«Это было против моей воли, но ты был тем, кто заставил меня почувствовать, что мне нужно отправиться в путь, верно?»
Така смял свои экзаменационные листы, прежде чем швырнуть их в так удобно находящуюся рядом мусорку. Приближался выпуск, и он, как все ученики его возраста, отправился на вступительные экзамены в колледж. За исключением того, что он действительно не хотел больше учиться. О, и давайте не будем забывать о том, что он грандиозно провалил все свои вступительные экзамены. Я даже не знаю, можно ли вообще провалиться столько раз, но я, вероятно, самый грёбаный неудачник на этой планете! Он вздохнул, наблюдая, как выдыхаемый им воздух превращался в пар на холоде. Ему, на самом деле, следовало бы пойти домой или на подработку, но он не мог найти сил даже на то, чтобы встать с ржавых качелей, на которых сидел. Сейчас он должен относиться ко всему серьезнее. Его будущее было под угрозой. Ему нужно найти постоянную работу. Для этого нужно закончить колледж. Чтобы поступить в колледж, ему нужно сдать вступительные экзамены. Вступительные экзамены… — Моу!!! — он закричал от отчаяния, дергая себя за ужасно «стильные» волосы. Он понимал, что орать во всё горло — не выход, и это ничего ему не даст — ну, кроме ангины, пожалуй — но выпустить пар тоже бывает полезно. Если бы он мог выбирать, то он бы выбрал петь, спать и слушать музыку до конца своей жизни. Он посмотрел на серое небо; в любой момент мог пойти снег. И тогда всё вокруг окутает белым: крыши домов, машины, деревья и дороги. Ii na*…*хорошо
Он вздохнул. Петь было бы хорошо. В любом случае, это единственное, в чём он был хорош. Он только хотел, чтобы он мог делать это отныне и во веки веков… Говоря о пении… — Уваа! — он вскрикнул, когда потерял равновесие и свалился на траву, вспомнив об их первом выступлении. — К-как больно! Он застонал и неуклюже вернулся обратно на качели, не обращая внимания на хихиканье детей, что играли поблизости. Он хотел послать их, но потом понял, что это может травмировать их психику, поэтому он предпочёл просто широко им улыбнуться. Слишком широко, на самом деле. Я собираюсь спихнуть вас на замерзший пруд, сопляки! Потом он нахмурился. Их первый лайв прошёл хорошо. Ну, наверное, даже более чем хорошо, так как их попросили дать ещё один концерт — когда он там будет — а, завтра. Толпа ликовала и аплодировала им той ночью, и это… Было классно. Это было классно… я думаю. Ну, за исключением того Янки-куна, которого привёл его друг Синдзи. Така всё ещё вздрагивал, когда в памяти всплывало лицо более высокого парня. Он действительно должен был просто пойти домой после их выступления — но НЕТ — у этого долбаного Синдзи были другие планы на него.***
— Почему я должен хотеть встретиться с твоим другом? — Така прямо ответил на просьбу Синдзи. Синдзи, его друг, просто ворвался за кулисы, даже не давая ему возможности переодеться одному, чтобы спросить, сможет ли он встретиться с его другом, или что-то в этом роде. — Ну не будь таким, Морита-кун! — нудел Синдзи. — Он даже приехал сюда с другого конца Токио, чтобы увидеть твоё выступление. Така вскинул брови от этих слов. Он был абсолютно уверен, что Синдзи бессовестно врал, но поскольку тот потрудился пригласить других людей, он полагал, что ему, типа, нужно вернуть должок? Но у меня завтра экзамены… Он взглянул на наручные часы: уже за полночь, и, если Синдзи говорил правду, тогда ему было бы лучше поскорей покончить со всем этим. Он вздохнул. — Ладно. Просто дай мне переодеться, окей? Встретимся снаружи. Синдзи победно сжал кулаки. — Ятта! Ты должен увидеть его, Морита-кун! Он просто умирает, как хочет встретиться с тобой! — Арэ, арэ*… — Така с трудом сглотнул, его глаза судорожно пытались зацепиться за что угодно, лишь бы не смотреть на парня, сидящего напротив него. Когда Синдзи сказал, что этот кто-то умирал, как хотел с ним встретиться, он думал, что это будет молодой мальчик-фанат, а не этот…*что-что
