От первого смертного греха до последнего - один шаг

И в этот момент Сал понял. Что демон — это он сам. Красноокий призрак, использовавший грязь в его душе, узрел в нем сладостную тьму под названием «отчаяние». Неизвестно, почему демон выбрал именно его своей жертвой. Возможно, потому, что все остальные были чисты, потому, что их души не были осквернены тьмой. «Уныние — тяжкий грех», — так говорилось в Библии. Сал никогда не верил в Бога, но в потусторонние силы, в тонкий, невидимый мир после всего пережитого и увиденного своими глазами он просто не мог не верить. И если это было действительно так, то во всем случившемся была его и только его вина. Демон просто использовал тьму в его сердце, и через него добрался до всех остальных, оскверняя и убивая невинных. Салли подвел их всех. Подставил под угрозу и не смог защитить. Свалявшиеся синие волосы прикрывали жутковатый протез, который, в свою очередь, прятал от окружающих еще более отвратительное зрелище. Осужденный, сидевший в одиночной камере, напоминал маньяка-убийцу... коим, собственно, и являлся. «Я должен быть здесь», — горько усмехнулся Сал, — «Я заслужил это. Вот оно — мое истинное лицо — лицо убийцы, психопата и демона. Что ж… я приму правду о себе, пусть даже она будет похожей на оскорбление. И я понесу свое наказание». *** В этот вечер после выпускного вся компания собралась в квартире у Ларри. Лиза как раз очень кстати уехала куда-то по своим делам в другой штат, сказав, что вернется дня через три, так что сегодня квартира была в полном их распоряжении. Ребята, сев на полу в круг, обсуждали последние новости под очередной трэк «Смысловой фальсификации», недавно раздобытый металлистом на распродаже. Все хотели как следует отдохнуть и оттянуться после долгого и трудного учебного года, а главное — выкинуть из головы хоть ненадолго всю эту муть с призраками, преступлениями и прочей ерундой. Эшли и Тодд закончили среднюю школу на отлично и хотели поступить в старшие классы, а затем в вуз. Тодд выбрал научно-техническую специальность, Эш склонялась к дизайну. Ларри, закончивший кое-как на трояки, и вовсе говорил, что в жизни хорошего музыканта образование — не главное. У Сала были средние оценки, и синеволосый мальчик так и не выбрал, куда поступать. — Даже не верится, что все это вот так быстро взяло и закончилось, — со вздохом произнесла Эш, — я буду скучать по вам, ребят. Было реально весело. — Да ладно тебе, чувиха, не навсегда же расстаемся! — приободрил ее Ларри. — Поверь, конец школы — это еще не конец жизни! Тем более уходим только мы с Салом, а тебе и Тодду еще здесь учиться и учиться, — он лукаво посмотрел на рыжего мальчика. Но тот, кажется, не понял его намека и предпочел промолчать. — Эй, а у меня идея, — предложил Ларри, заметив, что остальные заскучали. — Может, сыграем в бутылочку? Только правила будут не совсем обычными… Остальные единогласно одобрили эту идею, тем более, что других предложений ни у кого из ребят не имелось. — Ну так и в чем же будет заключаться необычность? — спросил Тодд. — А сейчас увидишь, — Ларри отошел куда-то вглубь комнаты, и, пошарив там с минуту, вскоре вернулся с пустой бутылкой из-под шампанского и целым ящиком коньяка. Опешившие выражения лиц троих ребят надо было видеть. — Чел… откуда у тебя это? — медленно произнес Салли. — Мамины запасы на особый случай, — беззаботно объяснил металлист. Семейка Джонсонов вообще славилась своими странностями, это голубоволосый уже успел уяснить за годы тесного и близкого общения с Ларри. Ящики коньяка, которые хранила дома его мать, были одной из самых обыденных вещей, по сравнению с теми, что Салу уже удалось узнать, так что давно пора было