Битва за Милард. Время лишений

⊱⊷╍━━━┅❴♛❵┅━━━╍⊶⊰

      “Краем сознания он понимал, что это сон и в реальности такого просто не может быть.       Это было ужасно.       Он не мог закричать. Не мог убежать.       Он был вынужден стоять на месте и смотреть.       Смотреть на то, как огонь пожирает их дом. Его жар практически плавил лицо и обжигал лёгкие.       Слушать, как его семья кричит от ужаса и боли. Он не мог сказать точно, что было громче, шум, с которым пожар рвался из окон и забирался по стенам до самой крыши, или душераздирающие крики.       Он плакал, но слёзы быстро высыхали.       Он видел, как воспламенились волосы матери, как сестра пытается сбить огонь со своей одежды, как отец падает с лестницы и больше не встаёт.       Наконец он смог отвернуться от этого кошмара. Самого настоящего ада, в котором, мучаясь, умирала его семья, а он ничего не мог сделать.       Он встретился взглядом с высоким человеком в военной форме. Это он виновник происходящего. Слёзы застилали глаза и не позволяли рассмотреть лица, но его улыбка заставила кровь застыть в жилах.       Он зажмурился, что есть силы…»       Даня через силу открыл глаза.       В горле стоял ком. Тело била сильная дрожь.       Паника захватила его настолько сильно, что ему казалось, будто он сейчас задохнётся.       Он не сразу смог овладеть своим телом. Оно было так напряжено, словно пружина, готовая в любой момент выскочить из-под давления.       Он вышиб дверь своей комнаты. Она с грохотом ударилась об стену.       Оказавшись в коридоре, невидимые тиски спали и мальчик закричал во всю силу охвативших его отчаяния и страха.       Громко шлёпая босыми ногами, мальчик бросился в сторону родительской спальни, чувствуя, как огонь пытается «укусить» его за пятки. Даня не видел, как дверь распахнулась. В глаза ударил свет и он тут же оказался в нежных, успокаивающих объятиях матери. Но он продолжал плакать. Это был самый отвратительных сон из всех, что ему когда-либо снились. И больше всего он пугал мальчика тем, что он был слишком реален.       Один за другим включался свет в комнатах. Захлопали двери. Послышались торопливые шаги.       Даня видел отца, который пробежал мимо, сказав что-то про воду. Видел сестру, которая стояла неподалёку и наблюдала за ним с взволнованным и испуганным лицом. Видел дедушку, который решил проверить, не напугало ли мальчика что-нибудь в комнате. Но главное, чувствовал тёплые руки мамы, которые крепко прижимали его к груди и гладили по волосам и спине. Чувствовал её поцелуи на своём разгорячённом лбу. И Даню совсем не волновало, что они сидели на полу в дверном проёме.       — Тише, солнце, тише, — её тихий голос проникал в бешено бьющееся сердце. Пробивался сквозь нарастающий шум в ушах. — Это просто сон, милый. Всё хорошо, слышишь. Всё хорошо.       Но ему совсем не казалось, что это был сон.       Прибежал папа, со стаканом воды.       — Лера, принеси полотенце.       Девушка дёрнулась, будто выходя из транса.       Пока мальчик жадно пил воду, папа протирал его вспотевшее лицо. Дане стало немного лучше, пока он по очереди вглядывался в взволнованные лица своей семьи. Все здоровые и невредимые.       Закончив пить, он тяжело вздохнул, пытаясь отдышаться.       — Даня, что тебе приснилось? — спросила мама, вытирая слёзы с щёк мальчика своими руками, — Ты нас всех так напугал.       К горлу снова подступил ком, когда перед глазами вновь всплыли образы из сна.       — Н-наш дом горел… — его голос задрожал. Кусая нижнюю губу, он старался сдерживать слёзы. — Вы б-были там, а я ничем не мог вам помочь… Это было так по настоящему! — он громко шмыгнул носом, — И там б-был ещё один человек. Это он поджег дом, но я не запомнил, к-кто это был…       — Ох, мальчик мой, — произнёс отец, касаясь его спины тёплой ладонью, — Это просто сон…       — НЕТ!       Из глаз снова брызнули слёзы. Голос сорвался на крик. Даня вскочил на ноги и принялся топать ногами.       — НЕТ! НЕТ! НЕТ!       Он не мог подобрать слов, чтобы объяснить то, что он чувствует. Несмотря на объятья мамы и заботу остальной семьи не могли полностью избавить его от дикого страха и паники. Эти чувства душили его, не давали думать. Ему хотелось сорваться с места и убежать. Убежать как можно дальше и только тогда он сможет успокоится и вздохнуть с облегчением.       — Это не сон! Дом правда горел!       Даня захлебнулся новой волной слёз. Он не видел, как испуганно и оторопело на него смотрела семья. Не видел, как встревоженно переглянулись родители, как отпрянула сестра, когда он начал в отчаянии размахивать кулаками.       — Нам надо уехать! Я хочу уехать!       Его плачь снова усилился. Прижав руки к глазам, мальчик уткнулся лбом в плечо мамы. Она подхватила его на руки и занесла в их родительскую спальню.       — Пожалуйста, постарайся уснуть, — прошептал отец, мягко подталкивая дочь в сторону её комнаты.       Лера не сопротивлялась, но сон не приходил очень долго. Как и дрожь в теле.       Раньше Даня себя никогда так не вёл. Был спокойным и не устраивал истерики в магазинах, когда хотел какую-нибудь игрушку. А сейчас…       Она почти с головой спряталась под одеялом. Даже оставила включённым небольшой ночник. Испуг и волнение вынудили её перестать чувствовать себя в безопасности в собственном доме.       Сквозь шум бьющегося сердца она слышала, как перешептывались папа и дедушка, как скрипели ступеньки, когда кто-то то спускался, то поднимался по лестнице.       Уснуть она смогла тогда, когда небо начало стремительно светлеть.       Несмотря на довольно поздний подъём, утро не принесло облегчения.       Сказалась бессонная ночь и стресс. Лера проснулась раньше всех и ещё долго сидела на кухне в одиночестве, пока не пришёл дедушка.       За одну ночь он будто постарел ещё сильнее. Лера давно не видела его таким уставшим и разбитым. И, ей показалось, что это не только из-за ночного кошмара Дани.       Затем подтянулись все остальные. Уставшие, с осунувшимися лицами и бледные. Брат выглядел опухшим. Видимо, даже после того, как родители забрали его спать к себе в комнату, он ещё некоторое время не мог успокоиться. Тихо пожелав друг другу доброе утро, все принялись за завтрак.       Еда Лере казалась безвкусной. Даже солнце, задорно светившее в окна, не вселяло спокойствия в душу.       — Мы же ведь уедем, да? — наконец подал слабый и слегка охрипший голос Даня.       Мама, нежно улыбнувшись, погладила его по волосам, но не ответила.       Весь день прошел, как в тумане. Несмотря на волнение, Лера не могла сопротивляться силе сна. Иногда ей казалось, что сквозь сон чувствует запах каких-то трав и слышит шепот странных слов, но когда она проснулась ближе к вечеру ничего в доме не вызывало подозрений.       Когда она спустилась на кухню, папа и дедушка сидели за столом с ещё более удручённым видом, чем прежде.       — Пожалуйста, объясните, наконец, что происходит. С Даней всё будет в порядке?       Отец прочистил горло, собираясь с духом.       — Эм… Боюсь, как бы странно это не звучало… Нам придётся поверить Дане.       Лера медленно опустилась на стул и недоверчиво нахмурилась.       — Понимаешь… Вике, чуть позже, приснился тот же сон. И мы не можем его проигнорировать. Нам придётся уехать.       — Что.? — хорошо, что она села, потому что почувствовала, что ноги ослабли. Продолжи она стоять, наверняка бы упала. — Им снился один и тот же сон? Он что… вещий?       — Всё это очень сложно, — глаза мужчины забегали, будто он пытался подобрать правильные слова. Его пальцы ни на мгновение не переставали мять салфетку. — Я не знаю, как тебе объяснить, но это действительно важно.       — Мы поедем домой?       Сердце замерло. Стало тяжело дышать. Как бы Лера не пыталась, её голос дрогнул.       Папа некоторое время молчал, опустив взгляд на свои руки. Эти мгновения растянулись в минуты. Когда он наконец решился ответить, девушке показалось, что ей послышалось.       — Не совсем…       Ей не нужно было пояснять ни причину этого затянувшегося молчания, ни этот расплывчатый ответ. Осознание поразило догадкой. Лера откинулась на спинку стула и уставилась на отца так, будто видела его в первый раз.       — Это… Это же просто сон. Зачем нам уезжать непонятно куда?       Голос упал. В ушах постепенно нарастал шум бьющегося сердца. Тело начинало тяжелеть. И, прежде, чем услышать хоть какой-то вразумительный ответ, она выскочила из-за стола и, держась за стены, поспешила спрятаться в своей комнате. Как только дверь закрылась, отрезая её и её комнату от остального мира, ноги совсем ослабли. Осев на пол, Лера, держась за ручку двери, начала хватать ртом воздух, в панике пытаясь сделать хоть один полноценный вздох. Перед глазами заплясали звёзды. Но слёз не было. Только нежелание понимать и принимать сложившуюся ситуацию.       