать. Мне душно.       — Хорошо.       Нэнси быстро встала со стула и подобрала свои туфли, которые всё это время валялись в разных частях комнаты. Дженнифер, удерживая папки с документами, открыла дверь и пропустила допрашиваемую вперёд.       — Простите, мисс Нойманн, — тут же встал на пути Нэнси детектив Карпер. — Вы, кажется, хотели побеседовать с родственником вашей погибшей подруги. Он здесь.       — Не кажется, — кратко ответила Нэнси и отстранилась от мужчины, бросив на него презренный взгляд.       Карпер кивнул ей в сторону некого старичка, который стоял неподалёку рядом с двумя детективами. Нэнси не сразу решилась направиться к нему. Она дословно помнила, о чём её просила Сэм. И всё оказалось так, как она говорила. Нэнси скептически относилась к выполнению просьб умерших, поскольку для них это уже не имеет никакого значения. Однако это будет иметь значение для их родных. И только поэтому Нэнси решилась. Она уверенно направилась к старику.       Это был высокий пожилой мужчина лет семидесяти, с не просто седыми, а белыми волосами, и точно такой же пышной бородой. Он смотрел на Нэнси своими голубыми и глубоко озадаченными глазами, в преддверии услышать от незнакомки новости о своей внучке.       — Штефан Брамс? — уточнила Нэнси на немецком языке, когда подошла совсем близко.       — Да, — хрипло ответил старик и качнул головой. Тогда два детектива, что стояли рядом, отошли в стороны. — А вы кто?       — А меня Нэнси зовут, — представилась девушка. — Я подруга Сэм. То есть Селмы.       — Моей Селмы? — с удивлением переспросил Штефан. Он немного задумался, нахмурив брови, а затем облизнул пересохшие губы. — Мне сказали, что с ней приключилась беда… А я уж сколько лет знать не знаю, где она пропадает.       — Она была со мной. По крайней мере, какую-то часть времени. Мы с ней оказались в одном дерьмовом месте…       — Нэнси, милая, скажи мне правду. Я уже что только не видал за свои семьдесят. И это приму. Что с Селмой случилось? Где она?       — Нас похитили. Мы много времени провели взаперти. Там Селма просила меня передать вам кое-что, в случае, если она не сможет сделать этого сама.       — Что же она просила передать мне?       — Просила передать, что любит вас и сожалеет о том, что оставила одного. Это дословно, — отточено произнесла Нэнси.       — Не смогла передать сама, значит, — взгляд Штефана потускнел, он опустил голову и поджал губы.       — Да, так и есть, — быстро проговорила Нэнси. — Но, знаете, она мне жизнь спасла.       — Тогда берегите себя, — ответил Штефан, взглянув девушке в глаза.       — Я постараюсь, — кратко ответила та.       Больше ничего не сказав, Нэнси бросилась к выходу.       — Только не делайте глупостей! — крикнула ей вслед детектив Раст, попутно разговаривая с несколькими коллегами, которые докладывали ей о том, что полиция нашла то злосчастное ранчо.       — Хорошо, — наигранно ребячьим голосом ответила Нэнси.       После этого она широко распахнула дверь и вылетела на улицу, игнорируя всех препятствующих ей людей.       Глоток свежего воздуха стал спасением для её внутреннего состояния. Тяжело вздохнув, Нэнси подняла голову ввысь. Серое полотно окутало город. Скоро должен был начаться дождь. Но и ему девушка была бы сейчас рада. Одно осознание того, что мир вокруг жив, вгоняло её в блаженное состояние эйфории, и в то же время в состояние ужаса. Ведь Нэнси совсем не чувствовала себя живой. И поэтому ей казалось, что она больше не часть этого мира — чувствующего и дышащего. Словно она давно отвергнутое составляющее.       Люди проходили перед ней, не обращая на бывшую узницу никакого внимания. Они были погружены в свои собственные жизни. Однако Нэнси разглядывала этих людей, застыв, словно статуя: мужчина и женщина, по видимому, шагали из театра, обсуждая постановку и посмеиваясь над актёрами; двое детей, неряшливо поедая мороженое, неспешно шли вслед за матерью, на лице которой повисла уставшая, но счастливая улыбка; молодой парнишка читал книгу, сидя на лавочке неподалёку, и не замечал ничего вокруг. Это были настоящие люди. Они наслаждались своей свободой, даже не осознавая её в полной мере. Потому что право быть свободным есть у каждого. Это естественно настолько же, как и право жить. Так почему у Нэнси это забрали? И как другой человек мог решить это за неё? С чего он взял, что может сделать это? Она задавала себе эти вопросы уже слишком долго. Настолько, что не отвечать на них стало обыденностью.       Внезапно Нэнси увидела своих родителей. Маму, раньше стройную, а сейчас худющую, словно она тоже была узницей. Отца, с его тяжёлым выражением лица. Но Нэнси знала, что он всегда только казался суровым, а наяву любил и ценил всё, что его окружало. Однако сейчас девушке почему-то казалось, что это уже не так. Она увидела и брата, всё такого же суматошного и резвого, который чуть не сбил её с ног. Они бежали прямиком в полицейский участок, не замечая ничего вокруг. И Нэнси в том числе. Её семья пробежала мимо неё. Не обернувшись и не узнав. Они скрылись в здании слишком быстро. Появились и исчезли, как призраки прошлого.       