Проводник

Таске плыл в густом тумане. Виденное однажды в детстве северное сияние было самой близкой ассоциацией. Переливы оттенков от изумрудно-зеленого до багряно-алого. Голова была пустой и звонкой, ничто не нарушало величественного молчания. Его тело окружало свободное пространство, образуя сферу, границы которой плавно обтекали потоки цветного тумана. Зрелище чуждое, но вместе с тем невыносимо прекрасное. Здесь не было времени… Таске не мог понять сколько он уже так пролежал, любуясь неповторимыми узорами на границе двух миров. Мира пустоты и мира тумана. Заметить момент, когда все изменилось, Таске не смог. Хаотичные и непредсказуемые движения тумана упорядочились и приобрели направление… и пульсацию. С удивлением Таске заметил, что ритм полностью совпадает с частотой сердцебиения. Он мчался в своей сфере пустоты по кровеносной системе, наполненной цветным туманом, подгоняемый ударами далекого сердца. Движение все ускорялось, туман уплотнялся, конденсируясь в цветную жидкость. Влекомая могучим потоком сфера была вынесена в огромный зал. Потолок терялся в клубах вездесущего тумана, неровные стены зала терялись за водопадом из все той же жидкости. Таске оглянулся. С противоположной стороны он увидел еще один водопад, на этот раз из густой алой жидкости, в которой с удивлением опознал кровь. Две жидкости, низвергаясь, образовывали могучий водоворот на дне зала, над которым висела небольшая площадка, натянутая на шести цепях. Площадка была выше его текущего положения, и что или кто на ней, увидеть Таске не мог. Легким мысленным усилием Таске направил свою сферу к площадке… и неожиданно для себя открыл глаза.  — С возвращением Таске-кун — Ичимару Гин расплылся в улыбке, — Гнев, страх, ярость ведут на темную сторону силы, юный падаван! Таске лежал на футоне в лазарете четвертого отряда и с удивлением таращился на своего учителя. — А это-то здесь причем, учитель? Или вы из меня джедая сделали? — С удивлением и затаенной надеждой спросил Таске. — Нет, Таске… но принципы схожие. Ты задумывался о природе Зампакто? Как из стандартной заготовки формируется индивидуальный для каждого синигами меч? — Я всегда считал, что во время медитации мы делимся энергией, ну и передаем как бы часть себя. — В принципе верно, но не совсем. Так происходит синхронизация асаучи с синигами, а вот дальше… дальше идет воплощение темной стороны. — Гин немного помолчал, наслаждаясь отвисшей челюстью своего ученика, а за тем продолжил — Видишь ли, у каждого есть те черты характера, которые он подавляет, эмоции, которые прячет, желания, которые скрывает. Именно из этого формируется подсознание. Конечно подсознание состоит не только из подавленных комплексов, но и включает особенно яркие черты характера и еще много всего. Именно из этой части души при добавлении асаучи и формируется зампакто. В этом его сила — когда синигами полностью постигает суть своего меча и воплощает его, он становится значительно сильнее — ведь он становится единой личностью, с единой силой и устремлениями. Это состояние и называется Банкай. Урахара-кун действительно гений, ведь он сумел повторить этот божественный механизм, не используя силу короля душ. Но в этом же и кроется главная угроза — асаучи одновременно является «предохранителем» защищая неподготовленных. Синигами идут к банкаю столетиями, познавая себя и зампакто. У тебя этого предохранителя нет. Воплощая свои силы, ты сразу же оказываешься объединен со своим «вторым я»… По моей просьбе Урахара-кун встроил в свое устройство таймер на 30 секунд, который предупредит тебя о необходимости выхода из этого режима объединения. К сожалению, принудительно выключить его со стороны невозможно, это можешь сделать только ты сам. Но учти, чем дольше ты находишься в этом режиме, тем выше шанс потерять себя, и что в этом случае получится на выходе, не знает