Наследник любой ценой

Вообще-то Гарри не собирался прижимать к себе Драко, перенося того в мэнор. Для совместной аппарации вполне хватило бы взять его за запястье, как, к примеру, сделал Люциус, в первый визит Поттера в родовое гнездо Малфоев. Строго говоря, тогда был не первый раз, но Гарри странным образом разграничил в голове военное и мирное время. Он совсем не вспоминал о том страшном дне, когда они с друзьями оказались в жутком пристанище Воландеморта и его безумных соратников. Тогда в мэноре пахло кровью, страхом, сумасшествием и смертью. Сейчас же Малфои сумели вернуть поместью прежний величественный вид старинного особняка, окруженного великолепным парком. Наряду с чувством невольного благоговения, которое возникало от высоты потолков, идеальной начищенности паркетных полов, старинных картин на стенах, зеркал в богатых оправах, прекрасно сохраненной от прошлых поколений мебели, разбавленной стильной, сделанной на заказ, в некоторых комнатах ощущался уют. И это казалось удивительным. Гарри нравилось в Малфой-мэноре. И Люциус с Нарциссой ему тоже, как ни странно, были приятны теперь. Видимо, с возрастом пришло понимание, что не все действия человек совершает по своей воле, иногда у него просто нет выбора. И право исправить свои ошибки должно быть у каждого. Вот так и вышло, что за последний месяц-полтора Поттер привык и к чете Малфоев, и к их прекрасному дому. Но только не к их сыну. К Драко невозможно было привыкнуть — он был умный, язвительный, совершенно непонятный и… Очень красивый. Притягательный. Хотелось быть рядом, смотреть, разговаривать. О большем Гарри старался не думать. Но откуда тогда взялось это странное объятие при аппарации?! И что теперь делать, когда нет ни малейшего желания выпускать Малфоя из кольца своих рук? И все же Поттер с сожалением разжал руки и сделал шаг назад. — Спасибо, Малфой, крутой вышел день. — Соглашусь, пожалуй, и, заметь, мы даже не подрались. Хотя это внесло бы некую ностальгическую нотку, не находишь? — Давай-ка обойдемся без этих… Как их… Ноток. Выросли давно, как-никак. Взрослым людям не пристало обтирать друг другом полы и орать до хрипоты. — А что пристало взрослым людям, Поттер? — Вырвалось у Малфоя, и судя по мгновенно покрасневшей физиономии он был совсем не рад тому, что ляпнул. Сам Гарри покраснел не меньше, а, может, даже и больше, потому что на секунду представил хриплый стон Малфоя при совсем других обстоятельствах, и от этого воздух в лёгких внезапно закончился, абсолютно весь. — Взрослым людям, особенно тем, кто общается в неформальной обстановке, пристало называть друг друга по именам, — нашелся Гарри. — Хм. Предлагаешь мне называть тебя… Гарри? — А что? Не самое плохое имя. Или язык не повернется? Мне вот совсем не трудно называть тебя… эммм… Драко, — невольно запнулся Поттер. Называть так Малфоя про себя — это одно, вслух же прозвучавшее имя звучало как-то по-особенному, так, что хотелось произносить его снова и снова. — Вижу, как не трудно… Гарри. — Малфой взглянул на Поттера, и они одновременно неожиданно громко расхохотались. Отсмеявшись, Гарри с сожалением начал прощаться: — Ну, мне пора. Операция завтра. Он словно чего-то ждал от Малфоя, и, не дождавшись, спросил: — Ты мне, кажется, не все рассказал про ваше зелье. Может, найдешь как-нибудь часок на неделе? Пообедали бы вместе, а ты бы объяснил, почему всё-таки имеет значение нарезка компонентов на растущую луну? Почему нельзя после полнолуния? Глядя на просветлевшее лицо Драко Гарри почти поверил, что тот обрадовался такому предложению. — Давай! В понедельник? Или в понедельник рано? Я могу и в четверг, или в пятницу. — В понедельник было бы отлично! Ну что, до понедельника… Драко? — широко улыбнулся Гарри, протягивая Малфою руку. — До встречи в понедельник… Гарри. — крепко пожал поданную руку Драко и внезапно так же широко улыбнулся. *** За обедом в понедельник последовал обед в среду, а за ним и в пятницу. Спустя неделю частые совместные обеды уже не казались чем-то странным. Разговоры стали непринужденными и невероятно интересными для обоих. Драко так увлекательно рассказывал, знал так много о теории и практике зельеварения, что Поттер просто диву давался. С другой стороны, у Поттера была собственная лаборатория в Мунго, несколько зельеваров под началом и огромный простор для экспериментов. Малфой о таком лишь мечтал. Оба не заметили, как совместные обеды перенеслись к Гарри на работу. Поттер открыл для Драко камин в своем кабинете и с радостью приветствовал, когда Малфой заваливался к нему в два часа дня. К этому времени Мари уже заказывала несколько блюд, которые очень быстро съедались, а потом Поттер и Малфой неслись в лабораторию, выгоняли на обед всех работающих в тот момент зельеваров, и принимались за собственные опыты. Порой они были сосредоточены и внимательны, в другие дни пихались и дурачились, как щенки, впервые оказавшиеся на воле в весенний день. Но на все про все у них был час, дальше Поттер вновь становился серьезным целителем, занятым своими пациентами. Так пролетел месяц, и все семейство Малфоев с нетерпением ждало объявления о положении Нарциссы. К сожалению, Гарри не мог дать определенного ответа. Как он объяснил, глядя прямо в глаза напряжённо слушающей его Нарциссе, ее защита была