Битва за Милард. Время лишений

⊱⊷╍━━━┅❴♛❵┅━━━╍⊶⊰

      Горы… Хоат’Дон со всех сторон был окружен горами. Холодными и неприступными, чьи пики были покрыты вечным льдом и снегом. Горы были полны тишины и блеска, когда ослепительно светило солнце. Горы были полны шума и смерти, когда с высоких отвесных пик срывались лавины и когда бушевали снежные бури.       Но всё это было там, в горах. Хоат’Дон был словно не из этого мира. Чужой. Он бы хорошо смотрелся в тропиках или рядом с морем, но никак не в таком суровом климате. Хоат’Дон был летним и тёплым пятном в молчаливых горах. Мощная магия камней не позволяла холоду проникать на территорию города и беспокоить его жителей. Оазис в снежной пустыне.       Колонны и стены цвета тёплого пляжного песка. Нежные газовые ткани разных оттенков, развевались на ветру, между резных колонн и в окнах, заменяя в некоторых местах стёкла. Пёстрые мелкие мозаики на потолках и узорчатые плиты на полу. Витражные стёкла. Множество бассейнов и фонтанов. Всюду тропические растения: высокие, с широкими листьями, насыщенных зелёных оттенков; лианы и цветы. В Хоат’Доне царили покой и тишина, изредка прерываемая пением птиц, тихой музыкой и далёким пением.       Город был построен в форме подковы в глубоком ущелье и словно неровными ступенями спускался вниз. Сооружение не страшилось сильных ветров и бурь. Оно было защищено со всех сторон. Архитектура изобиловала арками, колоннами, навесами, и составляла впечатление хрупкой башни, построенной из игральных карт. Это было только на поверхности. Хоат’Дон углублялся в недра горы, где, вопреки ожиданиям, было тепло и светло.       Рай… Здесь было не принято куда-либо торопиться. Жизнь здесь текла медленно, как и долгая жизнь ваханов, обитавших в городе. Ледяные, огненные и штормовые. Их было довольно много, но горный город был достаточно большим, чтобы ваханы редко между собой пересекались. Отчасти была причина в этом, отчасти в другом — ваханы предпочитали уединение. Только по особо важным дням они могли собраться в одном месте и тогда становилось понятно, что город совершенно не пустует.       Сейчас в Хоат’Доне было тихо. Пели птицы в саду. Журчал многоступенчатый фонтан, питая по разветвленным каналам растения. Огненный вахан стоял возле резного ограждения и смотрел вниз, на ступени города и на потоки водопадов, с шумом срывающихся в глубокое ущелье. Он стоял неподвижно и пара молодых птенцов решила, что его рога отлично подходят для того, чтобы на них резвиться и щебетать. Цепочки, протянутые между рогов и крепящиеся к изящным кольцам, стали замечательными качелями. Вахан не обращал на них никакого внимания. Газовые ткани тёмно-бордовых, красных и оранжевых оттенков, из которых состоял его наряд, развевались на ветру, а сам он напоминал статую.       — Алане Нелес Геф’Фрей, — эта фраза не звучала ни как вопрос, ни как обращение. Огненный вахан чуть поднял голову, словно пробуждаясь ото сна. Птицы, громко щебеча, упорхнули и скрылись среди деревьев.       Пронзительно зелёные глаза зацепились за подошедшего вахана, так не вовремя нарушившего покой. Алане внимательно осмотрел ледяного вахана, привычка воина. Даже когда опасность не угрожала, он всегда оценивал ситуацию. Нарушителем спокойствия оказался Мириллис, посыльный Старейшины. Он был лет на пять младше и весь его облик так и сквозил холодом. Чешуя, одежда и украшения из светло-серого драгоценного металла. Всё мелко поблёскивало, как снег на солнце. Вот только Алане ничуть не завидовал его положению. Бегай и выполняй поручения. Мальчик на побегушках. Юноша не был свободен, хотя безмерно гордился собой.       Алане повернулся к собеседнику, ожидая, что он скажет.       — Старейшина ждёт. У него важное распоряжение.       Мириллис слегка кивнул и пошел дальше.       Больше объяснений не требовалось.       Никто не знал сколько точно Старейшине лет. Внешне, он ничем не отличался от взрослых ваханов, но его движения были медлительны. Моргал долго и говорил растянуто. Всё, что выдавало в нём его древность — мудрые, глубокие глаза цвета чистейшего льда. Несмотря на медлительность и слабость тела, его глаза смотрели пронзительно и в самую душу, будто видели её насквозь.       Все молча и не сговариваясь готовились к тому, чтобы проститься со Старейшиной и отправить его в последний полёт в Тачн`дан Хардрагос, в Пустошь Драконьих хребтов, к своим далёким предкам — драгарам. Все ваханы, когда приходит их время, совершают свой Последний полёт. Это событие было таким же важным и редким, как и рождение ваханского ребёнка.       Ещё один посыльный Старейшины низко склонился, внимательно слушая, что ему говорят.       Это было ещё одним признаком скорого Прощания — вахан копил силы для последнего обращения, избегая даже разговоров в полный голос.       Алане был здесь не один. Несколько десятков огненных ваханов стояли ровными рядами в приёмной Старейшины, ожидая его речи. Многих из них он знал лично, с кем-то иногда пересекался. И всех их объединяло одно — они могли обращаться в виверн и покорять небо. Геф’Фрей нахмурился, чувствуя в груди затягивающийся узел беспокойства.       — Пришло послание от Императора Тагарасса Милард Накрассы правителя Империи Милард и послание от советника Вира Зантрин Рин’овара, — наконец прозвучал сильный голос посыльного, — В случае серьёзной необходимости, Старейшина собрал вас здесь, чтобы вы выбрали себе способного напарника — штормового вахана, и незамедлительно вылетели в Ахонн-Гоу. Там ваша задача будет состоять в том, чтобы плавить металл, поддающийся только драконьему огню, и помогать в создании оружия, необходимого для борьбы с сорга.       У ваханов не было своего единого государства. Они жили в разных странах, в городах, построенных в укромных защищенных местах и взамен, должны были оказывать посильную помощь государству, на территории которого живут. Знаниями, силой, ремеслом и прочим.       Стройные ряды ваханов дрогнули. Кто-то позволил себе ощетиниться и оскалить зубы. Кто-то зарычал от ярости.       Внешне Алане всё также оставался более менее спокойным, но глаза выдавали бурю его эмоций. В зрачках буквально поблескивали огоньки пламени. Вахан задержал дыхание, стараясь держать себя в руках, но, когда выдохнул, из носа вырвался бледный дым.       Ему было сложно описать то, что он сейчас чувствует. В душе было тихо, но вместе с тем, белокаменные плиты приёмного зала Старейшины шатались и уходили из-под ног.       Фатриерус… Такой изумительно прекрасный и, вместе с тем, полный ужаса и нестерпимой боли. Он был там, когда случилась трагедия, потрясшая весь мир. Почувствовал всё это на себе. Прошло слишком мало времени. Алане до сих пор иногда просыпался посреди ночи от криков, огня и лиц, изуродованных ужасом. Спасаясь, он видел их смеющиеся, довольные и радостные лица. Лица людей. Людей, которые были уродливы душой.       Алане зажмурился, усилием воли заставляя себя вернуться в реальность.       Взгляд Старейшины был суровым, но спокойным. Он слегка кивнул Геф`Фрею, словно подтверждая его мысли. Значит, пока что всё в порядке и эта неожиданная срочность — попытка выиграть себе больше времени, чтобы успеть подготовиться, если что-то произойдёт. Алане немного успокоился, но злость, подогревающая угли в душе, никуда не делась.       — Выберите себе напарника, — продолжил говорить за Старейшину его посыльный, когда присутствующие поутихли, вспомнив, где они находятся, — Старейшина выбрал для вас самых опытных и сильных штормовых ваханов, которые знают своё дело.       Ваханы, способные покорять небо, не спешили пускать к себе на спину кого попало. Но, если ситуация того требовала, приходилось переступать через себя.       Штормовые ваханы, заходившие сейчас в приёмный зал, действительно были опытными. Выбору Старейшины можно было доверять. Взрослые, подготовленные, отлично знающие свою задачу. Их лица ничего не выражали. Они знали своё дело — управлять воздушными потоками при долгих перелётах и брать на себя часть нагрузки, раздувая огонь, чтобы огненный вахан не выдохся раньше времени.       