***
Проснулся Чону первее Юкхэя, и когда глянул на дисплей рядом лежащего телефона, ужаснулся. Он проспал почти до полудня, хотя встаёт обычно в девять утра, а в незнакомой обстановке вообще в семь. Было очень странно проснуться днём, да ещё и в чужом доме. Комната, в которой он спал, была довольно маленькая. Всё, что в ней было, это кровать, письменный стол и небольшой шкаф. Сразу и не понять, чья это комната. И что самое проблематичное - здесь совсем темно, свет пробивается только через стеклянную дверь, сделанную в старом стиле. Где-то слышался гул телевизора совместно с гудением чайника и Чону с облегчением вздохнул. Он здесь не один, как ему показалось. Пришлось открыть дверь, чтобы получше рассмотреть комнату. Стены в ней оказались нежно розового цвета с орнаментом из лилий и тюльпанов. Пол был устелен паркетом из светлого дерева, а поверх него лежал небольшой белый ковёр. Похоже на комнату двенадцатилетней девочки. Но девочек (не считая маму), как понял Чону, в семье у Лукаса нет, а для родительской эта комната слишком мала. Телевизор по звуку Чону находит по звуку. Он передвигается очень медленно, потому что боль в боку все ещё даёт о себе знать. Ещё к ней добавилась боль в мышцах, что делает ситуацию ещё более плачевней. В свои годы Ким чувствует себя семидесятилетним стариком, у которого походка сопровождается кряхтением, ойканьем и одышкой каждые пять минут ходьбы. Телевизор стоял на тумбочке на кухне напротив обеденного стола. За этим же столом сидел Ренджун, поедая яичницу. По телевизору шло какое-то старое юмористическое шоу с глупым закадровым смехом, но парень его все равно не смотрел. Телевизор работал просто так, чтобы было не так скучно. Чону и сам часто включал какой-нибудь канал, чтобы нарушить тишину, нагоняющую тоску. — Доброе утро, — решает первым поздороваться Ким, — Вернее добрый день. Ренджун отрывается от еды, слегка улыбаясь вошедшему парню. — Добрый день. Чону подходит ближе и садится рядом на стул, наконец переводя дыхание. Он прошёл всего пять метров, а запыхался так, будто стометровку бежал, смешно до слез, но все так и есть. Ренджун смотрит на него сочувствующе, будто хочет чем-то помочь, но не знает, чем именно. — Как ты себя чувствуешь? — уже без робости спрашивает Ренджун. В мальчишеских глазах Чону видит столько волнения... И все это к почти незнакомому человеку. Даже неловко становится. — Уже намного лучше, — откровенно врет, потому что нифига не лучше, ещё хуже, чем вчера. Но он не может сказать это ребёнку, который так за него беспокоится. Ложь во благо? Вероятно. — Где Юкхэй? — решает задать парень волнующий его вопрос. — А, братик ещё спит, на выходных у него утро раньше полудня не начинается. Чону прыскает в кулак от смеха и тут же жалеет об этом. От любого неосторожного движения становится невыносимо больно до потемнения в глазах. — Ты его друг? — Ну что-то вроде того, — опешивает старший от странного вопроса, — Почему ты спрашиваешь? Мальчик слегка улыбается и глаза у него становятся совсем лисьи. Как и у Юкхэя, когда тот ухмыляется или улыбается, что-то задумал. Возможно Чону слишком рано сделал выводы об этом юноше, и он не такой уж и ангел, как казалось ещё вчера, но в это так не хочется верить, ведь Ким нарисовал у себя в голове образ идеального ребёнка. — Я давно не видел, чтобы Сюйси о ком-то так беспокоился. Если ты его друг, это просто прекрасно. И грустно становится от того, что Ренджун так думает, потому что на самом деле все не совсем так. Тот бережно заботился о нем, потому что чувствовал свою вину перед Кимом. Никакие дружеские чувства им не руководили. Иногда Чону задумывается, а что вообще будет дальше? Младший хорошо подготовится и сдаст все экзамены, после чего будет допущен к соревнованиям, Ким уверен, что у упорного парня все получится. Но как тот будет относится к Чону потом? Будет ли он с ним общаться? Или забудет, а потом будет вспоминать как глупого мальчика, который когда-то признался ему в своих чувствах? Какие эмоции будут его при этом переполнять? Какое