никто. Ладно, ты в общем-то совершенно здоров, и если ты себя нормально чувствуешь, можешь … — Ичимару замолчал, и к нему спланировала черная бабочка. Выслушав сообщение, Гин помрачнел. — Зафиксировано массовое нашествие пустых по всему периметру южного, юго-восточного и восточного руконгая. Всем кадетам предписано принять участие в проведении эвакуации. Вы с Кирито-куном как знакомые с 58 районом южного руконгая, направляетесь туда для обеспечения порядка при встрече беженцев… Некогда спокойный район напоминал развороченный курятник. Кто-то рыдал, кто-то громко ругался, стоны, плач, все вокруг поддерживало атмосферу внезапной беды. Беженцы выходили из порталов, созданных силами кидо-отряда, сплошным потоком. Мрачность и поселившийся в глубине глаз ужас превращали пострадавших в единую серую безликую массу. — Эй, куда ты лезешь? Я сказал, никого не пущу из этих жалких оборванцев! — дородный мужик, владелец небольшого постоялого двора, грубо оттолкнул одного из беженцев. — Почему вы не пускаете их? Ведь Сейрейтей официально уведомил, что все расходы будут возмещены! — Глаза Кирито пылали гневом. — А мне все равно, от этих оборванцев провоняет все заведение! Я потеряю всех клиентов! И я не обязан оправдываться пред тобой, сопляк! — мужик плюнул под ноги Кирито и захлопнул дверь трактира. Было слышно как задвигается массивный засов. Таске еще несколько секунд сверлил глазами дверь, когда изнутри раздался громкий вскрик и влажный хруст. А потом раздался смех. Смех пустого. Дверь, вынесенная могучим пинком, пронеслась над головой, чудом никого не задев, и из двери вылез пустой. Его внешний вид больше всего напоминал жабу, которую поставили на слегка укороченные задние лапы, передние заканчивались тремя острыми даже на вид когтями, а пасть была усеяна мелкими, как иголки, зубами. Добавьте к этому крепкую костяную броню, покрывающую все тело пустого, и вы получите ту самую картину, что предстала перед застывшей в ужасе толпой беженцев. — Как это я удачно промахнулся с координатами — мерзкий скрипучий голос разносился над притихшими людьми — сегодня предстоит славная охота! Задрав пасть в вверх пустой издал протяжный и скрипучий крик и внезапно прыгнул вперед, взмахом лапы в прыжке снося головы двум стоящим рядом синигами из четвертого отряда. Из обезглавленных тел хлестала кровь, а пустой радостно хохотал. Толпа в ужасе качнулась назад и бросилась к порталу, но лишь паре счастливчиков удалось, протолкавшись через прибывающих с той стороны, оказаться в безопасности. В своем безумии беженцы раздавили маяк, обеспечивающий стабильность перехода, и портал, мигнув на прощание, закрылся. — Бегите, мы задержим его! — Напряженным голосом крикнул Кирито. — Да-а-а! Повеселите меня напоследок, в безвольном трофее мало гордости! Сопротивляйтесь, и ваши жалкие душонки может быть оставят след в моей памяти! Я, Охотник, объявляю сафари в этой обители зла и смерти! — пустой разразился лязгающим, скриплым* смехом. — Беги с ними, Таске-кун, тебе нечего противопоставить этому пустому — сказал Кирито, доставая свой меч. — Ты ошибаешься, Кирито-кун, я стал сильнее… СТАРТ!!! — и на запястьях Таске появляются браслеты. — И это ВСЯ ТВОЯ СИЛА?!!! ДВА ЖАЛКИХ БРАСЛЕТА?!!! ХА-ХА-ХА-ХА!!! — смех пустого, и так не очень здоровый, заимел все признаки истерики. — ЭЙ, Я РАБОТАЮ НАД ЭТИМ!!! — Несмотря на всю серьезность обстановки, Таске ничего не смог с собой поделать. Понимая, что время для разговоров кончилось, а может потому, что не желал услышать новых насмешек в свой адрес, Таске помчался в сторону противника. Его руки украшали шипастые кастеты достаточно устрашающего вида, и прямой удар такими красавцами должен был стереть это мерзкое выражение с морды пустого… желательно с самой мордой. С грацией, неожиданной для двух с половиной метровой туши, пустой уклонился и, ухватив Таске за одежду, броском