Шредери и Ведьмы: В поисках королевы

      Я не чувствовала истинную проблему моих отношений с Дмитрием — новым вожаком Русских демонов. Не чувствовала иногда вовсе, что он таковым являлся. Со мной Шредери переставал быть охотником, превращаясь в безумно любящего и заботливого парня, если уж на то пошло. Мы квалифицируем наши отношения, как любовные, но до сих пор скрываем всё, что происходит между нами: так проще и безопаснее. Единственные, кто знают об этом наши с Дмитрием лучшие друзья — Кристиан и Лисса. Если первый относиться ко мне с уважением, но всё равно остается обыкновенная ревность и неприязнь, то Драгомир безумно счастлива. Она любит и меня и Беликова, а потому рада, что мы более чем просто поладили. Меня постоянно окружает чувство беспокойства и опасности, но когда мы вместе, то это будто бы не имеет значения. Единственное, что заботит меня больше всего — мама. Она постоянно подозревает меня в чём-то, но хуже всего необходимость постоянно ей врать. Это убивает меня, постоянно мучит, а потому и Дмитрий становится уязвимым моими постоянными переживаниями. Я почти привыкла к тому, что он — часть меня в прямом смысле этого слова. Он всегда знает, когда я не в духе и хочу побыть одной, когда мне не нравится что-то, или я до коликов в животе хочу шоколадного мороженого. В том или ином случае, но он всегда помогает мне. И это взаимно!       В основном, я «кормлю» его своей энергией во время вылазок, которые они регулярно совершают, но теперь не на ведьм, а на наших общих врагов — нечисть, вдруг разгулявшуюся в городе. Татьяна всегда держала их под контролем, но после её смерти, в момент особой уязвленности ведьм, низшие слои магического общества объявились, активно нарушая уставленный Кодекс. В таких условиях моей матери и Дмитрию пришлось договорится про мирный договор — ведьмы продолжают жить своей жизнью, не применяя магии во вред живому и бла-бла-бла-бла, что мы и так всегда делаем, а Шредери, дабы усмирить свой охотничий инстинкт, вычищают Монтану и другие указанные населенные пункты от злой нечисти, в том числе вампиров, оборотней и призраков. Конечно, в этом договоре довольно много отступающих пунктов, но самое главное, что Шредери не будут убивать ведьм, и наоборот.       — Подай мне корень мориандры, Роза, — прозвучал недовольный голос матери. — НЕТ! Роза, это же корень ослиной крапивы! Да что же это с тобой?       Недовольно покачав головой мама сама взяла один из двух идентичных красных корней, чуть ли не огнем дыша в мою сторону. Закатив глаза я схватила красиво пахнущий лист корицы, вдыхая аромат уюта и тепла. Сразу же и захотелось горячего шоколада, Рождества, подарков…       — Роза! — завопила мать. — Зачем ты бросила в зелье лист корицы?!       Спохватившись в последний момент, я присела за кухонную столешницу, когда в разные стороны полетели горячие брызги с котелка, где уже два часа варилось зелье-прояснение, применяющееся к призракам, чтобы те становились видимыми — зелье на много порций из специального списка для Шредери. Мы взяли на себя готовку именно этого, опасного и сложного, но мать уже не слишком доверяет мне. После вчерашнего свидания с Дмитрием я сама не своя: всё валиться с рук, говорю полнейшую чушь, даже случайно снесла ветром дерево под окном, сильно засмотревшись. Приняв довольно-таки устрашающий вид, Джанин с кусочком пожелтевшего угря на волосах буквально вынесла меня из кухни своим до безумия злым и агрессивным взглядом. Оказавшись в гостиной, я несколько раз ударила себя по щекам, чувствуя сразу прилившуюся к лицу кровь. Решив, что мне явно будет не слишком весело воскресным вечером в компании злющей матери и ноутбука, позвонила Лиссе.       — Да, Роза! — на заднем фоне звучала оглушающая музыка.       — Лисса? Что за звуки?       Послышался длительный шорох, во время которого Драгомир ходила в поисках места без музыки. Я же, закинув ноги на стену, рассматривала свои смешные носки с головами бельчонков на пальцах — безумно забавная вещица, мамина работа трехлетней давности. От неожиданной умиленности я улыбнулась, но тут же снова ударила себя по коленке, изгоняя дух неуравновешенности.       — Наши родители уехали и Андрей только что привалил в дом кучу старых школьных друзей! Придурок, боже мой. Один только что вырвал в мамину вазу в стиле Ренессанса, подарок нашей умершей бабушки. Это что ни есть кощунство!       Рассмеявшись, предложила приехать, дабы скрасить компанию — чего бежать от вечеринки?       — Было бы здорово! Я тут сейчас с ума сойду.       