better than you

Темнота. Всепоглощающая темнота. Глаза прикрыты, и ничего не меняется. Глаза открыты - и ничего не меняется. Страшно. И тишина. Жуткая тишина, которая заставляет сходить с ума. Ни звука. Ни шороха от шагов, ни тихого дыхания. Пытается что-то сказать - и всё равно ничего не слышно. Тяжело. Боль разливается по всему телу, заставив сжаться в маленький комочек. Даже не ясно, сжалось ли тело. Не чувствуется. Не ощущается. Не слышится. И от этого вдвойне страшнее. Странно не ощущать себя здесь. Кто она? Где она? Даже тела словно бы и нет. Мысль о том, что боль помогает проснуться, если это сон. Сжимается снова от волны накатившей боли. Сон ли это? - СДОХНИ! Яркий свет пронзает глаза белой стрелой. Резкий толчок - и она уже присела. Кто сдохни? Что сдохни? Что происходит? В ушах звенит и отдаётся эхом это самое "СДОХНИ!". Урарака жмурится и мягко прикладывает ладони к ушам. Как будто это поможет. Боль разливается по телу волнами медленно, тягуче. Кажется, что всё её существо заняла лишь эта жуткая боль. Кипятком по венам, честное слово. - Чёрт возьми, - ругается Очако сдавленно, хватаясь за голову обеими руками и тихо шипя от боли. Зарывается пальцами в жёсткие волосы и чувствует что-то не то. Кажется, они стали короче? Неужели взрыв Бакуго всё-таки коснулся её? Не веря рукам, открывает глаза и подносит прядь к лицу. Всё верно: всё-таки коснулся. Но она его не винит. Откуда же он мог знать, что взрыв её заденет? Его больше интересовало спасение заложников, да и вообще, не было бы Кацуки - они все бы пропали. Вот только теперь она ему должна. И он снова её обошёл. Урарака с трудом вспоминает события прошлого дня. Миссия, Момо, план по спасению, злодей и.. Момо! Что с ней? Где Яойорозу? Всё ли с ней в порядке? Очако жмурится, вспоминая тот звук. Шлепок об стену, который она сравнила мысленно с котёнком. И больше она её не видела. Урарака пытается встать, но ей что-то мешает. Какие-то трубочки, катетер, который она аккуратно вытаскивает из руки и зажимает место чуть выше ранки. Вместо носа обнаруживает кислородную маску. Избавляется от неё, положив на тумбочку рядом с койкой. Приятно всё-таки снова что-то видеть и слышать. Писк аппаратов перебивает свист в ушах, сливаясь вместе с ним и образуя жуткую какофонию. Хмурится, стараясь отогнать боль, кусает себя за запястье, на минутку её убавив. Писк. Писк. Писк. Больница, как не крути. Запах медикаментов, впитавшийся в стены, а теперь настойчиво впитывающийся в тело, волосы и разум Очако, светлые стены палаты, которые даже, кажется, в абсолютном порядке, пусто как-то, окно, через которое бьют лучи яркого солнца. И что-то ещё. Совсем рядом. Урарака удивлённо переводит взгляд на это "что-то". Что-то, рассевшееся на соседней койке. Чёрная футболка и выделяющаяся на её фоне белая повязка, поддерживающая руку. Всё-таки кто-то. Очако резко переводит взгляд на светлый колючий вихрь и обращает внимание на то, что и голова "кого-то" обвязана бинтами. Спускается ниже. Взгляд. Глаза цвета спелого боярышника глядят на неё с каким-то непонятным чувством. Что это? Презрение? Ненависть? Как это вообще называется? Урарака понимает, почему ей было так неуютно. Всё это время тяжёлый взгляд был направлен на неё. - Долго ещё пялиться будешь? - от столь неожиданного нарушения тишины, царящей в палате до этого момента, Урарака резко дёргается, удивлённо раскрыв глаза. Обладатель громкого голоса насмешливо склоняет голову, отреагировав на её удивление по-своему. Очако сжимает пальцами одеяло, которым была накрыта нижняя часть её туловища. Медленно выдыхает, собираясь с силами и наполняясь уверенностью. - А сам-то? - ехидная улыбка сама расцветает на её лице, а в глазах загорается мстительный