Некоторые напарники определились сразу. Либо они были знакомы, либо, смотря друг другу в глаза, чувствовали, что подходят и им будет комфортно работать вместе. Это было легко понять и по взгляду и с помощью интуиции, которая ещё ни разу не подводила.       Алане сосредоточился.       Снисхождение с лёгкой усмешкой. Взгляды сверху вниз. Желание научить, как надо, подстроить под себя. Попытки задавить опытом и старшинством. Всё это Алане чувствовал в ваханах, с которыми пересекался взглядом. Юноша мысленно усмехнулся, начиная чувствовать раздражение. Старшее поколение всегда относилось к младшему подобным образом. Они считали молодых ваханов слишком импульсивными, глупыми, неопытными и неотёсанными. Даже иногда опасными.       К молодым не относились серьезно. Особенно к Алане. Даже зная, что он участвовал в нескольких войнах, где он сражался плечом к плечу со Старейшиной. Зная, что он был успешным командиром и стратегом. Зная, что он пережил в Фатриерусе. Многие с высоты своего возраста смотрели на него, как на ребёнка, который просто играется, а многие вообще не замечали. И недолюбливали, потому что он знал, чего хотел и упорно добивался этого, несмотря на препятствия и не старался оправдывать чужие ожидания.       Вот и сейчас… Алане знал, что никто из этих штормовых ваханов ему не подходит, они будут ему только мешать.       Мужчина напротив. Снова этот снисходительный взгляд. Лёгкая улыбка, а в глазах убеждённость в том, что он знает как будет лучше для Алане. Вахан расправил плечи, почти физически чувствуя, как его пытаются задавить. Он растянул губы в хищной улыбке, демонстрируя острые зубы. Иногда очень полезно скрывать свои способности от посторонних. Не лезть на рожон и не привлекать к себе внимание. А потом очень весело наблюдать за обескураженным противником.       Точно так же, как вахан напротив пытался задавить Алане, юноша ответил ему резкой, неосязаемой энергией. Она метнулась в голову оппонента, словно удар кнута.       Мужчина дёрнулся и отступил, почти как от физического удара. Зашипел, хватаясь за голову. Его лицо, некогда благородное и возвышенное, исказилось болью и гневом. Всё его давление тут же испарилось.       Сначала все обратили внимание на мужчину. Он снова зашипел, агрессивно размахивая из стороны в сторону чешуйчатым хвостом. Затем на Геф`Фрея. Юноша стоял прямо, и с нечитаемым выражением лица смотрел на вахана. Чувствуя накаляющуюся обстановку, никто не решился влезть в этот молчаливый конфликт.       Полсотни глаз неотрывно следили за Алане, когда он подошёл к высокому стулу Старейшины и с почтением поклонился. Столько же глаз смотрело ему в спину, когда он вышел из приёмного зала.       И никто не увидел, как лукаво улыбался Старейшина.       Юррей тяжело вздохнул.       Ему было очень обидно, что ни наставники, ни Старейшина не разрешили молодым ваханам присутствовать в приёмной зале. Обычно, их приводили на подобные мероприятия чтобы наблюдали и учились. А сейчас грубо отмахнулись, ничего не сказав. Да и подслушать и подсмотреть не получилось. Территория слишком хорошо охранялась и Юррей, в компании с ещё несколькими ваханами, вернулись ни с чем.       Его друзья и знакомые во всю резвились в одном из бассейнов внешнего яруса. Им очень редко выпадал шанс остаться без строгого контроля наставников. Юррея тоже звали, но он отказался.       Он сидел на скамье на одном из средних балконов и, подперев щёку ладонью, смотрел на город, простирающийся внизу. Это была огромная пещера, в которой улицы и дома, так же, как и снаружи, спускались к центру — очень большой круглой площади. Здесь легко дышалось и было светло. Места было достаточно даже для вольного и резвого полёта. Кое-где в стенах пещеры можно было увидеть широкие дыры, которые вели либо на поверхность, либо в другие пещеры поменьше.       Юррей любил Хоат`Дон. Он был большим, даже слишком огромным, запутанным, красивым и тёплым. В некоторых местах Юррей ни разу не был.       Но любил он его странно и не особо сильно. Ему не с чем было сравнивать. Сорок шесть лет по тарскому летоисчислению, и двадцать три по ваханскому, он жил здесь и других городов не видел. Отец и мать оба не могли покорять небо. О других городах, в которых они были когда-то очень давно, Юррей знал только из их рассказов. В детстве он заворожённо слушал истории об их путешествиях, засыпал, мечтая о своих приключениях, а когда вырос — перестал это делать. Эти рассказы начали травить ему душу, требующей свободы. Да и украшения с магическими камнями, которые нацепили на него, когда ему исполнилось четырнадцать, никогда не поднимали ему настроение. Они были тяжёлые. Юррей иногда снимал их только для того, чтобы заменить и подогнать по размеру или, чтобы починить. Он уже почти не помнил себя без них. И это очень сильно угнетало.       Только один момент приносил ему горькую радость в этом городе.       Вахан поднял голову вверх, где под самым потолком была приёмная зала Старейшины с высокими круглыми колоннами на входе. Сейчас, с помощью сложной системы зеркал, освещающей город, они слегка поблескивали от бликов.       На другой стороне пещеры, прямо напротив, был самый большой выход, ведущий к широкой и длинной взлётной полосе. Он был там лишь один раз. И тот раз стал самым важным в его жизни.       Тогда были устроены летние соревнования. Юррей сидел на небольших трибунах вдоль взлётной полосы. Старт и финиш были здесь, а трасса для полёта пролегала и в горах и в ущельях, выходила к морю и отвесным утёсам, возвращалась в многочисленные коридоры-пещеры города.       Участники были поделены на группы по пять ваханов в каждой. Они должны были продемонстрировать скорость, маневренность и смекалку. Юррей не особо в этом разбирался. Он пришел сюда только потому что его привели родители.       Ему было всё это не интересно, вплоть до того момента, пока в начале взлётной полосы не появились первые участники. Два огненных, два штормовых и ледяной. И только один из них привлёк внимание Юррея настолько, что он не мог отвести от него взгляд.       Весь шум трибун затих для него, зрители и остальные участники померкли и слились в непонятные пятна. Кажется отец что-то ему сказал, но он не услышал.       Его чешуя блестела на солнце тёплым золотом на брюхе, плавно переходила в тёмно-красный по бокам и затем в настолько тёмно-бордовый, что он казался чёрным на крыльях и спине. И глаза… холодные, насыщенно зелёные. Они равнодушно смотрели на толпу зрителей, но у Юррея непроизвольно зашлось сердце. Этот вахан должен был взлетать последним и всё время, пока стартовали другие, юноша смотрел только на него. На его движения, мощные задние лапы с острыми загнутыми когтями, на длинный хвост с шипами-перепонками на конце, на рога с золотом на концах, на такую же золотую «подводку» под глазами.       Юррей не мог подобрать слов, чтобы описать, как этот вахан был прекрасен. И ни за что бы в жизни юноша не смог объяснить своих чувств, когда он расправил свои крылья, готовясь взять разбег.       Юноша вскочил со своего места, игнорируя удивлённые оклики родителей, и, перепрыгивая через несколько ступеней, поднялся на самый верхний ряд, где никого не было. Сердце оглушающе билось и душа так рвалась выпрыгнуть и полететь вместе с этим ваханом, что Юррей чуть ли не подпрыгивал. И, не имея возможности взлететь, он побежал вслед за берущим разгон огненным ваханом. Впервые он чувствовал, что у него есть собственные крылья. Чувствовал, что взлетает вместе с ним.       Он бы взлетел.       Он бы прыгнул.       Но остатки здравого смысла заставили Юррея замедлиться и удариться в ограждение, из-за чего чуть не перекувыркнулся через него. Вцепившись в перила, юноша смотрел, как вахан стрелой падает вниз, в ущелье. Он с тихим хлопком расправил крылья. Кожаные перепонки наполнились ветром и вахан полетел так плавно, будто ладья по спокойной зеркальной глади озера.       