Этот… Грёбанный ОГРОМНЫЙ ЯНКИ-КУН! Это был тот же самый человек! С глазами, которые, вероятно, могли убить одним только взглядом! Тот якудза! Охуеть. Думаю, я буду тем, кто умрёт сегодня здесь. Он незаметно кинул пронзительный взгляд на Синдзи, который практически оставил его в одиночку защищаться от этого огромного парня. Только не говорите, что Синдзи планировал продать меня какому-нибудь якудзе или на чёрный рынок?! Он запаниковал. Просто находиться рядом с этим парнем было нервотрёпкой. Находиться под пристальным взглядом — лицом к лицу — этого парня было откровенно страшно. Мужчина — молодой человек — НЕТ, ему определённо под тридцать — п-просто посмотрите на эти мешки под глазами! — уставился на него. Така знал, что парень думал о чём-то — вероятно о том, как он будет прятать моё расчленённое тело в Токийском заливе — и он был несколько благодарен, что на это раз его лохматые волосы скрывали половину его лица. Он снова сглотнул. — Ано*…*эм…
— А! — Така вздрогнул, когда человек вырвался из своего собственного мира. — Это так грубо с моей стороны…— глубокий, низкий голос наполнил уши Таки, когда мужчина заговорил, протягивая руку. — Я Ямашита Тору и я тоже в группе. Така не был уверен, стоит ли пожимать руку этому пугающему незнакомцу — но тот факт, что он тоже в группе, заставил его немного заинтересоваться. Он нерешительно принял гораздо бóльшую ладонь, которая тут же сжала его. — Я… Я Морита. Морита Такахиро, — сказал он, глядя на потрёпанные конверсы и боясь встретиться взглядом с ним. Незнакомец — Ямашита-сан — отпустил его руку, прежде чем снова заговорить. — Итааак, — протянул он. — Поздравляю с замечательным выступлением. Ты хорошо справился… Така молча хлопал глазами. Он правда не знал, как реагировать на это. Как правило, люди просто возвращались к своим делам после их выступления. Никто, на самом деле, даже не пытался поговорить с ним и похвалить его за старания. И всё же этот устрашающий Янки-кун… Он чувствовал, как его щёки начинали гореть, когда он осмелился взглянуть на лицо мужчины. — С-спасибо… Однако, это было совместное достижение группы… Мужчина одобрительно кивнул. — У тебя действительно потрясающий голос, хех… Така мог слышать лёгкое присутствие кансайского акцента в глубоком голосе мужчины, но не это его беспокоило. — П-пардон? — Тебе нравится выступать на сцене? Эм? Он смущенно наклонил голову, кисточки его перуанской шапки тихо покачивались от его движений. Что за вопрос такой? Это оскорбительно. Этот человек просто похвалил его несколько секунд назад и теперь спрашивает, нравится ли ему выступать?! Что за идиотский вопрос! — Конечно, — сказал он, начиная заводиться. — Я бы не пел на этой сцене, если бы мне это не нравилось в первую очередь! — процедил он сквозь сжатые зубы. Мужчина выглядел ошеломлённым на мгновение, вероятно, из-за внезапного изменения его поведения, прежде чем его и без того каменное лицо вновь приняло серьёзное выражение.. — Тогда почему ты пел, опустив голову вниз? … … — Я!.. — Така хотел ответить чем-нибудь, но ничего не приходило в голову. Это было не обвинение, а просто наблюдение за его привычками во время выступления на сцене. Он ненавидел это — чувство стыда всякий раз, когда он пел — страх, что люди узнают его и его семейные корни. Никто не замечал этого, никто не спрашивал об этом. Никто. Никто — до этого Ямашиты Тору. Почему?.. Это потому что он тоже в группе? Така открыл рот, собираясь сказать что-нибудь, и снова закрыл — он повторял это в течении целой минуты, как задыхающаяся без воды рыба. — Позволь перефразировать, — голос Ямашита-сана вытащил его из ступора. — Тебе нравится выступать с твоей группой? Вот в чём дело! Така неожиданно встал, поразив Ямашита-сана, и теперь глядел на него сверху вниз. — Не важно, нравится мне или нет, это совершенно не твоё, блять, дело, — категорично заявил он — однако, решительное выражение