отправил шинигами в полет, прямо в Кирито. — ЭЙ — передразнил Таске пустой, — Не разочаровывай меня, я намерен повеселиться. Либо вы меня веселите сами, и тогда ваша смерть будет пусть и не быстрой, но не очень болезненной, либо я веселюсь сам, но вам это не понравится! — Это не обычный пустой — сказал Кирито, — сила, скорость, связная речь… я надеюсь, что ошибся, но судя по всему это адьюкас. Ты поступил очень глупо, Таске, если бы он не хотел поиграть с нами, ты был бы уже мертв! — Прости, Кирито-кун, — Таске был уже на ногах, — я готов, начинаем! — Схема танк и ДД, без кайта. — Погнали! Диагональная атака из левого нижнего угла, через середину туловища монстра, переходит в горизонтальное сечение на уровне груди, за тем внезапный выпад в голову и новая диагональ сверху вниз. Пустой укорачивался легко, с видимой ленцой, но Черный и не ставил себе цель задеть противника. Пустой должен был забыть. Забыть о том, что противников двое. Конечно же это не игра, и сражался он не с тупым ботом, но пустые обычно не блещут интеллектом, и, связав противника боем, Кирито надеялся на ошибку. Одну маленькую ошибку, которой воспользуется его напарник. Киригая не знал, что за силу скрывают в себе браслеты, но очень рассчитывал, что этого хватит если и не убить противника, то хотя бы лишить его мобильности. Тем временем пустой прекратил уклонения и принимал атаки на блоки, счастливо скаля частокол зубастой улыбки. «Сейчас!» мелькнуло в голове Кирито, когда пустой принял вертикальную атаку на скрещенные когти обеих лап. Таске возник за плечом Кирито как будто из ниоткуда, уже с занесенным для атаки кулаком, увенчанным длинным, острым даже на вид шипом из переливчатой энергии… Тем ужаснее была развязка, пустой пинком подбросил тело Черного Мечника в воздух, сбивая Таске с вектора атаки, и мощной вертушкой отправил обоих в полет. — Жалкие глупцы! Я столетиями бродил под бесконечным светом луны Уэко Мундо! Столетиями бился, чтобы сожрать врага, а не быть самому сожранным! Без перерыва на сон, столетия бесконечной битвы всех со всеми! И ВЫ РАССЧИТЫВАЛИ ПОБЕДИТЬ МЕНЯ ТАКИМ ЖАЛКИМ ТРЮКОМ?!!! УМРИТЕ!!! — и пустой бросился в атаку. Подбегая, пустой пинком отправил Таске в стену ближайшего дома, пробив ее насквозь, и, яростно полосуя воздух когтями, набросился на Кирито. Пред глазами Киригаи все плыло, опыта сражений едва хватало на блокирование беспорядочных, но от этого не мене опасных атак противника. Он не заметил, когда в его руке появился второй меч, но все, все что он мог это защищаться, даже не помышляя об атаке. За всей кажущейся беспорядочностью атак пустого скрывался огромный опыт боев без единого поражения, ведь поражение — это смерть, или в лучшем случае конец развития и медленная деградация. Размашистые удары сменялись внезапными выпадами, а огромная сила и поразительная гибкость пустого позволяла ему нанести удар по самой непредсказуемой траектории. Таске медленно открыл глаза. В ушах стоял шум бешено разогнанной по сосудам крови. Через пролом в стене он видел сопротивляющегося из последних сил Кирито. «Мне нужна сила…» и непослушные губы сами, без участия сознания прошептали короткое слово… РАЖ. Сердце пропустило удар, а затем понеслось в бешеном стаккато, а шум крови превратился в свист. Его тело было марионеткой, которую дергал за веревочки умелый мастер. Внезапно ставший густым и липким воздух мешал, но это было не важно… Весь мир выцвел, потеряв краски, звуки, запахи. Застыл как на черно-белом снимке. Это тоже было не важно. Перед ним был ВРАГ. Кирито сражался. Сражался с пониманием, что все его навыки, все сопротивление, все тщетно. Он ничего не мог противопоставить своему противнику, который шутя пробивал его блоки и останавливал свой удар за пару сантиметров от его тела, а иногда и на пару сантиметров в его теле. Он видел в глазах врага упоение его