перестать удивляться. — Правила просты — «пей или раздевайся»! Тот, на кого укажет бутылка, должен либо выпить, либо снять с себя какой-либо предмет одежды, — пояснил Ларри. Остальные нервно засмеялись, но смех этот был отнюдь не веселым. — Ну, кто первый? Ребята неуверенно переглядывались друг с другом, но никто из них троих не решался начать игру. — Я бы, конечно, мог и сам, — продолжал металлист, — но, так как Салли наш негласный босс, то я предоставляю ему право первому начать игру, — он протянул бутылку другу. — Сал, давай. Синеволосый послушно взял бутылку, положил ее на пол и с силой раскрутил. Четыре пары блестящих глаз заворожено наблюдали за вращающимся стеклянным предметом, пока наконец горлышко бутылки не остановилось, указывая на Тодда. — Чел, твой выход! — почему-то расхохотался Ларри. — Что будешь: пить или раздеваться? — Нет уж, спасибо, я за здоровый образ жизни, — с достоинством ответил Тодд, снимая левый ботинок. — Это мы еще посмотрим, — усмехнулся металлист. Спустя примерно минут двадцать Тодд, Эшли и Салли уже сидели босиком, Сал был без толстовки, а Джонсон успел выдуть стакана четыре, не меньше. Патлатого металлиста, похоже, вообще не брал никакой алкоголь, хотя коньяк был приличной крепости, и казалось, что он специально устроил этот балаган, чтобы хвастнуть своими умениями игры в литробол. Только вот достойных соперников у него не оказалось. Эшли, которой почему-то чаще всего выпадало в игре, пришлось пару раз глотнуть коньяка, так как разоблачаться дальше носков и ремешка на юбке ей чувство собственного достоинства не позволяло. И теперь она явно дулась на металлиста: ей уже не нравилась вся эта глупая затея. — Эй, Ларри, — обратился к нему Сал, — ты, вроде как, обещал нам какой-то сюрприз, да? Еще в самом начале игры Джонсон действительно сказал, что у него припасено кое-что интересное, но он покажет это попозже, когда все разогреются. — Ой, точно… знаешь, чел, там вообще-то смотреть не на что… — отчего-то смутился металлист. — Что же это тогда? — Покажи, покажи! — вторили наперебой Эшли и Тодд. — Ладно, сейчас узнаете. Он подошел к своей куртке, висевшей у дверей в прихожей, и достал оттуда маленький, сильно потертый портсигар. — Вот. — И что там? — спросил Салли. — Открой. Синеволосый взял у него из рук коробочку и открыл крышку. Потребовалось несколько секунд, чтобы до него дошло, что на самом деле находилось в ней. — Чел, это что, два косяка? Ларри кивнул. Остальные трое друзей выглядели обескураженными, Эшли шарила глазами по лицам окружающих, словно пытаясь найти в них ответ на свой немой вопрос. Тодд замер в ступоре. — Где ты их достал? — Секрет фирмы. — Ладно, потом скажешь. То есть ты хочешь прямо сейчас?.. — А чего тянуть-то, — развел руками Ларри, — раскрутим бутылку, на кого покажет, тот и пробует. Все по честноку. — Но ведь их всего две. — Пустим по кругу, как трубку мира. Здесь на всех хватит. — Чур, я не буду! — воскликнула Эшли. — Кто не хочет, может не пробовать, я не обижусь, — Ларри обвел взглядом всех присутствующих. — но предупреждаю, он многое потеряет. Итак, если мне не изменяет память, то последний ход был за мной, — он раскрутил бутылку, чье горлышко, остановившись, вновь указало на Тодда. — Чел, уж не обессудь! Это прямо судьба какая-то! Ну так что, будешь или ты за ЗОЖ? — он хитро подмигнул. — Только ради научного интереса, — строго произнес мальчик в очках, беря из рук слегка удивленного Ларри зажигалку и самокрутку. Он щелкнул зажигалкой, прикурил и глубоко затянулся. И тут же словно подавился, щеки его округлились, надулись, он попытался сдержаться, но прыснул и закашлялся. — Ох! — Ну вот, я же говорил, — довольно протянул Ларри, забирая