лица Ямашита-сана не дрогнуло. — Если бы ты спросил меня, я бы сказал, что тебе совершенно не нравится это… — Ну, никто не спрашивает тебя… —... поэтому присоединись к нашей группе… —… поэтому просто перестань… стоп, что? ЧТО? — его пламенная речь оборвалась, когда мужчина небрежно выкинул это предложение. Он… Он попросил меня присоединиться к его группе? Он смерил Ямашита-сана «да-ты-блять-издеваешься-надо-мной» взглядом. Ямашита-сан смотрел на него в ответ, эти пугающие глаза даже не моргали, как бы говоря Таке «разве-я-выгляжу-как-будто-шучу-карлик». — В настоящее время я ищу вокалиста как раз моего возраста… — Твоего возраста?! Сколько тебе лет, ты… —… и после того, как я услышал тебя, я подумал, что ты идеально подойдёшь! … Если… Если бы Така не взбесился и совершенно не вышел из себя в данный момент, то он, вероятно, от такого заявления покраснел бы, как девочка-фанатка — но, поскольку этот мудак уже и знатно его достал — он просто показал мужчине средний палец. Да. Прямо в его безэмоциональное, холодное лицо. — Я не знаю, тупой ты или что, но, как ты мог заметить ранее, я уже в группе, — он посмотрел на этого человека. — Кроме того, я не хочу иметь ничего общего с твоей безымянной и, вероятно, отстойной группой, aho*! — выплюнул он, прежде чем отправиться к выходу, оставив бестолкового Синдзи и довольно удивленного Ямашиту Тору.*идиот
***
— Я действительно должен был просто вернуться домой после выступления, — вздохнул Така. — Я бы, возможно, сдал экзамены, если бы потратил время на подготовку, а не на этого Янки-куна… Он горько улыбнулся, прежде чем вытянуть ноги. Я просто надеюсь, что больше не увижу его… никогда.***
— Ай! Такахиро чуть не упал, когда увидел знакомое — пугающе знакомое — лицо в зале на их втором концерте. — Ты в порядке? — спросил гитарист. Вероятно, заметив, что он споткнулся на ровном месте. — Хай, хай. Mochiron desu*! — он нервно усмехнулся, убедившись, что не встретится взглядом с Янки-куном. — Просто замечательно.*Да-да. Конечно!
Гитарист выглядел так, будто слова Таки нисколько его не убедили, но больше не задавал вопросов. — Как скажешь, малыш, — он пожал плечами. Така кивнул. Это просто моё воображение? Он подошёл к тому месту, где стоял микрофон, мысленно проклиная всех ками*, которых он знал, за то, что они послали ему ужасную «удачу» встретиться с этим Ямашита-саном, прежде чем взглянуть на толпу. Его взгляд встретился с лишёнными эмоций, почти до-смерти-скучающими глазами, что смотрели прямо на него.*богов
Така мгновенно опустил взгляд на доски пола. Ох, дерьмо! Он и правда снова здесь! Дерьмо дерьмо ебучее дерьмовое дерьмо, дерьмовей некуда, просто пиздец БЛЯТЬ! Он начал петь, и, пока его голос оставался контролируемым и одинаковым на протяжении всего выступления, мысли его уже мчались со скоростью несколько миль в секунду, спрашивая всех Богов, что же такого плохого он сделал в своей жизни, чтобы заслужить это? Это из-за всей той хрени, что я натворил? Охуеть! Разве провал на экзаменах — не достаточное наказание? Судя по всему, нет, раз он мог чувствовать на себе чужой взгляд на протяжении всего выступления. Однако, когда он поднял глаза на последних строчках заключительной песни, мужчина уже исчез со своего места. Така мысленно вздохнул с облегчением и решил, что свалит из этого места так быстро, как только сможет. В тот момент, когда свет погас, Така уже убежал со сцены.***
— Домо*, — Така врезался в большое тело перед собой, когда выбежал через заднюю дверь. — Ты же всё ещё помнишь меня…*здравствуй
— ЁБУШКИ ВОРОБУШКИ!.. Ты решил напугать меня до смерти или что…— у Таки чуть глаза на лоб не вылезли, когда он понял, кто его приветствовал. — Я-ямашита-сан?! В тот момент Така решил, что кто-то наверху очень, очень ненавидел его. Создавалось такое впечатление, будто вселенная постоянно пыталась испоганить его жизнь или привнести в неё ещё какое-нибудь дерьмецо. — Хай, — мужчина оживился, когда понял, что Така буквально объявил о том, что всё ещё помнит его. — Всё же можешь звать меня Тору. «Ямашита-сан» заставляет чувствовать себя, типа, старым? — Ну, разве ты не уже старый? — Така был невозмутим. — Что? — Яма… Тору-сан выглядел довольно обиженным. — Как думаешь, сколько мне лет? — Эм… Двадцать восемь? — Усо*!*да ну
