Страсть и виски

      Дни пролетали как секунды. И с каждым днём, я всё больше и больше углублялась в работу, стараясь не думать о нём. О том человеке, который унизил меня. Да, может я и преувеличиваю, но это всё равно унижает: встречалась с парнем, потом узнала, что была лишь любовницей. Прошёл месяц, но я всё равно не забывала. Поэтому, чтобы забыть, начала упорно работать. Мой образ жизни полностью изменился: дом-работа и работа-дом. Перестала тусить в большой компании: Дженни была единственной подругой, с которой я виделась, и то на работе или у меня дома. Кстати о Дженни… я рада за неё. Конечно, я была зла, когда узнала, что она вновь начала встречаться с неким Юнги, который бросил её когда-то. Но потом я начала радоваться за неё, когда увидела, что они и вправду любят друг друга. Но всё равно я ненавидела того светловолосого рэпера. Он был грубым. Чересчур грубым, и у него, кажется, не было намерений подружиться с подругой своей девушки, чтобы стать к ней ближе, как обычно бывает у других парней. Его я видела крайне редко: в доме у Дженни, или же когда он приходил на работу, чтобы забрать свою девушку. И каждый раз, когда видела Мина, я с трудом сдерживалась, чтобы не спросить: «Невеста этого козла ещё не узнала о его похождениях?».

***

— Так вот, Хосок сказал, что хочет выучить французский, — говорит брюнетка оседая на диван в гостиной, рядом со мной. — Айщ, пусть делает, что хочет, — цокаю я языком и закатываю глаза. Этот шатен не то, что надоедал, он и раздражал меня. Бесил своими тупыми шуточками, и тем, что постоянно околачивается рядом с нами. Он любил подшучивать надо мной и активно делал это в течение трёх лет нашего знакомства. И как он только умудрился подружиться с Дженни? — Лиса… а что с тобой? — спрашивает брюнетка, переведя взгляд на меня. Она прикусывает нижнюю губу, как обычно делала, когда нервничала, а рукой она перебирает подол своего желтого платья. — А что со мной? — удивлённо вскидывая брови, спрашиваю я, замечая в глазах подруги тревогу. — Ну ты в последнее время сама не своя. Лиса, которую я знала, не сидела дома по-выходным, — пожимает она плечами, потом, как бы вспоминая что-то, расширяет глаза. — Или же… ты до сих пор злишься на Чонгука? Да забудь ты уже его! — говорит она, наконец понимая причину.       Я от этого тяжело вздыхаю, но ничего не говорю, зная, что нет причин для обмана.       Если я сейчас совру, что забыла тот случай, то Дженни не поверит. Она слишком хорошо знает меня. И знает, что если я обижусь по-настоящему, то это продлится очень долго. А Чонгук меня обидел. Сказал, что я любовница. Я определённо преувеличиваю, ведь здесь нет ничего такого: всё равно не встречались по-настоящему, но моё самолюбие сломано. Представляю как бы отреагировала мать, если бы узнала, что меня использовали люди, а не я их. А ещё я очень зла. Зла на Чонгука. Хочу влепить ему пощечину… или нет. Хочу рассказать его ненаглядной невесте всё о нём. Хочу разрушить жизнь Чона, и освободить ту девушку от этого монстра. Чёрт… у меня поехала крыша. Конечно же: утром заточена в четырёх стенах, вечером тоже. Это не удивительно, что у меня поехала крыша. Надо прогуляться и освежить голову. На часах девять вечера. Значит ещё рано. Мне определённо надо прогуляться. — Дженни, а давай сходим куда-нибудь?       Ведь это просто поможет мне развеется… И мы просто пойдем в какое-нибудь бесшумное кафе, не так ли?