у него папироску. — Подожди, скоро будет кайфно. Сал, теперь ты раскручиваешь, — обратился он к синеволосому парню, сидевшему ближе всего к Тодду. Тот послушно раскрутил бутылку, и ее горлышко снова остановилось на Эш. — Да тебе сегодня везет! — воскликнул Ларри, наполняя стакан и снова протягивая его девушке. — Я не буду пить! — упрямо отказывалась Эш, двух стаканов горького и противного бухла ей вполне хватило. — Это нечестно! Я выхожу из игры! — Нетушки, так не пойдет. Каждый должен выполнять условия! Пей или раздевайся! — Ларри смерил ее долгим, испытующим взглядом. — Что, слабо? Эшли молчала, не зная, что сказать и что сделать. Тогда Ларри сам взял стакан, мигом глотнул половину, а затем быстро наклонился к девушке, целуя ее и тем самым вливая алкоголь в рот. Салли и Тодд изумленно застыли; Эш тоже замерла на секунду, а затем закашлялась, отпихнув от себя Ларри. Несколько капель коньяка пролилось на ее кофточку. — Ах, так! — она сердито взирала на металлиста, довольного своей выходкой. — Ну сейчас ты у меня получишь, придурок! — А слабо раздеться и станцевать? — еще больше раззадоривал ее Ларри. — А вот и не слабо! — неожиданно для всех решительно произнесла Эш. Бросила раздосадованный взгляд на свою кофточку, залитую спиртным, и, недолго думая, стянула ее и бросила на пол. А затем, игнорируя ошеломленные взгляды остальных друзей, нетвердым пошатывающимся шагом вышла на середину комнаты. Видимо, алкоголь уже ударил ей в голову. Парни затаили дыхание. Никто из них не осмеливался остановить ее или как-то повлиять на происходящее. А тем временем Кэмпбелл начала небрежно и пьяно пританцовывать, но ее движения были ломаными и неуклюжими. Кто же знал, что пара-тройка стаканов дешевого виски так сильно подействует на неокрепший юный организм. Ларри включил музыку погромче, удовлетворенно наблюдая за процессом. — Твоя подружка сегодня отжигает, Сал, — он заговорщицки подмигнул другу. — Что скажешь, а? В это время Эш нагнулась, высоко задрав юбку, и из положения сидя было все прекрасно видно. Парни впились в нее взглядами, тихо ахнув, а Сал поспешно отвернулся в смущении. — Да ладно тебе стесняться! — Ларри придвинулся ближе, и взяв за подбородок, повернул его голову, силой заставив смотреть туда, где под низкие басы и глухие завывания из динамиков бесстыдно извивалась полуголая девушка. — Ларри, хватит! Пусть она прекратит! — в этот момент Сал даже порадовался, что у него нет лица, что оно скрыто под протезом, а иначе бы он просто умер от стыда. — Тебе что, не нравится? Хорош заливать, чел! Когда еще такое увидишь? — Ларри, перестань… не в этом дело… — Опа, стоп… а что это тут у нас? — взгляд Ларри скользнул по нему, чуть ниже, туда, где джинсы в области паха прилично так оттопыривались. — Я смотрю, ты у нас врунишка, Салли-Кромсалли! — он придвинулся к нему совсем близко, прижался грудью к его спине и, ловко расстегнув штаны, просунул руку под резинку трусов. — Эй, ты что делаешь?! — возмущенно воскликнул Сал, пытаясь вырваться, но Ларри был сильнее и держал его крепко, одной рукой обнимал его за талию, а другой поглаживал его достоинство. — Помогаю тебе снять напряжение, — металлист жарко дышал ему в ухо и, надо сказать, это заводило, хотя разум голубоволосого парня протестовал против таких действий. — Ларри, ты дебил! — мучительно медленные движения его руки были невыносимыми, как будто патлатый специально издевался над ним. Салу казалось, что еще немного и он не выдержит. Это было скорее болезненно, чем приятно. Но Ларри нарочно не давал ему кончить. Он сильно сжимал пальцами его член, гладил по всей длине, оттягивая момент оргазма. Это было совсем не так, определенно не