огонёк. Пришёл тут, видите ли, как к себе домой. Что вообще здесь нужно? Если он думает, что она поблагодарит его за спасение заложников, то он глубоко ошибается. Его никто об этом не просил, а своё самомнение пускай засунет себе поглубже в задницу. Бакуго словно ждал такой реакции, ухмыляется, устраивается поудобнее на кресле, не отводя от неё взгляда. Чего он добивается? Запугивает? Что это за молчание? Где его выкрики, которые она не раз слышала в сторону Деку и остальных одноклассников? - Если тебе интересно, твоя подружка в полном порядке. Лежит в каком-то госпитале для богатых, ей ничего не угрожает. И как ты умудрилась провалить такую лёгкую операцию, интересно. Чуть не сдохла на этой чёртовой миссии... Урарака стыдливо вжимает голову в плечи. И правда. Задание-то было пустяковое, только с злодеем сложности могли возникнуть, но будь она чуть более осторожной, и его можно было бы сразить. Она не знает ни о состоянии заложников, ни о том, как прошла дальнейшая операция. Это жутко удручает её. Она снова слабая, да? Вот же чёрт... Она чувствует лёгкое пощипывание в носу и встряхивает головой. Разреветься не хватало! Ещё и этот Бакуго припёрся. Для полного счастья здесь только его не хватало. Он и сам хорош! На последнем вздохе смог победить злодея. Урарака чувствует лёгкое покалывание, перерастающее в боль, вернувшуюся так неожиданно. Или же никуда не исчезающую? Пульсирующая в висках, новой волной накатившая на тело, в этот раз сильнее, чем раньше. Больно. Неприятно. Отвратительно. Но она этого не покажет. Не покажет, что ей больно, что она не в силах обсуждать проваленную миссию. Еле заметно морщит нос. Очако сильная, трудности её не страшат, а в особенности её не страшит противный одноклассник, который обошёл её в который раз. Теперь она должна ему? Урарака гордо поднимает голову, глядя в упор на одноклассника. - Следующую миссию мы с Момо не провалим, - голос не дрогнул, прозвучав твёрдо, отразившись в стенах палаты. Не рассчитала громкость, ну и пусть. - Я не обязана перед тобой оправдываться. Я рада, что с ней всё хорошо, спасибо, что сказал мне это. Кацуки показательно хмыкает, отвернувшись от неё и явно не собираясь с ней разговаривать об этом. Тишина снова наполняет палату. Как во сне. Внутри всё холодеет, а по коже начинают бегать мурашки. Господи, только не снова. Тишину прерывает её резкий вздох, остановивший недолгий транс. Урарака слышит только тонкий писк аппаратов, спасающий от паники. Опускает взгляд в пол, чувствуя себя некомфортно. Непохоже, что Бакуго лежал в этой же палате. Так чего же он добивается? Громкое дыхание совсем недалеко от неё, Очако кажется, что даже от дыхания одноклассника исходит жаркий пар. Тишину разрушает тихий звон колокольчика, который так неожиданно взял Бакуго. Урарака с безмолвным интересом наблюдает за тем, как парень медленно поднимается, горбится и как обычно складывает руки в карманы домашних штанов, из-за которых Очако делает вывод, что парень лежит в палате поблизости. Катсуки кидает на девушку косой взгляд, хмурит брови и неспешно начинает приближаться к двери. - Погоди, а зачем ты приходил? - спрашивает Очако, опомнившись. Одноклассник останавливается у самой двери, словно собираясь ответить на её вопрос. - Неужели переживал обо мне? Бакуго кривится в злой усмешке, оборачиваясь и в своей обычной манере язвительно хмыкает. - Совсем еба... В дверь кто-то быстро постучал, прервав столь богатую речь Бакуго. Юноша ретировался настолько быстро, что ворвавшиеся в палату родители Урараки даже не заметили его. Родители, вмиг заполнившие своим облегчением и своей радостью всю палату. Очако улыбается так ярко, насколько только может. Родители не должны волноваться о ней, всё