***
За окном был один и тот же пейзаж — пески, пески, изредка камни и еще раз пески. Едь хоть час, хоть два, а все равно больше ничего не увидишь. Наблюдая за этим однообразием с пассажирского сидения автомобиля, генерал Мустанг опять погрузился в воспоминания об Ишварской резне. Песок будто бы сразу окрашивался красным, а в ушах звенели вопли сжигаемых заживо людей. Может, так на него сказались две бессонные ночи, которые были потрачены на проверку стройматериалов и несколько долгих разговоров с ишваритами. Одни оказались плодотворными, удалось заключить два соглашения и устаканить доставку продовольствия. Оставшиеся оказались менее приятнее. Никто не говорил, что мятежный народ с распростертыми руками примет помощь от рук своих же убийц, что вполне резонно — убили раз, не поскупятся и на второй. Но армия все-таки не думала о том, что ишвариты способны поднять на них руку. В чем и ошиблись. Напала небольшая группка, да прямо с подручным оружием — камнями, обломками. Да и не то, чтобы напали, так, кричали на тех, кто убил их близких и параллельно метали маленькие снаряды — самое малое выражение их чувств по отношению к некогда сеющим смерть солдатам. Досталось и Рою, отчего на правой скуле красовался достаточно длинный порез. Но стоит отдать мужчине должное, в этой ситуации он поступил очень мудро, просто достав единственный пистолет и выбросив его прямо в руки бунтующих, при этом строго-настрого запретив подчиненным поднимать оружие на людей. Генерал, который практически отдал бунтарям то, без чего военного представить нельзя, куда уж убедительнее? Рука непроизвольно потянулась к ссадине на щеке. «Заслужил», — понимал Рой, не представляя, сколько еще подобных встреч будет в ближайшем будущем. Глаза слипались, но мужчина игнорировал позыв организма в отдыхе, нужно было еще обдумать несколько моментов до того, как они с майором Хоукай окажутся с соседнем районе. Вот там уже и можно будет перевести дух. — Если хотите вздремнуть, то не отказывайте себе в этом. Ехать нам еще около двух часов, — внезапно дала о себе знать Лиза, слегка повернув голову в сторону начальства. — С южными беженцами разговор будет минимум через тринадцать часов, так что время подготовиться еще будет. — Нет, майор, все в порядке, — произнес Рой и легонько махнул рукой в сторону подчиненной. Лиза лучше кого бы то ни было знала своего начальника и заметила его перемены настроения, когда они только приехали на восстановительные работы. Она видела, что Мустанг был тише и рассудительнее, будто в мгновение ока, как только приехал, стал серьезнее и собраннее, мог не спать несколько ночей к ряду, но зато выполнял обещанное в срок или даже раньше, вообще не оставляя себе свободного времени. Она понимала, что он все еще винит себя и что продолжит делать это даже после того, как сделает все возможное для восстановления Ишвара. Ведь Лиза чувствовала ровно то же самое. Девушка и сама ощущала дыхание прошлого, кричащее о том, скольких людей она погубила, отправила в мир иной. Обычный солдат может промахнуться, а Ястребинный Глаз — нет. И это самое страшное. Казалось, что кошмары, приснившиеся здесь — это и есть реальность, а не то, что происходит в настоящем времени. Всем ветеранам Ишварской кампании было очень жутко. Но присутствовать здесь было просто необходимо. Хоукай никогда не разговаривала на эту тему с Мустангом, ведь для каждого Ишвар был своим личным адом с персональными кругами; Лиза понимала, что воспоминания как никогда терзают Роя весь этот год, который они здесь находятся. Порой девушка все же хотела предложить выговориться, рассказать все, но тут же хладнокровно отбрасывала эту идею. Эта война внутри него никогда не закончится, просто стоит делать то, что ты делала предыдущие года — быть рядом. Сумерки сгущались, отчего появилась необходимость в освещении песчаной дороги фарами. Повернув голову направо, Лиза было подумала, что Рой все-таки сдался и решил прикрыть глаза — голова была опущена на правый бок и движений со стороны пассажира не было. Но Хоукай только показалось - через несколько минут, как только девушка вновь смотрела только на дорогу, с соседнего сиденья раздался резкий и решительный голос: — Майор, остановите машину. — Что? — Я что-то увидел. Хочу посмотреть ближе. Хоукай и самой время от времени мерещились какие-то тени, фигуры, отблески… Все напоминало о резне. Вот и сейчас Лиза подумала, что начальнику просто что-то приснилось. И все равно, даже осознавая, что это не приказ, девушка все-таки остановила транспортное средство. Слишком уж уверенно прозвучала