так, как он делал себе сам. Да, Сал тоже это делал, как, наверное, большинство детей и подростков, стыдливо, ночью под одеялом, перед тем как заснуть. Это успокаивало его, помогало расслабиться и отогнать тревожные мысли. Правда, иногда после этих «игр» ему снились такие сны, что наутро приходилось менять простыни, заляпанные густой белой жидкостью, за ночь успевавшую высохнуть и покрыться коркой. А иногда приходилось прямо со стояком бежать в ванную и там заканчивать начатое. Но это было куда лучше, чем кошмары. Ларри делал ему по-другому. Сильнее, больнее… и горячее. Сал попытался отпихнуть его руку, но тот перехватил его за запястье и крепко сжал. Физическая подготовка у Ларри явно была лучше, так что вырваться не было никакой возможности. — Закрой глаза, представь, что я Эш, — он начал вылизывать его шею, а потом больно прикусил, ставя засос. Ларри просто манипулировал ими всеми. Затеял эту игру, споил Эш, давил на нее морально. Он сделал это из ревности. Ларри просто ненавидел эту девчонку, посмевшую вот так запросто увести у него любимого. Потом, много позже, Сал осознает это, но все это будет потом, а сейчас он просто не мог ни о чем думать. — Эй, вы чего делаете? — молчавший доселе Тодд, который просто пялился на Эш и залипал в пространство, повернул голову к ним. Голос у него был глухим и отрешенным, видимо из-за дури, которую он выкурил. И взгляд, взгляд был пустой и странный, как у наркомана Дэвида. Сал почему-то вспомнил школу, как на одном из уроков им рассказывали о вреде наркомании и алкоголизма, и даже показывали фотографии наркоманов и курильщиков. Их осунувшиеся, изуродованные лица тогда врезались ему в память, и теперь не к месту и не ко времени всплывали перед глазами. Бессмысленные, нелепые воспоминания. Почему он вспомнил это именно сейчас? — О, наш умник очнулся, — Ларри наконец отвалил от Фишера и подошел к Тодду, как-то странно улыбаясь. — Я могу и тебе так сделать, — и, не дожидаясь ответа, стянул с него джинсы; свои он даже не застегивал. — Остань, Ларри… ты чего… — Ты же гей, в чем дело? У тебя был парень! — Мы этого не делали с ним, — забормотал смущенный Тодд. — Ах, вот оно что. Ну мы это сейчас исправим… Он толкнул его на кресло-мешок, окончательно стягивая с него штаны вместе с бельем, и опустился на колени. Начал осторожно гладить и мять в руках его член, играть с яичками, нежно теребя их. То и дело металлист поднимал голову наверх, следя за изменениями в выражении лица рыжего. Тому явно было очень хорошо и приятно: прикрыв глаза, он тяжело дышал и тихо и удовлетворенно постанывал. — Если хочешь, я могу взять его в рот, — негромко произнес Ларри. — Мне не противно. Рыжеволосый едва заметно кивнул. Джонсон, восприняв это как сигнал к действию, придвинулся совсем близко, обдавая его кожу своим дыханием. Несмело облизнул его, сначала головку, затем прошелся языком по всей длине, и наконец, обхватил губами, слегка посасывая. Ощущения были новыми, необычными, да и вкус, терпкий, не настолько отвратным, как он мог себе представить. Подростковое любопытство и азарт пересилили брезгливость, и поэтому Ларри просто расслабил горло, борясь с тошнотой и пытаясь заглотить его на всю длину. — Ох… — Тодд извивался под ним, утопая в блаженстве. В это время Эшли, самозабвенно танцуя, почувствовала, что парни больше не смотрят на нее, что они нашли себе занятие поинтересней, и вместе с тем услышала — характерные недвусмысленные звуки, доносящиеся с кресла. Она повернула голову, и лицо ее залилось краской стыда. Но спустя мгновение ее осенила одна очень нехорошая идея. — Сал, давай сделаем «это». — она подошла к мальчику с протезом, который уже не знал, куда себя деть от