На долгую память

      — Я пришёл поговорить не просто о том, что было сегодня утром, — ты вновь криво улыбаешься, пытаясь не разрывать зрительного контакта, — можно присесть?       Она кивает и указывает рукой на диван, а сама садится в кресло и снова скрещивает руки на груди, приготовившись слушать. Ты собираешься с мыслями, понимая, что этот разговор — решающая точка. Но станет она точкой отправления или концом — уже другая история.       — Начну с того, что попрошу выслушать меня и не перебивать, — Галина повела бровью и поджала губы, — как-то раз я наткнулся на одну визитку, выпавшую у тебя, — ты нервно потирал руки, — Мороз Глеб Андреевич, — ты видел, как напряглись её скулы, как широко раскрылись глаза, и она резко вдохнула воздух, но осталась так же неподвижно сидеть на месте. — Я знаю всю историю твоей болезни наизусть, каждую страницу, — она смотрела недоверчиво и с ухмылкой, а ты лишь добавил, пытаясь не натянуто улыбнуться: — я ведь хакер.       Было много всего, о чем ты хотел поговорить, что рассказать. Тебе хотелось признаться в том, как сильны твои чувства, с какой жадностью ты смотрел на Круглова, провожающего её после работы, как завидовал ему и ревновал её. Но ты понимал, что сейчас не то время, и этим ты можешь сделать только хуже. Она никогда не просила о помощи, никогда не позволяла себе выглядеть слабой. И сейчас не сделает этого. А после твоих нападков с признаниями может и вовсе закрыться.       Вечер выдался долгим. Ты постоянно говорил, боясь молчания, её тихих вздохов и непонимания в глазах, а она слушала с недоверием и любопытством. Впервые за долгие месяцы мысли о болезни покинули её, она смогла если не расслабиться, то уж точно насладиться этим вечером. Да, ты говорил о важных вещах, о серьёзных, но вечер все равно был чудесным для вас обоих.       Когда ты в очередной раз замолчал, она подошла к тебе и, улыбнувшись, потрепала волосы на макушке, намереваясь уйти из комнаты. Но ты тут же сообразил, перехватив её руку и встав в сантиметрах от неё.       — Я просто верю и надеюсь, — прошептал ты, касаясь губами её едва теплой ладони.       Она лишь улыбнулась и отошла к двери, снова отвернувшись и прислонившись к дверному косяку.       — Мне нужно время, Иван, — она горько усмехнулась, осознав всю трагикомичность сказанной фразы.       — Я и не прошу ничего сейчас, — ты сделал шаг навстречу, — я просто хочу, чтоб ты знала: я всегда рядом, — ты сминал в руках теплый синий шарф, стоя как вкопанный посреди комнаты.       — Я знаю, — она искренне улыбнулась, прикрывая глаза.