же сложное поведение у этого... — Как ты его назвал? Сюйси? — Это его второе имя. Правда, мило звучит? Ким не может не согласиться. Звучит действительно мило, и необычно, что такое имя у такого парня. И что самое странное - оно ему безусловно подходит, нет никаких противоречий. — Его так мама любит называть, — с умилением говорит парень. С удивлением Ким отмечает, что семья у Юкхэя не такая, какой её все себе представляют. Мама и папа - алкоголики, которые избивают своих детей, дом у них разваливается, повсюду валяются пустые бутылки из-под спиртного, в квартире беспорядок, и живут они в ужасном районе, в котором обычному человеку жить невозможно - такие слухи ходят по школе и за её пределами. Юкхэй все слышит, но ничего не отрицает. А зачем? Разве ему кто-нибудь поверит? Но сейчас Чону сидит на кухне с младшим братом Юкхэя и понимает, что это настолько грязная и отвратительная ложь, что становится тошно. И от себя тоже, потому что хоть и любил его, но верил в эти слухи. А ведь каждое слово было прописано ложью. Дома у них уютно и чисто, дети здоровы и хорошо ладят друг с другом. Значит все у них хорошо. — Совсем забыл! — парень внезапно вскакивает со стула и бежит к холодильнику, — Ты же, наверно, голоден? — О Боже, Ренджун, не беспокойся так обо мне. — У нас есть рамён, будешь? — как будто не слыша Кима, спрашивает Джун, прикладывая в уме, что ещё у них есть, — Есть печенье, чай... — Ничего не нужно, спасибо, — говорит старший, ласково улыбаясь младшему. В этот момент в дверном проеме появляется Юкхэй, весь заспанный, со следом от подушки на щеке, взлохмаченными волосами, в домашних штанах, слегка спадающих с бедра. И о Господи, как же мило он выглядит. Чону бы сфотографировал его, распечатал это фото в тысяче экземплярах и расклеил по всему дому. — Доброе утро, — хриплым ото сна голосом говорит Юкхэй. — Вообще-то уже где-то два часа дня, — с насмешкой говорит Ренджун. Юкхэй удивлённо вскидывает брови и переводит взгляд на настенные часы, которые уже показывают два часа дня. Ну и быстро же время бежит. — Не важно, я только что проснулся, значит сейчас утро. Он садится за стол, оперевшись подбородком о скрещенные руки и внимательно осматривает Чону. — Как ты себя чувствуешь? Бок сильно болит? "Сильно" — хочет сказать Чону, вспоминая, как тяжело было подняться с кровати, да даже просто засмеяться, но вместо этого говорит: — Уже нет. Юкхэй усмехается. – Врешь, — ещё не отошедший ото сна Юкхэй самое очаровательное, что есть в мире, Чону уверен в этом, — Если будет болеть слишком сильно, сходи к врачу. Все таки удар был неслабый, вдруг перелом. — Хорошо. Парень кивает и смотрит теперь уже на младшего брата. — Ренджун-и, у нас есть что-нибудь покушать? — Рамён, печенье, чай, — повторяет парень раннее озвученный список. Юкхэй демонстративно морщится нос и со стоном роняет голову на скрещенные руки. — Не надо стонать. Довольствуйся тем, что есть. На крайний случай можно яичницу сделать, — Ренджун кивает на грязную сковороду в раковине с явным намеком, — Чону-хён вон вообще не жалуется, хотя я по глазам его вижу, что он голоден. Юкхэй изображает рыдания, спрятав наглое лицо в сгибе локтя, чтобы хоть как-то разжалобить брата, но все бесполезно. Ренджун не в силах превратить рамён в изысканное блюдо, достойное утонченных особ, даже при своём желании. Заметив, что ни одна мышца на лице младшего брата не дрогнула, Лукас встает со стула и с горечью поражения идёт в ванную умываться. Ким смотрит на все эти мини споры двух братьев и ему становится неловко. Все же он находится здесь достаточно долго, пора уже идти домой и получать заслуженные пиздюли от Доёна, который ну все знает, абсолютно все. Возможно от него пришло уже пятьсот текстовых сообщений и пятьдесят голосовых с угрозами дать ему ремня, как в детстве, вот только вернись домой. Вот только вместо пятисот сообщений его ждёт одно, которое нагоняет ужас сильнее, чем самые страшные расправы. Не того боится Чону, совсем не того. Пока Ренджун возится со сковородой, иногда отвлекаясь