смущения. — Что?! Ты серьезно, Эш? — Да. Я просто увидела этих двоих, и… — она указала на Ларри и Тодда. — Пошли, — девушка потянула его на диван. Салли, не успев придумать хоть мало-мальски дельную отговорку, последовал за ней. Эшли легла на диван, на спину, и, избавившись от ставшей ненужной юбки, поманила к себе Салли. — Иди сюда. Сал неуклюже присел на краешек дивана, не зная, как реагировать на происходящее. Эш потянулась к застежке на его брюках. — Давай, я помогу тебе, — она завозилась с ними. — Можешь меня потрогать, если хочешь, — приглушенный голос девушки в темноте звучал успокаивающе и странно; она взяла его правую ладонь в свою и положила себе на грудь. У Сала уже заходилось сердце, да и не только сердце, он неуверенно гладил руками по ее мягкому, шелковистому телу, осторожно пощупал не по годам развитую грудь в кружевном бюстгальтере, спустился на бедра. И вдруг резко отдернул руку, как будто обжегся. — Нет… я не могу, Эшли. Это все неправильно… — Пожалуйста, Салли… я очень хочу, — шепчет Эш. Внизу живота жарко пульсировало, Эшли действительно просто умирала от возбуждения и отчаянно желала ощутить внутри себя горячую мужскую плоть. — Нет… я не могу, — он в смущении отворачивается, и тогда Эшли снова берет его руку в свою, уже более решительно и уверенно, стягивает трусики и начинает гладить себя там. Сал вздрагивает, а Эш прикрывает глаза и учащенно дышит от вожделения. Ее еще никогда никто не трогал в том месте, и это, оказывается, так хорошо и приятно, и она отпускает его запястье, позволяя двигать рукой самому. Это так странно, у нее там горячо, теплее всего остального тела, и мягко, и скользко, и Сал продолжает ощупывать и исследовать женское лоно. Ощущения от прикосновений чужой руки были странными — как будто ей сильно захотелось по-маленькому, но это чувство было другим. Более… приятным, что ли? — Теперь войди в меня. — она раздвигает ноги, укладываясь поудобней, чтобы ему было сподручней. — Куда? — Вот сюда, — она направляет его своей рукой. Сал возится, пристраиваясь к ней, у него не получается с первого раза, даже рукой он не мог нащупать отверстие, а она там такая узкая и маленькая, что синеволосому вообще непонятно, как туда что-то может войти. Но через несколько неловких, неуклюжих движений он толкается и, наконец, проникает внутрь, не до конца и с непривычки слишком резко. И самому же ему становится немного больно от трения охвативших его член узких нерастянутых мышц. — Ссс… — Эшли закусывает губу. Приятные ошущения вмиг сменяются ноющими и болезненными. — Ой, извини, — Сал останавливается, — с тобой все в порядке? — Помедленнее, — говорит она. — Тебе будет легче дышать. — Ебануться яйца гнуться! — прокричал с другого конца комнаты Ларри. — Я и не знал, что ты у нас такой самец, Салли-Кромсалли! Сал отвлекается и краем глаза замечает, что делают Ларри и Тодд на диване у противоположной стены, и Ларри тоже замечает его взгляд и подмигивает ему, не переставая лизать и облапывать Тодда. Он мастурбирует ему, одной рукой гладит его хозяйство, а другой водит между своих ног, и Сал поспешно отводит взгляд, уже жалея, что посмотрел туда. Да, потом им будет стыдно, потом будет очень стыдно, и они никогда не расскажут об этом никому, ни взрослым, ни друзьям, ни даже друг с другом не будут говорить об этом. Но это будет позже, осознание придет потом, и краем сознания Салли понимает, что они сейчас делают что-то очень нехорошее, о чем потом будут жалеть, но отступать уже некуда, и вязкое, туманящее возбуждение сильнее его, и он продолжает входить в Эшли, и она расслабляется под ним. Эш понимала, что сейчас происходит именно то, о чем шептались и хихикали девочки в