Душа Юррея улетела вместе с ним, но когда вахан вернулся с победой, обратно он его душу не вернул. От этого болело сердце и сдавливало горло, но чувство свободы и ощущение крыльев за спиной появлялись каждый раз, когда юноша видел этого вахана.       Уже потом он удивлялся, как он ни разу не споткнулся, когда бежал.       И ещё позже узнал, как звали победителя.       Алане Нелес Геф’Фрей.       Яркий рассвет, наступающий с Юга.       Кто-то мог найти такой подбор имени нелогичным. Но Юррей видел в этом особый смысл. Все ожидали, что Солнце, как положено, будет вставать на Востоке и садиться на Западе. А Солнце Алане, вопреки всему, прокладывало свой собственный путь.       Раньше Юррей никогда его не видел в Хоат`Доне. Но это и не удивительно, умея летать, нет смысла сидеть на одном месте.       Иногда Юррея посещало нестерпимое желание подойти и познакомиться. Очень редко он находил в себе смелость действительно пойти на этот шаг, но вся эта смелость куда-то испарялось, стоило Алане взглянуть на него. Он тут же позорно трусил и спешил уйти. Геф’Фрей всегда казался ему отстранённым и недосягаемым. Сложным, строгим и холодным. Юррей чувствовал, будто вахан построил вокруг себя множество заслонов и редко кого подпускал к себе слишком близко. Но несмотря на это, вахана неизменно к нему тянуло. Возможно именно потому, что ему казалось, будто когда-то давно он уже видел Алане.       Правда один раз они всё-таки говорили друг с другом. И это была самая позорная страница в жизни Юррея. Каждый раз неожиданно вспоминая про это, ему хотелось провалиться сквозь землю.       На выходе из пещеры, наполовину заполненной водой и служащей естественным укрытием для рыбацких лодок, лениво текла река, змеившаяся между скал, торчащих из воды. Узкая, течение маленькое и это не мешало множеству лодок дрейфовать. В это время мимо проплывало множество рыбы и упустить такой улов было бы непростительно. Кто-то выбрасывал в воду сети и вылавливал из воды сразу много, кто-то ловил с помощью удочки. У всех их корзины уже были полны, а Юррей так и не поймал ни одной — его наживку мастерски обходили стороной или же просто съедали, не цепляясь за крючок.       Расстроенный и обиженный, он уже хотел бросить это занятие, когда его удочка резко согнулась и чуть не выскочила из рук. Ох, какую же он тогда красивую рыбу выловил. Ему давно так не везло. Длиной чуть больше его локтя, блестящая. Она хлопала двумя парами коралловых плавников и смешно открывала рот. С головой захваченный радостью, он вскочил на ноги, слегка подпрыгивая и раскачивая лодку, чтобы продемонстрировать свой улов друзьям.       — Хэй! Смотрите! — он задыхался от восторга. Его глаза горели от восхищения и счастья.       А затем случилось самое страшное. Не желая сдаваться, рыба дернулась и выскользнула из руки. Пытаясь её поймать, Юррей шумно свалился в воду. Он уже наперёд знал, что все увидят именно то, как он упал, а не ту прекрасную рыбу, которую он хотел показать. Сгорая от стыда, он вынырнул, кашляя и цепляясь за борт лодки. Протёр глаза от воды. Естественно все посмеивались над ним.       Кусая губы от досады, Юррей отвернулся от них и закинул ногу на бортик, собираясь залезть обратно, когда неожиданно услышал:       — Это твоя рыба?       Голос приятный, спокойный. Немного низкий. Такой голос было бы приятно слушать без остановки утром, днём, вечером и ночью.       Юррей вздрогнул и уставился на того, кто сидел в лодке, в которую он пытался залезть, думая, что это его. Уставился в зелёные глаза и замер, не находя в себе сил ничего сказать.       Алане никогда не показывал своих эмоций, но сейчас в его глазах можно было заметить волнение и лёгкий испуг. Он держал за жабры рыбу. Ту самую, которую выпустил из рук Юррей. Рыжие волосы Алане были взъерошены, лицо мокрым и слегка покрасневшим, кое-где на нем блестела рыбья чешуя.       Юррей перестал дышать. Всё его тело сковало льдом от испуга. Эта злосчастная рыба прилетела Геф’Фрею прямо в лицо! Он густо покраснел от стыда.       — Ты в порядке? — снова этот приятный голос. Алане не был разозлён или возмущён. Он протянул руку, чтобы помочь Юррею забраться в лодку       — Я… просто. Эм… — юноша убрал свою ногу с борта, — Я… д-дарю!       Алане недоумённо моргнул, чуть хмурясь. А штормовой вахан позорно сбежал. Точнее, сначала уплыл, а затем уже убежал. Ещё никогда в жизни он не плавал и не бегал так быстро. Только потом сообразил, что бросил лодку со всеми вещами.       Домой он долго не возвращался. Отсиживался в укромном месте, и тихо сгорал со стыда. Дарю… Чем он думал, ляпнув такую нелепицу?! Подарить вахану рыбу, которая, перед этим, прилетела ему же в лицо! И, словно посчитав, что поводов для сожалений недостаточно, мысли подкинули ещё один пункт: если бы Юррей взял себя в руки, не растерялся и не запаниковал, он бы не упустил возможность исправить ситуацию, извиниться и, возможно, познакомиться.       Это был поистине ужасный день.       — Ну ты даёшь, Юррей, — вместо приветствия, произнесла мама, когда сын вернулся домой, — Оставил все рыболовные вещи на пороге, постучал в дверь и убежал, словно нашкодивший ребёнок. А если бы мы с отцом не заметили и не услышали? Вся рыба бы протухла!       Юноша нахмурился. В доме и правда пахло рыбой.       Он уже собрался сказать, что это не его, когда отец с гордостью вытащил из полной корзинки сочную, мясистую рыбёшку.       — Хороший улов, сын.       Отец держал в руках такую же рыбу, которая выскользнула у Юррея из рук, только немного поменьше.       У юноши от волнения зашлось сердце. Он сразу понял, кто принёс все вещи к его дому и поделился с ним своей рыбой. Юррей засыпал тогда очень долго из-за стольких терзавших его чувств.       Больше он даже не думал о том, чтобы подходить к Алане. Боялся, что ещё как-нибудь опозорится перед ним. Это случилось примерно три месяца назад, а Юррея до сих пор мучили совесть и противоречивые чувства. Юноша снова вздохнул.       Хоть им ничего и не сказали, но он догадался. Видел, что в приёмную залу Старейшины сначала пришли огненные ваханы, а затем штормовые. Скорее всего их объединят и отправят на какое-то задание и Юррей долго, либо вообще никогда, не увидит Алане. На мгновение его снова укололо сожаление об упущенных возможностях, но, стараясь отогнать все эти мысли подальше, он встал и побрёл ко входу в один из ближайших коридоров, уныло смотря себе под ноги.       В Хоат’Доне никогда не было посторонних. Здесь было безопасно и нечего боятся. Но когда, в тусклом свете коридора он увидел чьи-то ноги, его сердце неожиданно высоко подскочило к горлу, а затем упало в пятки.       Ступни с аккуратными, тёмно-красными слегка заострёнными ногтями. Босые. Здесь было достаточно тепло и чисто, чтобы не надевать обувь. Тонкие цепочки на щиколотках. Штаны из тёмной матовой кожи, немного в обтяг, и сшитые из полос наподобие косы. Красные, оранжевые и жёлтые газовые ткани, перекинутые через плечи и подпоясанные широким тёмным кожаным ремнём, к которому крепились слегка изогнутые ножны для кинжала, украшеные позолоченным узором. Руки с тёмно-красными острыми ногтями. Такие же тонкие золотые цепочки на запястьях. Простые тонкие кольца на разных фалангах. Руки до самого плеча были обтянуты тёмной матовой кожей, также сшитой из полос. Газовые ткани прикрывали плечи и торс, свободно опускались вниз, закрывая руки до локтей. Кожаный обруч, закрывающий шею и немного плечи и ключицы. Три серёжки в левом ухе, две в правом. С золотыми плоскими ромбиками спереди и длинными цепочками сзади. На рогах тоже тонкие кольца и изящные цепочки. Часть рыжих волос была собрана в высокий пучок, остальные лежали на плечах. Некоторые пряди небрежно спадали на глаза. Зелёные, холодные глаза, смотрящие в самую душу.       