Лера всё ещё не понимала, в чём серьёзность проблемы. На её вопросы ни родители, ни дедушка не могли ответить нормально. Либо увиливали, прося довериться им и делать то, что они скажут, либо просто говорили, что сейчас она не готова услышать ответ. Не понимая в чём проблема сказать всё как есть, Лера догадывалась, что им самим страшно и из-за этого чувствовала, как её тревожность усиливалась с каждым днём. Слишком резко её мир стал неопределённым и шатким.       Чтобы позволить Дане успокоиться и прийти в себя, мама уехала в город вместе с ним.       Лера ещё долго провожала машину взглядом прежде, чем она скрылась за густыми деревьями.       Ей отчаянно хотелось поехать вместе с ними. Уехать отсюда в мир стабильности. В мгновения накатывающего отчаяния даже она поймала себя на мысли, что предпочла бы вообще не приезжать сюда этим летом. Чтобы не было ни Арэна с тем жутким существом на мосту, ни близнецов, ни всего остального. Если с существованием тарского мира Лера кое-как примирилась, то неопределённость того, что происходило сейчас, её сильно пугала.       Пересиливая оцепенение, девушка вздохнула и, тяжело ступая, пошла в сторону родительского дачного дома.       С отцом она не пыталась вступать в разговор. Да и ей было не до этого. Занимая руки делом, она наконец избавила голову от мыслей. Лера не особо разбиралась в том, что складывала в коробки. Не пыталась разбирать записи по темам и смыслу. Просто старалась запихнуть в коробку как можно больше листов, папок и блокнотов. Когда в коробку уже ничего нельзя было положить, она закрывала её, надёжно обматывала скотчем и ставила на пол возле двери, ведущую из чердака на лестницу. Это монотонное занятие успокаивало.       Папа занимался тем, что упаковывал тарские вещи: одежду, посуду, украшения, прочую утварь и мелочёвку. Всё оружие, ранее аккуратно лежавшее в выдвижных ящиках, мужчина по отдельности заворачивал в грубую ткань и без разбору складывал в деревянные ящики. Потом тщательно заколачивал.       Когда Лера вдруг услышала тихий вздох, она замерла. Папа с тоской смотрел на то, как стремительно пустела его лаборатория, как труды его жизни прятались в коробки. Стены стали голыми и пустыми без приклеенных к ним карт. Сразу стало видно, как сильно выгорела под лучами солнца краска. Полки опустели.       — Прям как в самом начале, — голос мужчины надломился.       — Неужели всё настолько серьёзно? — снова спросила девушка, теребя в руках уголок какой-то старой тарской книжки, — Почему мы не можем остаться?       Папа лишь покачал головой и, в очередной раз не отвечая на её вопрос, покинул чердак.       Лера закусила губу, опуская глаза на обложку книги.       «Детские сказки» — было написано на этикетке.       Раскрыв её, девушка принялась бегать глазами по строчкам странных, витиеватых букв. Конечно, на вложенных листах был написан перевод, но ей сейчас не особо хотелось знать, о чём были тарские сказки.       — Пожалуйста, послушай меня! — голос отца звенел от напряжения.       Видимо, Лера так глубоко ушла в свои мысли, что пропустила начало диалога. Оставив книгу в покое, она подошла ближе к двери, присела на один из ящиков и, обхватив колени руками, стала слушать, уставившись куда-то перед собой.       — Слушать тебя — пустая трата времени! Ты совсем из ума выжил, занимаясь своими идиотскими штуками там, на чердаке, — ответила ему Марина, — Жаль, что наша мама рано ушла, Царство ей небесное! Она бы быстро вправила тебе мозги и ты бы не сошёлся с этой твоей Викой.       Лера поморщилась, услышав с каким презрением тётя произнесла имя её мамы.       — Она чокнутая и плохо на тебя влияет.       — Это не шутки и я говорю абсолютно серьёзно. Будет лучше, если вы уедите в ближайшие дни, — голос папы дрожал от нетерпения и желания донести всю важность своих слов, — Я редко о чём-либо тебя просил. Пожалуйста, прислушайся ко мне сейчас. Я прошу об этом из лучших побуждений.       — Ага, знаю я из каких таких побуждений! Выгнать меня просто хочешь! Тебя твоя женушка надоумила? Или дочь? Я знаю, что они меня ненавидят. Небось ещё и за спиной обсуждают.       