женском туалете; секс, представлявшийся им чем-то непонятным, неизведанным и жутким, и они смеялись, потому что не знали. Она и сама не знала точно, что произошло, исходя из своих скудных познаний о сексе, но интуитивно понимала, что что-то произошло, она поняла это по тому, что Салли замер на секунду и часто-часто задышал, по тому, что внутри стало горячо и очень мокро, как будто там разлилась какая-то жидкость. Проведя рукой по своей «киске», Эш увидела, что там действительно все в густой, липкой беловатой жидкости. — Прости, Эшли… — виновато прошептал Сал, отстраняясь от нее. — Ничего. Все нормально, — она поднялась с дивана, поддернула трусики и легла прямо на пол, на ковер. Сал свернулся на диване. Его охватило какое-то безразличие; сознание просто фиксировало все происходящее, будто камера. А тем временем металлист, закончив с Тоддом, подошел к Эш. Ларри усмехнулся. Ну и что, что первым это сделал с ней Сал, друзьям надо уступать, ведь верно? Тем более, его голубоволосый приятель был вроде как, влюблен в Эш, ну так и получил свое. А теперь никто не помешает и Ларри получить удовольствие: настоящие друзья всегда делятся друг с другом. Он потрогал ее грудь, Мягкая, большая…ущипнул за сосок, не удержавшись. Эш слегка застонала. Она вся была такой шелковистой, странной… Ларри погладил ее бедра, «киску», раздвинул половые губки пальцами в стороны. Скользкая и очень теплая… Там было много спермы Сала, но Ларри не брезговал: подумаешь, Сал ведь свой, ну кончил в нее, ну и что ж тут такого. Вынул из кармана припасенный на всякий пожарный презерватив — ну как знал, что сегодня понадобится. Вошел в нее, довольно легко. Она не сопротивлялась: взгляд был пустым и отрешенным, Эш смотрела куда-то в одну точку, не мигая. Потом закрыла глаза и обвила ногами его талию: то ли спьяну, а то ли спросонья. — Сааали-Кромсааали… — тихо протянула девушка. Ларри, не обращая внимания, продолжал иметь ее. Ему было хорошо, просто охуеть как хорошо, и он входил до конца, совершая быстрые рваные движения. Черт возьми, это было лучше, чем тайком передергивать в ванной, представляя упругую задницу и сиськи какой-нибудь красотки, это было даже круче, чем лапать Сала и сосаться с Тоддом. Хотя в последнее время вместо задницы и сисек красотки он представлял Салли. Ларри даже и не предполагал, что за сегодняшний вечер ему перепадет такой джекпот. Несмотря на богатый жизненный опыт и показные понты, по-настоящему он до этого ни с кем не трахался. Честно говоря, он думал, что его первым будет Сал, он тайно мечтал об этом… Но в конце концов, и Эшли сойдет. Ларри совсем не считал ее красивой. Ее макияж размазался, тушь и подводка растеклись по лицу. Без них она выглядела бы совершенно обычной девчонкой, каких тысячи. Не страшная, но и не модель. Джонсон искренне не понимал, чего такого в ней нашел Салли. Внезапно ему захотелось дать ей по лицу. С размаху, залепить пощечину со всей дури, но он сдержался. Только что она давала Салу, прямо вот на этом диване, а теперь лежит под ним в полубессознательном состоянии, только изредка постанывает, и безропотно позволяет ему себя трахать. Шлюха. От злости он быстро дернулся и кончил; неудовлетворенно вышел из нее, хотел подольше потянуть удовольствие, но как всегда снова спустил почти сразу. Подтянул трусы и джинсы и только сейчас заметил подошедшего сзади Тодда. Рыжий решительно отодвинул Ларри в сторону и направился к их общей подружке. — Ты чего, чел, ты же гей! Проигнорировав офигевающий взгляд Джонсона, очкарик наклонился над Эш. — Она мне отказала, — едва слышно, заплетающимся языком проговорил он. — Бегала все время по другим чувакам… Я тогда с горя с парнем начал встречаться… А