просьба. Мустанг открыл дверь и решительно направился в противоположное от машины направление. — Будьте в машине. Лиза пыталась вглядеться вдаль, но не видела ничего кроме темноты. Местность можно было разглядеть через лобовое стекло, на землю перед которым светили фары, но в том направлении, куда отправился генерал — решительно невозможно. Появилась идея поехать в ту же сторону. Вдруг что-то серьезное, враги, мятежники, да все, что угодно! Но после девушка буквально оторвала руку от руля, решив, что Рою просто нужно проветриться, побыть одному, быть может, из-за приснившегося кошмара. Спустя пятнадцать минут Хоукай начала тревожиться и решила поехать следом. Резко развернув в машину, она направилась в ту сторону, где не так давно исчез алхимик. Сначала не было ничего, все тот же песок и пустыня, но через несколько минут езды фары осветили фигуру военного, который присел около небольшого камня. Отставив фары включенными, Лиза выпрыгнула из машины и ринулась к Мустангу. — Генерал, что произошло? Вы в порядке? И только после этого она услышала посторонний звук — плач. Голос сорвавшийся, но все-таки тонкий и тихий. Детский. — Это… — только и смогла произнести она. Только сейчас она заметила, что военного синего кителя на Рое нет. Развернувшись, начальник предстал перед ней держащим в руках что-то, завернутое в верх военной формы. Что-то плачущее, живое и совсем маленькое. — Кто-то бросил в пустыне ребенка, представляешь, — чуть усмехнулся он, покачивая сверток из светлой холщовой материи на руках. Плач не прекращался. — Это ужасно. Я посмотрю? Не успокаивается… — Лиза подошла поближе и протянула руки к своеобразному кокону. — Я уже, — последовал ответ. Пальцы майора остановились на синей ткани. Девушка осознала, что с краю она была пропитана кровью. — Девочка ранена. У нее… У нее нет правой ноги. Я прижег рану. Знаю, это больно, но надо же какие-то меры предпринять, да и кровь остановить необходимо. Я преобразовал рукав в бинт, чтобы остановить кровотечение, но это не облегчит боли. Вот и плачет, бедная, — Рой грустно улыбнулся и прижал ребенка чуть сильнее. — Давай ускоримся, ее срочно нужно доставить к врачам. Лиза молча кивнула и поспешила к автомобилю. Стоит отдать должное, что на дорогах Централа, что в пустыне она была отличным водителем: и довезет в целости и сохранности, и правил не нарушит, при этом выжмет всю возможную скорость, да еще и хорошо управится с транспортным средством среди бесконечных песков. Вот и сейчас майор ударила по газам, и машина рванула через пустыню. С таким темпом в другой район дорога была делом пятидесяти минут или часа. Изредка Хоукай боковым зрением наблюдала за начальником-спасителем, который в свою очередь не сводил взгляд с маленького кокона.***
— Жить она будет, но вот вопрос с ногой все равно остается открытым, — вздохнула женщина-врач, снимая маску. — Автоброня? — выдал самый оптимальный вариант Рой. — В перспективе — да, но сами знаете, малыши растут очень и очень быстро, меняется все, вплоть от роста и веса до нервных окончаний, которые напрямую соединяются с металлом. И к тому же процедура соединения с автоброней… — … очень болезненна. Женщина села рядом с генералом на деревянную лавочку и заправила торчащу прядь волос за ободок. Буквально несколько минут назад они с приезжими врачами сделали все возможное, чтобы хотя бы на данный момент облегчить состояние девочки. — Мы остановили кровь, местами наложили швы и сделали перевязку. И обезболили. Детям, конечно, нужна точнейшая дозировка, да и ее лучше избегать, но сами понимаете, насколько это нестерпимо. К сожалению, сделать что-то еще не получится, даже в больнице Централа помогли бы не больше. Девочка проспит долго, а потом мы еще раз осмотрим рану. Не волнуйтесь, мы теперь от крохи не отойдем. Мустанг вздохнул и откинулся спиной на глиняную стену. Как же не переживать за жизнь такой крохи, найденной практически в безжизненном сердце пустыни, которая еще и ходить в будущем без ноги не сможет? Для военного любая жизнь дорога и важна, а такая, отвоеванная у жутких обстоятельств, тем паче. Стоящая рядом Лиза тоже была взволнованна не на шутку, хотя, как и Рой, вида не подавала. И мысленно сделала пометку о том, что в машине просто необходима аптечка — мало ли, что может произойти. — А как в остальном? Больше никаких повреждений? — спросила Хоукай. — Да, все остальное в полном порядке, но боль в ноге этот порядок точно компенсировала, — невесело улыбнулась женщина. — Малышка натерпелась в свои четыре месяца… Генерал, вы просто настоящий герой. Нашли это маленькое