Юррей вдохнул приятный и лёгкий запах сандала и больше не выдохнул, чувствуя, как громко забилось сердце в груди. Смотрел в глаза и был не в силах отвернуться.       — «Великие предки…»       — Хм, — не то усмехнулся, не то выдохнул, будто услышал, о чём подумал Юррей. Он же ведь не сказал этого вслух, да?       Алане скрестил руки на груди. Он стоял идеально прямо, только чешуйчатый хвост слегка вилял в разные стороны. Вахан без стеснения смотрел в упор.       Наверное, надо что-то сказать, да? Ведь неприлично просто стоять и пялиться. Но что сказать? Он так смотрел, будто штормовой вахан уже где-то напортачил! Хотя, он, скорее, просто наблюдал…       У Юррея затряслись колени и начали подрагивать руки. Он сцепил их в замок, прижал с животу и поклонился, наконец прервав зрительный контакт.       — Солнце сияет над Вами, Алане Геф’Фрей, — его голос был тихим и лишь слегка дрожал, — Я могу В-Вам чем-то помочь?       — Ветер направляет Вас, — он кивнул в ответ и снова замолчал.       Вахан настороженно наблюдал за ним. Он хотел что-то сказать, но не решался. Уйти, точнее сбежать как обычно, ему тоже хотелось, но он стоял и ждал, пока Алане ответит на его вопрос.       Но Геф`Фрей не торопился, как не торопился и с остальными штормовыми ваханами, которые попадались ему на пути. Никто из них ему не подходил, может, хоть с ним повезёт. По крайней мере, он на это надеялся.       Украшения широкие из серебра и с огранёнными камнями, оттенком напоминающих небо на рассвете. Если бы у юноши был выбор, он бы наверняка выбрал другие. Закреплённые на щиколотках и запястьях, шее и рогах, они больше напоминали кандалы. Только две цепочки, протянутые между двумя парами рогов. На первой висел один небольшой камень, на второй висело три. Конечно, ювелиры постарались сделать украшения поизящней, но их главной функцией была не красота, а сдерживание. У штормового вахана они должны быть другие — лёгкие, невесомые. А эти… Эти Алане хотелось снять, собрать их в мешочек и использовать как импровизированный якорь для небольшой лодки, настолько они казались ему тяжёлыми. Единственные украшения или, скорее, бижутерия, которую вахан мог себе позволить — тонкие серебряные колечки и бусины, вплетённые в тёмно-красные косы его длинных волос по пояс, и голубые с бирюзовым перья в белую крапинку, торчащие из-за левого уха. Плечи и торс вахана были закрыты плотной светло-голубой тканью, переходящей в бирюзовый к подолу. Поверх неё были перекинуты полупрозрачные ткани светло-синих, розоватых и белых оттенков. Они наслаивались друг на друга, смешивались и создавали интересные цветовые сочетания. Всё это было подпоясано тонким ремнём, обёрнутым вокруг талии несколько раз. Две полосы ткани свободно свисали за спиной, почти волочась по полу и оставляя впечатление лёгких и невесомых крыльев. В разрезе виднелись штаны выше колена. На предплечьях кожаные наручи, на голенях такие же поножи.       Геф’Фрей невольно задержался взглядом на его лице. Он не мог подобрать правильных слов, чтобы описать вахана. И не мог сказать точно когда начал безошибочно цепляться за него взглядом в толпе. От Алане не укрылись попытки Юррея подойти к нему, но юноша всегда тушевался, стоило на него посмотреть открыто. Геф’Фрей даже старался «не замечать» его как можно дольше, чтобы он смог подойти ближе. Но на вахана было сложно не смотреть. Алане испытывал странное, почти нестерпимое желание взглянуть на него. Один только его образ, вынуждал что-то внутри мгновенно успокаиваться. Какая эмоция бы не была на его лице, — улыбка, раздражение, злость, задумчивость, слёзы, — он всегда был красив. Конечно, были ваханы и красивее, но их неизменно затмевал Юррей, когда появлялся в поле зрения Геф`Фрея.       Алане моргнул, вспоминая, зачем вообще караулил юношу, скрываясь в тени коридора.       Магические камни успешно справлялись со своей задачей. Геф`Фрей как ни старался пробиться через силу камней, так и не смог ничего сделать. Он догадался, что эти, так называемые «наставники», заперли ветер, вместо того, чтобы научить вахана контролировать его самостоятельно. И заперли его настолько сильно, что Алане не чувствовал от Юррея абсолютно ничего. Раньше такого не было… Он сосредоточился на его глазах. Больших, настороженных, голубых, словно небо на рассвете. Уходил в них всё глубже, пока наконец не понял, что размеренный тихий гул, который он начал слышать, исходит от штормового вахана.       Геф`Фрей придирчиво нахмурился своим мыслям, потерев подбородок и наконец принимая решение.       — Да, думаю, ты можешь мне кое-чем помочь, — наконец произнёс Алане, медленно растягивая слова. Он снова посмотрел вахану прямо в глаза, — Юррей Орваинес Са`цаи.       Первый сын осенней горы.       То, как он произнёс его имя…       Всё в душе подскочило и перевернулось, будто он споткнулся и кубарем полетел вниз с лестницы. Всё это время он знал его имя… Но Юррей поспешил привести себя в чувство. Раз Алане узнал тогда где он живет, чтобы принести ему рыболовные вещи, мог узнать и его имя.       Рыболовные вещи? Рыба! Рыба, брошенная Юрреем и попавшая в лицо Алане! Как бы он не надеялся, никто такое не забудет.       Юноша с трудом сдержался, чтобы стыдливо не опустить взгляд.       — Эм… Кхм. В чем Вам… т-тебе нужна моя помощь? — его голос стал ещё тише и наконец предательски задрожал.       Великие предки, как же сложно смотреть ему в глаза! Хоть Геф`Фрей и не делал совершенно ничего, чтобы как-то запугать или задавить его, просто стоял на расстоянии двух вытянутых рук, у Юррея всё дрожало внутри. И он не мог определить: от восхищения или испуга, или от того и другого. Всё в облике Нелеса Геф`Фрея вызывало в нём трепет и притягивало.       — Я ищу напарника. Штормового вахана. Те, кого мне предлагали, мне не подошли. Решил поискать сам. Из всех ваханов, которых я встретил по пути, ты подходишь мне больше всего.       В душе у Юррея всё замерло. Он чуть наклонил голову в бок, думая, что не расслышал. Даже перестал дышать.       — И что от меня требуется?       — Через час жду тебя на взлётной полосе. Возьми свой лётный костюм, — Алане снова внимательно осмотрел Юррея с ног до головы, — Если его нет, я дам тебе свой. Без опозданий. Попробуешь снова сбежать… — вахан выдержал небольшую паузу. Зелёные глаза предостерегающие сверкнули, — Второго шанса не дам. Всё понятно?       Юррей уставился на него так, словно увидел, как день и ночь сменили друг друга в мгновение ока. От нарастающего волнения у него зашумело в ушах.       — Я что, полечу на тебе? Всмысле… с тобой?       — Да.       От услышанного закружилась голова. Стало трудно дышать. Вахан с трудом удержался от того, чтобы упереться рукой в стену и не упасть, так как ноги хотели предательски согнуться.       В голове всплывали яркие образы, того дня, когда Юррей впервые увидел Алане в обличии виверны. Долгое время он мечтал только о том, чтобы просто познакомиться с ним, немного пообщаться. А сейчас происходило то, о чём он даже не думал, потому что не представлял, что такое вообще может случиться. Алане предлагал ему полететь на нём.       Судьба будто услышала его тайные желания и преподнесла такой замечательный шанс.       На несколько мгновений Юррей потерял дар речи от захватившей его радости. Снова почувствовал, как за спиной появляются крылья. Голубые глаза засияли. Губы были готовы растянуться в глупую счастливую улыбку, когда он почувствовал вес своих «кандалов», опустивших его с небес на землю.       — Простите, думаю, я не смогу…       Юррей не особо любил ощущать радость и счастье. Потому что потом он обязательно больно ударялся о какое-то препятствие. Так происходило постоянно. Сначала ощущение тепла и подъёма, а затем удар и падение в ледяную воду. Удача и тут же провал. Вахан опустил взгляд и покрутил на запястье ненавистный браслет с камнями. Он этого не заметил, но цепкий взгляд зелёных глаз обратил внимание на это движение.       — У нас ещё не было практики, только теория. Но иногда тренируемся управлять полётом небольших макетов… — с каждым словом, голос вахана становился всё тише.       Он мельком посмотрел на Алане и тут же опустил взгляд. Собеседник был до ужаса хмур, казалось, даже разозлён, — Думаю, я не смогу вам помочь. Да и наставник будет не в восторге, когда узнает, что я летал без его разрешения и контроля.       Юррей чувствовал себя необычайно глупо. Чувство стыда обожгло ему щёки. Надо было убежать, пока была возможность, пойти другим путём.       — Твой наставник Суцей? — голос пронзил холодом до костей.       — Да.       — Ясно, — произнесено это было таким тоном, будто на нём поставили крест. Юррей вскинул голову, испугавшись. Лицо Алане снова стало не читаемым, — Значит, настало время выкинуть тебя из гнезда.       И сердце Юррея упало в пятки.       Признаться честно, Юррей воспринял ту фразу слишком буквально. Особенно, когда её произнесли с такой интонацией.       Сейчас он стоял в начале взлетной полосы, одетый в лётный костюм Геф’Фрея. Он был немного большеват, самую малость. От воротника пахло сандалом. Воспользовавшись тем, что здесь было очень ветрено, он спрятал в нём нос и безнаказанно вдыхал чужой запах. Это немного успокаивало. Но только касательно фразы, а касательно предстоящего полёта совсем не помогало. У него тряслись колени. Хотелось куда-нибудь сесть, но нигде не было скамеек и прочего. Пришлось стоять.       Алане помог ему одеться. Объяснил, как затягивать ремни и прочее. Костюм был сделан из плотной серой ткани. На первый взгляд она была лёгкой, но, стоя на пронизывающем ветру, Юррею было совсем не холодно. Штаны с высокой талией, выше пупка. Плотная рубашка. Куртка с запа́хом и капюшоном. На ногах сапоги по колено с мягкой подошвой, чтобы было удобнее держаться ступнями за стремена, и с очень толстой прослойкой на щиколотках, служащей защитой. Перчатки, такие тонкие, что ощущались, как вторая кожа. Украшения и так были подогнаны вплотную к коже, но сейчас неприятно давили. Вахан не жаловался. Распущенные волосы и мелкие косички Юррей заплёл в одну толстую, длинную косу. В руках держал защиту для глаз, сплетённую из кожи. Две крупные чешуйки тунганской рыбы должны были надёжно закрывать глаза.       Чья-то рука опустилась ему на плечо. Юррей дернулся, почти подпрыгнув от испуга. Рядом стоял ледяной вахан, равнодушно наблюдающий за ним. В руках он держал сложную металлическую конструкцию с жёлтым камнем посередине. Юноша наклонился и ждал, пока вахан приладит крепления к каждому рогу так, чтобы жёлтый камешек плотно прилегал ко лбу. Так же помог надеть защитные очки и капюшон.       Сердце забилось сильнее. Дороги назад не было. Стало трудно дышать.       Алане появился на взлетной полосе, а Юррей его даже не заметил. Не заметил огромную виверну.       — «Юррей…» — это не было полноценной фразой. Скорее ощущение, что его позвали.       Алане опустил свою голову, опустив её на пол. Его большой зелёный глаз был на уровне лица Юррея. Восприняв это как разрешение, штормовой вахан стал трогать чешуйчатую кожу, сосредоточенно обводя пальцем каждую неровность. На морде она напоминала кожу какой-нибудь речной рептилии. Юррей знал, что такие водятся в реках тёплых стран. А дальше появлялась чешуя, к груди становившаяся прочнее и тверже. Ко лбу Алане также, с помощью металлических креплений, был прикрёплен жёлтый камень, только побольше.       — «Ты готов?» — это было довольно странное ощущение. Юррей понимал, что ему говорят скорее интуитивно. Зыбкость такого общения вызывала в нём любопытство, которое немного отвлекло от переживаний.       Его руки переместились к носу из которого, с каждым шумным выдохом, вырывался горячий воздух. На несколько торчащих зубов он старался не смотреть. Такие могли бы проткнуть Юррею живот с лёгкостью щелчка пальцев. И пасть скорее всего открывалась так широко, что он мог бы стоять в ней в полный рост и не дотянулся бы до верхнего нёба. Проверять это не очень хотелось. Руки передвинулись выше к массивной брови и «побежали» по ней, подбираясь к рогам. Если раньше они были похожи на непрозрачное отполированное стекло, то сейчас они были покрыты пластинами, сохранившими изначальный цвет. Алане чуть наклонил голову, чтобы Юррей смог до них дотянуться и потрогать.       — Пока не знаю, — он не очень понимал, как общаться через такую связь, поэтому решил ответить вслух.       Суцей был одновременно слишком строгим наставником и, видимо, не слишком ответственным. Что очень странно. Другие ровесники уже оттачивали своё мастерство в настоящих полётах, в то время, как группа Юррея до сих пор топталась на теории. Даже подобные камни для связи в руки не давали. И поменять наставника было никак нельзя.       — «Ты боишься?»       Юррей задумался. Да, он действительно боялся. Боялся осуждения родителей? Гнева наставника? Новых ограничений, которые, возможно, последуют за таким вопиющим своеволием? Эти вопросы не вызывали отклика в душе. Ему было поразительно всё равно. Юноша, уже не контролируя свои руки, шёл дальше, а они осторожно трогали шипы и перепонки, тянувшиеся дальше по всей шее и до кончика хвоста. Взгляд переместился на седло надежно прикреплённое к холке. Сколько он себя помнил, его постоянно ограничивали. То нельзя, это нельзя. Ничего страшного не должно случится, если он ещё раз сделает что-то наперекор всем. По крайней мере хуже не будет. Страх уступал место возбуждённой решимости.       Он уже упустил столько шансов, что просто не имел права отказаться ещё и от этого, который ему практически суют в руки. Он будет ненавидеть себя до конца жизни, если струсит ещё и сейчас.       — Нет. Я готов, — уверенно произнёс Юррей и для большей убедительности посмотрел в большой виверснкий глаз Алане. И только сейчас вдруг задумался, не были ли его бунтарские настроения влиянием Геф`Фрея или это было неконтролируемое стремление ему понравится?       Юррея накрыла странная тёплая волна, пробежавшая мурашками по телу.       Геф`Фрей без лишних вопросов припал к земле, чтобы Са`цаи смог добраться до седла. Тот же ледяной вахан с равнодушным лицом, помог юноше пристегнуть его ремни к креплениям. Алане встал ровно и у Юррея перехватило дыхание от высоты. Он вцепился в ручку седла. Всё его тело затряслось от нетерпения и адреналина. Он обернулся, чтобы посмотреть на хвост, на шипастую спину, сложенные крылья, на которые опирался сейчас Алане. И снова ощутил себя маленьким. Геф’Фрей встал на задние лапы и расправил крылья, готовясь взять разбег. Юррей с трудом сдержался, чтобы не заплакать и не закричать от переизбытка чувств. Как бы он хотел посмотреть на себя со стороны!       Издав пронзительный рёв, от которого всё внутри задрожало, разгоняя кровь по венам, Алане ринулся вперёд.       Один шаг.       Второй.       Третий.       Они становились всё шире. В душе Юррея больше не осталось страха, только адреналин и нестерпимое желание взлететь. Но вместо того, чтобы расправить крылья, Алане прижал их к телу и стрелой помчался вниз в ледяную пропасть.       Ледяной ветер ударил ему в лицо. В ушах зашумело. Дышать было больно. Юррей прижался к седлу, мертвой хваткой вцепился в ручку. С замиранием сердца он чувствовал, что ветер, — его, казалось бы, родная стихия, — так и норовил вырвать его из седла. Ощущение падения и невесомости было пугающе. Если бы не натяжение ремней, он бы действительно испугался того, что его просто сдует. Очки защищали плохо. Глаза слезились, но Юррей упорно их не закрывал и смотрел, как приближается ледяная бездна.       А затем Алане раскрыл крылья. С лёгким хлопком перепонки наполнились ветром, и вахан полетел в длинное круглое ущелье, на другом конце которого всё, до боли в глазах, сияло белым. Юррей позволил себе наконец вдохнуть полной грудью и чуть-чуть пошевелиться, с удивлением осознавая, как сильно он был напряжён во время свободного падения. Делать какие-либо резкие движения он боялся, как и вертеть головой по сторонам. Да и его немного подташнивало от волнения. Ощущение полёта и осознание, что до земли очень далеко… Все это было необычным, новым и пугающим.       