Лера с лёгкостью представила, как её злое лицо краснеет, как отец обречённо вздыхает, потирая переносицу, и сдаётся. Так всегда было. Ты ей слово, она тебя десять. К каждому слову прицепиться, в каждом найдёт подвох. Даже если не разговаривать с ней, она и на это обидится и начнёт ругаться. Всегда вывернет всё так, что виноват только ты. Даже не участвуя в этом разговоре, Лера почувствовала, как из неё выжали всю энергию.       Тётка была словно баран. Чтобы ей не говорили, всегда начинала сопротивляться.       Не желая больше слушать этот бессмысленный диалог, девушка встала с ящика и закрыла дверь. У неё и так было слишком тревожное состояние, чтобы расстраивать себя ещё и этим. И, пока она не успела загрузиться из-за сложившейся ситуации ещё больше, Лера продолжила собирать книги в коробки.       Они потратили на сборы два полных дня. Помещение стало пустым, пыльным и каким-то заброшенным. Гора коробок значительно выросла.       У Леры болели спина и ноги, особенно колени. Но она не собиралась расслабляться. Девушка унылым взглядом пробежалась по полкам, ещё раз проверила все выдвижные ящики. Даже заглянула под шкафы. Проверила комнату Дани и свою, не забыли ли они что-нибудь, когда перебрались к дедушке. Родительские комнаты тоже были пусты.       Сегодня предстояло вынести коробки и загрузить их в дедушкину машину. Но, из-за того, что некоторые из них были слишком тяжёлыми, чтобы спускать их по лестницам, отец воспользовался крюком, который был прикреплён к внешней стене над окном. Мужчина не без труда нашёл в кладовке старое грузоподъёмное устройство состоящее из подвижных катушек и верёвок, которое помогало, практически без усилий спускать ящики с чердака на землю перед машиной.       Пока папа занимался этим, Лера брала самые лёгкие коробки и приносила их к машине сама. Ох, как же сильно она не любила лестницы. Уже на втором подходе она выдохлась. Просить кого-то помочь она не собиралась, от этого было бы больше проблем, чем пользы.       Поднявшись на чердак, Лера сделала передышку, выпила залпом стакан воды. Уроки физкультуры она, кстати, тоже не любила. Девушка потупила взгляд. Походу, больше вообще никаких уроков не будет. А что подумают её одноклассники и друзья, когда она без предупреждения бесследно исчезнет? Учителя начнут звонить родителям, но и они не будут отвечать.       Сердце ухнуло. В горле пересохло, несмотря на только что выпитую воду. Лера достала телефон из заднего кармана шорт. Новых уведомлений не было. Все друзья разъехались кто куда и переписывались редко, но иногда присылали фотографии. От мысли, чтобы написать им, что они больше не увидятся, похолодела спина. Лера поспешила спрятать телефон обратно в карман. Игнорируя вставший в горле ком, она схватила следующую коробку и поспешила вниз.       Снова позволив своим чувствам завладеть мыслями, она перестала обращать внимание на то, что происходит вокруг.       Неожиданная подножка вывела её из равновесия. Она бы смогла устоять, если бы тяжёлая коробка не потянула Леру за собой. Скотч не выдержал. Кожаные фотоальбомы вывалились на пол. Некоторые фотографии разлетелись.       И снова этот мерзкий смех за спиной. Вся её печаль и горе странным образом стари стремительно перетекать в гнев. Прикусив щёку с внутренней стороны, Лера стала собирать всё обратно в коробку.       — Какое жалкое зрелище. Вы всей своей семейкой в край чеканулись? — Денис пнул один из альбомов, к которому тянулась Лера. Поднял с пола фото, рассматривая его. — Ха, так ты так же как и твой отец, водишься с ненормальными, которые одеваются в странные шмотки и приклеивают накладные уши?       Лера с облегчением прикрыла глаза. Значит, Денис принял близнецов за неформалов и не заметил в них ничего подозрительного. Увидел то, что хотел видеть, так же, как и на фотографии, кто бы там ни был изображён.       Сложив последние альбомы в коробку, девушка встала и выхватила фото из рук Дениса.       — Знаешь, а ты прав, — Лера вперилась в собеседника глазами, — Уметь шить одежду, делать украшения и перевоплощаться в персонажей полная хрень. Пустая трата времени. Особенно бегать по лесу и размахивать самодельными мечами и луками. Абсолютная чушь. Лучше я буду общаться с таким, как ты. Буду бить слабых, тусоваться на вписках с незнакомыми людьми, пить до потери сознания, поносить всех, кто не похож на нас, унижать других за их интересы и гонять на раздолбанных байках, чтобы мешать всем спать, а замет случайно съехать с дороги и свернуть себе шею в канаве. Это гораздо веселее и полезнее.       