чудо в такой-то огромной пустыне!.. Как же вы заметили ее, такую кроху? Рой вздохнул, а его адъютант вся обратилась в слух — ей тоже было очень интересно это узнать. В машине генерал не сказал ровным счетом ничего. — Не знаю. Ишвар - место очень загадочное. Идемте, майор, я бы хотел еще посмотреть присланные из Централа формы отчетных листов. А вам, — мужчина обернулся к врачу, — большое спасибо. Я зайду ближе к вечеру. Если сможете, оповестите, пожалуйста, кого возможно. Вдруг удастся найти родителей. — Хорошо. Будем ждать, — кивнула женщина и вернулась обратно в импровизированный кабинет глиняного дома. — Генерал, вы уверенны, что кто-то найдется? — спросила Лиза по пути в назначенное место. — К сожалению, нет, совсем наоборот. Либо ребенка бросили там намеренно, либо тот, кто был с ней ранее, погиб, — ответил начальник. Лиза была с ним солидарна и с самого начала ожидала этих слов. — Нужно будет найти для нее хороший интернат и врача, — констатировала факт Хоукай. — А с ногой… — Да, этот вопрос пока открыт. И про врача я согласен. А вот задумку с интернатом я принять не могу. — Почему же? — Потому, что по приезде в Централ я оформляю опекунство. Глаза Лизы округлились и она пораженно посмотрела на Мустанга. Он улыбался. Так просто, открыто, в своей манере, которую она не видела весь год, проведенный на ишварском возрождении. Оно будто бы забрало у нее прежнее начальство, сделав Роя более серьезным и спокойным, но сейчас девушка вновь видела в нем немного забавного и бесспорно харизматического мужчину, коим он был при звании полковника. Таким она запомнила его до отъезда на это длительное задание. — Но как же вы планируете растить девочку? — удивилась майор. — Новое звание и стремление к креслу фюрера требует полной отдачи работе. — Приоритеты иногда могут немного измениться. Да и Грумман обещал дать нам отпуск по возвращении, оставив разве что бумажную и управленческую работу. Думаю, время не должно быть потрачено впустую, вы согласны? К тому же, вернемся мы совсем скоро. — Если уверены, что сможете взять на себя такую ответственность, я действительно согласна. — Да брось, — улыбнулся генерал, переходя на «ты». Так он делал очень редко и только тогда, когда хотел спросить что-то важное или был очень рад. — Уверен, со Стальным ответственности было куда больше. Но у меня есть к тебе одна просьба. — Какая же? — для вежливости спросила Лиза. Она с самого начала поняла, какой именно вопрос будет задан. — Поможешь мне? — Если попросите.***
Сбежать из Ишвара можно легко и просто. Да и вообще, откуда угодно тоже. Но вот вырвать из сердца ужасающие события и отвратительные моменты слабости, боли и моря крови просто невозможно. В этом Мустанг убедился в тысячный раз. Еще по пути в соседний район Ишвара с раненой девочкой на руках он понял, что этого оставленного ребенка не отдаст никому. Этот маленький, потерянный в море пустыни живой сверток будто являл собой почти уничтоженный народ — такой же одинокий и, откровенно говоря, еще недавно мало кому нужный. Раненый, кричащий о помощи, ребенок будто вернул Роя из мрачных мыслей о содеянных убийствах и геноциде — вот он, такой беспомощный, лишь протяни руку, и жизнь малыша заиграет новыми красками, и он обретет то, чего в его жизни в этот переломный момент нет — дом и семью. А разве с ишваритами ситуация была другой? Разве они не были такими же потерянными душами на фоне огромного мира? Былого не возродить и не исправить, но ведь можно сделать так, чтобы впредь подобные ужасы не были возможны. Именно поэтому, только взяв ребенка на руки, Мустанг понял, что никому не отдаст этого брошенного человечка — это еще одно напоминание о том, что отнятые жизни вернуть невозможно, зато можно помочь возрасти другой, только-только зарождающейся. Неравноценный обмен, совсем не по алхимическим канонам. По пути в место назначения мужчине сквозь сон словно послышался голос. Вернее даже шепот, тонкий-тонкий, полный тихих всхлипов. Будто видение, предзнаменование. Да уж, чем черт не шутит, особенно в таком неоднозначном месте, от и до состоящем из песка и разрушений прошлых лет. Что-то екнуло в душе от одного только взгляда на ребенка. Почти как Стальной много лет назад — сломленный и немощный. Его жизнь генералу изменить удалось, а на достигнутом Рой останавливаться не любил, всегда стремясь только вперед. Теперь в его планах было воспитание девочки. Это его крест и его миссия, его задание и его ответственность. Хранить и собирать по крупицам огромный народ. Спасать только начавшуюся жизнь и делать ее лучше.***