Другой конец ущелья приближался. Юррея ослепило. Но когда он проморгался, у него снова захватило дух. Горы. Вековые горы, покрытые льдом и снегом. Высокие, неприступные. Они нависали сверху, грозя задавить. Даже Алане, был очень маленьким, по сравнению с ними.       Юррей ощутил усмешку по связи, которая протянулась между ним и Алане. Наверняка Геф’Фрей чувствовал то, что сейчас чувствовал он, но юноше было не до этого. У него не было слов, чтобы описать своё восхищение и восторг. Он был рождён в Хоат’Доне и никогда его не покидал. Им рассказывали про внешний мир, но вахан не представлял, что он будет настолько велик, хотя сейчас он видел самую крошечную его часть. Юррей опасливо озирался по сторонам и напрягался всем телом каждый раз, когда Алане наклонялся, чтобы облететь мелкие скалы. Он старался лететь спокойно и ровно.       — «Не надо напрягать всё тело, когда я поворачиваю.» — послышалось в голове у Юррея. — «Я поворачиваю вправо, ты напрягаешь правую ногу, я поворачиваю влево, напрягаешь левую. Будет проще, если ты слегка привстанешь.»       Алане повернул налево. Вахан повиновался его наставлениям. Под напором веса стремя слегка отстранилось от седла. У Юррея резко ушло сердце в пятки. Нога затряслась от напряжения. Всеми своими нервными окончаниями, юноша чувствовал пугающую пустоту внизу. Хотелось интуитивно дёрнуть поводья и выровнять полёт, но поводья ваханам не требовались, а Алане продолжал крениться влево, летая по широкому кольцу. Потом накренился вправо. Учитель из Геф’Фрея был молчаливый, но строгий и терпеливый. Он упорно летел плавными зигзагами, пока Юррей не начал успевать подстраиваться под его полёт и пока не перестал смотреть вниз. Ноги гудели от напряжения, а второе было довольно сложно. Как вообще можно не смотреть на то, что внизу? Горы и снег проплывали под ними и казалось, что земля близко, но когда она резко проваливалась в отвесную ледяную пропасть, у Юррея каждый раз всё внутри замирало.       На самом деле Са`цаи всё это знал. Их учили держаться в седле, но не на настоящем вахане, а на управляемом муляже. Он успешно со всем справлялся там, а сейчас почти всё забыл от испуга. С наставлениями Геф`Фрея ему было как-то проще, поэтому он был даже рад его подсказкам, хоть и очевидным.       — «Ты уже знаешь, как действовать в таком случае.»       С этой фразой, Алане немного сложил крылья, снижаясь. На этот раз угол был не таким уж резким, Юррею даже понравилось. Пролетев под низкой аркой из голубоватого льда, Геф’Фрей вновь раскрыл крылья.       Почему-то только сейчас Юррей сообразил, что, приземлись они где-нибудь, он бы ни за что не нашел дорогу обратно в Хоат’Дон.       — «А теперь, когда я полечу вверх, ты должен будешь привстать.»       Ноги задрожали. Вахан заставил себя успокоиться. Нужно наконец показать, что он достойный наездник. Немного попривыкнув, он мысленно высказал свою готовность. Мощными рывками Алане стал набирать высоту. В седле Са’цаи отчаянно трясло, но он старался подстраиваться под каждый взмах мощных крыльев. Земля и горы становились всё дальше, а облака ближе.       Достигнув первого слоя редких облаков, Алане полетел ровнее.       Сверху горы были очень маленькими. Своим острым ваханским зрением Юррей видел вдалеке блеск рек и далёкую плотную гладь леса. Ещё дальше, если поднапрячь зрение, можно было увидеть маленькие шпили Аяниса. А ещё, он с удивлением заметил, как здесь тихо. Вдохнув полной грудью, он сел прямо и отпустил ручку седла, стянул капюшон и раскинул руки в разные стороны. Этот ветер, что сейчас трепал его волосы и «протекал» между пальцев, был приятнее, мягче и, может, чуточку теплее. Здесь его наконец охватило спокойствие.       — «Твоя очередь.»       Юррею не нужно было повторять дважды. Все его чувства растворились, превращаясь в обтекающий ветер.       Алане не удержался и поежился, когда почувствовал, как его тело трогает несколько сотен невидимых рук. Они трогали его нос, рога, просачивались между шипов, скользили по шее, по груди и животу, цеплялись за крылья, ощупывали кожаные перепонки, трогали ноги и когтистые пальцы, скользили по хвосту до самого его кончика. Все эти ощущения были слегка раздражающими. Он несколько раз взмахнул крыльями, но руки будто приклеились к нему.       Алане слегка обернулся. Юррей сидел в седле и будто спал или пребывал в трансе. Камни и цепочки на его рогах легко звенели. Юноша был здесь, но одновременно его здесь и не было, даже будто стал легче. Вахан отвернулся и стал ждать.       Не было ни одного места, где бы его вивернское тело не трогали. Невидимые руки «текли» по его телу неровными волнами от носа до хвоста сначала как придётся, а затем несколькими широкими рядами ничего не пропуская. Алане снова поёжился, чувствуя мурашки. Затем ощутил, как Юррей заёрзал в седле, вновь собираясь воедино. Заправив косу в капюшон, юноша покрепче ухватился за ручку седла.       Во время полёта Геф`Фрей снизил свою активность до минимума, даже не пытался разговаривать, позволяя наезднику управлять своим полётом. Конечно, у него получалось не всегда и иногда направлял воздушный поток слишком резко на поворотах, чуть-ли не переворачивая Алане вверх ногами, или провоцируя воздушные ямы. Вахан лишь наблюдал за тем, как Юррей справляется, ничего не комментировал и не подсказывал. Простые развороты, зигзаги, полёт с поворотом по кругу с разным радиусом, спуск и подъем по спирали, полёт по широкой бесконечной петле. Даже сделал плавную «бочку».       Алане чувствовал, как Са`цаи был напряжён и сосредоточен. Даже сильнее, чем требовалось. В нем больше не бушевали те противоречивые чувства, которые ни на мгновение не смолкали в его душе, пока Алане наконец не передал ему бразды управления. Сейчас он чувствовал, что голова юноши была свободна от посторонних мыслей и была занята только делом — на ходу учился подстраивать свой ветер под размер крылатого вахана.       Алане посмотрел вниз отмечая, что они начинают лететь над лесом. Юррей снова заёрзал в седле, полный решимости что-то сделать. Крен вправо. Поворот обратно в сторону гор. Поток ветра чуть поднял Геф`Фрея выше. Теперь он летел вровень с кудрявыми плотными облаками. Попутный ветер позволил ему набрать скорость. Алане мысленно усмехнулся, поняв нехитрый замысел Са`цаи. Когда-то, только учась летать, он сам так делал — меньше риск покалечиться. Сейчас это было хорошим упражнением, чтобы научиться работать в паре.       Сначало медленно, они облетали облака то слева, то справа. Теперь, в основном, Алане летел сам, иногда специально заворачивая недостаточно резко, чтобы Юррей, направляя воздушный поток, мягко выравнивал полёт. Постепенно скорость увеличивалась, а Алане становился менее поворотливым. Сейчас внимательность Юррея была нужнее, чем раньше.       Один раз, Алане вылетел из воздушного потока Юррея. Он взял слишком круто, а Геф`Фрей не вписался в поворот из-за веса и своих габаритов. Их сильно тряхнуло и даже слегка закрутило. Влетели в облако, разорвав его и развеяв.       Юррей тут же приструнил свой ветер, предоставляя Алане выравнивать полёт самому. Сердце бешено забилось. Тело била мелкая дрожь. Ощущение безопасности полёта испарилось. Хорошо, что это были просто облака, а не скалы, иначе всё было бы очень плохо. Юррей судорожно выдохнул сквозь зубы.       — «Для этого ты мне и нужен, чтобы предотвращать подобное.» — пронеслось в голове.       Юррея неприятно обожгло стыдом и чувством вины. Он закусил губу от досады.       — «И… часто такое случалось?» — осмелился спросить юноша. Кажется, понемногу он начал разбираться в том, как работает эта связь.       После некоторой паузы Алане ответил, будто небрежно пожимая плечами:       — «Бывало.»       