в порядке, она герой, это её работа и её призвание. После слезливых объятий и указаний о том, что она не должна так рисковать более, боль Урараки стала усиливаться вновь. Героиня не опускает уголки губ с положения улыбки, делая вид, что у неё ничего не болит. У неё это прекрасно получается: изображать, что всё в порядке, даже когда кажется, что всё хреново. Она улыбается, а боль разливается по телу новыми волнами, в ушах раздавался оглушительный отвратительный звон, будто кто-то ударил в огромный медный бубен с такой силой, что он уже никогда не прекратит звенеть, звон, благодаря которому она иногда не слышала речей отца и матери. Семейное воссоединение прерывает тихое покашливание со стороны, и в следующую секунду родители прощаются с Ураракой, пообещав прийти завтра. Медсестра, притащившая с собой доктора, измеряет температуру, одним видом внушая Урараке то, что всё не так серьёзно. - - Хорошо, что молодой человек был с вами в момент вашего пробуждения, - щебечет она милым голоском, забирая у неё градусник. - У вас хороший друг, он все три дня провёл подле вашей кровати. Родителей мы к вам пустить не могли, а его, как пациента с буйным нравом, выпроводить было невозможно! - медсестра ловит недоверчивый взгляд Урараки и понимает его по-своему. - Понимаете, слишком много пациентов, мы могли вас не услышать, а молодой человек мог бы в крайнем случае сообщить нам так быстро, насколько это возможно. Очако удивляет даже не то, что она проспала целых три дня. И не то, что в больнице такие странные порядки, запрещающие подпускать родителей, но допускающие к посещению настойчивых людей. Бакуго. Кацуки Бакуго проводил время возле её постели? Это кажется таким же нереальным, как вероятность того, что он её друг. Но всё же он был с ней. Урарака чувствует, как на щеках появляется лёгкий румянец. Смятение, немного приглушившее боль, захватило её подсознание. Поверить в это было сложно. Может, он что-то вспомнил? Или решил, что она ему должна, и ждал её пробуждения, чтобы спросить о долге? Кто знает, что происходит в голове буйного одноклассника. - Как ты себя чувствуешь? - спрашивает доктор, ощупывая лимфоузлы девушки. Оторвавшись от странных мыслей, она послушно приоткрывает рот, когда доктору нужно осмотреть горло, и аккуратно качает головой, показывая, что не слишком хорошо. Хмурится, когда боль опять настигает её, и прикладывает ладонь ко лбу. Рассказывает о своих болях и о звоне в ушах. Боль не утихает, звон не прекращается. Врач покидает палату, рассказав о сроках пребывания в больнице. Во время реабилитации возможны перемены настроения, а также неожиданное для владельца поведение, по его словам. Урарака вспоминает свою нежданную грубость в адрес Бакуго и чувствует, как щёки начинают гореть. Говорит напоследок о необходимых анализах, упоминает Исцеляющую девочку, которая обещала наведаться на днях к ученикам ЮЭЙ. Обещает принести ей и лекарства позже, посоветовавшись с остальными врачами. Очако провожает его вежливым кивком и задумчиво смотрит на медсестру, оставшуюся в палате для проведения необходимых процедур. - - А что с Бакуго? - любопытство Урараки утоляет ответ врача о том, что парень будет в порядке после прихода Исцеляющей девочки, которая спокойно подлатает все его раны. Оказалось, что Кацуки держат из-за серьёзных ран на теле. Он, конечно же, свою боль не показывает, но подержать в больнице его всё-таки нужно. Медсестра уверяет, что, по словам доктора, и Урарака, и её одноклассник поправятся минимум через дня три, а парень может и больше, несмотря на не слишком сильные ранения, ведь ни врач, ни медсестра не видели его спящим ни разу, и покидает палату, оставляя девушку совсем одну. Сначала Урарака старается уснуть. А