* * *
— Так что я поцеловал его, но только после того, как он по сути попросил меня об этом. Это значит, что я выиграл, верно? — Ни за… — Тео тут думает, что я проиграл, потому что я поцеловал его первым, но он буквально умолял об этом, и такой была сделка — кто будет умолять первым, проигрывает. Так что он определенно проиграл, я прав? Что ты думаешь, Мейс? Лиам убирает большой палец от своего телефона и смотрит, как две линии рядом с аудиозаписью, которую он только что послал Мейсону, становятся голубыми. Затем он бросает вызывающий взгляд на Тео, который бормочет что-то о слове «умолять» и «посмотри в словаре». Когда приходит ответ Мейсона, Лиам нажимает на воспроизведение и по-прежнему триумфально смотрит на Тео. Мейсон его лучший друг, он точно будет на его стороне. — Я думаю, что в следующий раз, когда парень попросит тебя съесть его, тебе не стоит его целовать, Лиам, тебе стоит понять намек и съесть его… Лиаму понадобится новый телефон, потому что этот только что врезался в стену. — Однако он прав, — говорит Тео, а потом выходит из комнаты. Лиам чувствует, что теперь он лобстер.Часть 8
1 марта 2018 г. в 20:26
Когда Лиам просыпается, между его рук что-то мягкое и теплое.
Сначала он чувствует замешательство, но потом на его губах растягивается улыбка, потому что он неожиданно вспоминает, что уснул, обнимая Тео.
— Хочешь, чтобы я оставил вас двоих наедине?
Лиам открывает глаза.
Тео ухмыляется ему. Это неплохой способ начать день.
— Что?
— Похоже, ты собираешься целоваться с этой подушкой.
Тео продолжает ухмыляться ему, и он делает это с противоположной стороны кровати, даже не близко к рукам Лиама.
Лиам определенно обнимает подушку, он знает об этом даже до того, как опускает глаза.
— Ну да, она намного дружелюбнее тебя, — бормочет он, приподнимаясь на локтях и наклоняясь к Тео.
Тео не шевелит ни единым мускулом, но его ухмылка застывает, а его взгляд внезапно начинает очень настороженно следить за движением Лиама. Лиам опирается одной ладонью на матрас возле его головы, и его запястье щекочут мягкие пряди волос, в то время как другой рукой он тянется к прикроватной тумбочке. Тео незаметно приподнимает голову, не отрывая от него глаз.
Лиам смотрит на него сверху. Их губы разделяет всего несколько дюймов, и Тео, похоже, явно чего-то ожидает: его голубые глаза серьезные и уверенные.
Лиам немного наклоняется и сжимает пальцами свой телефон, забирая его с тумбочки, после чего опять падает боком на матрас с усмешкой на губах. Неважно, насколько хорошо выглядит Тео, весь заспанный и взъерошенный, — если он хочет поцелуй, ему придется попросить об этом.
Лиам устраивается головой на подушке и начинает печатать.
«Я видел, как Дерек и Стайлз сегодня держались за руки».
Отправить: всем.
Он довольно улыбается. Справедливость восторжествовала.
— Ты отправил это и Стайлзу тоже.
Его подушка немного прогибается, когда Тео наклоняет голову ближе к нему.
«Чувак, я даже не в Бейкон-Хиллс».
Лиам фыркает.
— Он думает, что он лучше нас только потому, что он больше не живет здесь. Как будто то, что он не живет в Бейкон-Хиллс, сделает его большим натуралом, можешь в это поверить?
— Честно говоря, он наверняка думает, что его руки недостаточно длинные, чтобы дотянуться до Дерека через несколько штатов.
— На чьей ты стороне?
— На стороне здравого смысла.
Конечно, теперь ему нравится здравый смысл, почему нет. Он просто злится, что Лиам его не поцеловал.
«Не-а, ты не видел. Зато я видел. Несколько раз. Когда Скотт еще даже не знал твоего имени».
Лиам собирается полететь во Францию после окончания школы и чертовски жестоко избить этого парня.
«Ага, а вода мокрая».
Он собирается полететь и в Лондон тоже. Ему нравятся Джексон и Итан, они умные.
Хотя он не сможет взять Тео с собой, поскольку он вместо этого считает их жуткими, и он уверен, что они используют хвост Джексона для сомнительных целей. Лиам не знает, прав ли он: он отказался смотреть на фото, которое они прислали Тео, потому что иногда у него срабатывает инстинкт выживания.
«Я тоже их видел».
А почему Кори лжет?
«В смысле, не сегодня, но я видел их после финальной битвы с охотниками. Они держались языками».