— Здравствуйте! Как прошла ваша встреча? Что нового? — весело поприветствовала врач зашедшего в времянку-медпункт Мустанга. — Неплохо, завезли еще несколько вагонов стройматериалов, заложили рельсы в восточном районе и разместили сотню беженцев, — описал новости прошедшего дня генерал. — Как девчушка? — Пока не просыпалась. Это хорошо, она натерпелась, пусть отдыхает. Женщина провела Роя к небольшому столу, который оказался импровизированной койкой — на нем лежало два одеяла; третье, маленький пледик, имитировал подушку, располагающуюся под головой ребенка. Волос на ней было немного, но цвет виден был ясно — темные, почти черные, как и у самого Мустанга, слегка кучерявые. В остальном — ребенок как ребенок, только с правой ногой, оканчивающейся чуть выше середины бедра, обмотанной сейчас несколькими слоями бинтов. Показав ногу девчушки, женщина накрыла ее пледом. — Как я и говорила, все, что мы могли, сделали, но нога болеть будет очень долго, не каждый взрослый-то выдержит такие муки, что о малышке говорить, — тихо произнесла врач и провела ладонью по черным кудряшкам девочки. — С автоброней идея хорошая, но как я и говорила, дети очень быстро растут, протез надо будет менять ежемесячно. Для нее не подходит — слишком больно. — Тогда ей придется расти без одной ноги? — задал волнующий вопрос Рой. — К сожалению. Думаю, в четыре года ее можно будет установить — самый большой скачок роста у малышей как раз произойдет и протеза хватит как минимум на полгода. До этого времени ходить она не сможет. Придется передвигаться на коляске или использовать статичный протез, не подсоединяющийся к мышцам. Почти как трость. Думаю, в интернате ей смогут найти… — Ну что же вы все про интернат да детский дом? После восстановительных работ я заберу ее к себе. Как только подойдет возраст — установим автоброню. — Что? Хотите удочерить девочку? Но вы же генерал! — Знаю, вы не первая, кто говорит мне об этом сегодня, — усмехнулся Мустанг и подошел поближе к девочке, а после провел ладонью по головке. Кудряшки оказались удивительно мягкими. — Надеюсь, у вас все получится. Во всяком случае, поступок смелый и похвальный, — улыбнулась врач. — И еще, раз уж девочка потом уедет с вами, то и давать ей имя стоит вам, как отцу. Она должна к нему привыкнуть. Рой встрепенулся, так как даже сначала совсем не задумывался о том, что у малышки нет имени, ибо были другие причины для волнения. Дать ребенку имя — задача родителя, а именно это звание ему первоочередно и нужно было получить. Женских имен мужчина знал великое множество — у аудиторий противоположного пола он пользовался большой популярностью и частенько бывал в баре мадам Кристмас, в котором каких только девушек не было. Часто женщина сама давала своим подопечным «рабочие» имена, исходя из их поступков, внешности и прочих факторов. Каждое имя для нее было особенным, носящим свое значение, которое она всегда «выдавала» новой девушке. Снова и снова маленький Рой случал новые имена и пытался сопоставить их с девой-носительницей, силясь осознать, почему же именно так мачеха нарекла ту или иную девушку. Агнecc работала официанткой и вела себя очень скромно, отчего дальше банального разноса заказов не заходило. Тихая, вежливая. Невинная. Пеги была блестяща во всех отношениях — отменный стиль, красивые волосы, приятный голос, радующий посетителей исполнением любимых песен. Жемчужина. Хлоя была молода и активна, всегда звонко смеялась и была очень общительна. Каждый раз за ней тянулся шлейф из ароматов духов. Цветущая. Генерал усмехнулся, осознав, что он сейчас перебирает имена девушек, которые работают в баре, при том не только официантками. Разве можно подобным образом давать его маленькой девочке? Она заслужила красивое и особенное имя, а пытаться подобрать что-то из бордельного сленга — ужасная идея. Мужчина призадумался и почти сразу выдал: — Эдит. — Хотите назвать ее Эдит? — Думаю, это имя ей подойдет. — Согласна, необычное. Мне нужно отойти, остальные пациенты ждут. Если хотите, можете посидеть с малышкой, — улыбнулась врач и, получив утвердительный кивок, ушла за ширму. Из угла времянки Рой выудил табуретку и уселся рядом с маленькой пациенткой. — Эдит. Борьба. Моя новая борьба за освобождение от этих ужасов, — прошептал Мустанг, посильнее укрывая девочку пледом и усмехнулся. — И с каких это пор я стал таким сентиментальным? Заглянувшая за угол Лиза решила оставить начальника одного и вернулась на открытый воздух, для верности обойдя медпункт с другой стороны. Ему действительно было о чем подумать. И понять, за что же теперь он должен бороться.