на новости по всё ещё галдящему телевизору, Чону успевает незаметно выползти из кухни в ту розовую комнату за телефоном, чтобы наконец оценить масштаб катастрофы. А масштаб внушающий. И Чону в который раз убедился, что совсем не умеет врать. Сам же сказал Доёну, что идёт к тому самому Лукасу домой, о чем он думал, когда так тупо врал, ведь то, что творится между ним и Юкхэем - это совсем не дружба. Это какая-то херня, и проще разобраться в управлении космического корабля, чем в этих отношениях. Пока он строчил брату сообщение с извинениями в дверь кто-то позвонил. Чону немного напрягся. Вдруг мама Юкхэя и Ренджуна вернулась домой, а тут Чону с побитым лицом и Юкхэй, тело которого изувеченно не меньше. Что она скажет и что ей сказать? Вот только когда дверь открывается, Ким не слышит привычных приветствий матери и сына, зато слышит гогот каких-то двух людей и нечеловеческий восторженный крик Лукаса. Ренджун с испугом на лице выглянул из дверного проема, но, увидев, кто пришёл, расслабился и даже улыбнулся. — Тэён-хён! — торжественно прокричал Вон и, сдавив хрупкое тело в медвежьих объятиях, поднял его над полом. Следом за Тэёном, которого просто втащили в квартиру, заходит и Джэхён, закрывая за собой дверь. Чону в ахуе. Вот и встреча одноклассников. — Юкхэй, мы твоего мелкого испугали, — делает замечание Джэхён, открыто намекая, что вместе с Ренджуном испугался весь этаж, который это услышал. Ренджун складывает руки на груди и качает головой, потому что ну как дети, ей богу. — Тэён-хён, как же я скучал! Тебя три недели в школе не было, так ты ещё и на звонки не отвечал! — Юкхэй вцепился в парня мёртвой хваткой и не собирался отпускать, пока тот не начал хрипеть от нехватки воздуха. Чону смотрит на это все глазами по пять копеек. Юкхэй так искренне смеётся, когда крепко обнимает Тэёна и кружит его по всему коридору. Что это за чувство, разливающееся по телу? Ревность? Обида? Пожалуйста, только не сейчас, не к месту. — О, Чону тоже здесь, — наконец замечает Джэхён его присутствие. И зря. Чону сейчас не прочь исчезнуть, раствориться в воздухе, потому что определённо он сюда не вписывается. Надо было уходить уже тогда, когда только появились мысли о том, что он уже задержался. — Ужас какой, что с твоим лицом? — с неподдельным удивлением интересуется Ли, которого все же отпустили. Лукас уже открывает рот, чтобы все рассказать, но затыкает его колкий взгляд Кима. — Я просто упал, — проговаривает Чону, не разрывая зрительного контакта, и этот взгляд действует на младшего как-то странно, потому что он замолкает, не смея возразить. Тэёна этот тон будто вообще не задевает. Наоборот, он подходит ближе и легонько касается ссадины на чужой щеке. — Как же ты так упал? — в его голосе много недоверия и Киму начинает казаться, что Тэён уже понял, что ему пытаются пиздеть. Но волнуется он искренне, уж его Чону знает. Даже становится стыдно за свои мысли. Тэён не виноват в том, что Чону нравится Юкхэй. Кроме Чону тут, в принципе, никто не виноват. — Ты же знаешь, какой я иногда неуклюжий. Могу и на ровном месте споткнуться, — впервые Ким благодарит свой недостаток, потому что на него можно все спихнуть. Хорошо, что никто не озвучивает вопрос, что Чону сейчас делает у Юкхэя дома? Тэён вздыхает, чувствуя, что правду ему говорить не собираются, но не обижается. Вместо этого бросается Киму на шею, да так, что тот только пискнуть от неожиданности успевает. — Я тоже по тебе скучал, — смеясь, говорит Чону. Изголодавшиеся бедолаги все же были спасены, потому что Тэён с пустыми руками в гости не ходит и Джэхёну не советует. Уже через десять минут Юкхэй, сидя на кухне, уплетал булочки с корицей, бесконечно благодаря Тэёна и Джэхёна. Только Чону сидел на другом конце стола, попивая зелёный чай, который через силу впихнул ему в руку Ренджун, потому что "я не могу смотреть, как ты просто сидишь и ничего не ешь, хотя бы выпей чаю". "Шестнадцатилетний мальчишка беспокоится обо мне как родная мама" Когда настенные часы стали показывать уже четыре часа