Глава 17
26 марта 2018 г. в 12:33
Дни бежали вперед, и жизнь шла своим чередом. После всего случившегося директор старшей школы Колумбайн Деррек Вильямс подал в отставку, и на смену ему прибыла молодая женщина, которая быстро взяла власть в свои непредсказуемые руки. Первым приказом нового директора было то, что со следующего года ученики обязуются носить школьную форму. Услышав это заявление в репродукторах, Эрик и Дилан переглянулись. В их взглядах было очевидно одно: какое счастье, что они заканчивают эту ёбаную школу.
После небольшого перерыва парни вновь начали работать по вечерам в пиццерии, и Эрик опять стал видеться с Натали только в школе. Однако теперь, он больше не допускал прежних ошибок. По школьным коридорам Натали передвигалась почти всегда в компании Эрика, Дилана и их друзей, а когда уезжала домой, Эрик лично провожал ее до машины.
Близился День Всех Влюбленных. Дилан Клиболд сидел в кафетерии и, читая учебник по истории, готовился к предстоящему тесту. Внезапно рядом с ним отодвинулся стул. Парень вскинул глаза и увидел свою подружку Робин Андерсен. Его лицо озарилось искренней улыбкой, он действительно был очень рад видеть Робин. В последнее время они отдалились друг от друга из-за его занятости по вечерам. Дилан думал устроить для девушки какой-нибудь романтический ужин на Валентинов день.
— Привет, — сказала Робин, присаживаясь рядом с ним. Дилан потянулся к ней, чтобы поцеловать, но она отстранилась. — Нам надо поговорить.
Пожав плечами, парень весь превратился в слух. Такое поведение Робин не было для него неожиданностью. Девушка время от времени держала дистанцию по причинам, известным только ей, и он не настаивал на близком физическом контакте.
— Помнишь Майка Фишера, я с ним готовила доклад по литературе восемнадцатого века? — начала Робин, крепко сжав пальцы и не глядя на Дилана.
Тот угукнул, ощутив, как внутри живота скручивается неприятный и болезненный узел.
— У нас с ним кое-что произошло, — тихо продолжила Робин, по прежнему глядя на свои сцепленные руки. — И теперь мы с ним встречаемся. Уже неделю.
Дилану показалось, он ослышался. Что?
— Я не понял, — севшим голосом проговорил он, уставившись на склоненную светловолосую голову Робин. — Как встречаетесь? А мы?
— Прости, Дил, — пробормотала Робин и встала. — Мне безумно стыдно, но между нами все кончено. Прости…
Она хотела тронуть Дилана за плечо, но остановила руку на полпути. Затем повернулась и покинула общинную, оставив Дилана одного переваривать только что услышанную новость. Сказать, что это был нож в его спину, значит не сказать ничего. Парень сидел, как громом пораженный. Он в неверии уставился в одну точку и про себя прокручивал только что услышанные слова. Болезненный тугой жгут в его животе разрастался и приближался к сердцу, которое начало вдруг работать с перебоями. В голове зашумело, и его повело в сторону. Дилан был вынужден схватиться за край стола, чтобы не навернуться со стула. Осознание пришло неожиданно: Робин его бросила. Разорвала их полугодичные отношения, перечеркнула все то прекрасное, что у них было. А ведь он собирался признаться ей в любви в День Всех Влюбленных. Это было бы так романтично, твою мать! Внезапно он почувствовал себя так глупо, что краска смущения залила его щеки, подернутые светлой щетиной. Господи, какой же он кретин! Она ему изменяла с этим Майком, ушла от него, а он думает о том, что не сказал ей главные слова. Дилан не заметил, как к нему подсели Эрик и Натали.
— Старик, что с тобой? — Эрик сразу понял по лицу друга и по его напряженной позе, что что-то случилось.
Дилан вскинул на него непонимающие глаза и вдруг захихикал:
— Робин ушла от меня! — он услышал, как ахнула Натали, а затем перевел взгляд на их с Эриком переплетенные пальцы. — Спуталась с каким-то парнем, с которым делала доклад. Помимо доклада, видимо, они занимались еще кое-чем…
— Ты прикалываешься? — не поверил Эрик. Более стабильной и надежной пары, чем Дилан и Робин, он не мог себе представить.
Дилан закрыл лицо длинными пальцами и затрясся. Натали с тревогой наблюдала за ним, искренне недоумевая, плачет он или смеется. Когда парень отнял руки от своего лица, он улыбался какой-то болезненной улыбкой, а в его глазах стояли слезы.
— Чувак, мне жаль, что с тобой случился этот пиздец, — грубовато пожалел его Эрик, не зная, что тут можно сказать, и как подобрать нужные слова.
Дилан тихо покачал головой, сгреб учебник в рюкзак и поднялся.