Когда больше никаких вопросов не возникло, Алане произнёс тоном, не терпящим возражений:       — «Ещё раз.»       Они вернулись вечером, когда солнце только начало скрываться за горизонтом. Полёт обратно Юррей помнил смутно. Он выжал из себя всё, что смог. Весь доступный запас силы он исчерпал. Если бы не «оковы» он бы наверное смог показать себя лучше. Голова кружилась, отчаянно хотелось спать. И, почему-то у него был мокрый подбородок и шея. А ещё он чувствовал, что Алане зол, но по какой причине не очень понял. Помнил, как спустились к морю и залетели в обширный боковой туннель, как там было шумно от хлопанья кожаных крыльев. Помнил, как им на пути попадалось всё больше окон и дверных проёмов, выдолбленных в недрах горы, в которых мерцал свет. Постепенно приближался город, полный тепла и тусклого света. Кажется, когда они пролетали над городом, поднимаясь к взлётной полосе, Юррей слышал чьи-то возмущённые окрики.       Он бы непременно выпал из седла под тяжестью своей усталости, если бы Алане не подставил ему своё крыло. Ох, как же хотелось помыться и лечь спать. Правда, он ещё раздумывал над тем, стоит ли сначала поесть, а затем уже лечь спать, или поесть уже потом, когда проснётся.       Но все его нехитрые планы рассыпались в прах, когда он наконец спустился и обернулся. Почти тут же сонливость отошла на второй план. Страх пронзил его тело и сердце сотнями игл, схватил за горло, заставив сжаться. Несколько ваханов принялись торопливо снимать седло и камень на цепях с Алане, а Юррей так и не мог отвести взгляда.       Отец стоял, сложив руки на груди. Он был хмур. Лицо матери было печальным. Советник Старейшины от штормовых ваханов, Саркан, смотрел на Юррея пустым взглядом, спрятав руки за спину. А вот выражение лица наставника Суцея не предвещало ничего хорошего. Его глаза метали искры. Они были полны злобы и ненависти. От него исходила такая тяжёлая энергия, что когда эта волна накрыла Юррея, он с трудом удержался, чтобы не склониться. Эта энергия внушала ему вину и стыд, вынуждала подчиняться и давила. Юррей опустил взгляд, на бусины и цепочки на щиколотках матери и принялся их пересчитывать.       За спиной суетились ваханы. Юноша краем глаза видел, как тело Алане скрылось за дымом и искрами и стало уменьшаться. Послышался до ужаса противный хруст костей. А Юррей стоял, не находя в себе сил пошевелиться.       — Ты! Жалкий, несносный мальчишка!       Суцей наконец не выдержал. Уши заложило от крика. Он был полон звенящей злобы и ненависти. Вахан в два шага оказался рядом и замахнулся. Юррей вжал голову в плечи, но удара не последовало. Алане перехватил руку наставника. Даже стоя в наскоро запахнутом халате, он выглядел гораздо увереннее, чем соперник.       — Потрясающе, — голос Алане был опасно спокоен, — Приятно с Вами познакомиться, Наставник Суцей. Меня всегда так восхищал Ваш профессионализм. И как же часто Вы поднимаете руку на своих учеников?       Алане трясло то ли от гнева, то ли от недавнего преображения в своё обычное тело. По хорошему, ему тоже надо бы отдохнуть, но он стоял, прикрывая Юррея. Его рука тряслась и он упорно не желал отпускать запястье Суцея.       — И Вы, Алане. Чем Вам так не понравились те штормовые ваханы, которых мы так тщательно отбирали? Решили подняться в воздух с необученным мальчишкой! У него всё лицо в крови из-за перенапряжения!       Юррей вздрогнул, прикоснулся к лицу и недоумённо уставился на перчатку. Она действительно была в крови. Опустив взгляд на куртку, он ужаснулся, она тоже была испачкана. Только сейчас ему принесли тёплое, влажное полотенце, чтобы он оттёрся. Вот уж вовремя! Так вот почему Алане был зол. Благо, от этой ткани кровь оттиралась хорошо.       Суцей наконец вырвал свою руку из цепкой хватки. Он был неописуемо зол, но при этом обращался к Алане подчеркнуто вежливо.       — Необученным? — Алане удивлённо вскинул брови, — Значит, я зря восхищался вашим преподавательским талантом? Раз Вы не смогли сделать ничего, кроме как запереть его силу на семь замков. Предпочли запереть, чем научить его использовать свой Ветер. Именно из-за этого он теряет сознание и у него льётся ручьем кровь из носа.       — Да что Вы в этом понимаете? — Суцей предпринял жалкую попытку перейти в наступление.       — Побольше Вашего. Если бы Вы с самого начала учили его, он бы не слонялся по коридорам без дела, а стоял бы среди тех, кого одобрил Старейшина для огненных ваханов. И мне бы ещё пришлось побороться за него с остальными. Он мог бы стать одним из лучших уже к сегодняшнему дню, если бы его учил нормальный наставник, а не Вы.       Суцей зашипел, резко вильнув хвостом. Даже шагнул в сторону Геф’Фрея.       Юррей отступил огненому вахану за спину, прячась от разъяренных глаз наставника. Поглядывая на Алане, он испытывал странные чувства. Он был и приятно удивлён тем, как вахан за него заступался и напуган этим. Мама была крайне сильно напряжена. Злость отца переключилась уже на наставника. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но его прервал взмах руки Советника Саркана.       — Хватит.       Одного его слова было достаточно, чтобы наставник Суцей, хоть и нехотя, но отошёл от Алане. Но вот тяжёлая атмосфера никуда не делась. Юррей принялся усердно оттирать лицо и куртку, чувствуя, что из носа потекла новая струйка крови.       — Спорами вы ничего не решите, — мужчина сделал небольшую паузу, — Юррей, Алане Геф`Фрей заставил тебя полететь с ним?       Юноша уставился на советника. Даже на несколько мгновений потерял дар речи. Неужели они такого плохого мнения о вахане?       — Нет! — Са`цаи не сдерживал напора в своём голосе, — Мне дали выбор. Я согласился.       — И тебе совсем не стыдно? — прошипел Суцей, встревая в разговор. Его взгляд жалил неприкрытым презрением и не сулил абсолютно ничего хорошего, — Я запрещал тебе летать, а ты ослушался!       — Не стыдно! — по ощущениям Юррей впервые пререкался с наставником, — Если Алане предложит мне, я полечу с ним в Ахонн-Гоу.       Сердце бешено билось в груди от страха, обиды и желания сопротивляться. Наставник снова коротко зашипел, видимо, злясь на то, что так быстро потерял контроль над учеником. Юррей и сам не мог понять, что происходит. Раньше бы он такого себе не позволил.       — Небо не пошло тебе на пользу. Оно распустило тебе язык, — Суцей не унимался и добавил, будто плюнул, — И Алане на тебя плохо влияет. Всегда знал, что вам нельзя пересекаться. Лучше бы ты вообще не прилетал. Только всё портишь там, где появляешься.       Юррей ощетинился и, прежде, чем конфликт начал разгораться сильнее, Саркан встрял в разговор.       — Думаю, что ничего страшного не случится, если мы позволим Алане выбрать Юррея своим напарником, раз он считает его кандидатуру подходящей. К тому же, Юррею нужна практика, — на этих словах вахан бросил странный взгляд на наставника.       — Но, позвольте…       — От них не будет требоваться ничего серьезного, — невозмутимо продолжил Саркан, поворачиваясь к отцу Юррея, — Только плавление металла и патрулирование неба по желанию. Это займет где-то месяц. Потом они вернутся.       — Плавление металла? — тихо переспросила Миззи`ки, подходя к своему мужу.       — Да. Таков указ Старейшины и просьба Тагарасса Милард Накрассы.       Родители Юррея были хмуры и напряжены. Алане чувствовал себя немного не в своей тарелке, наблюдая за тем, как они помогают своему сыну собираться. Ему никто не помогал, и его никто не провожал. Ещё он чувствовал себя немного вором. Пойти против слова Старейшины ваханы не могли. Им пришлось подчиниться.       Было очень раннее утро. Весь город спал, и солнце ещё не собиралось подниматься.       