Цвет любви

      Фиолетовый для меня скорее эмоции, а не чувства. Это что-то взрывное, неконтролируемое. Оно неумолимо приближается и захлёстывает тебя, накрывает с головой, и ты уже не можешь сдерживать себя.       Все наши чувства возникают на почве эмоций. Ты сердишься на человека — и сразу возникает чувство неприязни. Ты симпатизируешь человеку — и сразу возникает чувство доверия. Ты хочешь человека — и сразу возникает чувство влюблённости. Мне нравятся эмоциональные люди, а не чёрствые брёвна, которые боятся заплакать на публике, поцеловаться на улице или заняться сексом в кинотеатре. Их сразу ощущаешь из-за потрясающей энергетики. Из них бьёт ключом неугомонность и несдержанность. Такие люди не стесняются себя и своих чувств. Они кричат, плачут, бьют посуду, смеются и вопят от радости.       Фиолетовый одевают лишь смелые, отважные, гордые и свободные. И я имею в виду не одежду…       Безрассудство в крови. Его не подделаешь и не спрячешь. Оно либо есть, либо его нет. И зачастую люди боятся этого. Но всех нас так тянет к запретному и неизвестному…

***

      Тишина давила со всех сторон. Огромные потолки, казалось, чуть что упадут мне на голову. От французских окон, пропускающих солнечные лучи, веяло холодком, а не таким необходимым теплом. Дом был чужим и уже не впервые таким тихим, беззвучным, молчаливым. Это угнетало.       Грустные мысли заполняли голову, не давая сосредоточиться. Я раз за разом перечитывала одну и ту же страницу нового романа Бойса Фокса, пытаясь вникнуть в смысл слов, но ничего хорошего из этого не выходило. Кружка с давно остывшим чаем мусолила глаза, раздражая одним только своим видом. Я правда не понимала в чем виновата бедная посудина, но мне нестерпимо хотелось разбить её о чью-то голову. Я тяжело вздохнула. Дело тут явно было не в чашке.       С Кристианом всегда было трудно. Он мало кого видел, кроме сначала своего вдохновения, а потом работы. Порой не верилось, что муж меня действительно любит.       Мы познакомились, когда нам было всего по восемнадцать. Я была студенткой журфака, а он — молодым и подающим надежды художником. Мы притянулись на одной из выставок, которую мне в то время доверили освещать в одной из студенческих газет. Кристиан был там. Потрясающе красивый: с чувственными серыми глазами и обезоруживающей улыбкой. На его фоне я казалась самой себе отвратительной, но он твердил мне обратное. Даже сейчас, спустя десять лет, как бы сильно мы не ссорились и как долго друг с другом не разговаривали, он продолжает утверждать, что я — самая красивая женщина на свете.       В начале наших отношений все казалось сказкой. Неожиданные свидания по ночам, когда он забирался в окно моей комнаты в общежитие и уводил гулять по Сиэтлу; скромные подарки от чистого сердца (мы ведь оба были всего лишь студентами); неумелый первый поцелуй и неловкие движения в наш первый раз. Все это было так искренне, нежно и по-настоящему, что я влюбилась. И так сильно, что, не задумываясь, ответила Кристиану «Да!».       Мои родители были не в восторге от моего выбора. Он — нищий студент «без профессии», как они это назвали, и я тоже не лучше. Но нам было наплевать на это и на все остальное. До сих я с трепетом вспоминаю нашу свадьбу. На мне была единственная приличная юбка и белая кофточка, открывавшая плечи. Кристиан был в невесть откуда взявшемся дорогущем костюме. Я долго выспрашивала у него, откуда он достал деньги, на что мой уже муж лишь посмеивался и притягивал меня за очередным поцелуем. Не поверите, но то, что его родители — владельцы «Грейс Энтерпрайз», я узнала лишь спустя год после свадьбы.       Меня откровенно начало пугать, что у Кристиана всегда были деньги, причём он был таким же студентом, как и я. Но муж умудрялся оплачивать в одиночку нашу квартирку, пусть небольшую, но с неплохой мебелью и в самом центре; покупать мне милые безделушки и мои любимые тюльпаны в любое время года. Попробуйте найти тюльпаны в середине ноября?!       