Лиам хмурится.
— Как можно держать кого-то за язы…
Тео определенно пялится на него теперь. Потом быстро облизывает губы.
Он так сильно хочет сделать штуку с поцелуем. Лиам едва сдерживает ухмылку.
— Что? — Его голос звучит более самодовольно, чем он предполагал. Но он не особо сожалеет.
Тео пожимает плечами, все еще пялясь.
— Ничего.
Настолько неправдоподобно. Он в отчаянии.
— Попроси меня, — ухмыляется Лиам.
Тео выгибает обе брови.
— О чем, ты хочешь, чтобы я тебя попросил?
Лиам садится, позволяя одеялу упасть с его груди. Он не отводит взгляда от Тео.
— Обо всем, о чем хочешь.
Тео смотрит. Он молчит слишком долго, чтобы его ответ получился каким-либо, кроме как нелепым. Наконец он медленно говорит:
— Я ничего не хочу.
Лиам не сомневается.
— Нет, хочешь.
Он начинает сомневаться сразу после того, как сказал это.
Может, он просто проецирует. Может, он единственный, кто скучает по штуке с поцелуем. Может, он высокомерный и самонадеянный маленький ребенок, и Тео понятия не имеет, о чем он говорит.
Он собирается прекратить это прямо сейчас.
— Я хочу блинчиков, — в конце концов говорит Тео.
— Да, ты хочешь их из моего рта! — немедленно огрызается в ответ Лиам, потому что его губы никогда не следуют хорошо продуманным указаниям из его мозга.
— Не-а, это было бы отвратительно. Я не птенчик, а ты не моя мама-птица.
Лиам не знает, почему Тео вообще почувствовал необходимость уточнить это.
Конечно, он не птица, он лобстер.
И конечно, Лиам не его мама, это тоже. Фу, особенно это.
— Единственная отвратительная вещь — это то, как ты ешь пиццу.
— Тебе это нравится. — Тео наверняка лучше него во всех этих уверенных и самонадеянных штуках. Он не выглядит так, словно его губы восстают против его мозга. Он выглядит так, словно все части его тела на одной стороне. Лиам задается вопросом, каково это.
— Не нравится.
Лиаму правда не нравится.
— О, правда? Тогда почему ты держал меня за руку?
Может, его мозг и способен заставить его губы уважать его приказы, но также мозг Тео, по-видимому, считает, что Лиам возбудился от его отвратительного способа поедать пиццу и что он решил держать его за руку по этой конкретной причине, поэтому Лиам моментально перестает ему завидовать.
— Чтобы не дать тебе купить еще пиццы и снова быть отвратительным.
Лиам встает и расстроенно начинает искать в шкафу какую-нибудь одежду. У него через час тренировка по лакроссу, и он не собирается оставаться в постели и спорить с Тео, если они не будут снова делать штуку с поцелуем.
А они не будут, потому что Тео упрямый засранец.
— Знаешь, кто на самом деле отвратительный? Твой лучший друг.
Тео теперь тоже стоит, но у него в руке телефон Лиама.
Лиам даже не хочет знать, что Мейсон написал ему в ответ по поводу Дерека и Стайлза, потому что Лиам вообще в принципе не хочет знать, что пишет Мейсон, — он действительно крайне близок к тому, чтобы заблокировать его каждый раз, когда они переписываются, — но Тео не имеет права говорить так о Мейсоне, никто не имеет. Особенно учитывая то, что Мейсон всегда так аккуратно и чисто ест свою пиццу, он даже использует нож и вилку, типа, кто так делает? Кто ест пиццу с помощью чего-то, кроме собственных рук? Мейсон, вот кто. Потому что его лучший друг совершенно не отвратительный, и Лиам не потерпит этого дерьма.
— Знаешь что? — угрожающе рычит он прямо Тео в лицо. — К черту блинчики. Я пойду и съем целого лобстера на завтрак.
Жестокие слова, но Лиам не жалеет о них и убеждается, что его глаза дают Тео понять это.
Тео выглядит окаменевшим.
— Это наименее угрожающая вещь, которой мне когда-либо угрожали, — медленно говорит он спустя мгновение, и Лиам клянется: если уголок его губ поднимется еще сильнее, превращаясь в настоящую ухмылку, он вырубит его.
— Это потому что ты, скорее всего, каннибал, псих, — фыркает он. — Я буквально сказал, что собираюсь съесть тебя, как это может не быть угр…
— Тогда съешь меня.
Лиам застывает.
Потом затылок Тео с глухим стуком ударяется об стену, но никто из них не обращает на это никакого внимания.