Это уже переходило всякие границы. Сначала, будем честными, ей нравилась эта ревность, она даже по-своему льстила девушке. Айка с упоением наблюдала, как ее благоверный испепеляет взором очередную будущую жертву, и девушке было абсолютно все равно, во что это может вылиться для несчастного молодого человека. Раньше же это обходилось только избиением. Признаться, порой Айка намеренно провоцировала Кею на ревность, таким образом неосознанно доказывая самой себе, что ему не безразлична. А сама при этом всегда оставалась белой и пушистой, ведь ничего же не обещала ни одному, ни другому из своих поклонников, а провоцировала всегда неявно, так что не подкопаешься. Надо сказать, девушка сама во всем виновата, не стоило так долго играть с огнем. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись.
Теперь эта ревность отравляла жизнь им обоим. Не было ни дня, чтобы Айка не чувствовала этого прожигающего душу взгляда, всякий раз, как собиралась выйти из дома. А ведь не прошло и года, как они узаконили отношения. Казалось, стоило только печати появиться в ее паспорте, как мирная беззаботная жизнь девушки превратилась в вечную игру в преследователя, и как назло в неизменной роли подозреваемой оставалась именно она. Причем, Айка знала, что ей-то муж верит, но все окружающие ее мужчины вдруг единовременно превратились в потенциальных любовников. Доходило чуть ли не до абсурда! И это сводило Айку с ума. Знала бы она, что все этим закончится, никогда бы не согласилась выйти за него замуж (хотя когда ее об этом спрашивали). Тем не менее, девушка даже сейчас не видела своей вины в содеянном когда-то. Нет, ну, а как, вы прикажите, ей понять любит он ее или нет? Он же не человек, а глыба какая-то, никак не поймешь, что такой чувствует. И чувствует ли вообще. Вот и приходилось прибегать к невинным провокациям.
— Ты просто невыносим! — Сквозь слезы отчаянья кричала она, будучи уже не в силах выносить все это. Эта фраза была последней, адресованной Хибари во время очередной их ссоры. Хотя на этот раз даже не ссоры, а самого настоящего скандала. Но даже в такой момент мужчина не повел и бровью, молча выслушивая все истерики своей женщины и время от времени непринужденно уворачиваясь от летящих в его сторону предметов.
Устала. От всего устала. От него, от этих бесконечных нервов. Хватит! Примерно с таким настроением Айка бросала в чемодан вещи. Пока только те необходимые, что попадались под руку, остальное, она решила, заберет позже, когда немного остынет. Девушка больше не могла жить с этим человеком. Это было выше ее сил. Все-таки они всегда были слишком разными, и глупо продолжать считать, что у них все наладится.
От испытываемых эмоций даже слегка потряхивало, не удивительно, что все валилось из рук. Нагнувшись за упавшей на пол кофтой, Айка случайно обнаружила под диваном коробку. Коробка первой ссоры. И как она забыла о ней? Ведь это была именно ее идея: написать письма друг другу, чем-то по принципу напоминавшим капсулу времени, но только эти письма выражали бы все чувства отправителя, какие он испытывает к адресату. На лице девушке мелькнула тень горькой усмешки. Поздно. Она уже все решила. Это письмо все-равно ничего не изменит. Тем не менее, любопытство в ней победило.
«Не знаю, что должно произойти, чтобы мы открыли эту коробку. Не понимаю, зачем вообще она нужна. Ты все-равно никуда от меня не уйдешь. Даже, если захочешь, не сможешь. Не позволю. Если придется, силой запру дома, прикажу шакалам из комитета ежесекундно следить за тобой, но никуда не отпущу.
Потому что не могу…без тебя не могу.
Помнишь, как я ненавидел тебя в школе? Вернее, думал, что ненавижу. Ты всегда была в центре всеобщего внимания, негласная королева средней Намимори. Твои фанаты были моей вечной головной болью: девицы, плевав на запреты, наводили боевой раскрас и красили волосы во все цвета радуги (им было невдомек, что только твой рыжий пленял именно своей естественностью и неповторимостью), другая половина школы измазывала асфальт сопливыми признаниями, — знала бы ты, как меня это бесило! От тебя было слишком много шума, Айка, слишком. Одним своим появлением ты перевернула спокойную и размеренную ее жизнь с ног на голову, разрушив к чертям то равновесие, которое я создавал все эти годы.
Но ты перевернула и мою жизнь…
Ворвалась в нее, подобно всесокрушающему урагану, и будто пробудила меня от долгой спячки. Ты наполнила мой мир энергией и светом. Сначала, правда, разрушила его до основания, заставляя каждый раз сокрушаться от ненависти к самому себе за такую постыдную слабость. Но потом создала заново, воцарившись в нем, подобно истинному божеству.
Я никогда не ненавидел тебя. Я презирал себя.
Ты стала моей единственной слабостью. И теперь я неизлечимо болен. Меня уже не спасти. Я — безнадежный наркоман, нуждающийся в очередной дозе смысла своего существования. Ты — мое единственное спасение, мой крест, который я буду нести, пока не истлею.
Сегодня моя сила стала поистине безгранична. Мне нет равных среди мафиози, и это не нуждается в подтверждении. Но существует способ убить меня — отнять мою единственную слабость. Поэтому я тебя не пущу. Как бы ты того не желала…
Твой Хибари Кея.
P.S.: прости меня за эту ссору»
Глаза девушки невольно наполнились слезами. Она была так поглощена чтением, что не услышала даже как скрипнула дверь комнаты, хотя он всегда ходил бесшумно. Тонкие плечи накрыли теплые ладони мужчины, этим прикосновением передавая всю нежность и трепет, испытываемые их обладателем к девушке. Она едва улыбнулась, спиной чувствуя родное тепло любимого человека. Айка уже не держала на него зла, понимая, наконец, сколь глубоки и серьезны были его чувства все это время. Она достала из коробки второй конверт и, молча, протянула его мужу.
— Не нужно, — чуть слышно произнес он прямо над ухом, после чего запечатлел на ее виске едва ощутимый поцелуй.