Я начала подозревать, что он замешан в торговле наркотиками или ещё чём-то более противозаконном. Спустя год я не вытерпела и устроила ему первый действительно большой скандал, под конец которого, как ни банально, разрыдалась. Он лишь вздохнул и начал рассказывать, чем на самом деле занимается его семья. Я сидела на полу нашей крошечной квартиры и вся информация не укладывалась в моей голове. «То есть, как это — «мы богаты»? Ты же всего лишь художник». Слёзы по инерции текли из голубых глаз, а руки хватались за диванную подушку, как за спасательный круг. Кристиан вздыхал и объяснял мне ещё и ещё, попутно ведя к машине. В тот же день мы въехали в новый большой дом и навсегда забыли о прошлой жизни.       Его родители оказались замечательными людьми. Они ничуть не удивились, впервые увидев свою невестку, лишь посмеялись над моим удивленным лицом.       Сейчас, будучи редактором одного из успешных издательств Сиэтла и живя в роскошном особняке, я как никогда сильно скучала по нашей с Кристианом маленькой квартирке и любви, оставленной, наверное, там же.       Мы отдалились друг от друга. Стали чужими, холодными. Он больше не смотрит на меня, полностью посвящая себя работе. Я начала замечать изменения после примерно года жизни в новом доме. Кристиан совсем перестал писать картины, хотя у него явно был талант. Забросил свои любимые старые джинсы на самую дальнюю полку шкафа и начал носить костюмы и галстуки. А ещё он почти не притрагивается ко мне. В нас нет той страсти и любви, которая была раньше. Вернее, в нем нет. Я люблю его, но он… В его чувствах я начала сомневаться уже давно, и с каждым днём это чувство лишь усиливается.       Ноги затекли от долгого сидения на одном месте, и я решила немного пройтись по дому. К стенам этого места я чувствовала какую-то неприязнь, будто они были виноваты в том, что произошло между нами с Кристианом. Я остановилась перед дверью в единственную дорогую мне комнату в этом доме. Мастерская мужа. Хоть он давно ничего не писал, здесь по-прежнему стояла свежая краска в открытых банках, кисти, холст на всю стену и не было никакой мебели. Эту краску я покупала каждую неделю по банке в знак нашей прошлой жизни. Наверное, давно нам надо было развестись и попробовать жить дальше, но… Я любила своего мужа, искренне любила, и не хотела кого-то другого. В то же время понимала, что больше так продолжаться не может. Я не железная и долго так не выдержу. Если Кристиан больше ничего ко мне не чувствует, то, скорее всего, я дам ему этот развод. Пусть хотя бы он будет счастлив. Даже без меня. От осознания этого слезы выступили на глазах и, смахнув их ресницами, решила в последний раз увидеть дорогую моему сердцу комнату.       Толкнув дверь, я замерла. Посередине стоял муж, холст лежал на полу, а вокруг ходили люди в униформах. Они снимали со стен полки с красками и застилали поверхности прозрачной клеенкой.       — Что здесь происходит? — мой голос был глухим.       — Я решил переделать эту комнату, — скороговоркой проговорил Кристиан, даже не поднимая на меня взгляд. — Теперь здесь будет архив фирмы. — Страх, злость, отчаяние застилали мне глаза.       — Выйдите все и оставьте нас с мужем наедине! — Наверное, так властно я не высказывалась даже на работе, что все рабочие без возражений покинули комнату. Моя рука со злостью захлопнула несчастную дверь, на что Кристиан наконец поднял глаза.       — Ана? Что ты делаешь? — Его красивые глаза в удивлении распахнулись.       — Нет, это ты что делаешь, а? — Меня начало трясти от одного только упоминания о исчезновении этой комнаты. Это единственное, что осталось у меня от любви моего мужа, и я не отдам это так просто. Даже этому самому мужу! — Что ты сделал с нами? Превратил в семью каких-то роботов! Я не вижу тебя неделями, ты вечно занят на своей работе! Мы перестали выходить на улицу вместе, порой я даже засыпаю одна! А сейчас ты хочешь лишить меня ещё и этой комнаты?       — Но, — широко распахнутые глаза Кристиана выражали полнейшее недоумение и, как мне показалось, где-то там в глубине начала плескаться злость, — это ведь все ради…       — Да, да, да! — невежливо перебила его. Но сейчас мне было плевать на вежливость — я терпела это слишком долго. — Ты делал это ради нас, ради меня, ради семьи. Но мне это не нужно! Мне не нужен ни этот дом, ни машины, ни-че-го!       — Чего ты хочешь, Ана? — угрожающе прошипел он, а его глаза превратились в сталь. — Чего, раз не этого? Я думал, ты счастлива здесь, со мной, но, видимо, ошибался.       — Я была счастлива в нашей маленькой квартирке, — прошептала я, давясь слезами, которые продолжали течь по моим щекам. — Тебе не понять…       — Мне действительно не понять тебя! — Кристиан злился и кричал на меня, не сдерживаясь. — Я оказался богат, у нас огромный дом, я люблю тебя! Что же тебе не хватает?       — Тебя! Мне нужен ты, а не твои хреновы деньги! Я выходила замуж за бедного художника и хочу своего мужа обратно! — Ногти больно впились в кожу ладоней, новая порция слез брызнула из глаз, ноги подкосились — и я рухнула на пол.       — Ана… — Кристиан не ожидал от меня такой эмоциональности, и весь его пыл куда-то исчез. — Но ведь я остался прежним. Ничего не изменилось. Я… Я думал, тебе нравится такая жизнь.       — Как может нравится то, что муж на тебя больше не смотрит и приходит, когда я уже сплю? — севшим от слез голосом спросила я, встав с пола. — Что может нравится в вечно пустом доме? Твоё нежелание меня видеть? Твоё нежелание меня как жены и как женщины?       — С чего ты взяла, что я не хочу тебя? — резко оборвал меня Кристиан.       Я подняла глаза. Он стоял так близко, что у меня перехватило дыхание. Нет, все-таки в том, что он начал носить костюмы, был свой толк. Его темно-серый пиджак плотно прилегал к телу, показывая, что муж не забыл в какой стороне находится спортзал. Небрежная щетина и уставший взгляд таких любимых мной глаз говорили без слов, что мой муж чертовски устал. Рука сама потянулась к его щеке. Как только я прикоснулась к его коже, он в блаженстве прикрыл глаза.       — Когда ты в последний раз спал нормально? — обеспокоенно спросила я, впервые за долгое время так тщательно рассматривая его лицо. — Когда ты в последний раз спал со мной в одной кровати, Кристиан? Что ты с собой сделал? — Моя рука в бессилии опустилась. — Что ты сделал с нами?       — Боже, Ана, — он быстро вернул мои руки на свои чуть впалые щеки, — прости. Прости меня, малышка, прости.       Словно в бреду, он начал повторять эти слова, попутно целуя. Ладошки, лоб, мои дрожащие от недавних слез ресницы, нос, щеки, губы. Он целовал и обнимал меня так отчаянно, будто я могла раствориться в воздухе. Мои руки опустились на его плечи, притягивая ближе. Наш поцелуй был солёным от моих слёз. Rihanna — Desperado       Кристиан целовал все напористее, а я начала забывать из-за чего плакала. Его руки сжали платье на моей талии, и я тихо выдохнула ему в губы. Муж оторвался от меня, когда нам обоим перестало хватать воздуха. Мы начали двигаться в комнате на ощупь, ища какую-то опору и по пути переворачивая банки с красками, которые тут же выплёскивались на пол и на холст. Кристиан приник к моей шее, целуя бьющуюся жилку. Трясущимися руками он пытался расстегнуть пуговицы на моем платье. Я стянула его пиджак и зашвырнула куда-то в сторону. Кристиан снова вернулся к моим губам. Он целовал меня так, будто мы не целовались несколько лет. Хотя, наверное, так и было. Боже, я и забыла, какой Кристиан бывает со мной. Страстный, нежный, нетерпеливый.       Мы натолкнулись на какой-то стеллаж с красками. Муж резко припечатал меня к металлической конструкции, что угрожающе заскрипела под весом наших тел.       — Кристиан, — я с трудом оторвалась от его губ, — сейчас все перевернётся.       Он просто смахнул стеллаж, который с неимоверным грохотом опрокинулся на пол. Литры гуаши теперь растекались по нашему полу, но нас это не волновало. Крепкое тело мужа прижимало меня к стене. Мы отчаянно целовались, стараясь как можно скорее избавить друг друга от одежды.       — Боже, сколько же тут пуговиц? — прорычал Кристиан, отрываясь от моего рта. — Ты не сильно обидишься?       Я ничего не соображала, когда он меня так целовал, поэтому была согласна на что угодно. Муж лишь резко схватил меня за воротник и дёрнул хлипкую ткань на моей груди в две разные стороны. Он откинул кусок ненужной тряпки куда подальше и припал к моей шее. Он выводил языком какие-то узоры, спускаясь к ключицам и верху груди. Этого было слишком много, и я покрепче вжалась в него. Мои руки опустились на его ремень: брякнула пряжка, я потянула за собачку. Кристиан чуть присел, снимая штаны и боксеры, попутно целуя моё бедро. Муж неспешно поднялся, ведя носом по моему телу. Он зарылся в мои волосы, целуя чувствительную точку за ухом, а его руки продолжали сжимать моё истосковавшееся тело. Я выгибалась, стараясь быть ближе к нему; целовала все, до чего могла дотянуться: его скулы, шею, плечо… Кристиан резко оторвал меня от стены и, развернув, подтолкнул к холсту. Я первая опустилась и легла в какую-то непонятную жижу.       «Гуашь!» — пронеслось в моей голове, но эти мысли быстро испарились. Тяжёлое тело мужа накрыло мое. Он принялся покусывать шею, пощипывать соски и поглаживать низ живота, задевая при этом краску. В какой-то момент ни с чем не сравнимые эмоции пересилили осознание того, что мы в доме не одни, и я не сдержалась и застонала в голос. Кристиан лишь усмехнулся, выдохнув холодный воздух на мой уже затвердевший сосок, и начал подниматься вверх поцелуями. Он с нетерпением впился в меня поцелуем и, приподняв за бёдра, вошёл. Кристиан замер ненадолго, чтобы я немного привыкла, и начал двигаться. Под моей спиной хлюпала краска от наших движений; муж оставлял на моих бёдрах свои отпечатки; я металась под ним, подставляя грудь под его поцелуи. Он переплел наши руки и пригвоздил их к полу, утопив в краске. Я не могла притронуться к его телу, и это заводило не на шутку. Мое тело двигалось навстречу в бешеном темпе. Это все было словно безумие. Внутри я сгорала, и Кристиан лишь подталкивал меня к этому огню удовольствия. Стоя на краю удовольствия я открыла глаза и прижалась губами ко рту Кристиана. Во мне словно взорвался фейерверк, и я закричала, не отрываясь от губ мужа. Он судорожно вцепился рукой в моё бедро и кончил вслед за мной.       Мы тяжело дышали, глядя друг другу в глаза. Кристиан приподнялся на локте, чтобы не раздавить меня своим весом, но я резко притянула его за шею, чтобы он полностью лёг на меня. Он прикоснулся к моей щеке, вымазывая её краске.       — Ты такая красивая. — Он уткнулся своим лбом в мой и выдохнул мне это прямо в губы. — Даже когда плачешь. Но я больше не хочу видеть слез на твоих глазах.       — Тогда больше не заставляй меня плакать. — Я прикоснулась к его губам лёгким поцелуем. — Но ты меня вымазал, — сказала я, глядя на свой живот, на котором виднелись брызги краски, и на своё бедро, где красовался отпечаток ладони Кристиана, переходящий, как я подозреваю, на мою ягодицу.       — Ну, тогда тебя срочно надо вымыть. — Кристиан хитро улыбнулся и, резко поднявшись, дёрнул меня на себя. Я впечаталась в его тело с тихим смешком и с наслаждением поцеловала его. Одна рука мужа начала запутываться в моих волосах, которые ещё утром были цвета темного шоколада, (сейчас, наверное, они были разукрашены во все цвета радуги), а другая приподняла меня за талию и мои ноги обвились вокруг его торса.       Фиолетовая краска осталась на полу мастерской. На холсте творилось что-то невообразимое, но среди этого хаоса вырисовывалась фигура женщины и отпечатки явно мужских рук у очертания головы. Смелые и снова влюблённые Ана и Кристиан целовались, не отрываясь друг от друга, пытаясь найти вход в душевую кабинку. Их несдержанность принесла свои плоды. Неважно, что после этого им пришлось сделать ремонт. Важно, что они делали его вместе…       Втроём…