Бросив трубку, быстро переоделась и спустилась вниз, чтобы отпроситься у мамы, но та, на моё счастье, была настолько в ужасе от моего появления на кухне, что сама попросила куда-то уйти. Я лишь улыбнулась, надела кроссовки, отлично подходящие под джинсовую юбку и короткий вишневый свитер, и, прикрыв за собой дверь, поехала к Лиссе, уже в машине подкрашивая губы. Сообщать об этом Дмитрию не хотелось, но судя по всему он и сам справится с получением информации. Подъехав к особняку, сразу услышала вызывающие звуки музыки и криков, чудом ещё не замеченные полицией или ближайшими соседями. Кое-как припарковавшись, залетела в шумную атмосферу с выключенным светом, но установленной светломузыкой, оглушающими басами «Драконов» и бочками с пивом в каждом углу. На ходу мне в руку впихнули рюмку с водкой, и с громкий криком «за вход», буквально опрокинули мне её в рот. Поперхнувшись, отпихнула парней, собирающих «плату», и попрошествовала дальше, на кухню, и оказалась права: именно там, забирающей у кого-то из рук фарфоровый чайник, исполняющий роль пепельнецы, я увидела Лиссу. Она стояла, одетая совсем по-домашнему, в светлых спортивках и клетчатой рубашке, да ещё и тапки, а волосы — мокрые, от них на рубашке со спины остался темный след. Завидев меня девушка облегченно вздохнула, обходя заполонивших каждый миллиметр дома носителей Y-хромосомы. Походу здесь собралась вся футбольная команда Академии за прошедшие годы.       — Роза, здесь творится хаос! — закричала она, завлекая меня в объятия.       — Вижу, — рассмеялась я.       Улыбнувшись, Лисса прокричала кому-то позади меня, что нельзя обрывать листья с её вазонов, параллельно хватая меня за руку. Поднимаясь по лестнице, я заметила в центре гостиной Андрея, которого держали двое амбалов перевернутым над бочкой с пивом. Его лицо было совершено красным, но счастливо-пьяным, в пенке из под пива. Его сестра лишь закатила глаза, ведя меня за собой в комнату.       Но открыв дверь мы обнаружили олицетворение греха страсти Адама и возлюбленной его Евы — какая-то парочка в жарких объятиях оскверняла кровать Лиссы с её светлыми простынями. Видеть лицо моей подруги в тот момент — высшее удовольствие, но последовавший после шока гнев — вещь страшная. Схватив лежащие на полу вещи парочки, Лисса прогнала их голыми, закрыв за собой дверь. Глядя на неё, не смогла не улыбнуться, получая ответную улыбку.       — Это возмутительно! — сказала она, снимая верхнее одеяло с кровати, а с комода вытянула другое.       — Не для них, Лиссенок, — усмехнулась я.       Неловко согласившись, она плюхнулась на кровать, параллельно рассказывая про путешествие её родителей в Корею. А вот про приезд Андрея она не знала, и когда тот заявился в окружении целой армии парней и, где-то, пяти девушек, чисто осталась в шоке. Я лишь улыбалась, сопровождая её эмоциональный рассказ комментариями, когда в комнату опять завалились какие-то ребята. Завидев нас они тут же отправились на кровать, держа в руке двухлитровую бутылку с пивом.       — Проваливайте отсюда, — грозно прошипела я.       Они лишь усмехнулись, присаживаясь удобнее. Один из троих парней, рыжеволосый обладатель «БМВ» и скверного характера, привыкшего получать всё и всех, впихнул мне в руку стакан с пивом. Нахмурившись, посмотрела на него со злостью, но стакан не отдала.       — Выпей! Выпей! Выпей! — кричали они монотонно.       И это, пожалуй, последнее, что я слышу определенно точно. Когда в ход пошли смешанные вместе водка и пиво, текила и даже коллекционное вино — мой мозг слегка отключился. Лисса, пошедшая моим путём, оказалась не менее пьяной, и вместе мы дали жару, так сказать. Танцы — дело непростое, но мы здорово овладели им за несколько часов. Под хиты Давида Гета и Авичи, под нелегкие «коктейли» мы задали особенную атмосферу вечеринке. В гостиной, на месте, где раньше стоял стол, образовался танцпол, и мы, вращая телом, словно кнутом, отбивали ритм.       Вокруг нас образовался круг, но мне было всё-равно, ведь музыка прошла сквозь меня, к самому основанию нервных окончаний. Мелодии сменялись одна за другой, сливаясь в один мотив страстного и заводящего танца между нами и колонками. Мало-помалу к нам присоединились другие ребята, прочувствовав истинный ритм души и тела, играя в простую комбинацию чувств и ритма. Очнулась я лишь когда дикая жажда во мне пробудилась огнём, и, показав Лиссе, совсем отключенной в трансе экстаза, что иду на кухню, таки пошла, параллельно врезаясь во все криво стоящие вещи на пути — торшер, диван, дверной косяк и другие. На кухне лежало несколько приятелей, но я, аккуратно переступая через пьяные тела, без приключений достала немного колы с бутылки. Голова болела жутко, но я не понимала ту степень моего опьянения. Всё было так, словно меня погрузили в вакуум, но наблюдение велось с другой стороны — тело отдельно, а разум — отдельно. Словно в тумане я видела, как кто-то прижал меня тазом к столешнице, руками сжимая бедра. Оказав слабое сопротивление, почувствовала поднимающуюся к горлу рвоту, вместе с тем борясь ещё и с руками, задирающими юбку. Я зло прошипела, воздух казался сбитым, воняющим перегаром и потом, а на моем лице оказалась чья-то ладонь. Сил совершенно не было, все они ушли на длительное сопротивление рвоте и рукам.       — Роза! — крикнул мужской голос.       По инерции попыталась оглянуться, но оказалась ещё ниже нагнута к столешнице, и от такого давления на живот весь алкоголь, неумело смешавшийся в моём желудке, решил благополучно выйти. Таких спазмов у меня ещё не было, если честно, ведь я и не пила так сильно никогда. В Нью-Йорке моей компанией были ребята из класса Талантливых и Одарённых, а они не были поклонниками вечеринок и алкоголя. Лишь один мой друг Эмброуз время от времени составлял мне пару в походах за приключениями, но и он жил в слишком строгой семье с жёсткой дисциплиной. Здесь же я начала отрываться по полной, и пока что ничего хорошего из этого не получилось. Когда же меня кто-то поднял на руки, заботливо обтирая лицо, я совершенно точно утвердилась в вышесказанном. Но все было не так уж и плохо — моим спасителем оказался Дмитрий. Возле стола лежал Адриан, но узнать его было намного тяжелее, чем всегда — вместо лица у него был непрожаренный стейк с кровью и кетчупом. Невольно усмехнувшись, почувствовала боль в животе. — Роза-Роза, что же ты творишь? — шептал Дмитрий, прижимая меня к себе. — Прости, — по инерции сказала я. — Я такая глупа… ик… глупая… Но я тебя люблю, Дмитрий…       Не нужно напоминать, что степень моего опьянения была равна апокалипсису в тот момент, и именно поэтому я сказала это. Впервые за последнюю неделю наших настоящих отношений. Я представляла это слегка по-другому, да и Дмитрий не проявил особенной реакции, лишь улыбнулся, покачав головой. Расстроенная и пьяная я вновь прильнула к его плечу, а потом оказалась лежащей на диване.       — А где все? — спросила, обнаружив лишь спящего Андрея в кресле гостиной.       — Вечеринка закончена.       Я посмотрела на Беликова слегка боязно, пожимая плечами.       — А где Лисса?       Дмитрий неоднозначно дернул головой в сторону двери, и, повернув свою немалым усилием воли, я увидела Кристиана, на руках которого, будто мешок с песком лежала Драгомир. То ли спала, то ли не могла открыть глаза, но моя подруга выглядела страшно бледной и бездыханной, как труп. В попытке резко встать я потерпела крушение, тут же ложась обратно на подушку, искоса наблюдая за Лиссой и Шредером. Он держал её очень бережно и аккуратно, но по инерции мне хотелось защитить подругу.       — Она будет в норме на утро, — холодно сказал черноволосый. — Где её спальня?       — Второй этаж, первая… — ушло несколько секунд перед тем, как я вспомнила, какой рукой не пишу. — Слева!       Крис кивнул, глядя на меня с презрением, и ушёл, параллельно крича что-то вышедшему с туалета парню. Я же оглянулась на Беликова, замечая в его глазах тоску, на грани отчаяния.       — Я хотел его убить, Роза, — сказал он. — Адриана. Моего брата.       Я опустила глаза, понимая чувства парня: он всегда относился к брату тепло, хоть они и не были от одного отца. А сейчас же, поддёрнутый инстинктом, Дмитрию приходилось бороться со своей природой охотника, собственника, мужчины. Он видел лишь врага в человеке, позарившемся на мою честь, но также думал о любви и преданности семье, о чувствах матери. Я была полностью уверена, что не будь Адриан братом Беликова — ему не жить.       — Прости меня, Дмитрий, прости, — шептала я, чувствуя накопившуюся комом в горле вину. — За всё это…       Шредер тут же оказался возле меня, обнимая за плечи.       — Всё в порядке. Пошли в спальню, тебе нужно позвонить матери, предупредить, что ты переночуешь у Лиссы.       Я сделала так, как сказал Дмитрий, но в гостевой спальне Драгомиров меня ещё раз стошнило, голова гудела, а тело пылало жаром. Я чувствовала себя ужасно в душном помещении с открытыми настежь окнами, но и магию применить не смогла. Дмитрий принес мне таблетку, заботливо сидя возле, и помогая время от времени. Насколько я смогла увидеть, по дороге в спальню заглянув к Лиссе, она благополучно вырубилась, но Крис, не то с чувства долга перед людьми, не то ждал Дмитрия, но он сидел там же, с ней, бездумно глядя в окно. Жизнь налаживалась, если можно так сказать, но худшее ещё впереди.