— Я должен побыть один, — пробормотал он и медленно направился к выходу. Натали и Эрик молча наблюдали за тем, как ссутулилась его широкая спина, а ногами он перебирал так, словно ему было не семнадцать лет, а все восемьдесят семь.
— О Боже, бедняга, — с болью проговорила Натали, по прежнему провожая Дилана глазами. — Мы должны что-нибудь сделать для него!
— Только не пытайся мирить их с Робин, — прозорливо сказал Эрик, — иначе ты еще и виноватой останешься. Поверь мне, в это лучше никому не лезть.
— Но мы должны как-то облегчить ему жизнь, — Натали была очень чувствительной девушкой, к тому же она трепетно относилась к Дилану, который стал для нее очень близким другом. А настоящие друзья не бросают своих в беде.
— Ему надо хорошенько нахуяриться, — Эрик откинулся на спинку стула и вытянул ноги. — Это я могу ему устроить.
Дилан угрюмо шел по школьным коридорам. Среди суетной толпы спешащих мимо него учеников, он ощущал себя неимоверно одиноким и очень потерянным.
— «Как странно, — думал он. — А ведь я только начал действительно надеяться, что у меня есть шанс найти себя в этом мире».
Как и большинство подростков, теряющих свою первую сильную влюбленность, Дилан считал, что жизнь больше не имеет смысла. Он не смотрел здраво на произошедшую с ним ситуацию, потому что Робин была для него первой во всех смыслах, и он сильно прикипел к ней своей слишком ранимой душой. Вот она мелькнула в дверях женской уборной. Вот он выхватил цвет ее волос в двери аудитории. А вот она идет впереди, и ее пальцы тесно сжаты пальцами другого парня. Дилан поймал себя на мысли, что ему доставляет мазохистское удовольствие ходить по школе и искать Робин, чтобы сделать себе только больнее.
— Дилан, — словно сквозь вату, которой заложили его уши, он услышал искаженный голос Натали Иви. Нехотя обернувшись, парень увидел свою подругу, которая стояла, прижав к груди учебники, и с чувством невыразимого сострадания смотрела на него. — Пойдем прогуляемся, на улице солнце светит.
Эта просьба показалась ему очень странной. Какое солнце и зачем оно ему? Его личное солнце закатилось за горизонт, и наступила вечная холодная ночь. Теперь ему никогда не согреться…
— Дилан, — он ощутил, как теплые пальцы Натали касаются его ледяной кожи. — Я не могу смотреть на тебя такого. Тебе нужно отвлечься, — она взяла его за руку и потянула в противоположную сторону от того места, где Дилан видел Робин с другим парнем. Дилан послушно последовал за Натали, ощущая себя так, словно он скот, которого ведут на заклание.
— «А было бы неплохо, если бы сейчас кто-нибудь появился в этом коридоре с оружием и пустил мне пулю в лоб», — мелькнуло в его голове.
Натали все-таки вытащила его на улицу под ослепительные лучи февральского солнца. Недоумевая, почему они идут, по прежнему держась за руки, Дилан молча вышагивал рядом с ней. Если Эрик это увидит, то будет глобальный пиздец. Хотя… Может так и надо… Однако никакого пиздеца не произошло, потому что Натали за руку привела его к машине Эрика, где тот уже сидел, как обычно спрятав свои глаза за черным непроницаемым стеклом. Когда Дилан и Натали загрузились в Хонду, Эрик бросил Дилану на колени бутылку водки и сказал:
— Съёбываем отсюда. Пора устроить себе отдых.
Выпитая водка жгла живот, а в груди горело огнем от невероятной обиды. Дилан обливался слезами в подвальной комнате своего лучшего друга, куда Эрик и Натали затащили его. На часах было всего пять вечера, а он уже был никакой. Комната плыла перед глазами, его мутило, но он упорно вливал в себя это зверское пойло, ощущая, как Эрик обнимает его за плечи и менторским тоном пьяного профессора делает внушение, которого Дилан уже не понимал. Натали сидела неподалеку и в разговор, а точнее, в монолог своего парня, не встревала.
— «Всё-таки она такая хорошая, — внезапно мелькнуло в затуманенном мозгу Дилана, и он как-то по новому взглянул на подругу, которая через пластиковую трубочку посасывала разбавленный водкой сок. — Эрику повезло с ней, уж она-то не бросит и не предаст…»
Через пятнадцать минут Дилан ощутил себя настолько паршиво, что сам, не задумываясь, пустил бы пулю себе в висок. Парень едва успел добежать до туалета, как его сильно и болезненно вырвало. Спустя несколько минут он просто свернулся калачиком на холодном кафельном полу и уснул. Пошатываясь, Эрик стоял в дверях и смотрел на своего надравшегося друга.