потом этот Сал… — он всхлипывал. — И я вот вижу, что ты, и Салли, ее ну… Эш… бедная моя девочка, ты только моя, пусть и блядь… Он начал совокупляться с ней, «насилуя» почти нежно и неумело. Эш, кажется, ничего не чувствовала: то ли вырубилась совсем, а то ли поддавалась ему, может быть, тоже начав получать удовольствие. — Ебаать, вот это тебя развезло, чувак, — пьяно ржал над ним Ларри. Тодд ничего не ответил, только поцеловал Эш в губы, продолжая двигаться в ней. — Ебу и плачу, блин. — прокомментировал металлист действия очкарика. Ларри присел рядом, держась за стенку — повело, столько алкоголя даже его ко всему привыкший желудок и мозги не выдержали. Сал дремал на том злополучном диване, свернувшись клубочком и поджав под себя ноги. Джонсон безразлично смотрел, как рыжий имел подружку его любимого. И никто из парней не заметил кровь, текущую по бедрам девушки. *** Пробуждение на следующее утро было не из самых приятных. Ларри продрал глаза, и первым его ощущением была чудовищная боль и ломота в голове и не менее чудовищная тошнота. Металлист едва успел добежать до сортира, где минут пять изрыгал из себя последствия, а точнее, содержимое вчерашней «бутылочки». Проблевавшись, умылся ледяной водой и на негнущихся ногах вернулся в комнату, сочтя своим первым долгом разбудить спящего на диване Сала, укрытого пледом. Кто его им вчера укрыл — Джонсон уж и не помнил. — Проснись, чувак, уже утро, — он потряс друга за плечо. Сал нехотя потянулся, сел на кровати и поправил съехавший на бок протез. «Ты хотя бы с похмелья не страдаешь», — отметил про себя Ларри. — Слушай, а где… Эшли и Тодд? Неужели они уже… Вот блин! Мы же вчера… — он оборвал фразу на полуслове, и на лице его застыло нечитаемое выражение. Ларри несколько секунд не мог въехать, что с ним, а затем память начала медленно возвращаться к нему, услужливо подкидывая подробности вчерашнего вечера. — Бляяя… — протянул он, нервно расхаживая по комнате. — Вот бля… Парни молчали несколько минут, обескураженные и смущенные, не в силах проронить ни слова. — Я думаю, Эшли с Тоддом просто проснулись и ушли раньше нас, — факт этот был очевиден, но Ларри произнес его вслух, потому что неловкое молчание затягивалось, а сказать что-то было нужно. — На часах уже полдвенадцатого. Слушай, чел, — он посмотрел на Салли, — я думаю, тебе нужно наведаться к Эш, узнать, как она там. — Если она вообще захочет меня видеть, — отозвался голубоволосый. Салли поднялся на нужный этаж и осторожно постучался в квартиру Кэмпбелл. — Эшли, это я, Сал, — тихо и неуверенно произнес он. Дверь ему открыла заплаканная девушка. — Ты… можно зайти? — Да, конечно, моих родителей все равно нет дома, — с каким-то печальным безразличием ответила девушка, пропуская его внутрь. — Эш, я хотел извиниться. За вчерашнее. — Нет, Сал, ты не должен себя ни в чем винить, это я виновата, сама полезла к тебе… — на этом моменте голос ее исказился, и Эш снова зашлась рыданиями. — Не плачь, не надо, что ты… Тебе не больно? — заботливо спросил Сал, приобнимая ее за плечи, не зная, как утешить. — Нет, мне не больно, Сал, мне противно! — она всхлипывала, прижавшись к нему, не в силах остановить поток слез. Сал просто молчал, сочтя нужным не говорить ей, что вчерашней ночью он был не единственным, кто предавался с ней разврату. Сал искренне надеялся, что Эшли не помнила этого. Его отчего-то мучила совесть; хотя он понимал, что фактически в этом не было его вины, и вряд ли он смог бы остановить Ларри и Тодда или хоть как-то отговорить их от этих действий. И все же какое-то отвратительное, тянущее чувство грызло его, не давая покоя. Он не должен был этого делать... хотя она просила его. Но она