затем просто пялится в белый потолок, размышляя о геройском будущем. Мысли переходят к провалу задания и медленно перетекают в мысли о бодрствующем уже несколько дней Бакуго. Таблетка, данная доктором, пригубила боль и добавила ощущения сонливости, вот только максимального эффекта она дать пока не успела. Интересно, почему врачи не напичкают его снотворным. А потом Очако представляет, как Бакуго зажимают и стараются заставить уснуть методом применения лекарств, и она резко дёргается, в воображении услышав громкий взрыв. Глупый вопрос. Девушка достаёт из рюкзака, переданного родителями, книгу и принимается за чтение. Дойдя до середины, не запомнив и половины прочитанного, она понимает, что Морфей всё же желает принять её в свои объятия, кидает взгляд на окно, понимая, что близится вечер, кладёт книгу на прикроватную тумбочку, ощутив шероховатую поверхность дерева пальцами, укладывается поудобнее и прикрывает глаза. Нырнув в желанный безболезненный сон, Урарака проваливается во тьму. Которую прерывает какой-то резкий звук. Скрип кресла, на котором сидел прошлым днём Бакуго. Очако поспешно открывает глаза, сонливо поднимая голову. Наткнувшись на ответный вызывающий взгляд бордовых глаз, Урарака подскакивает. Сон поспешно покидает её, а сама она, так и не осознав, где сон, а где реальность, потирает глаза кулачками. Точно. Кацуки Бакуго собственной персоной. Ошарашенно глядя на него, желая удостовериться, что это не сон, Очако щипает себя за запястье. Не пропадает. Пробует ущипнуть ещё раз сильнее - никакой реакции. Только взгляд насмешливый, направленный на руки. Даже это не её реакция. Урарака торопливо разводит руки, избавляясь от желания проверить реальность. Всё-таки не сон. - Что ты здесь делаешь? Губы парня расплываются в ехидном оскале. - Не твоё дело. Спи давай. Очако разглядывает Бакуго довольно долго, пристально наблюдая за всеми его движениями. Правда не спал так долго? - Что ты зыришь? Хочешь, чтобы глаза выпали? Могу помочь. Урарака хмурится, придумывая колкость в ответ, и обращает внимание на глаза собеседника. Красные глаза. Белки глаз красные. Рубиновые жилки, горящие на чуть красноватых белках. Как у человека, который не спал довольно долго. - А ты что смотришь? Налюбоваться не можешь? - теперь очередь хмуриться Бакуго. Наблюдать за реакцией одноклассника весьма забавно, поэтому Урарака не выдерживает и тихо хихикает. Поймав злобный взгляд Бакуго, в попытке извиниться, Очако приподнимает ладони вверх. Кажется, это считается успокаивающим жестом. Не для собаки ли? Мстительно улыбается, молясь, чтобы Бакуго ничего об этом не знал. Думает о том, что можно сказать, чтобы немного успокоить героя. - Спасибо, что вовремя подоспел, - тихо добавляет она, заставив удивиться одноклассника. Слова благодарности сами вырвались, но назад их уже не воротишь. Да и должен же кто-то похвалить его за подвиг. А то больше геройских поступков совершать не будет. Злобное лицо Бакуго сменяется раздражительным выражением, дополняемым насмешливым хмыканьем. - Не знаю, что бы вы вообще без меня делали, - с ухмылкой отвечает он, состроив сочувствующую рожу. - Спасибо, что вовремя подоспел! - пародирует он тоненьким голосом, из-за чего Урарака и хмурится, и улыбается одновременно. - Сдохли бы все нахрен, а я бы обрадовался! Очако обиженно суживает глаза. Как вообще можно такое говорить о своих товарищах? Ладно она, но Момо? А как же заложники? - Мы квиты, круглолицая, - говорит нехотя и отворачивается к стене, недовольно сморщив лицо. Словно для него это было сложно проговорить вообще. А вот это уже было полной неожиданностью. - О чём это ты? Бакуго шумно раздувает ноздри, очевидно выпуская зевок. - Сама знаешь. Не думай, что я тебе