вечера, Чону понял, что находится здесь уже слишком долго. И со стороны было заметно, как тяжело ему вписаться в эту компанию. — Я, наверно, пойду домой, — негромко говорит Ким, вставая со стула. Все обращают свое внимание на него. Ренджун теряет былое веселье и теперь с грустью смотрит на старшего. Юкхэй решает, что ему просто необходимо проводить Чону до более людного места, а заодно и поговорить с ним, потому что, что это был за взгляд, который заставил самого Вон Юкхэя заткнуться? Ренджун тоже встаёт и уже на пороге лезет обниматься, упрашивая Чону зайти к ним ещё. Ким треплет младшего по голове, но ничего не обещает - не может. Вместо этого берет у него номер. — Пиши, когда захочешь. Джун кивает, убирая номер в карман. — А ты все равно заходи. Ты очень хороший, хён. Киму плакать хочется от умиления. Он нехотя отпускает младшего и идёт вслед за Юкхэем. Как только они выходят из подъезда, Вон достаёт из кармана лёгкой куртки пачку сигарет и, достав одну, прикуривает, выпуская в воздух клубок сизого дыма. Он идёт слишком быстро, Чону еле успевает за ним, почти срываясь на бег, но младший даже не думает его ждать. — И что это было? — спрашивает он, когда они заходят за дом. — О чем ты? — режим "дурачок" активирован. — Почему ты соврал? Из-за чего так резко изменилось твоё поведение? — кажется Юкхэй решил игнорировать попытки Чону прикинуться идиотом. Он намерен добиться своего. — Я должен был сказать, что меня хотели изнасиловать два мужика? И из-за того, что я им так просто не сдался они меня избили? — голос старшего ломается от усталости, осколками разлетаясь по воздуху на безлюдной улице. Он не грубит, не огрызается, потому что желания на это нет, потому что о боже, Юкхэй, неужели ты не понимаешь? — Согласен, новость так себе. Но почему ты так отреагировал на приход Тэёна? Вы же одноклассники, нет? — Вон наконец сбавляет шаг, стряхивая пепел с сигареты. — Он долго болел, я рад, что с ним все хорошо, — Юкхэй дома совсем другой, нет этой защитной реакции в виде агрессии, — И вообще, что за допрос? Младший делает последнюю затяжку и выбрасывает окурок в ближайшую урну. — Ты ревнуешь? — вот так прямо, без тени стеснения. — Чего? — Чону аж воздухом давится от внезапности вопроса. — Ты ревнуешь, хён, — уже утверждает Вон, внезапно резко останавливаясь, — Я ведь прав? "Прав" — Что изменится, если я скажу "да"? Юкхэй чувствует, что одной сигареты не достаточно, чтобы унять эмоции, тут нужна как минимум пачка. — Ничего не изменится, я просто буду знать, — спасибо и на том, что сделаешь вид, будто ничего не слышал, хоть со стыда сгорать никто не будет, — Это глупо, хён. — Ревность вообще чувство глупое, но его испытает каждый. Не думай, что тебя это обойдет стороной, — теперь точно в его голосе слышится сталь, — Дальше я сам дойду. Спасибо. Юкхэй не пытается возразить. Видно, что хён хочет побыть один, и он даёт ему это право. Чону выглядит так беспомощно, Вон всматривается в его удаляющуюся фигуру и неожиданно просит: — Позвони, когда доберешься домой. Чону оборачивается и слабо улыбается. — Хорошо, — говорит Ким, но уже сейчас знает: Он не позвонитЧасть 9
6 июля 2018 г. в 23:58
Джэхён точно не помнит, кому именно пришла в голову такая идея, как без предупреждения прийти домой к Лукасу, но определённо её одобрили оба, раз сейчас они направляются по знакомому ужасному переулку. Хоть днем здесь и спокойнее, чем поздно вечером или ночью, но все равно это место оставляет не лучшее впечатление.
— Ты уверен, что он дома? — внезапно спрашивает Тэён.
— Конечно. Сегодня воскресенье, значит Юкхэй сидит дома и занимается... Ничем.
Тэён посмеивается, глядя себе под ноги. Он сегодня хорошо провел время, Джэхён, как и обещал, купил горячий шоколад с булочками. Сидя в теплом кафе с приятной музыкой, Тэён чувствовал себя так хорошо, как не чувствовал давно. Спокойная мелодия на фоне и приятный аромат выпечки создавали особую атмосферу уюта, и уже не важно было, что за погода за окном. Это было то, в чем так нуждался парень, и Джэхён ему это дал.