Страх заставил сердце Нэнси колотиться с бешеной скоростью. Стало трудно дышать. Девушка глотала воздух. Она аккуратно поставила свои туфли рядом, а сама прижалась к стене, чуть ли не падая с ног. Нэнси понимала, что она свободна. Но теперь она боялась этого. Она не знала, что ей делать и куда идти. Семья не сможет вернуть её обратно. И друзья тоже. Не осталось ни одной живой души, которая смогла бы принять очерствевшую девушку. Она больше не являлась частью их жизни. А они не интересовали её. Теперь Нэнси была одна. Наедине со своей свободой.       Она сделала шаг вперёд. Но в тот же миг её тело обмякло. Редкие капельки, падая с туч, оставляли маленькие мокрые точки на асфальте. А уже через несколько секунд разразился ливень. Люди, прикрываясь капюшонами, зонтами или газетами, разбежались кто куда. А Нэнси осталась стоять, не понимая, куда ей бежать. Так она и застыла на месте.       Перед девушкой остановился автомобиль. Совсем скоро оттуда кто-то вышел. Казалось, что теперь этот кто-то был единственным человеком, который остался на улице под дождём вместе с Нэнси. К ней приближался знакомый силуэт. За ливнем она не могла разглядеть его, но совсем скоро всё же увидела и даже узнала. Тень застыла. Они стояли друг напротив друга и были совершенно одни в своём маленьком мире.       — Какого хрена ты здесь забыл? — усмехнулась Нэнси, впервые за долгое время искренне улыбнувшись.       — Хочу сдаться властям, — кратко ответил Дэрли и непривычно для себя посмеялся. — Всё равно я уже объявлен в розыск.       — Да уж, быстро они соображают, — покачала головой Нэнси и приблизилась к мужчине, — причём только тогда, когда не надо.       Нэнси заглянула в глаза Дэрли и увидела в них то же самое, что ощущала она сама — страх. Это был страх вновь обретённой свободы. Незнание, что делать дальше. Уже никто не решал это за них. Огромный груз, когда-то давно казавшийся совершенно нормальным, теперь был слишком тяжёл. И это потрясало.       — Сядь, — приказным тоном повелела Нэнси, указав пальцем на автомобиль.       Дэрли послушно двинулся обратно к машине. Он открыл дверь, пропуская девушку вперёд, после чего сел с ней рядом. Улыбка пропала с его лица. Дэрли опустил голову и прикрыл глаза.       — Я видел новости, — сказал он. — Мой дом в новостях. И там же моя семья. Бабби, боже... Он не должен был умирать. Он был лучшим из всех нас.       — Точно, — угрюмо кивнула головой Нэнси. — Не должен был.       — Мне жаль, что твоя подруга скончалась. Я должен был помочь. Прости меня. Я не хотел этого.       — Прости? Знаешь, я тоже не без грешка. Я убила Анну, — внезапно сообщила Нэнси. — И пса тоже.       Тогда Дэрли вопросительно взглянул на девушку.       — А как же Мартин? — недоумевающе спросил он.       — Я не убивала твоего брата, — покачала головой Нэнси и опустила глаза. — Он сам.       — Но как же так…       — Посочувствую твоей утрате, что-ли.       — Не знаю, — Дэрли отрицательно покачал головой. — Это так странно. С одной стороны я рад, что он умер. Он был отвратительным и злым человеком. Настоящим монстром, убийцей… Но, с другой стороны, он также был моим братом. Самым близким для меня человеком. Теперь у меня никого не осталось. Думаю, сдаться полиции будет наилучшим выходом. Хоть кто-то понесёт наказание за всё, что произошло.       — И вновь ты берёшь ответственность своего брата на себя, — Нэнси тяжело вздохнула и положила руку на плечо Дэрли.       — Но я всё равно не знаю, что делать дальше…       — Я тоже. Но ведь можно попробовать начать всё заново.       Дэрли взглянул в глаза Нэнси и взял её за руку. Уголки её губ приподнялись.       — Будем честны сами с собой и признаем, что наши прошлые жизни были так себе, — усмехнулась девушка. — Однако, мы можем попытаться ещё раз. Хуже то всё равно не будет.       — Но я ведь виновен. И даже никуда не уезжал, как просил Мартин… Потому что я так не могу. Разве можно жить спокойно, постоянно повторяя себе: «Тебя зовут Дэрли и ты помог маньяку убить больше сотни человек»?       — А я не знаю никакого Дэрли, — закатила глаза Нэнси. — Я знаю Джеймса Дэрлвуда. И он неплохой парень.       — Послушай… Я ведь один и тот же человек.       — Нет, ты послушай. Я единственная выжившая. Ты не помог мне. Так что и отчитываться должен передо мной. В жопу закон, Джеймс. Он вырастил твоего брата, позволил умереть ребёнку, подставил мою подругу и забыл про женщину, которая исчезла больше десяти лет назад. Закон не спас меня, но зато с лёгкостью накажет тебя, пусть даже этого можно было бы и избежать, не будь они такими кончеными уёбками. Так какой кайф мне от того, что ты окажешься за решёткой? Никакого.       Мужчина ненадолго задумался, а затем улыбнулся. Он осмотрел невозмутимую Нэнси и протянул ей ладонь.       — Хорошо. А как тебя зовут? — поинтересовался Джеймс.       — Нэнси Нойманн, — усмехнулась девушка и пожала тому руку.       — И что же дальше, Нэнси Нойманн? — приподнял бровь мужчина и вопросительно взглянул на неё. — Что ты предлагаешь?       — А дальше… — задумчиво протянула Нэнси и почесала подбородок. — Отвези меня на пляж.       — Пляж? — удивился Джеймс. — В такой то ливень?       — Да. Неплохая цель для начала. Давно хотела искупаться в море под дождём. А там ещё что-нибудь придумаем.       Джеймс рассмеялся и завёл машину, а Нэнси расслабленно откинулась на спинку кресла. Взглянув мужчине в глаза, она улыбнулась.       — Поехали.