— Малахольный, пить не умеет, — пробормотал он и упал.
Всплеснув руками, Натали не оставалось ничего другого, как только накрыть каждого из них одеялом. Что ожидает Эрика и Дилана по прибытии домой мистера и миссис Харрис, она даже думать не хотела. Так же ей пришлось позвонить в пиццерию «Под острым соусом» и наврать руководству, что парни отравились, поэтому на смену сегодня не придут. Оглядевшись, Натали поймала себя на мысли, что по прежнему хотела бы прочитать дневник Эрика, а сейчас есть такая возможность беспрепятственно поискать его и даже увезти с собой, чтобы спокойно изучить. Но глядя на то, как эти двое сопят на полу в туалете, она ощутила себя невероятно подлой, поэтому не стала устраивать обыск в комнате. Нацарапав записку, девушка оставила ее на столе и покинула дом Харрисов, предварительно закрыв дверь и спрятав ключ под карнизом.
Рано утром, едва только рассвело, Эрик очнулся на холодном кафеле в уборной собственного дома. Голова неимоверно кружилась, а во рту стоял дичайший привкус отходов жизнедеятельности пушистых представителей семейства кошачьих. Он привстал на локтях и понял, что кто-то заботливый поставил рядом с его головой стакан воды. Выпив его залпом, Эрик огляделся. Рядом с ним, укрытый одеялом, в позе эмбриона возлежал его друг Дилан. Судя по тому, какие рулады он выводил носом, спал парень очень крепко. Эрик вспомнил, что вчера на двоих они выпили целую бутыль адского напитка — лечили хандру Дилана. И вот теперь настала расплата за их подростковый алкоголизм — было ну очень херово. Кое-как Эрик встал вертикально и посмотрел на себя в зеркало. Пожалуй, его лицу не помешал бы сейчас утюг. С отвращением отвернувшись от своего помятого отражения, Эрик легонько пнул Дилана ногой.
— Вставай, чувак, надо жить дальше, — осипшим голосом выдал Эрик, хотя сам хотел просто лечь и умереть. Дилан что-то пробормотал и, повернувшись на другой бок, опять засопел. На пороге туалета неслышно появилась мать Эрика. Она обвела глазами лежащего под раковиной Дилана, а затем уставилась на своего младшего сына.
— Вот такое зрелище, Эрик! — Катарина выставила вперед два больших пальца. — Мы как вчера вас тут увидели, то глазам сначала не поверили. Думали, случилось что, уж хотели в 911 звонить.
Парень поморщился:
— Ма, ну не начинай, а… И так хреново.
— Я даже не начинала! Посмотрим, что скажет папа! — без тени улыбки ответила ему Катарина. — Мы были вынуждены вчера звонить Клиболдам. Ты не представляешь, как было стыдно говорить, что их сын сейчас вкушает алкогольные сны на пару с тобой, Эрик! Они и так думают, что ты слишком плохо на него влияешь, а тут такое…
— Они недалеки от истины, — пробурчал Эрик. К счастью, мать его не услышала.
— Работу прогуляли! — продолжала возмущаться она, а Эрик сморщился еще больше. Дон даст им за прогул таких пиздюлей, что мало не покажется. Он еще за прошлый раз, когда они не появлялись в пиццерии из-за того, что творилось в школе и в их отношениях, не простил их. Насилу уговорили дать еще один шанс, и вот опять… Да, будет трудно теперь убедить Спаркса в их ответственности.
— Эрик! — оклик матери вернул парня с небес на землю. — Что с тобой творится?!
— Я тебя заклинаю всеми силами Ада, не кричи, — жалобно простонал Эрик, сжимая пальцами виски. — Лучше помоги мне, а потом допрашивай…
Катарина с осуждением покачала головой, однако все-таки пошла искать аспирин. Эрик опять пнул Дилана.
— Вставай! Труба зовет! Мы в дерьме.
На этот раз Дилан все же разлепил склеившиеся веки. У него видок был похлеще, чем у приятеля: красные от слез и перепоя глаза, все лицо опухло, а в голове была блаженная пустота — ни единой мысли. Дилан даже имя свое вспомнил не сразу. Он удивленно огляделся, искренне недоумевая, почему находится не в своей постели, и почему сейчас лежит, чуть ли не уткнувшись носом в ноги Эрика. Затем события вчерашнего дня навалились на него со страшной силой, и он тихо застонал.
— Вспомнил? — безжалостно добил его Эрик, по прежнему массируя свои набухшие височные доли. — Мои родители нас застукали, а потом позвонили твоим. И смену мы благополучно проебали.