Денис замер. Лера молча наблюдала за тем, как меняется выражение его лица. Он совсем не ожидал, что девушка ему ответит.       — Вы настолько упёртые в своей правоте, что не хотите слышать никого, кроме себя. Поэтому даже сейчас ты пытаешься ставить нам палки в колёса. Хотя лучшее, что вы могли бы сделать — уехать отсюда, как мы вас уже просили.       Денис оскалился. У него задёргались руки.       — Что, ударить меня хочешь? — на удивление, Лера не чувствовала страха.       — А ты думаешь, что я этого не сделаю?       Девушка усмехнулась, чем озадачила обидчика.       — Это всё, что ты можешь? Когда нечем ответить, начинаешь угрожать кулаками? — и добавила, подражая интонации Дениса, — Какое жалкое зрелище.       Лера запоздало включила мозги. Видимо, так на ней сказались переживания или ещё что-то. Поэтому сейчас, видя как парень багровеет от злости, девушка испугалась. Не было рядом близнецов, чтобы заступиться за неё и папа вряд ли успеет, а остальные, скорее всего, не будут вмешиваться. Драться она не умеет. Всё тело напряглось и было не в состоянии пошевелиться. Лера уже прокляла свой длинный язык всеми мыслимыми и немыслимыми словами, когда в коридор вдруг вышла Лолита.       — Чтобы сейчас не произошло, немедленно прекратите это! — почти прорычала двоюродная сестра. Её слова сквозили презрением. — Я больше не хочу слышать никаких разборок, ясно вам!       Лера в оцепенении наблюдала за тем, как Денис напрягает жевалки. Она могла поклясться, что слышала, как скрипят его зубы. Она вздрогнула, когда парень резко дёрнулся. Но он всего-лишь отвернулся и стремительно спустился по лестнице.       — Когда ты уже научишься держать свой язык за зубами? — выплюнула Лолита и, не дожидаясь ответа, поспешила за своим парнем.       Лера выдохнула сквозь зубы и села на корточки, закрыв лицо дрожащими ладонями.       Парень шел по дороге, засунув руки в карманы. Когда на пути попадался камень, он обязательно со злостью пинал его. Настроение было таким паршивым, что ему не хотелось вообще ни с кем видеться. Ни со своими друзьями, ни со своей девушкой. Даже гонять не было желания.       Поэтому он ходил по пыльным дорогам, не особо разбираясь, куда именно идёт, и позволял ненависти, обидам и прочим негативным чувствам разъедать себя изнутри.       Конечно, Лолита предложила ему заняться кое-чем интересным, но он отказался. На заброшке скучно. На импровизированной спортплощадке наверняка будет жарко.       Денис вдруг остановился. Поднял глаза к вывеске. Хмыкнув, он поднялся по ступенькам на веранду. Раз уж ноги привели его сюда, в местный бар, то не стоило упускать такую возможность.       Паспорт у него не спрашивали. Парень частенько зависал здесь со своей компанией. Один стакан. Второй. Пятый. Денис потом уже не особо считал. Он пил, пытаясь заглушить свою злость, которая прицепилась к нему, словно клещ.       А затем его вдруг прорвало, когда кто-то спросил его, почему он сидит здесь совсем один и такой злой. Денис запинался, сбивался, начинал сначала или повторял слово в слово тоже самое. Он не мог перестать говорить. Чувствовал острую потребность всё наконец рассказать. Кто-то внимательно его слушал. Денис это помнил. Этот кто-то задавал ему вопросы. Легонько пинал под столом ногой, когда парень начинал дремать. Этот кто-то поднимал вместе с ним стакан и ждал, пока Денис выдавит из себя неуклюжий тост. Но, кажется, собеседник совсем не пил.       Парень вывалил все свои мысли и чувства. Рассказал о том, как его вымораживает семейка Зиминых. О том, что они тусуются с переодетыми фриками. Что их папаша занимается чем-то странным на чердаке. Что.? Там. на окраине посёлка, рядом с полем и лесом. Они сейчас, кстати, собирают всё своё барахло. Собираются его увозить куда-то.       Он говорил в баре. Он говорил, когда ему помогали подняться. Он говорил, когда его уводили из бара. Язык заплетался, но он продолжал говорить даже тогда, когда его усадили в машину, где он завалился набок и провалился в пустоту.