благодарен, это помощь за помощь. Урарака прячет улыбку, старательно прикрывая рот ладонью. Она даже не понимает, о чём он говорит, но наблюдать за таким одноклассником в какой-то степени весело. Просто Очако глубоко сомневается, что Бакуго говорил это кому-то ещё. - Я не понимаю, - хитро поглядывая на него, говорит она. Натыкается на злобный взгляд, понимая, что парень заводится, ухмыляется и пожимает плечами, состроив независимый вид. Она правда не догадывается. Судя по раздражённому виду одноклассника, добиться от него ответа точно невозможно, поэтому Урарака дружелюбно показывает ему ладони, располагая к себе. - нет, я правда не понимаю, о чём ты! Злоба Бакуго была какой-то странной. Не такой сильной, как раньше. Он раздувает ноздри шире ежеминутно, выпуская незаметные зевки.Незаметные только для него. Бакуго зевает так часто, что не заметить это было сложно. Возможно, Очако кажется, но в помещении стало чуть теплее. Урарака обращает на это внимание, и, вспомнив про причуду одноклассника, пристально вглядывается в его глаза. - Я тебе ещё раз, - короткая пауза, слышимый вздох и выдох. - повторяю. Что ты вылупилась на меня, как ба.. овца на новые ворота? Всё-таки что-то не так. Урарака настойчиво продолжает нагло глядеть в глаза Бакуго. Они краснее обычного, она заметила это раньше, но сейчас, после всех этих зевков, всё встало на свои места. Он просто чертовски хотел спать. Очако не знает, почему именно Бакуго не может уснуть в больнице. Боится, что маловероятно, или кровать у него неудобная. Чёрт его знает. Но одно она знает точно: недосып приводит к ещё большей раздражительности и проблемам со здоровьем. Урарака очень не хочет выслушивать недовольные фразы на следующий день. Кацуки станет ругаться в несколько раз чаще, а оскорбления эти придётся принимать ей. Возможно, они и не встретятся завтра, но предчувствие точно указывало на то, что им предстоит провести немного времени в больнице. Она, конечно, не даст себя в обиду, но и ругаться она не любит, предпочитая всё решать мирно. - Слушай, - аккуратно начинает она, думая, как незамысловато и осторожно, избегая гнева, заставить его немного вздремнуть. Багровые глаза, наполовину скрытые под нахмуренными светлыми бровями, внимательно наблюдают за ней. Мало ли, что эта круглолицая сумеет выкинуть. - ты.. Давно спал? Бакуго состраивает злющую мину, кривится в злобном оскале. Но недосып сказывается: нужного эффекта его запугивание не оказало. - Не твоё дело, круглолицая. Если хочешь спать - пожалуйста, тебя никто не держит, ложись. Урарака понимает, что он довёл себя до изнеможения отсутствием нормального отдыха. Удручённо вздыхает. Медленно поднимает руку, протягивает её Бакуго, но отдёргивает в следующий момент. Кацуки строил из себя злобного пса, всё сознание наполнила мысль о том, что одно прикосновение - и, извините подвиньтесь, лишишься ты руки, милочка. - Тебе нужно поспать, - мягко проговаривает она нараспев. Кажется, Очако где-то слышала, что мягкий тон и растягивания слов в произвольную мелодию располагают ко сну. Так детей маленьких укладывают. Урарака надеется, что и с Бакуго это сработает, ведь он тоже был ребёнком. - Ты же хочешь быть сильным героем? Что, если ты вырубишься в битве, если злодей нападёт на тебя в следующий миг? Кацуки недовольно оглядывает её, всем своим видом показывая, что шла она лесом со своим сном, сам разберётся во всём. Без её помощи. Лезет не в своё дело, умная нашлась. Именно это её стремление помочь каждому раздражает Бакуго вдвойне. Пусть засунет это своё стремление в носок, а её помощь ему требуется от слова "совсем". Он терпеть не может быть кому-то обязанным. Он приходит к ней не только из-за ранних наставлений врачей в прошлый раз. Он