— О нет, — глухо проговорил Дилан, даже не пытаясь встать с холодного пола. Наоборот, он прислонился горячей красной щекой к гладкому кафелю и на кратчайший миг ему стало легче. — Робин же ушла…
— Забудь ты о ней! — резко ответил ему Эрик. — Сейчас проблемы поважнее есть. Надо спасать собственные горящие задницы. Да вставай ты уже! Разлегся, как на пляже!
Эрик злился вовсе не на Дилана. Он отлично понимал, какой разнос устроят ему предки, а еще неизвестно, как отразится эта история с прогулом на работе. Дилан, кряхтя, поднялся и, пустив холодную воду, жадно припал губами к крану. В дверях вновь появилась Катарина Харрис с таблетками аспирина.
— Здравствуй, Дилан! — ровно поздоровалась она. Парень вздрогнул, оторвался от своего занятия, густо покраснел из-за всей этой неловкой ситуации, и промямлил ответное приветствие, откровенно желая провалиться сквозь землю.
— Примите, — женщина сунула таблетки в руки Эрика. — Только что звонила твоя мама, Дилан. Я сказала ей, что ты еще спишь. Полагаю, тебя сильно ждут дома.
Дилан вспомнил, что свой БМВ он оставил на школьной стоянке. Перспектива топать до школы пешком, а затем садиться за руль в таком состоянии его так ужаснула, что он пошатнулся.
— Я отвезу, мам, — твердо сказал Эрик, увидев, что его друга штормит. — Через час. Позвони Клиболдам, пусть не волнуются.
Через час Эрику действительно стало вполне себе терпимо, и он смог сесть за руль. Дилана все так же продолжало колбасить, даже несмотря на то, что он принял две таблетки аспирина. Его всего трясло, он кутался в кожаный плащ, но никак не мог согреться. Не помогла даже включенная Эриком печка. Дилан подозревал, что все это от пережитого вчера. Одно наслоилось на другое, и нервы сдавать стали. Он с радостью подумал, что в его личной ванной в настенном шкафчике стоит замечательная микстура на травах, которая очень хорошо успокаивает нервы. Добраться бы до нее быстрее…
Ни о какой школе для Дилана речи быть не могло. Когда Эрик привез его домой, отец уже уехал на работу, чему парень был несказанно рад. Еще он очень надеялся проскочить мимо сидящей в гостиной матери, да не тут-то было. Сью громким покашливанием дала о себе знать, и Дилан обреченно обернулся к ней.
— Здравствуй, сынок, пьющий мой, — нахмурив брови, выдала мать. — Присядь и объясни мне свою выходку.
Дилан не собирался вдаваться в подробности. Он очень хотел остаться один в своей комнате, принять «успокоин» и предаться черным мыслям о смерти. В двух словах он объяснил матери, что расстался с Робин Андерсен, что сильно переживал по этому поводу, поэтому они с Эриком решили расслабиться и пообщаться на эту тему под стопку-другую. Сью с недовольным лицом слушала его монотонный бубнеж, а потом выдала:
— Это Эрик тебя напоил?
— Мам, я что, маленький? Я сам хотел, — выгородил своего кореша Дилан. — Слушай, давай отложим этот разговор хотя бы до вечера. Мне очень плохо, и я хочу спать.
— Не думай, что я забуду об этом! — строго сказала ему мать, а потом добавила уже мягче: — Дил, ты должен понять. Мы с папой очень волнуемся за тебя.
Парень встал, пробормотал, что он понял, и быстрее ретировался в свою комнату. Раздевшись, долго стоял под душем, подставив свою длинноволосую голову упругим струям горячей воды, которые смешивались со слезами. Рана в его сердце кровоточила все сильнее, и он никак не мог унять эту тянущую боль. Разве что…
Замотав бедра длинным белым полотенцем, Дилан порылся в маленьком ящичке под раковиной и извлек оттуда бритвенный станок. Парень брился по старинке, не признавая электрических приборов. Он раскрыл станок и извлек оттуда тонкую острую пластинку, которую самолично поставил туда еще позавчера, но так ни разу и не воспользовался. Протерев ладонью запотевшее от пара стекло, Дилан уставился на свое отражение. То, что он там увидел, ему очень сильно не понравилось: слишком длинный, слишком худой. Ребра выпирают так, словно он недавно покинул концлагерь. Впрочем, кого это теперь волнует? Парень приложил маленькую острую пластинку к своей груди. Как раз напротив сердца, где так болело и тянуло. Нажав на бритву, повел руку вниз, чуть сжав зубы, ощущая, как острый край взрезает кожу. Затем еще одна полоска. Еще и еще. Отняв руку с лезвием от своего тела, Дилан смотрел в зеркало, как там, по другую сторону стекла, стоящий полуголый парень, так же, как и он, истекал сейчас кровью. На его груди горела алым и влажным четкая буква «R».