красное солнце

Красные реки затопят улицы. Его хохот разносится в полумраке. У рта сигарета, лицо в мелких царапинах, а полосы на руках завязываются в крепкие узлы, словно нити, словно клубок диких змей. Они кусаются, жалят, убивают. На его голове дурацкая прическа, его рубашка в странных пятнах, а сам он пахнет крепким алкоголем и смертью. Отвратительно. Пока Джерард борется со змеями, что шепчут на его предплечьях, поют о конце мира, Фрэнк медленно перебирает струны, улыбка его слегка диковата. Ночь уносит раны и крики, скрывает стоны, и пока кожа светится в лучах кровавого солца, их сердца бьются. Змеи переплетаются со струнами, рисуют новые узоры, но ночь все еще не видит боли и причин волноваться. — В Аду есть свободное место, записанное на твое имя. Джерард хохочет громко и до странного вульгарно прикладывает фильтр сигареты к губам. А потом удовлетворенно шепчет. «Дьявол, Дьявол, Дьявол…» В голове Фрэнка странная смесь гордости и опустошения. Такая же странная, как и жидкость в его бокале. — Уверен, завтра ты ничего не вспомнишь, — улыбается Уэй, закатывая глаза и выпуская дым изо рта. Ничего помнить не приходится, ведь по ночам струны и змеи сплетаются в клубок под огнями красного солнца, ведь кровавые реки затопят улицы, а утро уносит воспоминания холодными мурашками по телу. У Фрэнка есть ощущение, что завтра они умрут, и он, скорее всего, прав. Сегодняшний Джерард, и тот, что утром будет стоять у зеркала, никогда не смогут поселиться в одном мире и не жили прежде. Вечеринки с Дьяволом тоже могут наскучить, думает Джерард. Его лицо в царапинах, зеркало в трещинах, свист кухонного чайника уносит воспоминания о красных огнях, пока Дьявол ждет нового свидания. Холодный утренний свет слепит, и вчерашний день уходит, оставляя за собой привкус разочарования и крови на губах. Змеи ждут своего часа, а гитара расстроена. День не готовит ничего нового, завтра медленно превращается во вчера, и только красное солнце заставляет сердца биться под покровом ночи, пока они кружат в дьявольском танце.