просто чувствует себя обязанным. В тот день, когда его нашли, он не получил ранения сильнее тех, что были. А мог. Его бы расплющило в лепёшку от такого удара, он просто человек. Да, он ещё и герой, но его причуда не позволяет избегать сильных повреждений. А герои, которые вытащили его из-под груды обломков, по пришествию в себя сообщили ему, что он не просто лежал на земле, не двигаясь. Он лежал над землёй. Она применила на нём свою причуду. Он не просил её об этом. По идее, он ей не обязан. Но. Кацуки просто ненавидит оставаться в долгу перед кем-то. В особенности перед ней. Она смотрит на него большими глазами, в которых плещется удивление. Бакуго понимает, что он долго молчит, раздражённо гыркает и смотрит на неё в упор. - Заткнись, круглолицая! - рычит он, злобно обнажив зубы. - Я сказал тебе, что это не твоё дело. Ты вообще ушами пользоваться умеешь? Или они у тебя так? Сраного Деку слушать? Очако недоуменно приподнимает брови, явно не понимая, при чём тут Мидория. Чувствует, как злость овладевает её разумом. Делает глубокий вдох, стараясь успокоиться. Она его усыпить пытается, а не устроить словесную перепалку на всю больницу. - Тебе нужно поспать, - голос утратил прежнюю мягкость, прозвучав убедительно. Устраивается удобнее, усевшись на колени, отодвигается немного от подушки, не думая. Как бы заставить его уснуть, не разозлив? Вдруг он боится спать в больнице, но не хочет в этом признаваться? Урарака удручённо вздыхает. Да, Бакуго Кацуки - большая загадка. И пороховая бочка. Она всё-таки подносит руку к нему и ладонью мягко гладит его по плечу. - ложись, я буду рядом. Озверевшее лицо Бакуго вмиг показало, что трогать его было не самой лучшей идеей. Его уши пунцовеют, лицо остаётся прежним, а шея медленно покрывается багряными пятнами. Урарака хочет отдёрнуть руку резко, но понимает, что таким образом лишь сильнее его разозлит. Бешенство, которое интуитивными волнами исходит от него, навевает ужас. Она не пугается, нет, именно поэтому она хочет ему помочь. И именно поэтому она настойчиво тянет его за край футболки к кровати. -Отъебись, не буду я спать, я сказал! - набирает в грудь побольше воздуха, очевидно, решив продолжить гневную тираду. - Сама пизд... И падает прямо на колени Урараки. - Уй, - заканчивает Очако, ещё не разобравшись в ситуации. А затем понимает, что произошло, и еле сдерживается от того, чтобы не запищать. Щёки девушки приобретают такой яркий румянец, какой можно было получить лишь раскрасив яблочки свеклой на Руси, а меланхоличный блеск в глазах отражает её собственное смущение. Если быть честной, она не хотела, чтобы ситуация закончилась так. В её представлении он должен был лечь на кровать, а она переместиться в кресло, где спокойно бы почитала. Но планам, видимо, не суждено было сбыться. Паника накатывает на неё с головой, вообще-то такие резкие потери сознания, наверное, ненормальны для здорового парня, как Бакуго. Батарейки у него сели, что ли? Да и вообще, что будет с ней завтра, когда он проснётся и обнаружит себя, спящим на её коленках? Урарака вздрагивает, заранее слыша полный злости крик. Может, его как-нибудь переложить? Что же делать? Урарака оглядывает палату,словно ожидая от кого-то помощи. Но никто тебе не поможет, Очако, смирись. Она глубоко вдыхает и выдыхает, стараясь успокоиться. Ну лежит на её коленях парень, ну что такого? Одноклассницы много раз спокойно укладывались, и ничего, никто не умер. Это были одноклассницы. А на коленях сейчас Бакуго. Злобный-презлобный Бакуго, который порвёт её, как Тузик грелку, лишь узнав, что произошло. В волнении она начинает разговаривать сама с собой мысленно. - Ох, Уравити, чувствую, нас с тобой ждёт ночка похлеще, чем бой со злодеем...