Алане сидел за столом. Свои сумки с вещами он оставил на пороге, рядом с вещами Юррея. На этом же столе Миззи'ки нарезала большими кусками еду в дорогу. На две порции. Алане хотел сказать, что ему не надо, но, увидев её покрасневшие от слёз глаза, замолчал. Стало так паршиво, что он всерьёз раздумывал над тем, чтобы встать и сказать, что Юррей останется здесь, а он найдёт себе другого напарника. Но это бы означало, что он отмахнётся от мнения самого вахана. Они летали вместе ещё пару дней. Алане сам предложил ему лететь в Ахонн-Гоу с ним. Он согласился. И у Юррея так засветились глаза… Поэтому Геф’Фрей сидел, стараясь вести себя тихо и не привлекать внимание, и осматривал помещение.       Это была длинная прямоугольная комната. Весьма уютная и милая. Было сразу видно, что обставляли её по вкусам женщины. Плетёные ковры шириной в два локтя и длиной во всю комнату. Такие же висели на стенах, только покороче. Так же на стенах висели панно из однотонных ниток и веток. Умелой рукой они сплелись в замысловатые узоры. Здесь было много комнатных растений. Если бы сейчас был день, из круглых дыр в потолке, с помощью зеркал, в комнату проникал бы свет. Сейчас, в стенных нишах тускло светились камни. Комната объединяла в себе три. Вначале прихожая, она была совсем небольшая. Пол всей остальной комнаты был немного выше. В центре была столовая, где сейчас был Алане. У другой стены — печи. Налево вела широкая арка. Судя по дивану, который Алане мог видеть со своего места, там была гостиная. Там шумел фонтан, от него по всем помещениям тянуло прохладой. Ближе к выходу была ещё одна арка, но поменьше, завешанная плотной тканью. Скорее всего кладовая. Слева было две небольших арки, плотно завешанных бусинами на нитках. Там были личные комнаты.       Приятно зашумели бусины, стукаясь друг о друга. Из своей комнаты вышел Юррей. Он уже был одет в лётный костюм. Куртку и перчатки он держал в руках. Вечером, после их первого полёта, он так переживал из-за того, что испачкал её. Вахан извинился перед Алане раз пять, пока они шли в общественные бани и ещё раза три на обратном пути. Услышав тяжелый громкий вздох, Юррей извинился ещё раз и наконец успокоился.       — Я же сказал. Всё в порядке, — немного устало произнёс тогда Алане, оборачиваясь на вахана, стоящего парой ступенек ниже, — Мне всё равно, что ты испачкал лётный костюм. Я злился потому что у тебя пошла кровь и тебе было плохо. Я злился на твоего наставника и на того, кто сделал это, — он указал на украшения на рогах Юррея, — Если бы не эти оковы, этого бы с тобой не случилось.       Юноша смотрел на него снизу вверх таким открытым взглядом, что Алане уже жалел о том, что собирался сказать.       — Я должен извиниться перед тобой. На взлётной полосе ты сказал, что я предложил тебе полететь со мной и ты согласился. По факту с моей стороны это было не предложение, а шантаж. Я поступил нечестно по отношению к тебе. Если бы ты не захотел лететь сейчас, я бы подождал и предложил тебе эту возможность снова, — он бы сказал ещё много чего, но сдерживался, потому что знал, что подобное откровение может вызвать вопросы, на которые он не сможет ответить. — Но теперь я боюсь, что, если возьму тебя с собой, подобное может повториться. Я не хочу тебе вредить…       — Не повториться!       — Ты не можешь знать наверняка…       На это Юррею нечего было возразить. И следующие пару мгновений Алане мучительно наблюдал, как на лице юноши стремительно меняются эмоции от слабой надежды, до страха и отчаяния. Геф`Фрей почти слышал, как испуганно бьётся его сердце. Снова сделал ошибку. Сначала дал надежду, а теперь пытается её мягко забрать и не обидеть. Но Алане не мог не заметить, как Юррей вцепился в неё.       — Давай сделаем так, — вахан наконец не вытерпел. Спустился, встав с Са`цаи на одну ступеньку, — Послушай меня внимательно. Я не говорю тебе «нет». Давай полетаем вместе ещё пару дней. Если всё будет хорошо, я ещё раз спрошу, хочешь ли ты лететь со мной в Ахонн-Гоу. Но только при условии, что ты не будешь выжимать из себя всё до остатка. Хорошо?       Вроде Юррей его услышал. Медленно вздохнул и выдохнул, успокаиваясь. И кивнул, соглашаясь с условиями.       Вахан улыбнулся Алане. Сегодня он в выглядел немного не выспавшимся и взволнованным. Повесив куртку на спинку стула, он приобнял мать за плечи, и пошел к печам наливать в тарелки суп. Это был, скорее бульон с маленькими яйцами, крупой и кусочками мяса птицы. Такой незамысловатый суп был сытным и его хватало надолго. Кивнув в благодарность, Алане принялся за еду. Миззи'ки, аккуратно сложив все порции еды в мешок, села напротив. Подперев щеку ладонью, она наблюдала за тем, как постепенно пустеют тарелки.       — Кхм… — Алане, наконец, решил подать голос. Ему показалось, что он молчал целую вечность. Его голос звучал непривычно тихо, — Было вкусно. Спасибо.       Миззи'ки улыбнулась ему. Так искренне и нежно, что Алане смущённо опустил взгляд. В этой улыбке и взгляде было столько материнской любви, что ему стало неловко. Она совсем не винила его за то, что он забирал с собой её сына, может, даже была благодарна за это.       Отец Юррея, Тук'ая, был молчалив и хмур. Когда Алане пришел, — он ещё некоторое время топтался на пороге, не решаясь войти в дом, — Тук'ая крепко пожал ему руку, но больше он на Геф’Фрея не смотрел и не пытался с ним заговорить.       Когда они всё доели, на плечо легла большая, тёплая ладонь.       — Пора, — голос был мягким и глубоким. Но немного охрипшим, будто, Тук'ая разговаривал с кем-то всю ночь. И от прикосновения и от голоса по телу волной побежало тепло, подобное лучам солнца.       Родители Юррея провожали их до самой взлётной полосы. Алане хотел идти чуть позади, чтобы позволить им проститься друг с другом, но Миззи'ки и Тук'ая шли так, чтобы он был рядом. Чтобы все были вместе и прощались друг с другом тоже вместе. И, Алане был им за это благодарен.       Каждый нёс по несколько мешков и сумок. Хоть и старались брать только самое необходимое, вещей оказалось много. Свои вещи Алане нёс сам, там был мешок с щетками и прочими инструментами для чистки зубов, когтей, рогов и кожи. Он ещё не сказал Юррею, что ему придется ухаживать за чистотой вивернского обличия Алане. Решил оставить эту новость на потом.       Не успел Геф’Фрей поставить сумки возле стены, как был заключён в объятья. Миззи'ки была на голову ниже, поэтому она обхватила руками его грудь и прижалась к ней щекой. Не ожидая такого, Алане замер, а затем осторожно положил руки на её маленькие хрупкие плечи. Постояв так пару долгих секунд Миззи'ки отстранилась. Её глаза блестели от слёз, но на губах сияла нежная улыбка. Она потянулась к лицу Алане, вынуждая его наклониться. Прикосновение губ ко лбу было аккуратным и почти невесомым.       — Будьте осторожны, — Миззи'ки погладила его по щеке и отошла.       Объятье Тук'ая было крепким, но таким же тёплым, как и то прикосновение к плечу. Он ничего не сказал, но его взгляд говорил о многом.       Пораженный тем, что за столь короткое время знакомства, семья Юррея отнеслась к нему хорошо, Алане не сразу смог собраться с мыслями и обратиться в виверну.       Когда он вернулся на взлётную полосу, все вещи уже были укомплектованы в большие мешки из водостойкой ткани. В одном то, что может пригодиться во время пути, в другом всё остальное. Мать Юррея, обнимая своего сына, наблюдала за тем, как на спину Алане крепят седло и мешки. Когда настало время наконец отпустить Юррея, Миззи'ки крепко вцепилась в него. Тук'ая пришлось приобнять её за плечи, вынуждая отойти.       — Мы обязательно вернёмся и расскажем, как всё прошло и что мы видели, — произнёс вахан, мягко отпуская руку матери, которая тут же спряталась в утешающих объятьях мужа. У Юррея разрывалось сердце из-за слёз мамы, — И моргнуть не успеете, как мы снова появимся на горизонте.       Юноша забрался в седло, и без посторонней помощи наладил все крепления. Стараясь больше не задерживаться и не тревожить сердца родителей долгим прощанием, Юррей кивнул Алане.       Он обернулся в сторону дома только один раз, когда пещера затерялась среди монохрома снежных гор.