слишком сильна, а он не мог воспользоваться более сильными диагностирующими чарами из боязни навредить потенциальному ребенку. Маггловскими методами определения беременности воспользоваться так же было нельзя, так как даже малейшее вмешательство могло затронуть магию плода. С волшебницами помоложе УЗИ было допустимо, и Гарри обязательно нашел бы способ его провести в одной из маггловских клиник, но с Нарциссой меры предосторожности были не лишними. Люциус попытался вставить слово о том, что мистер Поттер, видимо, слишком юн и неопытен, но Нарцисса вроде бы мягко сжала мужу запястье, и тот замолчал. — Люциус, мне понятно, о какой защите говорит Гарри. Я так долго пыталась выстроить ее, чтобы защитить свои мысли и чувства от Темного Лорда, так долго прятала все в себе, чтобы он не узнал о наших слабых местах, что остатки этого щита, видимо, до сих пор закрывают меня от чар. Помрачневшее лицо Малфоя-старшего свидетельствовало о том, как ему неприятно и болезненно вспоминать бывшего господина, но тут Гарри вернул его к настоящему: — Но через месяц ребенок, а я надеюсь, что он есть, будет уже обладать достаточным уровнем магии, чтобы я почувствовал его, несмотря ни на что. — А я постараюсь, чтобы моя защита не препятствовала вам, Гарри. Я буду над этим работать. И, может быть, вы согласитесь бывать в мэноре почаще? Знаю, что для осмотра нам достаточно одного вечера в неделю, но мы были бы рады, если бы вы заходили к нам хотя бы выпить чаю, раза три-четыре, или столько, сколько вам будет удобно, правда, Люциус? Леди Малфой снова слегка сжала запястье мужа и тот быстро кивнул: — Конечно, дорогая. Мы будем рады вам, мистер Поттер. *** Вот так и получилось, что Гарри стал частым гостем в мэноре, причем теперь в совершенно неофициальной обстановке. Его тянуло сюда, как магнитом. Хотелось бывать и общаться. Нарцисса была удивительно мягка с ним, а Люциус, хоть и говорил частенько свысока, но делился своими идеями и поразительно-точными характеристиками реформ, проводимых правительством, а так же мнением о внешней политической ситуации. Гарри начал искренне сожалеть, что Малфой не наделен ни малейшей властью и влиянием в магической Британии. Но больше всего прочего Гарри манило в мэнор присутствие Драко. В домашней обстановке тот был расслабленным и менее ехидным, чем обычно. А ещё он ходил без галстука, и даже с парой расстегнутых верхних пуговиц на рубашке. Гарри невольно залипал на его шее и яремной ямке. Хотелось подойти и отодвинуть ворот рубашки ещё больше в сторону, чтобы увидеть острую ключицу, а потом прильнуть губами к шее в том месте, где пульс слышен лучше всего. Гарри с трудом отводил взгляд и старался напомнить себе, что сам Малфой не проявляет к нему ни малейшего интереса. Иначе почему каждый раз, когда Гарри чуть сильнее касался плечом плеча, когда они нарезали вместе ингредиенты в лаборатории, или пальцами пальцев при передаче соусницы за столом, тот быстро прерывал контакт? Почему отводил глаза, когда замечал, что Гарри наблюдает за ним, играющим в бильярд? Все это означало только одно, и от этого вывода Поттеру хотелось выть оборотнем. Для Малфоя он просто приятель и ни на что большее рассчитывать нельзя. То ли Драко вообще мужчины не нравились, то ли дело в самом Гарри, но надежды не было. Лишь одно позволял себе Гарри, хоть и ругал себя за это каждый раз, понимая, что проваливается от этого в одержимость Малфоем все больше и больше. Но сил отказаться не находил. Всегда, когда Драко нужно было аппарировать, Гарри почти обнимал его за талию и переносил Малфоя на место. Мгновения краткого контакта, когда их тела так тесно соприкасались, — это единственное, что было у Гарри из запретного. И именно поэтому, когда они обедали в его кабинете в Мунго, Поттер всеми правдами и неправдами старался, чтобы отпущенный им час заканчивался не в его кабинете, а в лаборатории. Все очень просто — в лаборатории не было камина, поэтому оттуда можно было лишь аппарировать, чем Гарри и пользовался, обещая себе, что найдет в себе силы отказаться от этого подобия близости с Драко. *** Один раз Поттер не мог дождаться Драко в кабинете, потому что ему необходимо было срочно получить результаты кое-каких исследований. Он почти переписал данные в свиток и готовился его запечатать и отдать Мари, как вдруг перед ним из воздуха объявился Малфой собственной персоной. — Поттер, пикси тебя подери, где тебя носит? Я в кабинете уже пятнадцать минут тебя дожидаюсь, голодный, как дракониха после высиживания яйца, а ты тут прохлаждаешься! — Драко, — осторожно начал Гарри. — А как ты сюда попал? — Аппарировал, конечно! Я не мог себе позволить потратить лишние пять минут, рискуя умереть от голода! — И давно ты можешь? — внезапно осипшим голосом уточнил Гарри. — Две с половиной недели, — таким же севшим голосом ответил Малфой. В голове Поттера будто что-то щёлкнуло, он поднялся из-за стола, неловко уронив пергамент, быстро приблизился к Малфою, обнял его, словно для аппарации, и поцеловал. Губы Драко были такими мягкими, гладкими, пахли почему-то вишней в коньяке, хотя, скорее всего, Гарри просто опьянел от самого Малфоя. На какое-то мгновение Гарри показалось, что Драко ему отвечает. Тем неожиданнее был звук аппарации и пустота там, где только что стоял Малфой.