бессилием, и вот очередной выпад, которому нечего противопоставить. И понимание, что в этот раз атаку не оставят… «Так вот ты какая смерть…» Пустого сносит непонятной тенью, и он кубарем скрывается в стоящем напротив доме. Сил уже нет. Но нужно посмотреть, что это было. Зрачки Кирито пораженно расширились. Могучим союзником, нанесшим пустому сокрушительный, удар оказался Таске. Или почти Таске. В разрывах одежды и на свободных участках кожи были видны светящиеся переливчатые узоры, повторяющие собой кровеносную систему. Тем же самым светом сверкали глаза без зрачков на лице Таске. Лицо, которое превратилось в маску, на нем не дрогнул ни единый мускул, ни на йоту не изменилось выражение, когда Таске смотрел на окровавленное и стоящее на одной лишь воле тело друга. — Ха-ха-ха, а ты оказывается не такой слабак, как казалось! — появившийся из развален некогда целого дома пустой был поразительно благодушен, — возможно, у меня есть еще шанс развле… — его речь была прервана могучим апперкотом от только что стоящего в пяти метрах от противника Таске. — Болтаешь. — голос Таске был полностью безэмоционален. Пустой оскалился и немедленно атаковал, намереваясь пробить когтями грудину наглого юнца. Кирито услышал влажный хруст и со страхом смотрел на своего друга, ожидая, что тот повиснет на ужасных когтях пустого. Раздавшийся за этим визг боли Охотника прозвучал как гром. Спина Таске не позволяла рассмотреть, что именно там произошло. Но вот Таске чуть сдвинулся в сторону и Кирито увидел загнутую в обратную сторону в локтевом суставе лапу пустого. Еще одна попытка атаки, и вторая лапа так же бессильно свисает. А затем силуэт Таске буквально размывается от скорости. Звук его ударов превращается в барабанную дробь, а грудь пустого украшается целой россыпью внушительных вмятин. Завершающий удар, и верхняя часть черепа пустого улетает в развалины. Пустой валится на землю, и в вскрытом черепе видно его розоватый мозг. Таске поворачивается к поверженному противнику спиной и неспешно идет в сторону Кирито. Но пустой еще жив, из его пасти вылетает длинный язык, намереваясь пробить сердце врага. Плавно сместив корпус, Таске уклоняется и, крутанувшись на пятке, впечатывает ногу в содержимое черепной коробки. Кирито не мог придти в себя. Его друг, весельчак Таске не может так поступить. Это не так. — Таске! Таске, очнись! — Кирито кричал в надежде дозваться до своего друга, но тот просто шел вперед. Его лицо все также выражало безразличие, а кулаки медленно затягивались переливчатой пленкой энергии. — Как нелепо… — произнес Кирито себе под нос. Мечник чувствовал себя опустошенным, физически и эмоционально. Пережить адъюкаса, для того что бы погибнуть от рук своего же друга, захваченного собственной силой. Силой, которую тот использовал, чтобы помочь самому Кирито. Киригая просто стоял, опершись на свой меч, глядя, как неспешно подходит Таске. — Сражайся — все так же безразлично произнес Таске. — Нет — с не меньшим безразличием сказал Кирито. — Тогда ты умрешь. — Пускай. Таске начал медленный замах. Вот рука уже до предела отведена, и кулак начинает все ускоряющееся движение. — Таске-кун, НЕТ! — Кулак застывает в нескольких миллиметрах от лица Касуме Киеко. Из ее глаз текут слезы, и, словно это волшебное зелье, ее лицо начинает стремительно молодеть. — Пожалуйста, Таске-кун, очнись, я прошу тебя! — шепчет Касуме. Лицо молодой девушки выражает надежду, и сияние в глазах Таске начинает постепенно спадать. Спустя секунду тело Таске падает к ногам молодой девушки. — Все будет хорошо, Киеко-тян — голос Кирито едва слышен. Обернувшись, девушка в ужасе прикрывает рот руками. С каждой секундой тело Кирито становится все более прозрачным. — Все будет хорошо — с хрустальным звоном прозрачный силуэт рассыпается мириадами светящихся пылинок, которые тут же уносятся налетевшим порывом ветра.