была пьяной? Как и все... Черт, Салли совсем запутался. Тодд после этого дня вообще заперся в своей квартире, не отвечал на телефонные звонки и вовсе делал вид, что умер. И все они, все, кто был тогда на том злосчастном вечере, чувствовали нарастающее напряжение, инфернальное, причиной которому не могла быть обычная подростковая пьянка и секс. И в один вовсе не прекрасный день оно разразилось грозой. *** Каково это — видеть, как все твои друзья один за другим просто умирают, и при этом быть не в силах хоть что-либо изменить? Сал не сопротивлялся, когда на него надели наручники и повели в камеру, он послушно отвечал на все вопросы журналистки, судьи и свидетелей. На последней перед судом встрече с доктором Откиным он рассказал ему все о том злополучном дне после выпускного. Надо было видеть лицо психиатра — даже он, ко всему привыкший и наслушавшийся за свою карьеру всякого, нервно моргал, то и дело вытирая лоб платком. Но Салу нужно было просто выговориться, чтобы стало хоть немного легче. Конечно, это не искупило бы его вины. Более того — его вины не искупило бы даже пожизненное заключение, к которому его приговорили. Салу казалось, что судьи намеренно смягчили приговор. Он заслуживал смерти на электрическом стуле, но смерть не может вернуть жизнь. После того дня Моррисон сошел с ума, и его поместили в клинику. Ларри, зная, что Сал в тюрьме, зашел навестить друга, и это стало его роковой ошибкой. Демон, вселившийся в Тодда, убил Ларри, а затем избавился и от оболочки, которую временно избрал для осуществления своих планов. Санитары сбежались на крик, но было слишком поздно; в камере были два трупа — один, растерзанный и окровавленный, валялся на полу, а другого нашли повешенным. Как это произошло? Кто не смог уследить за больным? Откуда у него в руках оказался острый предмет? На эти вопросы никто толком не смог ответить, но так Салу доложили из новостей, тщательно скрыв подробности. В этот момент жизнь Фишера оборвалась. Больше незачем было бороться, больше не было смысла что-либо менять. Все было кончено. Раз и навсегда. По-настоящему. Зачем они вообще влезли в это дерьмо? Начиная от случая с Чарли и заканчивая камерой пыток в подвале, в которой старая карга разделывала трупы, чтобы потом кормить учеников человеческим мясом. Они думали, что совершают благое дело, расследуя весь этот давний клубок хитросплетений, но самом деле лишь только разворошили древнее зло. Иногда именно действие, а не бездействие является самым страшным грехом; и если долго смотреть в бездну, то однажды бездна посмотрит на тебя. Но если бы они не предпринимали ничего, могло ли хоть что-то быть иначе?.. *** Молодая женщина с темно-каштановыми волосами смотрела в окно, закутавшись в плед. Был поздний вечер, и в глубоких синих сумерках экран ноутбука освещал ее лицо. «Ребята, вы были моими лучшими друзьями, а я была первой любовью для вас всех… Почему я осталась жива?» Слезы закапали из ее глаз на клавиатуру. Они сделали это все вместе, тогда, в тот проклятый выпускной, ставший для всех последним. Тодд… смешной рыжий мальчик в очках, всегда помогавший ей с алгеброй. Он был влюблен в нее, а она этого не замечала… А потом его нашли мертвым в психушке — Кэмпбелл узнала это из новостей. Ларри… дерзкий патлатый металлист, вечно откалывающий матерные шуточки и любящий ввязываться в авантюры — тоже был убит. И наконец, Салли-Кромсалли — милый и немножко странный парень с протезом, которого обвинили в убийстве. Она давала против него показания в суде. Эш предала не специально, ей было просто слишком страшно. Жив ли он был сейчас? Она не знала… «Прости меня, Салли-Кромсалли». Девушка закрыла твиттер и выключила ноутбук.