— Арэ*… — Така отвёл взгляд, посматривая на выход из переулка. — Тогда сколько тебе лет, Тору-сан?*э
— Семнадцать! Мне только семнадцать в этом месяце исполнилось! — Усо! Это был неожиданный поворот, который перевернул всю Такину жизнь. Он хорошенько осмотрел Тору-сана — с головы до ног — прежде чем изумлённо уставиться на эту каланчу. — Ты, блять, издеваешься надо мной! Ты младше меня? Ни хрена! Брови Тору-сана поднялись от недоумения. — Ты старше меня? Но Синдзи-сан сказал, что мы одного возраста, поэтому я подумал, что ты, возможно… первогодка? — Правда? Вау, — фыркнул он. — Ну, спасибо. Мне это часто говорят, — он поправил куртку, взглянув на Тору-сана и заметив, что тот всё ещё был в школьной форме. Он принял чёрный гакуран за водолазку из-за света в клубе. На улице валит снег, а он катается в одной форме? — Тогда, — продолжал Тору-сан. — Ты в выпускном классе? Собираешься идти в колледж? — спросил он, бессознательно посыпая солью раненую гордость Таки. Он уже не переживал о своих неудачах, а этот парень напоминал ему о его тупости — хотя и неосознанно. — Это не твоё дело, — огрызнулся Така. — Что ты вообще здесь делаешь? Младший невинно склонил голову на бок, но выражение его лица по-прежнему было до усрачки пугающим. — Эм… смотрю твоё выступл… — Нет! Я не об этом, идиот! — Така стиснул зубы. — Я имею в виду, что ты делаешь в этом переулке? Ты… преследуешь меня? — сказал он, подозрительно сузив глаза. Может быть, Тору-сан действительно был якудзой и хотел подружиться с ним, только чтобы забрать его органы или ещё что. — Что?! Нет! — Тору-сан отрицательно замотал головой. — Я просто подумал, что ты собираешься избегать меня, и это самый вероятный выход, который ты мог использовать, поэтому я пришёл сюда! — быстро объяснил он. Значит, ты действительно преследуешь меня! — Это называется «преследовать», Тору-сан…— резко сказал он. Тору моргнул. — Оу. Боже ж ты мой. Така нервно потёр переносицу. Он чувствовал приближение сильной головной боли. На него и без того давили его жизненные проблемы, и справляться с этим огромным, безэмоциональным, преследующим хреном было последним, что бы он хотел делать сегодня — сегодня ночью — да-какая-нахер-разница-когда-никогда. — Послушай, — терпеливо сказал он, заставив Тору-сана оживиться. — Жизнь преподносит мне чёртову кучу проблем со вчерашнего дня. Просто скажи, чего ты хочешь… Тору-сан открыл было свой рот, чтобы ответить, но Така тут же перебил его, подняв ладонь. — Если речь пойдет о том, что ты зовешь меня к себе в группу, то прости. Я не могу. И не хочу. Я уже в группе, помнишь? Тору-сан нахмурился, сведя брови и неожиданно состроив совершенно недовольную мину — словно небеса внезапно прокляли его, что заставило Таку сделать несколько шагов назад. — Но тебе явно не нравится с ними! — А если я соглашусь? Если присоединюсь к твоей группе? — он сузил миндалевидные глаза, что всё ещё частично скрывались за кудрявыми прядями. — Если ты действительно считаешь, что мой голос восхитительный, тогда не слишком ли ты высокомерен, зазывая меня? Ты думаешь, что ты достаточно хорош, что твоя группа достаточно хороша, чтобы заслужить меня? Така заткнулся, когда заметил растерянное выражение на лице младшего. Брови Тору-сана болезненно изогнулись, а его глаза потемнели на мгновение. Така чувствовал себя чудовищем за эти жестокие слова. Ну, он уже был слишком ничтожным, жалким, чтобы быть достойным человеком, поэтому, что нового? Он вздохнул, поправляя рюкзак, прежде чем направиться к выходу и зашагать сквозь оживлённый тротуар.